В объятиях глициний

Мариа Армлин (2024)

После трагичной смерти мужа Элла решает сбежать от мира в старый заброшенный дом своей прабабушки Изабеллы. Уединение кажется ей единственным способом справиться с болью и глубоким чувством опустошения. Погружённая в депрессию, она находит старинный дневник, исписанный изящным почерком. На страницах дневника раскрывается история Изабеллы, которая столетие назад переживала такую же утрату. Погружаясь в жизнь прабабушки, Элла открывает для себя силу любви, способную выдержать даже самые жестокие испытания. Но дневник таит не только мудрость, но и тайны жильцов. Дом начинает раскрывать свои секреты, пробуждая тени прошлого. Это история о двух женщинах, разделённых временем, но связанных одной болью, и о том, как следы прошлого могут указать путь к свету.

Глава 10. Шаг за шагом

Элла

На протяжении целого месяца я следовала всем шагам, описанным в дневнике моей прабабушки Изабеллы, отчаянно стараясь забыть образ Адама и облегчить чувство вины перед Рафаэлем. Больше двух лет я методично разрушала саму себя, (хотя, мне кажется, это началось гораздо раньше — в день смерти отца) вместо того чтобы исследовать потаенные силы своей души. Боль, жалость к самой себе и безудержное чувство вины полностью вытесняли все остальное — любые мысли, рождаемые здравым смыслом, любые проблески надежды.

Только после разговора со священником я поняла: обрести счастье можно, лишь позволив себе познакомиться с собой по-настоящему. Мы привыкли цепляться за негативные эмоции — это требует куда меньше усилий, чем борьба за собственное счастье. Быть благодарными, осознанными и по-настоящему счастливыми невероятно трудно, ведь для этого нужно вступить в битву с самыми хитрыми и неумолимыми врагами — собственными внутренними демонами.

Среди всех шагов, описанных в дневнике, труднее всего мне дались первые два: обретение внутренней силы для честного разговора с собой и открытость в беседе с незнакомым человеком. Это казалось невозможным. Но, справившись с ними, я вдруг почувствовала легкость и уверенность. Теперь я воспринимала остальные шаги не как испытание, а как ориентиры на пути к исцелению, словно путеводные звезды, освещающие мне дорогу к новой жизни, к обновленной себе.

Я стала пропускать личные записи прабабушки, поскольку и без прочтения прекрасно понимала, что было там изложено. Вместо этого я незамедлительно с боевой готовностью приступала к выполнению новых шагов, изложенных в дневнике. Я открыла для себя ее мир, ее внутреннюю силу и способность находить смысл даже в самых трудных обстоятельствах. Это вдохновляло меня и, пусть медленно, но помогало выбираться из той глубокой ямы, в которую я сама себя загнала.

Каждое утро я просыпалась и отправлялась в гостиную, чтобы прочитать очередной шаг, сидя под вдохновляющим портретом прабабушки Изабеллы. Ее лицо излучало тепло и мудрость, и я представляла, будто она сама диктовала мне план действий, направляя своей незримой, но ощутимой рукой, полной любви и заботы.

Шаг 3

"Найти способ абстрагироваться от навязчивых мыслей. Больше всего меня успокаивает уборка. Чистота в доме словно упорядочивает мои заплутавшие в темные уголки мысли. Но на этот раз уборку предстоит провести не только дома, но и в душе. Пришла пора попрощаться с вещами Георгия, оставив что-то одно на память. Это будет нелегко, но только так я смогу находиться у себя дома, не натыкаясь каждый раз на осколки своей утерянной счастливой любви."

Эти строки дневника прабабушки Изабеллы звучали как вызов, но я была готова принять его. С трудом я попрощалась с поношенной футболкой Адама, которую так часто надевала, чтобы почувствовать хоть тень его присутствия. Единственным напоминанием о нем, которое я решила оставить был кулон с его фотографией. Уборка, длившаяся целый день, неожиданно принесла не усталость, а прилив новых сил.

Прабабушка Изабелла всегда была аккуратной женщиной. Каждая вещь в ее доме имела свое место. Даже когда в старости ее разум начал подводить, она оставалась верна себе: ежедневно пылесосила, вытирала пыль, освежала постельное белье. Мне хотелось перенять ее привычки, ведь, как оказалось, уборка не только очищала пространство, но и помогала успокоить ум.

К тому же я приняла важное решение — сделать капитальный ремонт, чтобы вдохнуть новую жизнь в свое убежище. Этот ремонт был символом начала моей духовной стройки. У меня хватало накоплений, чтобы нанять специалистов, но дядя Артур и Феликс, оставшиеся без дела после сборки мебели для внука и изготовления сотен игрушек, с радостью предложили свою помощь.

— А мы на что, дочка? Справимся лучше любых мастеров! — С уверенностью в голосе произнес дядя Артур, лукаво улыбаясь. — И берем плату исключительно вкусным кофе!

На целых две недели моя квартира превратилась в мастерскую. Мужчины красили стены, меняли испорченные дощечки, передвигали мебель, словно желая создать новый мир для меня. Тетя Анна, вдохновленная процессом, занялась украшением балконов, выбрав для этого самые экзотические сорта цветов. Тетя Сильвия шила покрывала и занавески, стараясь придерживаться стиля, который любила прабабушка. Тетя Анжела, с ее неугомонной энергией, развлекала всех невероятными историями, превращая ремонт в настоящее приключение.

Сюзи, довольная тем, что все переключились на новую затею, решила провести последний месяц спокойствия с Микаэлем в Ванадзоре. А я, словно заботливый организатор, разносила кофе, помогая в каждом процессе и искренне радуясь тому, как все получали удовольствие от ремонта. Их помощь была естественной и доброжелательной, и я не ощущала ни капли неловкости. Каждый стремился внести свой вклад, чтобы мой дом стал уютнее, а я чувствовала себя частью чего-то по-настоящему теплого и семейного.

Дядя Артур с Феликсом даже перебрались в подвал, заметив импровизированное рабочее место прабабушки, и решили создать для меня полноценный кабинет. Так и появился изысканный стол и стул в венецианском стиле, словно воплощение моих самых смелых мечтаний. Тетя Анна добавила к этому уют декорациями из подручных материалов, а тетя Сильвия, обеспокоенная моей худобой, готовила потрясающие блюда и собирала нас всех за большим столом по завершению рабочего дня. Даже Анжела, увлеченная созданием атмосферы, добавила в кабинете соответствующие ароматы диффузоров и притащила старенький проигрыватель, который должен был помочь мне с вдохновением.

Эти две недели пролетели незаметно, наполняя мою жизнь смехом, заботой и ощущением обновления. Но все подходило к концу. После завершения ремонта моя новообретенная семья вновь переключила свое внимание на Сюзи и Микаэля, а точнее — на еще не рожденного малыша. Чем ближе была дата родов, тем больше суеты царило в доме. Я старалась не мешать, понимая, что теперь мои близкие готовы вкладывать всю свою заботу и внимание в их новую, особенную главу жизни.

Шаг 4

"Принять своё одиночество, подружиться с ним и, если получится, полюбить его. Возможно, это именно то время, когда стоит переосмыслить слово «одиночество», которое пугает нас с самого рождения. Но именно оно способно раскрыть перед нами нашу сущность, свободную от влияния других людей и внешних факторов.

Каждый вечер я стараюсь готовить что-то новое, сервируя стол так, словно сама королева Елизавета вот-вот ворвется ко мне домой. Это помогает сосредоточиться на настоящем моменте, включая обоняние, зрение и вкусовые рецепторы."

В Америке у меня редко было время, чтобы насладиться процессом готовки. Быстрый ритм, постоянные перекусы на бегу и блюда на вынос заменяли домашнюю кухню. Но теперь, оказавшись здесь, в тихом доме с потрясающим видом из окна, я будто впервые взглянула на кулинарию другими глазами.

Свежесть местной зелени, насыщенные краски ягод и аромат овощей так и манили попробовать приготовить что-то необычное. Готовка стала для меня способом не просто насытиться, но и окунуться в мир вкусов и текстур, которые не только радовали желудок, но и успокаивали душу.

Каждый вечер превращался в настоящий ритуал. Тетя Сильвия поднималась ко мне, и вместе мы погружались в увлекательное кулинарное приключение. Я завязывала волосы, надевала фартук и ощущала себя шеф-поваром в собственном ресторане, а тетя Сильвия, обладая непревзойденным опытом, делилась со мной своими секретами, переданными ей прабабушкой Изабеллой.

Как оказалось, прабабушка не только мастерски готовила, но и всю жизнь посвятила созданию собственной поваренной книги — настоящей сокровищницы рецептов. Тетя Сильвия хранила ее с особой бережностью, и решила передать ее мне. Это была не просто книга с рецептами, а история вкусов, ароматов и семейной традиции, собранная с любовью на протяжении многих лет.

Мы с энтузиазмом изучали ее страницы, пробуя рецепты, которые, казалось, оживали на наших глазах. На столе появлялись блюда, способные украсить меню лучших ресторанов мира:

Нежные баклажаны, фаршированные говядиной и душистыми травами, поданные с ярким тархуном.

Жангялов хац, благоухающий лимонным соусом и тающим сливочным маслом.

Томленый аджапсандали, пропитанный вкусами овощей и ароматных специй.

Изысканные вареники с творогом, которые таяли во рту.

Каждое блюдо было не просто едой — это был способ соединиться с наследием прабабушки, ощутить тепло и уют, который в свое время создавала она.

Вечера с тетей Сильвией стали для меня чем-то большим, чем просто готовка. Это были часы уюта, смеха и глубоких разговоров о прошлом, о семье и о том, как важно сохранять традиции. Мы обсуждали вкусы, смеялись над нашими первыми неудачными блюдами, а порой просто молчали, наслаждаясь звуками готовящейся еды и ароматами, наполнявшими кухню.

Эти совместные вечера напомнили мне, как важно уметь делиться моментами тепла и радости, даже если перед тобой всего лишь плита и несколько простых ингредиентов. Еда объединяла нас, помогала восстанавливать душевное равновесие и вновь напоминала, что счастье можно найти в самых простых и искренних моментах жизни.

Не меньше удовольствия я находила в подаче. Я доставала лучшую бежевую скатерть, связанную тетей Анной специально для меня, а для сервировки использовала старинный фарфоровый сервиз прабабушки — тот самый, с перламутровым и золотистым покрытием с кричащим названием «Мадонна». На столе зажигались свечи, создавая уютный, почти магический свет.

Каждая деталь была важна: подходящее вино из бара, которое соответствовало нашему настроению; пластинки на стареньком проигрывателе, подаренном тетей Анджелой, заполняющие комнату мягкими мелодиями; идеальная расстановка приборов, как в дорогом ресторане.

Это стало моим личным праздником. Я закрывала дверь перед внешним миром, и мы с тетей Сильвией погружались в наслаждение каждым вкусом, каждым запахом. В эти моменты я могла полностью отключиться от тревожных мыслей, оставшись наедине с собой и тем уютом, который мы для себя создавали.

Шаг 5.

«Начать заботиться о себе — даже если кажется, что выглядеть хорошо больше не для кого. Но ведь есть один человек, перед которым мы всегда должны быть безупречными, — это мы сами. Единственный, кто действительно нуждается в нас, особенно тогда, когда горе выжимает последние капли энергии, — это тоже мы сами. Именно поэтому так важно снова услышать себя, снова почувствовать свою ценность и начать приводить себя в порядок, словно самое дорогое сокровище. Как бы эгоистично это ни звучало, истинная любовь всегда начинается с любви к себе. Ведь человек, который отвергает или презирает себя, никогда не сможет полюбить кого-то другого по-настоящему. Это чувство останется для него недоступной тайной.»

Достав скатерть, покрывавшую зеркало, я вновь посмотрела на себя, будто передо мной стоял совершенно незнакомый человек, нуждающийся в помощи. И впервые я перестала видеть в своих глазах жалость и боль. Вместо этого почувствовала волну нежности, уважения и любви — за то, что я прошла через этот трудный путь и смогла сохранить себя.

Осматривая свой мальчишеский стиль, я поняла: пора начать изменения. Я решила обновить гардероб, добавить в него больше женственности, ярких красок и легкости. Вскоре платья, туфли и украшения, которые годами пылились в подвале, перебрались в шкафы, вдохновляя меня на создание новых, изящных образов. Вечно вздыбленный пучок, пугающий окружающих своей небрежностью, уступил место распущенным кудрям, которые весело развевались на ветру, свободно падая до самой поясницы.

Косметичка, когда-то давно заброшенная, вновь появилась на полке в прихожей. Несколько мазков — и лицо оживлялось: исчезали следы усталости, темные круги под глазами уступали место свежему и светлому выражению. Рядом выстроилась целая коллекция духов, привезенных Амелией из Еревана, — от сочных цветочных и сладких до мускусных и воздушных ароматов. Раньше духи были моей слабостью, их флаконы аккуратно занимали целую полку, и теперь я с особым трепетом вновь погрузилась в этот изысканный мир ароматов.

Со всем этим мне помогала тетя Анжела. За это время мы с ней невероятно сблизились, и я впервые по-настоящему увидела ту силу, которая скрывалась за ее маской беззаботной и легкой женщины. Анжела стала для меня опорой и источником вдохновения.

Каждое утро она приходила ко мне с неизменной улыбкой и спокойной уверенностью, будто ожидала этого момента всю жизнь. Она учила меня наносить макияж так, чтобы он подчеркивал мои достоинства и скрывал усталость, деликатно работая с тем, что я раньше считала недостатками. Ее умелые руки показывали, как укрощать мои непослушные кудри, превращая их в мягкие волны, подчеркивающие мою естественную красоту.

Анжела с легкостью подбирала для меня образы, которые я бы никогда не осмелилась надеть раньше. Я с интересом наблюдала, как она соединяла вещи, играя с цветами, текстурами и деталями, создавая что-то особенное. Она научила меня находить баланс между женственностью и комфортом, между изысканностью и простотой, между печалью и радостью. С ее помощью я начала видеть себя с новой стороны — не как сломленного человека, а как женщину, которая достойна была заботы, красоты и уважения.

Эти утренние встречи стали для меня чем-то большим, чем просто уроки стиля. Они были уроками жизни. Анжела напоминала мне, что забота о себе — это не эгоизм, а проявление любви, которую мы должны дарить себе, чтобы потом щедро делиться ею с миром.

Дом превратился в наш импровизированный салон красоты. Маникюр, педикюр, уход за бровями, маски — каждая процедура возвращала мне забытое ощущение женственности и радости, словно зажигала внутри искорку жизни. Каждый момент был наполнен заботой о себе, и это стало важнейшим шагом к новой, обновленной версии меня. И я была рада, что этот путь проходила с невероятной сильной женщиной — тетей Анжелой. Теперь, глядя в зеркало, я больше не видела измученного жизнью сорванца, чье лицо было словно выжжено болью и разочарованием. На меня смотрела изысканная, уверенная в себе женщина, которая не просто выжила, но переродилась, стала сильнее, лучше, мудрее. Эта"новая"я напоминала прежнюю Эллу, но была ее улучшенной версией — той, что прошла сквозь огонь и воду и обрела настоящую внутреннюю силу.

Однажды утром, пока тетя Анжела наносила мне макияж, она произнесла фразу, которую я пронесла через всю свою жизнь:

— Ты всегда должна выглядеть так, словно в твоем сердце живет покой.

Как только она произнесла эти слова, по ее щекам бесшумно потекли слезы. Она не пыталась их скрыть — просто позволила им быть, словно это было ее единственным способом выразить всю ту боль, которая скрывалась за ее обычной беззаботной улыбкой. Я смотрела на нее, чувствуя, как эта простая истина отзывалась где-то глубоко внутри. Не удержавшись, я крепко обняла ее и тихо сказала:

— Обещаю, скоро покой поселится и в твоем сердце.

Она посмотрела на меня с удивлением, но затем едва заметно кивнула, словно знала, что мои слова — правда. Ведь ее внук, ее маленькая радость, стал бы самым главным свидетелем ее любви. Пусть эта любовь была добыта ценой ошибок, осуждений и тайных слез, но она была искренней и безграничной.

Имеет ли значение, каким путем она пришла к этому? В тот момент для нас обеих ответ был очевиден. История ее жизни была сложной и противоречивой, но что-то внутри меня шептало, что я знаю ее больше, чем она могла себе представить. Она, конечно, не догадывалась, что я давно узнала ее тайну. Но, несмотря на это, приняла мои слова так, будто они открыли в ее душе новую надежду.

Эта сцена осталась со мной навсегда — наполненная болью, прощением и приглушенным светом любви, которая способна была пережить все.

Шаг 6

«Перестать закрываться от родных и близких людей. Время, проведенное в окружении тех, кого мы любим, наполняет нас исцеляющей энергией. Счастье в одиночестве — это не плохо, но гораздо ценнее научиться делиться этим счастьем с другими. Безусловно, бывает тяжело появляться в обществе, где все напоминают о прошлом, стараясь поддержать и, как им кажется, облегчить боль. Но именно мы сами можем изменить их отношение к нашему состоянию, показывая, в чем мы действительно нуждаемся. А нуждаемся мы в искренней любви и непринужденных беседах, наполненных хоть капелькой веселья. Поэтому главная цель — проводить больше времени с теми, кого мы отодвинули, пытаясь справиться со своим горем в одиночку.»

Решение вновь открыться людям оказалось далеко не легким. Но сколько я еще могла жить в этом коконе, закрываясь от тех, кто так искренне заботился обо мне? Первый человек, с которым я должна была восстановить связь, — это моя мама. Она преданно ждала весточки от меня, несмотря на мое молчание. С самого начала она пыталась помочь, но чем больше она старалась, тем больше я отталкивала ее, связывая ее с невыносимой потерей. Я неосознанно сделала маму источником своих плохих воспоминаний после смерти отца, хотя она совершенно не заслуживала такого отношения.

Я решила позвонить ей глубокой ночью, хотя в Америке было раннее утро. Я так хотела поговорить с ней по душам, без преград, без страха, без масок. Я набрала номер и, когда она ответила, голос ее был полон неожиданной радости.

— Мам, это Элла, — сказала я тихо.

— Дорогая, как я рада тебя слышать, как ты? — ее голос был теплым и нежным, но я слышала в нем легкую растерянность, она не ожидала моего звонка.

— Хорошо, знаешь, мне тут очень нравится. Ты была права, это место обладает какой-то целительной силой, — я заговорила, ощущая, как через слова раскрывалась моя душа.

— Доченька, я так счастлива это слышать, — ее голос дрогнул, и я почувствовала, как слезы начинали собираться на ее глазах.

Я глубоко вздохнула, в сердце моем чувства вины стало меньше, но было еще много, что нужно было сказать.

— Ты знаешь, я нашла дневник прабабушки Изабеллы, и она там описывала, как пережила смерть прадеда. Я просто начала следовать ее шагам и, словно, освободилась от тяжести, которую носила в своем сердце. Конечно, мне предстоит еще долгий путь, но я чувствую, что встала на верный путь благодаря тебе.

На другой стороне было молчание, и я поняла, что она начала плакать. Ее тишина была полна эмоций.

— Мам, спасибо тебе за понимание, терпение и любовь. Ты же знаешь, что ты главная женщина в моем сердце. Я столько лет закрывалась от тебя, словно боялась, что если сближусь, то потеряю тебя так же, как и папу, и тогда не смогу пережить эту боль. Это так глупо. Но правда в том, что я тебя очень сильно люблю, и больше не хочу играть с тобой в прятки. Прости меня, пожалуйста, за все.

Я почувствовала, как мои слезы подступали к глазам, но сдержала их. Мне хотелось, чтобы эти слова звучали четко, без шороха.

— И я тебя люблю, дорогая, — произнесла она сквозь слезы, ее голос был полон нежности.

Я долго молчала, ощущая, как нас связывало что-то гораздо более глубокое, чем когда-либо.

— Мам, я приняла важное решение, с которым хотела бы поделиться. Я долго думала, и решила, что хочу остаться здесь жить. Понимаешь, я первый раз в жизни чувствую себя как дома. Я понимаю, что мы будем далеко друг от друга, но обещаю, буду звонить каждый день. Ты не против?

С другой стороны наступила тишина, а затем она сказала:

— Я буду счастлива только тогда, когда будешь счастлива ты. Это твой дом, милая. Он по праву принадлежит тебе.

Слова ее были такими теплыми, что сердце наполнилось светом. Я чувствовала, как с каждым ее словом я становилась сильнее, как ее любовь заполняла меня изнутри.

— Спасибо, мам. Я позвоню тебе вечером. Люблю тебя.

— И я, — ответила она тихо, но в ее голосе было все, что я когда-то искала.

Поговорив с мамой, мне стало легче. Я сдержала свое обещание: каждое утро и вечер, мы с мамой созванивались, обсуждая предстоящий день, наши маленькие планы. Это стало для нас обеих способом оставить в прошлом обиды и недоразумения, созданные мною, давая шанс вновь выстроить наши отношения, наполненные настоящей любовью и доверием.

В какой-то момент я осознала, что в маме жила сила моей прабабушки — та сила, которая могла исцелять глубокие раны. Оказалось, матери обладают такой целительной энергией, что нам самим иногда трудно в это поверить. И хотя мама была не единственным человеком, с которым я хотела наладить общение, она стала для меня основой, тем камнем, вокруг которого можно было восстановить весь мой мир.

Дружелюбные соседи терпеливо ждали моей инициативы. Они словно подарили мне время на то, чтобы я перестала надевать маски и начала ходить к ним в гости. И вот, почти каждый вечер я проводила у тети Анны, помогала ей гладить вещи для малыша, слушала ее живые и смешные рассказы, поддерживала Сюзи, напуганную приближающимися родами, а затем помогала готовить и наслаждалась изысканным ужином от тети Сильвии за большим семейным столом. Подбирала наряды и макияж с тетей Анжелой. Никто из них не расспрашивал меня о прошлом, не пытался влезать в мою личную жизнь. Напротив, они наполняли мою жизнь маленькими радостями, словно я была их заблудшей дочерью, которую они так радовались вновь лицезреть.

В их доме я почувствовала, как это — быть частью чего-то большего. С ними я будто обрела семью, о которой всегда мечтала. Каждый из них вкладывал в меня частичку себя, и я отвечала тем же, получая взамен любовь, поддержку и заботу.

Вместе с тетей Анной я ухаживала за цветами, помогала выбирать новые сорта для украшения подъезда, декорировала его камнями и вазами. С тетей Сильвией я училась рукоделию. Для дяди Артура и Феликса я становилась младшим помощником, подавая нужные инструменты для подготовки подъезда к появлению внука. А с тетей Анжелой и Микаэлем я ездила на рынок, покупая все необходимое для дома. Тетя Анжела была мастером торговаться, поэтому мы просто следовали за ней, довольные и смущенные ее мастерством.

Но больше всего я ощущала удивительный прилив радости, когда вместе с остальными ожидала новых толчков малыша. Ведь каждый его движущийся удар казался даром, напоминающим, что счастье — это не статичное состояние, а то, что вновь рождается, то, что всегда может переродиться, даже если путь к этому был извилистым и трудным.

Все эти израненные, но такие сильные люди теперь жили в ожидании новой жизни. И в их сердцах вновь зажглась надежда. Мужчины, довольные силой будущего внука, уверяли, что он вырастет настоящим спортсменом. Женщины, восхищенные его нежными, плавными движениями, говорили, что на наших глазах растет самая утонченная душа. А я, впитывая все эти слова, ощущала, как мое собственное сердце наполнялось новым смыслом, как жизнь снова возвращала меня к себе.

Шаг 7.

«Горе со временем должно обретать форму благодарности, иначе оно поглощает нас, теряя всякий смысл, превращая жизнь в бесконечную череду мучений. Потеряв дорогого человека, мы часто зацикливаемся на факте утраты, на тех последних минутах, проведенных рядом с ним. Но ведь каждый человек, посланный нам Богом, не случаен. Каждый имеет свою миссию: кто-то учит нас любить такой любовью, которая окрыляет, давая нам чувство уникальности; кто-то открывает новые грани нашего характера, давая возможность увидеть возможности, скрытые в нас долгое время; кто-то показывает, как любить и принимать себя, делая это через свой собственный пример; а кто-то позволяет примерить на себе новые роли — родителя, супруга, сестры или брата. У каждого есть своя роль, своя миссия в нашей жизни. Но всех их объединяет одно — любовь к нам. Поэтому нашей целью должно быть не чувство несправедливости, не самоуничтожение, а то трудно достижимое чувство благодарности и любви.

Вспоминать ужасные события проще, они болезненно отпечатываются в нашем сердце. Но истинная сила заключается в умении подняться над этим, чтобы суметь разглядеть все прекрасное, что нас связывало с тем человеком. Мы не должны позволить горю полностью поглотить нас, ведь в памяти остаются не только моменты боли, но и моменты счастья, любви и глубокого понимания, которые этот человек привнес в нашу жизнь. Именно эти моменты и должны стать основой для благодарности, которая освобождает, лечит и позволяет двигаться дальше.»

Потеряв Адама, я не могла избавиться от образов, которые врывались в сознание, словно ожившие кошмары. Снова и снова я видела тот момент, когда кричала со звериным воем, умоляя о помощи через трубку телефона тому, кто сообщил мне страшную новость. Угасающий взгляд Адама, полный любви и нежности, стоял передо мной, как будто высеченный в вечности. Я помню выражение лица врача — измученное, опустошенное, с непереносимой тяжестью на плечах, когда он шел сообщить мне страшную правду. Вспоминала мамины и бабушкины руки, нежно, но безуспешно пытавшиеся смыть с меня уже въевшуюся боль от потери Адама, их взгляд, полный жалости и бессилия. Эти образы накатывали волнами, вырывая меня из реальности, особенно по ночам, заставляя переживать тот ужас снова и снова.

Каждый раз я просыпалась, вся в холодном поту, пытаясь переиграть случившееся хотя бы во сне, создавая альтернативную реальность, где Адам еще был со мной. В одном из снов я принимала другое решение и не ругалась с ним, соглашаясь, что ему не нужно принимать лекарства. В другом — я уговаривала взять приемного ребенка, и мы даже не приближались к той злосчастной клинике, прописывающей лекарства. Иногда я бежала за ним, крича и выдергивая из его рук лекарства, чтобы он остановился и не принимал их. А иногда я оказывалась в больнице, где врач, словно чудом, все-таки сумел спасти его. Были и такие сны, где я видела нас в будущем: счастливых, с нашими детьми. Адам рассказывал им с улыбкой историю о том, как однажды он чуть не погиб из-за моего нетерпеливого характера, а он знал, что Бог обязательно нам их подарит, превращая все это в забавный семейный анекдот.

Но каждый раз, как бы я ни старалась удержаться в одной из этих реальностей, я неизменно просыпалась в квартире прабабушки Изабеллы. Ее старый дом встречал меня суровой реальностью, не оставляя места для выдумок. А ее портрет с мягкой, успокаивающей улыбкой смотрел на меня со стены, словно напоминая, что жить нужно дальше в той реальности, в которой я оказалась.

Я так редко вспоминала с благодарностью те моменты, когда мы с Адамом были действительно счастливы, что казалось, будто их вообще не существовало. Боль стирала эти воспоминания, превращая даже самые радостные мгновения в тени прошлого. Три года спустя, когда время начало залечивать раны, я поняла, что готова отпустить этот ужас. Я решила стереть из памяти все кошмарные детали, которые как занозы мешали мне дышать, и перезаписать их чем-то другим.

Я решила вновь наполнить свою душу нашими счастливыми моментами: теплыми вечерами, когда мы гуляли по парку, держась за руки, его смешным выражением лица, когда он пытался меня развеселить, запахом его парфюма, который я так любила, звуком его голоса, который всегда успокаивал меня. Я больше не хотела помнить тот день. Я хотела помнить нашу любовь, ту, что окрыляла меня и делала счастливой.

Сидя на скамейке в тенистом саду рядом с церковью, где хвойные деревья игриво переливались солнечными бликами, а птицы выводили свои благозвучные трели, я погрузилась в воспоминания. Этот зеленый уголок словно обнимал меня теплом, напоминая о тех днях, когда мое сердце было наполнено безграничным счастьем. Я вспоминала Адама — его смех, его голос, его прикосновения, которые, казалось, могли унести все тревоги мира.

Мелькали в памяти наши самые светлые моменты: как случайное знакомство превратилось в крепкую дружбу, как робкое признание в любви стало началом нашей незабываемой истории. Первый поцелуй — нежный и трепетный, как дыхание весеннего ветра. Знакомство с нашими семьями, их благословения, а потом скромная свадьба в окружении самых близких. Мы мечтали о доме, который будет наполнен нашим смехом, и воплотили эту мечту. Вместе выбирали шторы, спорили о цвете обоев, но в итоге каждый уголок дома дышал нашей любовью. Я вспомнила, как мы вечерами мечтали о будущем, обсуждали, какими именами назовем наших детей, спорили о маршрутах для путешествий, и все это время наши сердца бились в унисон.

— Как же я благодарна тебе за все, что ты подарил мне, Адам, — прошептала я, чувствуя, как легкий ветерок ласкал мое плечо, словно его нежные пальцы снова коснулись меня.

Невольно я обернулась, прислушиваясь к ощущениям. И вот, на зелёной лужайке среди смеющихся детей, стоял мой Адам. Он был таким, каким я помнила его в самые счастливые дни: в своей любимой белой футболке. Его серо-голубые глаза светились той самой любовью, которую он всегда дарил мне. Его улыбка была лучезарной, такой заразительной, что мне захотелось броситься к нему в объятия, уткнуться лицом в его плечо и просто забыть обо всех испытаниях. Но что-то в его взгляде останавливало — в нем было столько тепла, столько надежды, что вместо слез на моем лице появилась улыбка.

— Отпусти меня и будь счастлива во имя нашей любви, — произнес он, и хотя расстояние между нами было велико, его слова словно прошептали мне прямо на ухо.

Я не сводила с него глаз, боясь моргнуть, чтобы не разрушить это видение. Адам чуть помедлил, словно давая мне время на прощание, а затем, с той же сияющей улыбкой и тихой уверенностью, развернулся и растворился в воздухе. Казалось, его белоснежные крылья мягко раздвинули пространство, освобождая его душу для полета.

— Доченька, ты уже минут тридцать спишь под этим палящим солнцем. Ты в порядке? — мягкий голос священника вырвал меня из этого магического мгновения.

Я посмотрела на него, улыбаясь так, как не улыбалась уже давно.

— Лучше и быть не может, — ответила я, чувствуя легкость и счастье в своем сердце, которые Адам оставил мне в подарок.