Город любви 05

Андрей Юрьевич Ненароков, 2023

Провинциальный южный российский город 90-х – 00-х годов. Казалось, чего в нем может случиться интересного, но в нем кипят такие любовные страсти, что даже Париж склонил бы перед ним голову.

Глава 1

С утра в городе веяло прохладой, но к обеду сентябрьское солнце нагрело асфальт, дома, машины и показалось, что вернулся июль. Эта чудная пора на юге называется не бабье лето, а бархатный сезон. Молодой человек, одетый в джинсы и летнюю рубашку, бодро шагал по центральной улице. Он был среднего роста, немного сухощав, но это его совсем не портило. Повадками он чем-то напоминал гепарда, готовящегося к прыжку. Лицо человека было молодо и свежо. На первый взгляд ему было не более тридцати лет, лишь в краешках глаз гнездились две неглубокие морщины.

— Ты что, Серега, своих не узнаешь? — крикнул он, сойдя с тротуара к припаркованным машинам.

— Свои, Игорек, дома сидят, телевизор смотрят, — ответил Сергей, подавая руку.

Школьные товарищи Игорь Завьялов и Сергей Вощинин не виделись больше года и поначалу в разговоре возникла небольшая заминка.

— Как жена, как дочка? — спросил Завьялов.

— Нормально, жена в следователи выбилась, дочка в седьмой класс пошла.

— А я своего сына в четвертый отвел.

— Ты сейчас, Игорь, куда?

— Да вот за продуктами на рынок собрался.

— Так садись, подвезу. Ну ты, друг, даешь, сам на рынок ходишь? — засмеялся Вощинин.

— А у тебя что, дома холодильник сам собой как скатерть-самобранка заполняется?

— У меня на это жена есть.

Сергей распахнул дверь новенькой лады «десятки» и принялся снимать механический блокиратор переключателя скоростей.

— Ты что, Серега, воров опасаешься? Ты ведь сам дела по угонам ведешь.

— А ты думаешь, с адвокатов за откат не берут?

Под откатом Вощинин подразумевал угон новой машины с дальнейшим возвращением прежнему хозяину за полцены.

— Совсем ворюги распоясались, рубят сук, на котором сами сидят, — удивился Завьялов.

— Видишь, вот дверца погнута, прямо у собственного подъезда пытались угнать.

Сергей плюхнулся грузным телом на сиденье и вставил ключ зажигания. За прошедший год он еще больше раздался вширь, что даже его высокий рост уже не сглаживал полноты. Вощинин был старше Игоря всего на год, но поседевшие виски делали его старше своих тридцати пяти лет. Длинный нос с горбинкой — след давнишнего перелома, придавал ему сходство с актером Жераром Депардье.

«Десятка» быстро домчалась до оптового рынка, и Завьялов, прощаясь, предложил:

— Надо как-нибудь, Серега, встретиться, выпить, посидеть, а то видимся раз в год и то на пять минут. Чем ты занимаешься в выходные?

— В эти выходные не получится, я уже приглашен в одно место.

— Как всегда дела? Ну, ладно, давай хоть номер своего мобильника, созвонимся.

Вощинин назвал номер телефона и попросил:

— Позвони мне сейчас я тоже твой запишу.

Игорь заканчивал делать покупки, когда вибрация мобильника, пристегнутого к поясу, отвлекла его от прилавков.

— Это Сергей Анатольевич, — послышалось в трубке.

— Какой такой Анатольевич?

— Да это я, Серега.

— Так и говори, а то тоже мне Анатольевич нашелся.

— Что поделать, привычка. Ты где?

— Еще на рынке.

— Я сейчас подъеду к месту, где тебя высаживал. У меня выпало окно в делах. Так что можем куда-нибудь съездить, пива попить. Ты как, не против?

— Понятное дело, что за. Только на работу позвоню, отпрошусь, я ведь на обеде, — радостно откликнулся Завьялов, он будто ощутил горьковатый вкус пива на губах и приятную беседу, от этого сладко заныло в груди.

Белая «десятка», с черными как смоль, тонированными стеклами уже поджидала Игоря.

— Куда едим? — спросил Сергей через прорезь приоткрытого стекла.

— Может ко мне домой, Надежда стол накроет.

–Нет, не пойдет. Лишние уши, по душам уже не поговоришь. Я знаю одно хорошее местечко, запрыгивай.

Лада, взвизгнув колесами, резко набрала ход. Маленький мобильник, лежащий на приборной панели, заиграл старо-советский, новорусский гимн.

— Слушаю, — крикнул в трубку Вощинин.

Лицо Сергея растянулось в улыбке, машина на большой скорости неприятно вильнула.

— Ха! — сказал он, бросив телефон опять на панель. Отмазал одного чудика от убийства! Двадцать лет светило. А теперь и состава преступления нет.

— Ты уже и убойными делами стал заниматься?

— Я за простые не берусь, не интересно, да и не прибыльно.

Пивной бар «Вдали от жен» не для всех соответствовал своему названию. Чья-то жена действительно могла находиться у черта на куличках, а чья-то проживать от него в двадцати метрах, но для Игоря с Сергеем это был первый вариант. Друзья уселись за столик на открытой площадке перед баром. Вдалеке за каналом, на горе, зеленел лес. Ветерок слабыми порывами доносил неповторимый лесной запах. Игорю в детстве казалось, что настоящий лес может быть только в горах. Уже в юности, побывав в центральной России, он увидел совсем другие леса. Елки и березы росли в равнинных местах, и от этого те боры и рощи казались ему какими-то ненастоящими.

Официантка подала кружки с пивом, сушеную рыбу и кальмаров.

— Хозяюшка, пепельницу принеси! — крикнул ей вдогонку Сергей.

— Ты что, закурил на старости лет? — спросил Завьялов.

— Да, слава Богу, нет, но должны же мы куда-то чешую от рыбы кидать.

Освежив холодным пивом приступ жажды, приятели завели беседу на злобу дня.

— Представляешь, Серега, какая у меня первого сентября была злость на всю нашу теперешнюю жизнь, — разоткровенничался Игорь от хмельного напитка. — Только отвел сына в школу, возвращаюсь, а тут бац по телевизору про захват школы в Беслане показывают. Захотелось сесть за компьютер и напечатать обращение к президенту с требованием применять для террористов смертную казнь, а потом пойти по соседям и знакомым собирать под ним подписи.

— С введением смертной казни терроризм не исчезнет, — чуть усмехнувшись над наивностью друга, произнес Вощинин.

— Но ведь когда мы с тобой в школе учились, никто о террористах слыхом не слыхивал. Только по телевизору в передаче «Международная панорама» показывали в рубрике «их нравы».

Сергей чуть-чуть замялся и потер ладонью возле виска, как это он обычно делал на судебных процессах в предвкушении опровержения доводов следствия.

— То было другое время — тоталитарная система. Каждый человек был под контролем: где работает, чем дома занимается, партийный или нет — органы обо всем знали.

— Ты же сам как-то говорил, что тогда в милиции в десять раз меньше людей служило, а сейчас только в нашем городе две тысячи ментов. Если взять в процентном отношении, — Игорь на полминуты задумался. — То каждый десятый трудоспособный мужчина — мент.

— Это издержки демократии. Когда все получали по сто пятьдесят рублей, то соблазнов и возможностей было меньше.

Разговор, сделав зигзаг, ушел в сторону качества пива и вдруг неожиданно вышел на столичную тему.

— Надоело мне жить в нашем Н-ске, — сказал Сергей. — Хочу перебраться в краевой центр или куда-нибудь к морю.

— А сразу в Москву не хочешь?

— Нет, только не туда. Мне, привыкшему к чистому воздуху и воде, не приятен этот урбанистический рай. Я летом был там — ездил по делам одного клиента в Верховный суд.

— Это на Ильинке который? — спросил Завьялов, любивший блеснуть знанием обоих столиц, которые он извлекал из карт, а затем проверял собственными ногами.

— На Ильинке находится Конституционный, а это на Поворской. Так вот, меня первые дни на машине возили, а потом я сказал: «Зачем мне нужны ваши пробки, автомобильный выхлоп нюхать? Я уж как-нибудь на метро, по-простому. Жил я там у знакомых, выходцев из нашего города, в милиции служат. Вот мы давали жару той Москве! Один подполковник как напьется, так сразу на Красную площадь к лобному месту едет — прикол у него такой. Милицейский наряд к нему подходит, старший говорит: «Товарищ подполковник, не положено сюда заезжать», а он, шатаясь, отвечает сержанту: «Сейчас, сынок, только выпью за упокой души безвинно убиенных стрельцов». Вот у него тяга к лобному месту, ха-ха-ха! А вообще я там классно отдохнул. В последний вечер напился и давай по объявлениям звонить — вызывать проститутку, с условием, чтобы она обязательно москвичкой была.

— Так тебе могли, кого угодно подсунуть.

— Я же не лох, я прописку в паспорте проверил. Слушай дальше, хи-хи-хи, — противно захихикал Вощинин. — Я ее и так, и сяк, пьяный, не могу закончить дело и всё. Перевернулся тогда на спину и говорю: «соси». Она жевала, жевала вначале с презервативом, а затем и без него еле дело свое сделала. Утром сел в самолет, «конец» от ее стараний распух, хожу как пингвин, ну всё, думаю, заразила. Звоню ребятам в Москву, а они говорят, если что, разыщем эту шалаву хоть под землей и прибьем. Хи-хи-хи!

Игорю стало противно от этого смеха друга. Он понял, что для Сергея было важно, даже не переспать с проституткой из-за физиологической потребности, это Завьялов еще мог понять, а просто унизить ее московскую прописку. Игорь был противником суррогатной любви и еще ни разу в жизни не спал с проституткой.

— Так слушай дальше, приезжаю домой, жену не трогаю, — продолжал рассказ Вощинин. — Неделю, вторую, она уже вся в подозрениях, но, слава Богу, никакой инфекции не оказалось.

–А из нашего класса кого-нибудь видишь? — перевел разговор на другую тему Игорь.

— Сейчас, Игорек, погоди. Эй, хозяюшка, повтори еще по кружечке! — кликнул Сергей могучим басом официантке. — Встретился мне недавно Порошин, в суде болтался по какому-то делу. Попросил у меня в долг тридцать тысяч на месяц, цех собирался в горах открывать, и вот уже пять месяцев не отдает. Телефон отключил и думает, я его не достану. Я восемь лет в уголовке, потом пять лет в адвокатуре. Завтра к нему братки приедут и вытрясут не тридцать тысяч, а уже шестьдесят. Видел еще Володьку Томилина, он в автосервисе гайки крутит.

Игорь отпил из полной кружки пива и улыбнулся всемогущим высказываниям друга. Хмель от двух литров пива уже расползалась по телу, и ему тоже захотелось показаться в глазах школьного товарища кем-то особенным.

— А я, Серега, сейчас ушел с головой в литературу, — неожиданно сказал Завьялов. — Написал поэму и тоже летом ездил в Москву. Ходил там по разным издательствам.

— И как, успешными оказались хождения? — скептически прервал приятеля Вощинин и начал цедить пиво через зубы, служба в органах приучила его не доверять людям.

— Знаешь, издательства бывают разные, в одних печатают мемуары, в других — детективы или фантастику, в-третьих — порнографию, — уклонился от ответа Игорь.

— Если твоя поэма порнографическая, я, пожалуй, прочту, — заржал как ретивый жеребец, Сергей.

–В ней есть кое-какой эротизм, ну не так чтобы очень.

Завьялов уже пожалел, что открылся другу, не хотелось быть обсмеянным, и чтобы сбить неуверенность, залпом допил пиво.

— В крупных издательствах смотрят на тебя как на блоху и, если ты еще не печатался, сразу выставляют за дверь. В мелких разговаривают и даже берут на просмотр. Кто читал мою поэму, говорят, что не плохо, в одном месте даже обещали напечатать.

— Я тебе, Игорек, вот что скажу, поэма сейчас не актуальна. Пиши лучше песни или на худой конец детективы.

— Детективы, детективы, весь мир на них свихнулся. Никто из русских классиков детективы не писал, — Игорь ненадолго задумался, что-то припоминая. — У одного Чехова есть только пара рассказов и то больше для смеха, да еще Достоевский этим грешил. А сейчас всем подавай острый сюжет. Видно, в жизни остроты не хватает, потому что сидят все вечера у телевизоров и смотрят сериалы опять же про ментов. Вот скажи правду, Серега, разве в этих рассказках есть правда жизни?

— Конечно, нет, все надумано и из пальца высосано. Это я тебе как бывший оперативник говорю. Очень много зависит от случая, а не от каких-то размышлений. Слышал, как недавно расстреляли пост ДПС. Отморозки ночью ехали из аула с автоматами, их стали останавливать. Они и остановились, и давай палить. А потом спрятались у одного пасечника на даче, и их случайно увидела соседка. И пока бандиты в баньке парились, оперативники трамбовали этого пасечника, пока он не раскололся, хотя отморозки его основательно запугали. Если будешь детективы писать, я тебе столько сюжетов…

Звонок мобильника прервал монолог Сергея.

— Коллега звонил, — сказал он Игорю, ложа телефон на стол. — Начался штурм школы в Беслане.

— Я думал, силовики не решатся штурмовать.

— В спортзале сработало взрывное устройство, и спецназ вынужден был начать штурм.

— Есть жертвы?

— Безусловно, ведь основная масса заложников в спортзале и находилась.

В голове Завьялова, затуманенной алкоголем, появились вдруг образы черно-белого кино, будто взятые из военной хроники Отечественной войны. Только в этих замедленных кадрах мелькали люди в пятнистой маскировочной форме и бронежилетах, выносящие детей из дымящегося здания с выбитыми стеклами.

— Сколько же еще лет будет продолжаться это кровавое месиво вокруг Чечни, — оперев голову на руки, простонал Игорь. — Наши ФСБ, МВД и армия никуда не годятся, если могут такое допускать! В них нет профессионалов?

— Ты ошибаешься, Игорек, специалистов полно, только руки у них связаны, а в армии скоро будут служить одни контрактники. Хозяюшка, где здесь у вас отлить можно? — крича басом на весь бар, обратился Сергей к официантке.

Изрядно захмелевшие друзья, поспешили в туалет.

— Сколько с нас? — спросил у барменши Завьялов, первый покинувший туалет.

— Триста десять рублей, — улыбнувшись, произнесла женщина, оголив золотые зубы.

— Игорек, я заплачу, — вытянул из кармана деньги подоспевший Вощинин.

— Да нет, я заплачу, — не унимался Игорь.

— Я же тебя приглашал, значит, мне и платить.

Не обладавший чересчур широкой русской душой, Завьялов сдался и не стал доставать деньги, но согласился пропустить еще по кружечке пива.

Выйдя из душного помещения бара, друзья обнаружили за своим столиком четырех нетрезвых граждан бичеватого вида. На руках двоих были обширные татуировки, пальцы отдавали синевой наколотых колец. С первого взгляда про них можно было сказать, что в молодости эти люди причисляли себя к блатному миру и, возможно, даже сидели, но теперь окончательно спились и превратились в обыкновенных пьянчуг, ищущих, как бы и на что опохмелиться.

— Эй, голубки, пересядьте отсюда быстренько! — весело приказал им Вощинин.

— Ты кто такой, чтобы тут распоряжаться? — хмуро ответил человек с наколками, видимо исполнявший в компании роль старшего. — Смотри, а то рога поотшибаем.

— Прикинь, какой колоритный местный контингент, — сказал Сергей, повернувшись к Игорю.

— Да, Бог этого хмыря гонором не обидел, — поддержал друга Завьялов.

— Значит так, дятел, быстренько извинись и пошел вон отсюда, пока я добрый! — уже зло продолжал наезжать адвокат.

— Это кто тут дятел!? — подпрыгнул со стула и распустил пальцы веером основной бич.

— Ого, да ты наглец!

— Утухни, овса! — крикнул алкаш, очевидно, не выговаривающий букву Ц.

На лице Вощинина появился румянец, он явно завелся и не собирался заканчивать конфликт миром. Без лишних разговоров Сергей приблизился к бывшему зеку и, схватив его за грудки, нанес страшный удар своей большой пудовой головой по носу противника. Раздался хруст сломанных хрящей, и бичуган, подлетев, словно в американском боевике, рухнул на пластмассовый столик.

Пьянчуги оказались не из робкого десятка и кинулись на подмогу своему товарищу. Завьялов, приняв боксерскую стойку, вспомнил молодость, его кулак, описав траекторию между боковым и прямым ударом, врезался в подбородок нападавшего. Этот удар, вычитанный в одной книжке, он тысячи раз отрабатывал в юности на боксерской груше, и сегодня тело, навсегда запомнившее это движение, не подвело его. Наткнувшись на непреодолимую преграду, второй татуированный бичуган оказался на земле. Двое оставшихся алкашей присмирели, в них видно не хватало блатного задора.

— Да что вы, мужики, что вам места не хватает, мы тут просто на минутку отдохнуть присели, — начал оправдываться один из них. — А вы сразу драться.

— Давайте проваливайте живо отсюда! — закричал Сергей.

— Не ругайтесь, мужики, мы сейчас уйдем.

Алкаши кинулись поднимать своих поверженных собутыльников. Блатные поднимались с трудом, мотали головами после нокаутов. Кровь текла из расквашенного носа основного бича на асфальт, но он больше в драку не лез, а лишь тихо матерился. Из его бурчаний было едва понятно, что он еще разберется и всех отимеет.

— Так, чтобы через пять секунд вас тут не было! Иначе не своим ходом пойдете, а вперед ногами вынесут! — взбесился адвокат, услышав эти стенания.

— Мы уже уходим, мужики, — жалобно заголосили алкаши и, подхватив под руки своего вожака, вывели его на улицу.

— Зарвались, зарвались совсем ребятки, — опустившись на стул, весело проговорил Вощинин. — Я во время работы в органах на каких только кадров не насмотрелся. Бывает, смотришь на человека и думаешь, куда ты лезешь, чего ты хочешь, что ты из себя представляешь? Я, конечно, и сам немного авантюрист, но головой то нужно хоть чуть-чуть думать, когда начинаешь что-то делать или говорить.

Сергей был пьян, весел и после драки весь на кураже. Ему хотелось пофилософствовать на тему собственной значимости. Игорь же испытывал небольшое угрызение совести и сострадание к избитым бичам. В юности, выходя на боксерский ринг, Завьялов видел в противниках только соперников, а не врагов. Это осталось в нем навсегда, даже участвуя в жестоких драках, он не чувствовал ненависти, и ему после бывало жаль тех, кто по его вине пострадал.

Тут у Вощинина начал трезвонить мобильный телефон. Увидев на дисплее номер, он несколько раз нажимал на занято, но телефон после коротких пауз вновь заводил свою песню.

— Вот так всегда! — отключая мобильник, с яростью сказал Сергей. — Как только соберешься с друзьями где-нибудь расслабиться, так жена начинает через каждые две минуты трезвонить. У нее, видите ли, патологическая ревность. Хорошая вещь мобильный телефон, но иногда бы разнес его вдребезги.

— А что, у Аллы много поводов для ревности? — спросил Игорь, не знавший подобных конфликтов с женой.

— Да нет. Как видишь, мы просто с тобой сидим, пьем пиво и все. А ей, Бог знает, что мерещится.

— Взял бы и разубедил ее.

— Еще хуже будет, с ней только вступи в словесную перепалку, сразу уши в трубочку свернутся. Иногда прыгает, тявкает передо мной Алка, ну прям как маленькая собачонка, закатишь ей тогда оплеуху, и все, сразу успокоится.

— Давай, наверное, закругляться? — засобирался домой Завьялов. — А то у тебя дома разборка в Бронксе случится.

— Да, нет, все будет нормально! Эй, хозяюшка, еще по кружечке и счет!

Последняя кружка пива была явно лишней, хотя Вощинин и вел свою машину уверенной рукой, но указатели поворотов на перекрестках не включал, дорогу не уступал, а просто нажимал на клаксон, издававший вой сирены. Игорь несколько раз закрывал глаза, предвидя неминуемое столкновение, но встречные водители, заслышав сирену, уступали дорогу несущемуся авто.

— Не дрейфь, Игорек, мы просто возвращаемся с оперативного задания.

Машина подлетела к дому Завьялова, и он, прощаясь, с умилением сказал:

— Пока, Серега! Редко видимся, черт возьми!

Игорь вылез из автомобиля и, пошатываясь, побрел к своему подъезду. «Десятка» Вощинина с пробуксовкой сорвалась с места и как гоночный болид понеслась по улице.

Завьялов жил на первом этаже хрущевской пятиэтажки. Двухкомнатная квартира досталась ему в наследство от бабушки. Комнаты в ней были смежные, кухня маленькая, но по нынешним временам, когда жилье бесплатно не выдавали, даже подобная квартирка была ценностью.

— В этом доме пожрать что-нибудь есть? — спросил Игорь у жены, с порога направившись к холодильнику.

— Где ты шлялся?! — ответила вопросом на вопрос жена Завьялова. — Почему у тебя рукав оторван?!

— Какой рукав, Надежда, о чем ты говоришь?

— Да вот этот! — крикнула Надя, ухватив за надорванный рукав рубашки.

Муж, посмотрев пьяными глазами на незамеченный в пылу драки разошедшийся шов, и тоном, не терпящим возражений, изрек:

— Ну, и черт с ним! Зашьешь!

— Вот сам бери и зашивай!

— Сам! А ты у меня на что! Ты… — дальше с губ Игоря полилась матерная брань.

Никто на свете, кроме соседей, живущих за стенкой, не мог себе представить, что такой интеллигентный человек, как Завьялов, может во время ссор материть свою жену. Это происходило как-то само собой и видимо являлось защитной реакцией на нападки супруги.

— Ах, ты опять материшься, гаденыш! — взвилась Надежда, которую ругань мужа окончательно вывела из себя. — Пошел вон отсюда, бумагомаратель! — закричала она в исступлении, хотя квартира принадлежала Игорю.

— Я уйду, дрянь порожняя, только деньги сейчас возьму!

— Тебе еще денег надо, чтобы их прогулять?!

Надежда принялась энергично выпихивать мужа за дверь.

— Я сам уйду, долбанная потаскуха! И никогда, никогда не вернусь! — крикнул Игорь уже за порогом, стоя перед захлопнутой дверью.

Матеря про себя жену последними словами, Завьялов сел в маршрутное такси. Он направлялся домой к своим родителям, это было единственное место, в которое Игорь додумался податься в подобной ситуации. Раньше во время домашних скандалов Завьялов обычно останавливался на пороге и мирился с супругой, но сегодня во хмелю он явно перестарался. В родительском доме Завьялов, ни с кем ничего не обсуждая, завалился на диван.

«А ведь могло же в моей жизни все сложиться по-другому, и я никогда бы не встретился с этой сучкой», — думал он засыпая.

Перед его глазами всплыло забытое почти за пятнадцать лет женское лицо, хранившееся где-то в глубине памяти. Игорь начал проваливаться в сон, наполненный событиями тех давних дней. На экране приглушенного телевизора, стоящего возле дивана, мелькали кадры трагедии в Беслане. Сегодня никто не сможет без содрогания смотреть на эту съемку, через год она станет историей, а через десять лет только близкие родственники прольют на могилах погибших слезы.