Вдовы костяного дворца

Марина Гостневская, 2023

Высокие фигуры женщин появляются в местах серьезных аварий и похищают людей. Майк и его лучший друг Марк обязаны выяснить, кто прячется за старинными масками и как остановить безжалостных Вдов.

Глава 1. Энн. Авария

Энн успела забежать в маленькое здание проходной завода в последний момент, еще немного — и опоздала бы, а на предприятии с этим строго. Несколько задержек без уважительной причины — и можно собираться на выход, никакие уговоры и объяснения с начальством не помогут, дисциплина превыше всего.

Территория завода была просто огромной и занимала площадь нескольких крупных городов, а то и небольшой планеты. На закрытом предприятии производилось рекордное количество химической продукции: органическая и неорганическая химия, полимеры, фармацевтика, основные составляющие парфюмерии и косметики и даже взрывчатые вещества. Караваны судов, нагруженные химическими компонентами, ежедневно отправлялись в разные уголки галактики.

Завод был построен по новейшим технологиям, но несколько корпусов все же сохранились c самого основания и эксплуатировались не один десяток лет. В обветшалых зданиях модернизировали оборудование, насколько позволяли бюджет и технологические возможности, но отдельные производственные линии медленно и неумолимо превращались в аварийный хлам. Руководство закрывало глаза на древние механизмы, их комфортабельные офисы располагались на значительном удалении от грохочущих железных монстров. Проверяющие в дебри завода тоже не заходили — всей жизни не хватит обойти каждый закуток и ржавый ангар. Гораздо приятнее осмотреть новые белоснежные корпуса, сделать рекламные фото в яркой каске и улететь домой с пухлым конвертом хрустящих купюр в оттопыренном кармане. По документам химическое предприятие числилось передовым и современным, а небольшие аварии и даже летальные случаи на производстве старательно замалчивались.

Еще недавно Энн была одним из лучших работников завода и выполняла сложные операции на новейшем электронном оборудовании. Девушка мечтала получить высшее образование и переквалифицироваться в инженеры, она даже успела подать документы на заочное отделение одного престижного технического вуза.

Все планы в одночасье перечеркнуло очередное медицинское обследование. О высшем образовании и даже о работе на прежнем оборудовании речи уже не шло — с ее диагнозом это было полностью исключено. Впереди предстояло длительное болезненное лечение, которое все равно давало один шанс из ста. Все процедуры оплачивались по страховке, государство не бросало своих граждан один на один с такой бедой, но просто сидеть дома и медленно умирать Энн не могла. В исключительном порядке и только из уважения к былым заслугам девушке разрешили работать на проходной: следить за камерами, делать бесконечные выгрузки из базы данных, формировать сводные отчеты об опоздавших и прочую нудную дребедень. Но лучше так, чем сидеть дома в оглушающей пустоте и гадать, сколько она еще протянет.

Иногда по камерам Энн видела бывших коллег, с тоской провожала их взглядом, но встречаться лично не хотела. Многие сослуживцы уже знали, что она смертельно больна, начинали шептаться за спиной — их сочувствующие любопытные взгляды только усугубляли и без того тяжелое душевное состояние.

Энн полностью замкнулась в себе, с головой уходила в отчеты, с таким же рвением делала ежедневную рутинную работу, как раньше управляла электроникой. Но работать с каждым днем становилось все тяжелее, силы утекали, как песчинки в старинных часах, доставшихся от бабушки.

За последнее время девушка очень изменилась: стала бледной, почти прозрачной, казалось, сквозь нее видно все, что происходит за спиной. В этом преображении были некоторые плюсы — большинство знакомых ее просто не узнавали, проходили мимо, не замечая бестелесное замученное существо в серой униформе, и не терзали вопросами, что с ней и как. По злому стечению обстоятельств прямо из окна проходной был виден корпус завода фармацевтической химии: в новом белоснежном здании производились самые современные лекарства и отправлялись в разные концы Вселенной.

«Целый завод выпускает тонны медицинских препаратов, а для твоей болезни ни одной таблеточки не придумали», — шептал в голове мерзенький голосок. Точнее, придумали много всяких тяжелых, отравляющих организм, лекарств, практически ядов, но ни одно из них не могло помочь по-настоящему. Максимум — продлить мучения, протянуть на пару лет унылую, полную боли и одиночества жизнь. От лечебной отравы начинали крошиться зубы, выпадали волосы, Энн постоянно сопровождали хроническая тошнота и головокружение. Хорошо, что пока не мучили сильные боли, но это испытание еще было впереди.

Энн заставляла себя вставать каждое утро и упорно идти на работу. Как ни странно, но там ей становилось легче, словно измученный тяжелой болезнью и еще более тяжелым лечением организм тоже забывался, мозг с усердием начинал считать цифры и сводить бесконечные таблицы.

В тот день ей было особенно плохо — сказались бессонная ночь накануне и новый курс лекарственной отравы. Энн все же пришла в маленькое здание проходной, села на рабочее место и серьезно раздумывала, не прекратить ли лечение — так хотя бы быстрее все закончится. Большинство сотрудников вовремя проскочили на территорию, опоздавших почти не было, только несколько человек торопливо бежали в свои корпуса. Энн грустно смотрела им вслед. На таком огромном предприятии пропускных пунктов было много, но сейчас ей казалось, что вся жизнь кипит там, на предприятии, а она осталась здесь одна, за бортом чужой интересной жизни, медленно умирающим безмолвным наблюдателем.

Именно в этот момент прогремел взрыв. Он был такой мощный, что все стекла в маленькой проходной вылетели, а саму Энн с силой отбросило взрывной волной от окна и ударило о стену. На долю секунды она даже потеряла сознание. Когда девушка пришла в себя, то первым делом подползла к окну и ужаснулась — на месте корпусов предприятия высилась огромная гора обломков, а еще дальше полыхал пожар, черный едкий дым застилал небо. В полной темноте слышались взрывы: видимо, начали гореть баки с химическими реагентами. Двое охранников, дежуривших вместе с Энн, тоже остались живы, хоть и сильно порезались стеклами. Зажимая кровоточащие раны на лице, они уже связывались по телефону с экстренными службами и сообщали о ЧП на предприятии. А потом оба побежали в сторону горящего завода, посмотреть есть ли раненые.

Энн забыла про свое плохое самочувствие, схватила аптечку и тоже понеслась искать пострадавших. Раненых людей оказалось слишком много, некоторые кричали, звали на помощь. Всех опоздавших взрывом отбросило на приличное расстояние от развороченного корпуса, остальные работники погибли под грудой обломков или сгорели в жутком пожаре; огненные языки пламени поднимались к самому небу. И еще повсюду был черный дым, он полностью застилал горизонт, выедал легкие и глаза. Энн все же смогла кому-то помочь, перевязала раны, но пострадавших было слишком много… некоторые лежали без сознания, полностью обожженные, кто-то сразу погиб — замер в неестественной позе с жуткими рваными ранами. Энн оглядывалась вокруг, из-за дыма и горящих химикатов она потеряла ориентацию в пространстве и уже не понимала, где ее маленькое здание проходной, а где — развороченная махина завода. Крики, стоны, покалеченные люди, обломки зданий — ей казалось, что она сходит с ума, все это какой-то страшный сон, надо быстрее проснуться и все станет как прежде. Она даже стала тереть глаза, но страшная картинка не менялась.

В этот момент в черном едком дыму появились высокие изящные фигуры — они выступали величественно, осторожно, аккуратно обходили горящие обломки зданий и взрывающиеся баки с реагентами. Энн решила, что происходящее вокруг все же дурной сон, потому что в реальной жизни такого просто не бывает. Среди полыхающих развалин завода неспешно прогуливались высокие женщины, каждая ростом двадцать метров в высоту, все в невероятно красивых старинных платьях. Тяжелые бархатные юбки, расшитые золотом, легко скользили по грязным обломкам, тонкие талии странных красавиц были стянуты тугими корсетами, а высокие кружевные воротники полностью скрывали шею. Руки женщин закрывали длинные рукава, на тонких пальцах виднелись изящные кружевные перчатки. Каждая леди была в шикарном парике из натуральных волос, локоны небрежно распущены по плечам или собраны в изящную прическу. В силу болезни Энн сама была вынуждена носить парик и сразу поняла, что красивые волосы у странных дамочек не свои. Венчали образы красавиц изящные шляпки с перьями или густой вуалью. Каждая женщина была индивидуальна, каждая невероятно красива и изящна. Правда, одна особенность все же бросалась в глаза — лица всех дам были закрыты белыми бесстрастными масками, полностью скрывающими лицо. В тот момент Энн больше всего удивил не огромный рост странных красавиц, а их появление именно здесь, в гуще пожара на растерзанном взрывом химическом заводе. Такие красотки должны танцевать на балу в старинном дворце, а не ходить по обломкам и нюхать горящие химикаты. У каждой из женщин через руку была переброшена корзина с длинными шелковыми лентами, не хватало только букетов цветов для полного образа.

Когда Энн отошла от первого шока и поняла, что именно делают высокие женщины, то пришла в ужас. Тонкими длинными пальцами, затянутыми в кружевные перчатки, каждая дама выбирала себе наименее покалеченных людей, как выбирает девочка любимые и наиболее красивые куклы. Аккуратно поднимая каждого человечка, они внимательно осматривали его, потом либо осторожно клали в корзину, либо отбрасывали в сторону. Падая с такой высоты, неугодный, но все еще живой человек насмерть разбивался о землю. Кто-то пытался убежать или уползти, но изящные ручки леди быстро ловили шустрых «куколок» и заталкивали к себе в корзинки.

Энн стояла как парализованная, не в силах пошевелиться, и даже не пыталась убежать, когда к ней потянулась длинная узкая рука в черной кружевной перчатке. Ее лишь немного подняли на небольшую высоту и тут же брезгливо отбросили в сторону, словно дама испачкала руку в какой-то грязи. Энн показалось, что даже белоснежная маска жестокой красавицы скривила свой бесстрастный рот. Уже теряя сознание, Энн услышала шелест огромной бархатной юбки — дама равнодушно перешагнула через испорченную «куклу» и пошла дальше. А потом наступила полная темнота.

Очнулась девушка уже в больнице: в вене торчала иголка от капельницы, в пустой палате, кроме нее, никого. Окон нет, только стеклянная перегородка, выходящая в коридор. Как раз сейчас за ней стоял дежурный врач и внимательно смотрел на пациентку.

— Пришли в себя, замечательно! — фальшиво бодрым голосом сказал эскулап, входя в палату. — Спешу вас успокоить, вы не пострадали — небольшая гематома головы, но это пройдет. Все хорошо!

«И еще неизлечимая болезнь, которая не пройдет никогда, — добавил привычный мерзенький голосок в ее голове, — и душка-врач прекрасно об этом знает!»

«А что, ты хочешь, чтобы он сразу с порога сказал: “Здравствуй, дорогая пациентка, ты сдохнешь через год!”?» — зло парировала Энн мерзкому голосу, и тот ненадолго замолчал. Он всегда затыкался, когда Энн злилась.

— Что случилось? — вслух спросила она, голос прозвучал очень тихо и был совершенно чужим. В душе еще теплилась надежда, что страшный взрыв на заводе с тысячами погибших — просто галлюцинации от очередной химиотерапии.

— На заводе произошла авария, специалисты сейчас разбираются. У вас не небольшой ушиб головы, незначительное химическое отравление, а в остальном все хорошо!

«Вот заладил, как попугай: все хорошо, да все хорошо. У такого врача в могилу будут закапывать, а он прямо в гроб станет орать: “Все хорошо, вы прекрасно выглядите!”. Ох уж эти мне оптимисты! — отстраненно подумала Энн. — Ползавода разнесло, а ему все хорошо…»

— А люди?

По тому, как врач старательно отвел глаза, Энн поняла, что погибших много и страшный взрыв произошел наяву, и это не плод ее больного воображения.

— Я точно не знаю, сейчас с этим разбираются, — промямлил врач и уже бодрее добавил: — Отдыхайте! Сейчас не время об этом думать. Все хорошо! — И быстро сбежал за дверь.

Энн устало закрыла глаза и откинула голову на высокую подушку. Она очень устала, снова начало тошнить, голова кружилась, а тело распадалось на отдельные болезненные куски. Перед глазами все еще стояла огромная рука в изящной кружевной перчатке, а брезгливая белая маска смотрела на нее, не мигая.

Всего через несколько дней Энн подготовили к выписке, оптимистичный врач все же не соврал — пострадала она не сильно, все могло быть гораздо хуже. Про аварию ее попросили не распространяться вежливые люди из службы безопасности: такие происшествия, а точнее масштабные катастрофы, сразу засекречивались и замалчивались среди обычного населения.

Энн пригласили в кабинет на душевный разговор с одним очень обаятельным старичком, который представился Димитрисом. Он подробно расспрашивал ее о происшествии, делал какие-то пометки в блокноте, записывая по старинке ручкой. Потом предложил ей чай с печеньем, повздыхал, пожаловался на погоду и больные колени, потом снова расспрашивал. И потихоньку-то вытянул из нее всю информацию, даже про странное виденье — высоких женщин в бархатных платьях. Энн даже сама удивилась, зачем об этом рассказала, любому другому она бы точно не доверилась. Определенно дед был тонким психологом, умел ненавязчиво влезть в душу. Димитрис внимательно выслушал рассказ, не перебивал, иногда задавал уточняющие вопросы, даже по поводу женщин в бархатных платьях. Правда, потом все же предположил, что странные видения могли возникнуть от сильнейшего отравления вредными реагентами, что неудивительно, когда рядом полыхает химический завод. Уже прощаясь, Димитрис вдруг участливо спросил:

— Энн, простите мою бестактность, но вы ведь серьезно больны?

Энн молча кивнула головой. Весь стресс, все отчаянье последних дней вдруг подступили комком к горлу, и она заплакала. Тихо, без истерик, без показного страдания, как может плакать только безнадежно больной и очень одинокий человек.

Дедок суетливо забегал вокруг, стал извиняться, усадил на диван, достал какую-то успокаивающую настойку, сказал, что она из редкой плесени. Энн уже было все равно — из плесени, так из плесени. Она покорно выпила мерзкое зелье, но, как ни странно, настойка подействовала довольно быстро, плакать расхотелось.

— Простите, не хотел вас обидеть, — в сотый раз извинился Димитрис.

— Ничего страшного, — Энн махнула рукой. — Вы правы, я очень серьезно больна. Шансов мало… да чего себя обманывать, их нет совсем.

— Шанс есть всегда! — уверенно сказал ее собеседник.

— А что, болезнь уже так заметна? — ей все же не хотелось выглядеть в глазах окружающих ходячим мертвецом.

— Нет… ну не так чтобы очень. Мне было заметно, потому что у меня матушка болела в свое время. Кстати, она излечилась, так что не унывайте.

— Не в моем случае, — грустно сказала Энн, — четвертая стадия. Операции не делают.

Димитрис покачал головой и совершенно искренне расстроился.

— Рак костей? — вдруг спросил проницательный дед.

«Как он догадался? — удивилась Энн. Наверное, этот врач-оптимист “все хорошо” разболтал. И добрый старик сразу был в курсе ее беды, непонятно только, для чего все эти расспросы. Тем не менее она утвердительно кивнула головой и стала собирать вещи. Идти в свою маленькую, битком набитую лекарствами квартирку не хотелось, но больше все равно некуда.

— Подождите, — Димитрис ее остановил. — Вы не хотите отправиться на планету Мо? У меня там есть хорошие друзья, врачи, можно попробовать альтернативное лечение… Если ваши близкие не против.

Близких у Энн не осталось. А планета Мо… она была там один единственный раз совсем маленькой девочкой, лет десяти, не больше — летала с родителями в отпуск. В памяти возникли невероятно красивые города под прозрачными куполами и потрясающий свежий воздух. И еще там было очень много цветов и зелени. Это было последнее счастливое воспоминание из детства. Когда вся семья вернулась к себе на промышленную планету, родители погибли в автомобильной аварии. Энн отдали в приют, потом были учеба и химический завод. Кроме огромного предприятия, она, собственно, больше ничего не видела. Видя, что Энн задумалась, странный дед продолжал настаивать:

— Соглашайтесь, вы все равно ничего не теряете. Там сам воздух лечит. Попробуем организовать поездку по страховке, болезнь вполне могло спровоцировать долгое нахождение среди химикатов.

И Энн согласилась. Конечно, это была авантюра — лететь на другую планету с малознакомым человеком, но, с другой стороны, что она теряла? Загибаться одной у себя в серой комнатушке, сходить с ума от одиночества и боли? Так хоть умрет в красивом месте. А красивее планеты Мо она ничего в своей жизни не видела.

Димитрис не обманул. Видимо, дед был все же не такой простой, каким казался на первый взгляд. Он умело надавил на руководство завода, потому что уже через день ее вызвали к себе уважаемые люди предприятия и сообщили, что готовы полностью оплатить лечение и полный пансион в одной очень недешевой клинике на планете Мо. Энн было очень неудобно, когда важные чиновники приторно улыбались и вежливо раскланивались, ей казалось, что произошла какая-то ошибка. Сейчас они поймут, что она простой работник с проходной, и все отыграют назад. Но нет, она летела на Мо в серебристом катере Димитриса, старик тащил с собой каких-то знакомых и чемоданы с документами, но для нее тоже нашел местечко.

Уже на месте добрый Димитрис полностью взял на себя все хлопоты. Энн поселили в небольшом двухэтажном здании при больнице среди огромных деревьев с раскидистыми кронами. Скорее всего, это был хоспис, последний приют для таких же умирающих, но очень уютный и домашний.

Корпус здания располагался в невероятно красивом месте: над головой теперь постоянно было яркое голубое небо, вдалеке виднелись величественные горы со снежными шапками. В воздухе пахло весной, и Энн каждый день молилась, чтобы ей дали еще немного времени, чтобы увидеть планету Мо поздней весной или даже летом, в последний раз посмотреть на цветущие деревья, зеленые луга и полевые цветы. Персонал клиники был очень добрый и внимательный, а еще Энн подписала бумаги о возможном экспериментальном лечении. Процедуры все равно оказались болезненные, лекарства давали тяжелый побочный эффект, но стоило выйти на воздух, и сразу становилось легче — тошнота отступала, голова кружилась не так сильно. Ей очень хотелось посмотреть старинный город, который был совсем рядом, в широкой долине у подножья гор, но она боялась уходить далеко одна и ограничивалась прогулками в парке недалеко от больницы. За какие-то несколько недель ее жизнь так круто переменилась, словно прилетела добрая фея и исполнила заветное желание, о котором она даже и не думала мечтать. Правда, волшебница предстала в образе лысого деда с седым пухом на макушке, но это уже детали.

Димитрис иногда заходил к ней, от благодарностей отмахивался, говорил только:

— Моя матушка была бы довольна, что все так получилось.

И уносился по делам. Несмотря на возраст, дедок был очень шустрый и деловой. И еще он притаскивал ей какие-то настойки из плесени, говорил, что ему их привозят от дорогого друга с далекой планеты и они точно должны помочь. Энн в плесень не верила, но исправно пила мерзкое зеленое пойло строго по часам. Она была так благодарна Димитрису, что готова съесть и выпить любую гадость из рук своей доброй лысой феи.