Испытание судьбой. 2 часть семейной саги

Марина Ивановна Иванова, 2020

Провинциальная девушка Катя Воронцова бежит в конце 80-х годов от мужа – олигарха в город Мурманск. Но даже не подозревает о том, что ее ждут большие испытания в этом городе. Ее дальняя родственница продает Катю, как дешевого донора – роженицу одному предпринимателю с криминальным прошлым. Жена этого отморозка не может иметь детей. А на кону стоит огромное наследство таинственного дядюшки, которое он завещал ее будущему сыну. Все силы брошены на то, чтобы найти деревенскую простушку, которая сможет родить и затем бесследно исчезнет на болотах.

Часть I Побег

Глава 1

Девушка в белом красивом воздушном платье лежит в грязной луже. Она поднимается, опять падает, пытается снова встать, но у нее ничего не получается. Вязкое болото затягивает все глубже и глубже. Впереди виднеется красивая зеленая трава и бирюзовое небо. Неожиданно за спиной слышится странный рычащий звук. Она оглядывается, с ужасом понимает, что ее сейчас сожрут две огромные безобразные свиньи, которые стремительно приближаются к ней, открывают зубастые черные пасти и, приготовившись к прыжку, злобно сморщив грязные морды, бросаются на нее.

Девушка в панике начинает быстро выползать из болотного плена, хватается за чистую зеленую траву, ломая ногти, карабкается в сторону ярко — зеленой опушки леса, обрамленной волшебным бирюзовым небом, сияющими лучами золотого солнца…

«Господи! Почему я все время вспоминаю этот ужасный сон, который меня преследует почти три месяца?!» — думала Катя, легко шагая в белом красивом воздушном платье по любимому скверику города Пятигорска.

Маленький тихий курортный городок радостно встречал своих посетителей. Небольшие частные домики стояли в разноцветных одеяниях. Белые, голубые, салатовые особняки красовались друг перед другом. Улицы, украшенные фруктовыми деревьями, радовали глаз своими плодами летом и яркой зеленью листвы весной. Провинциальные музеи важно расположились в ряд с разноцветными домами — соседями, всем видом показывали свою неповторимую значимость. Они хранили память о знаменитых жильцах, которые оставили творческий след в истории России. Санатории, парки и, конечно, нарзанные галереи были визитными карточками этих курортных городков. Единственное, что не вписывалось в тихую своеобразную атмосферу отдыха, — высшие учебные заведения и, конечно, студенты.

Катя прожила в этом зеленом уголке цветущей Родины пять незабываемых студенческих лет.

«Как давно я здесь не была, кажется четыре года?!», — вспоминала Катя, весело шагая по любимому скверику.

Пение трамваев доставляло огромное удовольствие. Своим скрежетом по рельсам они, как будто, говорили:

— «Здррррррррррравссссссссствввуй, Катюха. Мы рады твоему приеззззззду. Ты не была зззззздесь четыре года после окончания институтаааа…»

«Неужели прошло четыре года?! — вспоминала Катя, — четыре года неудачного замужества, четыре года любимой работы в редакции, четыре года общения с новыми знакомыми. Но все уже было далеко позади». А сейчас веселая ничего не подозревающая девушка шла в белом воздушном платье по знакомым улицам, улыбалась неизвестности, которая подкрадывалась к ней, приближая к событиям, изменившим всю ее жизнь.

Катя никогда не выглядела на свои двадцать пять, была хорошо сложена: тонкая талия, красивые ноги, бархатная кожа. Темно — русые волнистые волосы крупными локонами обрамляли нежное личико. Огромные изумрудные глаза с подкрученными пушистыми ресницами заставляли мужчин страдать, любить и, конечно, мстить. Светлая и позитивная она была душой компании, восхваляла подруг, мечтала удачно выдать их замуж. Сокурсницы хотели дружить с нею, сокурсники мечтали взять ее в жены. А Катя бежала по жизни смеясь, знала, что ее счастье впереди!

Несмотря на побои бывшего мужа — олигарха, необоснованную ревность, Катя верила в любовь, в судьбу, в людей. Последний разговор с мамой заставил задуматься о дальнейшей жизни. Хотелось все забыть, начать жить заново. Сбежать от смерти, которую пророчил бывший супруг. С его деньгами это было вполне осуществимо. Кате решила убежать от судьбы.

Она взглянула на часы, подумала: «До отправления самолета восемь часов, целая вечность! Пробегусь — ка я по старым любимым улочкам. Подышу свежим, напоминавшим молодость, воздухом. Зайду в знакомое родное общежитие».

— Привет, — неожиданно послышалось за спиной.

— Господи, Никита! Какими судьбами ты здесь? — удивилась Катя, обнимая молодого красивого юношу.

Парень был очень похож на знаменитого актера Ивара Калныньша из кинофильма «Зимняя вишня». Статный, высокий, всегда красиво одет. Волосы, немного волнистые, аккуратно зачесаны назад. Темно — карие, почти черные глаза, внимательно смотрели на собеседника. Казалось, молодой человек может читать мысли на расстоянии. В деловом сером костюме и галстуке был похож скорее на дипломата, чем на студента первого курса. Никита всегда казался старше своих лет. Вот и сейчас в свои восемнадцать, выглядел молодым серьезным мужчиной двадцати пяти лет.

— Никита?! — удивленно произнесла Катя, разглядывая любимого друга. — Ты же должен быть в Москве. Все говорили, ты поступил в МГУ?! Или ты прилетел только что?

Катя смотрела на бывшего коллегу с удивлением, обрадовалась, что увидела его. Молодой человек был любимчиком всех женщин редакции. Он был настоящим джентльменом — не скупился на комплименты, знал все женские секреты. А те в свою очередь любили ему советовать, как лучше ухаживать за девушками. Одной из таких советчиц как раз и была Катя, когда они работали в редакции. Катя и Никита очень хорошо общались. Коллектив единомышленников был веселым, сплоченным, в редакции все друг другу помогали советом, делом, прикрывали каждого перед начальством.

Никита, после детского дома, поступал на исторический факультет МГУ вместе с братом Кати. Но передумал, решил попробовать свои силы в редакции, а после этого поступить на факультет журналистики. Он был подающий надежды молодой юнкор. Много печатался еще будучи учеником школы. Его решение не пойти учиться в университет, поработать внештатным корреспондентом удивило всех. Но он хотел понять — это точно его судьба или выбрать что-нибудь другое. Он всегда искал себя. Из редакции уволился никому ничего не сказал.

— Расскажи, куда ты пропал? Мы все очень часто вспоминали тебя. Почему ушел по — английски? Даже со мной не попрощался, — обиженно спросила Катя? — Все говорили, что ты поступил в Москве в университет на факультет журналистики.

— Катя, — сказал Никита, изучая девушку влюбленными глазами. — Ты так много говорила о Пятигорске, что я просто влюбился в него, как когда — то в тебя. Решил пойти по твоим стопам, поступил в твой институт. Скажи честно, ты не против моего выбора?

— Нет, что ты? Наоборот очень рада. Просто от неожиданности чуть не онемела! Иду одна со своими воспоминаниями, вдруг ты. Я просто растерялась и обрадовалась одновременно.

— Я вообще еду на трамвае, — добавил Никита, — смотрю, идет моя красавица по жизни смеясь, думаю, что все это снится. А потом говорю себе: «Это же Катя, моя любимая Катя. Ее нельзя ни с кем спутать». На ходу выскочил за тобой, очень боялся, что разминемся, — вздыхая, произнес Никита.

— Ты знаешь, мне больше никто никогда не дарил таких корзин с белыми розами, как ты, — сказала Катя, беря друга под руку. — Не было дня, чтобы я тебя не вспоминала, — чуть краснея, добавила она. — Да что там я, мы все в редакции вспоминали тебя каждый день. Как ты на шефа сказал, что он бездарь, газетенка его бездарная. Говорил: «Не нужна мне хорошая характеристика от вас, это все равно, что подписать смертный приговор, потому что весь комсомол ваш продажный».

Мы тогда долго вспоминали, как у шефа очки запотели от злости, как он, хрипя, орал: «Вон отсюда звездный мальчик, зазвездился, засветился. А ты ему в ответ: «Светить всегда, светить везде! До дней последних донца! Светить и никаких гвоздей. Вот лозунг мой и солнца!».

Друзья весело засмеялись, медленно пошли по центральному скверику города никого не замечая вокруг, декламируя стихи Маяковского.

— Ты, Катя, мне зубы не заговаривай. Какими судьбами сюда, не иначе меня проведать?

— Я, Никита, правду говорю, не знала, что ты здесь, думала, что в Москве.

— Тогда дай угадаю, ты, наверное, в командировку сюда, заодно к тете Полине решила забежать? — весело спросил Никита. — Кстати, она частенько тебя вспоминает, говорит, ты самая любимая студентка была, лучшая подруга.

— Ты еще скажи, что живешь в моем общежитии. Откуда знаешь тетю Полину? — хитро прищурившись, спросила Катя.

— И не только! — ответил, улыбаясь, Никита. — Я даже живу в твоей комнате в общежитии.

— В четвертой?! — спросила удивленно Катя, перескакивая со ступеньки на ступеньку.

— Да, в ней самой. Зайдешь в гости, посмотришь, как устроился?

— С удовольствием! — сказала Катя и добавила: «Только у меня мало времени, у меня самолет в семь часов!».

Никита остановился, удивленно спросил: «Какой самолет, куда?».

Перед глазами все помутнело. Никита давно безнадежно был влюблен в Катю, вспоминал каждую минуту, проведенную вместе. Перед тем как признаться ей в своих чувствах, робел. Катя тут же умело переводила разговор на другую тему: она ничего не хотела слышать о чувствах молодого человека. Во — первых, потому что была замужем, во — вторых, потому что разница в возрасте смущала ее, в третьих, она постоянно знакомила его с разными девушками, он на зло ей начинал крутить с ними романы. Был для нее скорее подружкой, чем мужчиной, который имел на нее виды.

— Какой самолет? Ты о чем, я не пойму, — добавил Никита растерянно.

— Простой самолет, ТУ — 154, который летит Минеральные Воды — Мурманск, — сказала Катя, весело глянув на любимого друга. — Никита, послушай, я хочу стереть все, что у меня было, начну жить заново, уезжаю на север! Но про это никто не должен знать. Для всех держим версию, что я в Кисловодске, в санатории.

— Ты что с ума сошла, какой север, какой санаторий?! У тебя карьера, семья, друзья?! — закричал Никита, схватил девушку за плечи, стал трясти, повторять: «Зачем тебе север? Тебе будет там плохо. Хочешь, я все брошу, полечу с тобой? Ты же знаешь, я давно, очень давно люблю тебя», — выпалил он быстро, не дав Кате опомниться. — «Послушай, меня, я буду много работать, смогу сделать тебя счастливой, поверь мне. Учиться я смогу и заочно. Катя, я буду работать и учиться. Но одну я тебя никуда не отпущу.»

Никита карими глазами умоляюще смотрел на Катю:

— Не молчи, скажи, что ты никуда не полетишь, — все так же держа Катю за руки, произнес Никита почти крича. — Скажи, что ты не против, чтобы я полетел с тобой. Не молчи, ответь мне, что с тобой происходит?

Катя грустно смотрела на Никиту и думала про себя: « Я так боялась, что он опять начнет говорить мне о своих чувствах. Самое страшное, Никита мне тоже очень нравится. Но семь лет разницы в возрасте, — это много. Я не должна быть эгоисткой. Я даже мысли об этой любви не должна допускать».

А вслух сказала:

— Никита, ты мне очень нравишься. Но я должна сама в себе разобраться. Я развелась недавно с мужем. Мне нужно побыть одной. Ты очень хороший человек. Я всегда буду помнить о нашей дружбе. Я буду тебе писать, буду, как всегда, делиться с тобой секретами. Но мы, — ты и я, — должны пойти в этой жизни отдельно друг от друга. Мы обязательно встретимся. Если судьба захочет, она сведет нас случайно, как сегодня. Разве ты думал, что увидишь меня здесь? Поверь, ты найдешь ту единственную любимую, женишься, у тебя будут дети. И, встретив однажды меня, скажешь: «Как хорошо, что я послушался тогда Катю, отпустил ее в новую жизнь. Потому что у тебя своя судьба, у меня — своя. Тебе нужно окончить институт. Мне — жизненный университет. Будем обмениваться опытом и плохим, и хорошим», — засмеялась Катя.

— Катя, а как же карьера, семья, друзья? — попытался зацепиться хоть за что — то Никита. — Все начинать сначала тебе не страшно?

— Не страшно. Никогда не поздно начать жить заново, — сказала Катя уверенно. — Не поздно, даже за день до смерти. Главное, оставаться собой, уважать других, успех придет. А слово «карьера» вообще не люблю. Оно у меня ассоциируется с ямой. Кому — то копают ее, а человек этого не замечает. Как говорится, — с «места в карьер»: стоял, и бац упал! Все вокруг рукоплещут, кричат: «С повышением тебя, с повышением!». А ты давно внизу, никто этого просто не замечает! А семья — когда есть дети и нет предательства. Друзья, либо они есть, либо их нет. Неважно, где ты живешь — на Юге или на Севере, и в какой стране.

Никита понимал, что Катя настроена очень серьезно на изменения в своей жизни, никто ее уже не остановит. Он знал ее гордый нрав. Знал настолько хорошо, что, похоже, она сама себя настолько не знала. Ужас скорого расставания предстояло ему пережить стойко и в одиночестве. Север — это так далеко! Лететь в никуда, не иметь там ни друзей, ни родных, ни работы. На это могла решиться только Катя. В двадцать пять лет начать все с нуля?!

— А кто у тебя на севере? — спросил Никита грустно.

— Родственница одна дальняя. У мамы брат троюродный есть, это его жена Людмила. Каждое лето гостит у нас. Мы с ней познакомились года три назад. В этом году разговорились. Я рассказала ей о проблемах с мужем, она пожалела меня, сказала, чтобы приезжала к ней, если будет трудно, — произнесла, задумавшись Катя. — Но я первое время у нее побуду, затем работу найду, квартиру сниму.

Катя увидела красную вывеску родного общежития номер два, быстро добавила: «Прости меня, заболталась. Хватит стоять, пошли, хочу вдохнуть студенческого воздуха», — засмеялась Катя и побежала по ступенькам родного общежития.

Никита с расстроенным видом поплелся за нею. Как в тумане видел, что она весело обнимает, что-то щебечет тете Полине. Как достает какие — то свертки и, размахивая руками, рассказывает, как она жила последнее время.

Никита вспомнил, как он молодой уверенный в себе юноша пришел устраиваться в редакцию города Михайловска. Первого кого увидел, — это худенькую девушку с огромными зелеными глазами миндалевидной формы. Ее энергетика была настолько мощной, что Никиту теплой волной откинуло в сторону, когда Катя, сотрудница отдела писем, прошла мимо него. Девушка остановилась, оценивающе посмотрела на молодого юнкора. Когда увидела его испуганные, как ей показалось, глаза, по — доброму ему подмигнула и сказала: «Григорий Владимирович Хворостов, редактор наш, тоже начинал с внештатного корреспондента в свои шестнадцать лет».

С тех пор Катя стала его наставницей, другом, Ангелом Хранителем. На всех планерках поддерживала Никиту. Все говорили, что он старается писать правду. А это провальная практика. Но его правда всегда срабатывала, даже имела огромный успех в прессе. Его непохожие на все остальные статьи, очерки, фельетоны поднимали тираж всем надоевшей районной газеты. Никита всегда мечтал о том, что они вместе с Катей создадут новое, ни на что непохожее издательство, будут работать вместе, никогда не расстанутся. Он специально не поехал поступать в Москву, чтобы быть ближе к Кате. Хотел видеться, советоваться, просто дружить с нею. Он так много мечтал об их будущем, боялся, что она скажет ему: «Прости, ты меня недостоин. Покажи, — кем ты стал, смогу ли я тебе позволить находиться рядом с собой». Он учился для нее, жил ради нее, искал себя, чтобы быть достойным ее. И, вдруг, — Север?! Она опять ускользала от него. Он ничего не мог предложить ей, кроме дружбы. Но это пока. Как медленно тянется время, как много нужно успеть.

— Никита, почему загрустил, о чем задумался? Пойдем заряжаться энергетикой родных стен комнаты номер четыре, — услышал он Катин голос.

— Конечно, пойдем, — сказал Никита. — Может, тебя удержат родные стены, они же помогают, забыла? А тут какой — то Север, — продолжал ворчать он.

— Хватит нравоучений, Никита. Я тебя очень прошу, пообещай мне, пожалуйста, что больше не будешь меня воспитывать. Иначе мы поссоримся! — строго произнесла Катя.