Поймать и женить

Маргарита Южина, 2012

Марии кажется, что она успешная руководительница клуба знакомств. И не беда, что дела идут из рук вон плохо. У нее нет времени на выяснение причин неудач, ведь она уже знает, что нужно делать. Всего-то выдать замуж Евгению, от согласия которой зависит судьба клуба. Подходящий жених находится быстро. Но что делать, если он совсем не хочет связывать себя узами брака? Да и «невеста» не особо торопится под венец. Марии придется изрядно потрудиться, чтобы устроить чужую судьбу.

Глава 1

Луч солнца задорно метнулся по сиреневой унылой стене и остановился на веселеньком кривоватом плакате «Эх, счастливчики!». Плакат был сочно намалеван гуашью, кричал яркими красками, но даже он не мог скрасить хмурый, негостеприимный кабинет местного ДК.

Под плакатом бодро вышагивала женщина в клетчатом сарафане и блузке с огромным жабо. Ее грудь так высоко вздымалась от чувств, что жабо взлетало до подбородка и даже пачкалось о накрашенные губы. Женщина была руководительницей клуба знакомств, звали ее Мария Адамовна Коровина, и она пыталась соединить хоть кого-нибудь из участников в крепкую семейную ячейку. Задача была практически неразрешимой, поскольку здесь присутствовали почти одни женщины и лишь хиленький, напыщенный старичок с трясущимися руками разбавлял сей цветник. Да и цветник был, прямо скажем, не из молодых орхидей. Однако… Работа! Поэтому Мария Адамовна растянула пошире накрашенные губы и уверенно начала заученный текст:

— Дорогие мои счастливчики! — Для эффекта она крепко прижала руки к груди, и получилось очень сердечно. — Дорогие мои! Вы пришли к нам в клуб знакомств, а значит, уже поймали госпожу удачу… за хвост.

Она оглядела всех «счастливчиков», и ее лицо непроизвольно перекосилось.

Нет, ну как здесь работать? Из кого тут семьи-то организовывать? Ведь специально собрались те, на кого уже никакой надежды. Точно, надо пригласить на вечер товарищей из общества слабовидящих, может, тогда хоть что-нибудь…

Ну вот, самая молоденькая представительница прекрасного пола, Тонечка Абрикосова. Вчера сорок четыре года исполнилось. Худенькая, тощенькая, слеза прошибает! На что мужику клевать? Ни тебе выпуклостей, ни впуклостей, и взгляд такой уж затравленный… только и оживает, когда мужчину видит. М-да… А вот эта — Вера Игнатьевна! И чего ей не сиделось в своей деревне? Ведь всю жизнь там провела, детей женила, и нате вам, пожалуйста! Решила в корне все изменить — корову продала, кур на балконе в городской квартире расселила, и теперь коренная горожанка. Блин, да весь город вместе с ее петухом поднимается! Какой мужик такое вытерпит? И уж совсем убивает Анна Никитична. Это ж надо — бабульке скоро восемьдесят, а ей под венец потребовалось! И ведь что интересно — только для нее и есть в их группе подходящий господин, Витольд Васильевич, трясущийся женишок, но они друг о друге и слышать не хотят! Обижаются! Им, понимаешь ли, помоложе спутника подавай! Ой, как тяжело жить в наше время.

Мария Адамовна подавила вздох, снова тряхнула жабо и еще шире растянула губы в счастливой улыбке:

— Я рада сообщить, что именно на нас с вами легла почетная миссия создавать красивые семьи и повышать рождаемость!

Члены клуба зашевелились.

— Что, простите, она сказала? — наклонился к Вере Игнатьевне глуховатый на оба уха Витольд Васильевич. — Что она говорит?

— Да рожать собралась, — вздохнула Вера Игнатьевна. — Говорит, посчастливилось ей.

— Ага, посчастливилось, — мотнул головушкой старичок и снова повернулся к соседке. — А чего ж такое произошло? Никак в лотерею выиграла, да?

— Типа того… — не стала распространяться Вера Игнатьевна, достала из огромной кошелки вареное яйцо и стала аккуратно его чистить.

Сосед не отставал.

— А вы не подскажете, когда девочек приведут? — слащаво улыбался он.

— Так мы ужо давно здесь, — вздохнула Вера Игнатьевна и отвела мечтательный взгляд от очищенного яйца. — Мальчиков вот только не ведут.

— Удивляюсь я этим мужукам, — покачала головой старушка Анна Никитична. — Ведь впору ужо помолиться, да и айда, на тот свет, а он еще девочек возжелал! Вот ить похоть-то мужчинская, а?

— А сама-то? — не больно церемонилась Вера Игнатьевна. — Поди постарше этого жениха будешь.

— Так я ж… без похоти! — возмутилась старушка. — Мне ить…

— Позвольте! — вытаращил белесые глазки Витольд Васильевич. — Почему же похоть? И потом… я заплатил! Я регулярно плачу взносы и настаиваю, чтобы мне нафталин не сували! Совали… Или как там?

— Я вижу, у вас уже складываются теплые, дружеские отношения, — лукаво подмигнула Мария Адамовна. — Витольд Васильевич, прошу заметить, у Анны Никитичны совершенно незамутненный разум, и… болезнь Альцгеймера ей не грозит. То есть в дальнейшем с ней не возникнет никаких хло…

Душевную речь Марии Адамовны прервал скрип дверей. Она обернулась в гневе — ведь только наметилась тоненькая ниточка к взаимоотношениям этих двух товарищей и…

— Ну что ж такое?! — крикнула Мария Адамовна. — Кого там еще черт принес?

— Как вы можете? — пискнула Тонечка Абрикосова. — А вдруг там мужчина?

Мария Адамовна крякнула.

В дверях торчала не мужская голова, а женская, коротко стриженная под мальчика.

— Я никакая вам не мужчина! — резко выдала голова. — Я вам директор ДК! Мария Адамовна, когда за аренду помещения платить будете? Каждый месяц задерживаете!

Мария Адамовна мгновенно переродилась из злобной фурии в кроткую послушницу.

— Второго числа, Евгения Петровна! — заморгала она накрашенными ресницами и подарила робкую улыбку. — Вот сразу, как только дед пенсию получит, так и отдадим! А вы вовсе на мужика и не похожи. Если только со спины… Да кто на вашу спину смотреть будет, правда же? А вы к нам в клуб не хотите? — Она кивнула на Витольда Васильевича. — Вы на этот материал не смотрите, у меня получше есть, специально для вас берегу.

Вера Игнатьевна, скинув яичную скорлупу на пол, вытаращила глаза:

— Не, вы видали? У нее, значит, есть получше, а мы, значит, за этого старого индюка деньги платим!

Витольд Васильевич пожелал быть в курсе всех событий, поэтому снова наклонился к Вере Игнатьевне:

— Чего, простите, она сказала?

— Да ничего! — обиделась та. — Говорит, на генофонд вы не тянете! Мария Адамовна! Это что ж такое? Я, значит, деньги вношу-вношу…

— А из вас все пенсионный фонд тянет? — решил поддержать соседку Витольд Васильевич. — То-то я смотрю, у нас никак не хватает средств для молоденьких девушек! Вы уж им скажите!

Евгения Петровна ушла, и Мария Адамовна почувствовала себя свободнее.

— Дорогие мои! Я для вас приготовила подарок! Поверьте, вы не пожалеете!

Члены клуба снова оживились. Подарки означали всегда лишь одно — поход в ближайшее дешевенькое кафе, которое бессовестно величалось рестораном. С одной стороны, это было хоть какое-то развлечение, а с другой… каждый раз этот поход выливался в кругленькую сумму, которую надо было сдавать дополнительно.

— Ита-а-ак… — закручивала интригу Мария Адамовна. — Хочу вас приятно удивить — очень скоро мы идем в ресторан! Ну! Обрадовались? Я ж говорила!

В комнате загудели.

— Да-а-а, сюрпри-и-из, — вовсю лучилась Мария Адамовна. — А поэтому вам нужно срочно сдать деньги.

— Так, а где ж их взять? — развела руками Анна Никитична. — Мы ужо в прошлый раз…

— Вы, Анна Никитична, — мило улыбнулась ей Мария Адамовна, — человек привилегированный, вы можете не ходить, а то вы нам всех женихов… Да! И еще: срочно — это значит сегодня!

— Ой! — с непоправимой трагедией в глазах воскликнула Тонечка. — А я с собой денег не взяла! Я тоже теперь буду… привилегированной?

Мария Адамовна устало поправила прическу.

— Тонечка, зачем сразу истерить? Займите у кого-нибудь. Вон, у Веры Игнатьевны. Она как продала свой дом в деревне, так все деньги с собой и носит.

— Верочка Игнатьевна! Я вас умоляю! — сложила ручки пирожком Тонечка. — Займите мне пару десятков тысяч буквально до… Нового года, а то мне очень нужно купить новый диван!

В двери опять заглянули, но Мария Адамовна теперь уже была наготове. Она улыбнулась во все зубы и защебетала:

— Евгения Петровна! А вы все же к нам? А мы вас ждем…

Однако в комнату вошел высокий, худой молодой человек лет двадцати трех.

Увидев его, Мария Адамовна перепугалась:

— Андрюша! Сынок! А ты чего ж сюда прямо с этим… с чемоданом? В армию, что ли, поймали?

— Мам! — воскликнул дитятя. — Да типун тебе… Прямо весь настрой сбила… Сама ж говорила, толкни косметику нашим теткам! Вот я и пришел!

Мария Адамовна ругнула себя за то, что предположила самое страшное, и широко раскинула руки:

— Дорогие мои девочки! А вот к нам и… косметолог! Рекомендую, рекомендую! Женщины, покупаем продукцию, вам надо выглядеть хорошо. Не надейтесь на природу, не плюйте на себя, дорогие мои! Тем более что в ресторане будет море мужчин! Просто море!

— Что она сказала? — снова приник ухом к соседке Витольд Васильевич.

— Да плеваться не велит, — отмахнулась Вера Игнатьевна. — Продукцию, говорит, берите, все одно ее девать некуда.

— Позвольте, позвольте, — вдруг по-гусиному вытянул шейку единственный мужчина среди всех членов клуба. — А что ж за продукция такая?

— Да сядьте вы уже! — дернула соседка старичка, и тот, пошатнувшись, рухнул на стул.

В это время Андрей разложил баночки с кремами, лосьонами, бальзамами и прочей вазелиновой продукцией на столе у матери и сурово начал:

— Дорогие красавицы! Ну что я вам хочу сказать… Выглядите вы, прямо скажу, хреново!

— Андрей! — одернула мать.

— Да ну на фиг, мам! Говорю как есть! Дорогие женщины! Физиономии у вас прямо как после бедствия, честное слово! — уже разнервничался парень, но вовремя вспомнил, зачем пришел. — Но! Крем вам поможет!

— Ой! — подскочила Тонечка и в сильном волнении прижала ручки к пылающим щекам. — Вы знаете, а я давно хотела купить, но чтобы такой, знаете…

— Слышь, сынок, а может, мне тогда пензию повысят? — вклинилась Анна Никитична. — Коль я бедствую, так, может, куда обратиться? Там чего полагается?

— Не перебивайте косметолога! — неожиданно взвизгнул Витольд Васильевич. — Молодой человек, так что там за кремы? У вас есть ароматизированный гель со вкусом клубники? А гель для подмышечных впадин?

— Витольд Васильевич! — не выдержала Мария Адамовна. — Чего вас разнесло? Тут женщины сидят, а он! Не знает, куда себе еще клубнику засунуть!

— Мам, да пусть берет! — махнул рукой Андрей. — Берите, мужчина. Про какую вы там впадину говорили? У меня вот есть… Мам, а это что за фигня? Тут все по-нерусски написано, фиг разберешься! Говорил же, самой надо было продавать!

Возле Андрея собрались члены клуба. Тонечка хотела попробовать прочитать, что же там написано, но Витольд Васильевич упрямо оттеснял ее своим тощим задом. Анна Никитична, узнав цены, в растерянности уселась обратно на стул, взяла яйцо, которое Вера Игнатьевна так заботливо чистила себе все заседание клуба, и отправила в рот. Вера Игнатьевна даже не нашлась что сказать. Да и что тут скажешь — такое потрясение.

В тот же час в кабинете ДК расхаживал мужчина в потертом костюме, с бабочкой на шее. Мужчину звали Иваном Михайловичем Коровиным, он был мужем Марии Адамовны, а также руководителем клуба собаководства. Именно поэтому он с особой любовью поглядывал на скудный плакат на стене, где кривовато было выведено: «Дружок». То есть название группы. Иван Михайлович нарисовал этот плакат собственной рукой и относился к нему очень трепетно, не понимая, почему это никто из членов клуба не задержал на нем своего пристального взгляда.

— Дорогие мои! — методично шагал он по кабинету, поглядывая на плакат. — Не забываем, что наша группа называется «Дружок». Кстати, обратите внимание, я уже отразил это графически, вот, на стеночке выделяется. Так, на чем мы остановились? Ага, значит, записываем: «Собака — друг человека».

Перед ним в кабинете, неловко пристроив тетрадки на коленях, пытались записывать лекцию человек десять. И лишь одна — пышнотелая Лобова — со скучающим видом пялилась в окно.

— Лобова! — не выдержал Иван Михайлович. — Почему вы не записываете?

— Да какие уж тут записи! — раздраженно откликнулась та. — У меня дома собака негуляная, а на улице такая погода!

— И все-таки, — постарался не заметить ее восклицания Коровин. — Господа, давайте вспомним Павлова, что он вытворял со своими друзьями! А мы…

Горячую речь оратора прервал чей-то громкий зевок. Да чего там, уже почти все члены клуба равнодушно глазели по сторонам и придумывали серьезный повод, чтобы смотаться. Коровин настроение публики уловил, и голос его стал интригующим:

— Господа мои! Собака — лицо хозяина! А давайте я угадаю, у кого из вас какая собака?

Он мог лишь угадать, потому что еще ни разу со дня открытия клуба «Дружок» хозяева со своими питомцами не собирались. Коровин предпочитал вести теоретические занятия. И тому была веская причина: он боялся собак. Членам клуба уже давно надоели эдакие посиделки, но плата была внесена заранее, и забрать деньги у Ивана Михайловича было практически невозможно. К тому же наивные господа немного верили, что наступит день, и на просторы местного, близлежащего парка они выбегут всей гурьбой вместе со своими собаками. Но время шло, а гурьбой выбежать никак не получалось. Оттого-то сейчас так недобро смотрели присутствующие на лектора, а он улыбался как можно любезнее.

— У вас такая прекрасная маленькая собачка, я угадал? Ничего мне не говорите, я все знаю сам! — переходил он от одного к другому. — А у вас великолепный кобелек… Да-а, кобелек… А у вас… А у вас, Лобова, сука!

Дверь кабинета неожиданно распахнулась, и появился извечный конкурент Ивана Михайловича Борис Борисович Кулаков. Это был человек спортивного телосложения, серьезной наружности и весьма солидного роста. В общем, так себе… Но у него имелось одно преимущество — в отличие от Коровина он собак не боялся. И даже, говорят, любил! Поэтому каждый раз, когда Кулаков появлялся в кабинете, Коровина немного потряхивало.

— Так, кто на курсы дрессировки? — по-хозяйски оглядел он присутствующих. — Через час на острове Отдыха.

Иван Михайлович ловко подбежал к двери и попытался вытолкнуть Кулакова.

— Куда вы, пардон, лезете? — заверещал Иван Михайлович. — У нас только маленькие собачки! Это не ваш профиль! Товарищи! Это не к нам! Это… соседка… за луком…

Коровину даже удалось вытолкать Кулакова за порог, но все же силы были неравны. Вытолканный Кулаков резко распахнул дверь, и тщедушный Коровин вылетел в коридор.

— Приходите вместе с собаками, — деловито договорил Кулаков, будто никакого Ивана Михайловича и вовсе не было. — Приносите лакомство и длинные поводки.

Коровин уже наскакивал на конкурента молодым воробышком:

— Да как вы смеете? У нас собрание кружка, и попрошу людей у меня не уводить! Настоятельно прошу! Требую!

И все же терпение слушателей было не беспредельным. Люди стали подниматься, сворачивать тетради, и многие подались к выходу.

— Товарищи! Не отвлекаемся! — цеплялся за соломинку Коровин. — Записываем: «Собака — лицо…»

— Да надоела уже эта писанина! — загалдели слушатели. — Делом пора заниматься!

— Точно! Пока я тут сижу, мой Дик две лужи наделал, — ворчал серьезный парень.

— А меня вообще собака не слушается! — пискнула тоненькая девушка. — Я хожу сюда, хожу, а он не слушается и не слушается! А я столько денег заплатила!

— Значит, я вас жду, — спокойно произнес Кулаков. — Значит, через час на острове. Первое занятие бесплатно.

Слушатели потянулись на выход. Иван Михайлович буквально видел, как деньги уплывают из его кошелька. Он рванулся к двери, растопырил руки и закрыл выход своим тщедушным тельцем:

— Граждане! Не поддавайтесь на провокацию! Мы тоже! На этом острове… занятия…

И тут влезла Лобова.

— А наше занятие с собаками будет? — ехидно поинтересовалась она.

— Да… Да хрен с ними! Приводите… — уже на все был согласен Коровин. — И помните, граждане! Деньги возврату не подлежат!

Только это и смогло остановить взбунтовавшуюся группу. Они снова стали усаживаться на места, но прочно уцепились за обещание Ивана Михайловича:

— Скажите, а завтра на остров что с собой брать?

— А намордник нужно надевать или так можно? Вообще-то он у меня спокойный…

— А какое лакомство надо?

— Нет, а что брать-то?

Коровин вытер испарину со лба.

— Какое лакомство? — Мы с вами ничего про лакомство не проходили! Вы же ничего не знаете, что вы там наберете? Лучше сдать деньги, а я сам все куплю. А то наберете ерунды, а собачкам это вредно!

Слушатели покорно полезли в пакеты, в сумки, на свет божий показались кошельки, и сердце Коровина немного успокоилось. Но упрямая Лобова все равно двигалась к двери. Мало того, она еще и кого-то с собой прихватила, то есть проявляла вредный норов.

— Лобова! — повысил тон Иван Михайлович. — Почему вы опять деньги не сдаете? Что за самоуправство, я не понимаю!

— Я со своим лакомством приду. Мой Степан очень сыр любит, а у меня дома сыр есть, зачем деньги сдавать?

— Да, деньги! — воскликнул руководитель клуба. — И… давайте не будем выделяться из собачьего коллектива!

— А у нас пока и нет коллектива, — заметила Лобова. — Извините, мне пора. Собаку выгуливать надо.

Она ушла спокойно, прикрыв двери, и даже не оглянулась. Коровин пробормотал:

— Вам, Лобова, не собаку… Вам домашнюю крысу надо держать… со своим сыром еще тут…

День был испорчен окончательно. Как ни старался Иван Михайлович забыть предательство своей группы, осадок остался. И еще он вдруг сообразил: с собаками встречаться придется. Это хорошо, что он вовремя подстраховался. Когда он подавал объявления в газеты о том, что набирается группа, то четко указал, что принимаются владельцы исключительно мелких пород. Ведь как чувствовал! И как теперь это пригодилось! Вот что значит развитая интуиция и умная голова!

Дома Коровин мечтал посидеть в тишине, но еще из прихожей услышал, как жена Машенька на кухне возбужденно беседует со свекровью:

— А она мне, главное, настырно так: «Когда аренду платить будете?» — представляешь? А сама прямо вся зеленая!

— От одиночества это, — вздохнула матушка Ивана Михайловича, баба Нюра. — Это ж, пардон, козе понятно! От одиночества.

— Мам, так надо было и ей косметику-то втюхать, — подал голос сынок Андрюшенька. — Если от одиночества-то…

— Ну, так я и говорю! — вытаращила очи Мария Адамовна. — Идите, говорю, к нам! Все равно без толку кровь пьете… А она уперлась, и хоть ты ей что! «Когда платить будете?», и все! Я уж ей семь раз сказала: когда дед получит получку, тогда и…

— Маша, — вошел в кухню Коровин. — А когда у нас у деда получка?

— Второго числа! — хором крикнули мать с сыном.

Баба Нюра, которая крутилась возле плиты, на минуту замерла, потом обернулась и строго спросила:

— У кого еще долги до дедовской получки?

— Мама, я и вообще… — растерялся Коровин. — Я только робко поинтересовался, когда получка. И все!

Мария Адамовна выдала мужа с потрохами:

— Мам, у него долгов больше. У меня только за аренду и… платье себе брала, больше никому не должна.

Баба Нюра покачала головой и выставила перед каждым тарелку с сосисками и спагетти. Радости по поводу этого блюда ни у кого не возникло.

— А чего, баб, сегодня опять червяков готовили? — весело спросил Андрей, растягивая спагеттину.

Мария Адамовна сморщилась:

— Мам, ты меня прости, но… Ты ведешь свой кружок «Кухня для графских желудков» уже полгода, вы превратили нашу кухню в общепитовский цех…

— Мы даже называем тебя Элеонорой Юрьевной, хотя ты самая настоящая баба Нюра, — поддел Андрей.

— И каждый раз, — продолжила Мария Адамовна, — мы получаем на ужин «червячков»?

Баба Нюра резко бросила крышку от кастрюли и уперла руки в бока.

— Да! Юрьевна! Зато мои девочки думают, будто я опальная графиня! — Она так разволновалась, что даже отобрала у невестки тарелку. — И ничего страшного! Просто мои девочки сегодня готовили «Охотничьи колбаски со сморчками в сливочном соусе»! Но охотничьих колбасок ни у кого не оказалось. А сморчкам еще не сезон!

— Нет, — усмехнулся Андрей. — Сморчки как раз только и остались.

Этого баба Нюра уже не смогла вынести. Она с грохотом поставила тарелку, сорвала с себя кружевной передничек и вынеслась из кухни. Правда, тут же влетела обратно:

— Между прочим, мои будущие графини приходят ко мне со своим материалом! А вечером мы всей семьей вкушаем плоды их обучения! И если кому-то не нравятся наши успехи… Тогда сдавайте деньги на продукты!

Это был удар ниже пояса, и Мария Адамовна пошла на попятную:

— Мам, ну что ты раскипятилась? Подумаешь, сосиски! Очень вкусно! Вы их как-то особенно готовите, правда же, мальчики?

Мальчики заработали вилками еще усерднее.

— Да, мам, — пробурчал Иван Михайлович. — Сосиски изумительно удались. И вообще… Ты, мам, самая прекрасная опальная графиня! А кстати, сколько живут графини?

— Да, — качнул головой Андрей. — И где у нас дед?

Баба Нюра была довольна. Ее оценили по достоинству. Она приладила обратно передничек и степенно уселась во главе стола.

— Дед сегодня на дежурстве, — произнесла она. — А на той неделе мы его отправляем на рыбалку. Потому что мы с девочками будем готовить «Щуку, фаршированную гусиной печенью и спаржей».

Мария Адамовна поперхнулась сосиской, Андрей фыркнул, а Иван Михайлович воскликнул:

— Мам, ну где же тебе отец щуку-то поймает? У нас в озере одни караси!

— Какие графья, такие и щуки, — отмахнулась опальная графиня. — Тут еще червя… тьфу ты! Тут, говорю, еще спагетти остались, никому добавки не надо?

В семье Коровиных давно было принято, что добавку нужно просить обязательно, иначе баба Нюра обижалась и позже не давала смотреть телевизор, ссылаясь на боли в сердце. Поэтому сейчас Мария Адамовна с тоской посмотрела на целую кастрюлю слипшихся макарон и горько вздохнула. Андрей еще медленнее стал дожевывать сосиску, и только Иван Михайлович выкрутился — у него зазвонил телефон.

— Да! — обрадованно выскочил он из-за стола, схватив трубку. — Да… слушаю… Ничего страшного, возьмите его за холку, приподнимите и… встряхните как следует! Не капризничайте, делайте, что вам говорят.

— Завтра платить за телефон, — напомнила баба Нюра, выкидывая спагетти из тарелки сына. — Кто пойдет?

Мария Адамовна и Андрей уставились друг на друга в немом ожидании. Мать не выдержала первой:

— Хватит жевать, когда с тобой бабушка разговаривает! Ты сколько сегодня косметики продал?

— Да нисколько, — буркнул Андрей. — Все только спрашивают. А покупать не хотят. И вообще! Не буду я ее продавать! Хожу как идиот! Сама купила, сама и торгуй. Ты же женщина!

— Да? — прищурилась Мария Адамовна. — А если мамочке некогда? А ты все равно ни на какую работу устроиться не можешь! А уже мог бы! Двадцать пять лет стукнуло…

— Да кто ж его возьмет? — удивилась баба Нюра. — Он же от армии прячется!

— Мама!

— Баба Нюра!

Мария Адамовна и Андрей поразились бабушкиной нетактичности. Да, Андрюшу не брали на работу именно из-за армии. А потому что как только попадалась приличная работа, так сведения о «бегунке» сразу подавались в военкомат. А это было совсем не то, чего так желали господа Коровины. И это уже давно известно, но зачем опять нервы трепать?

В кухню вошел возбужденный Коровин и снова уселся за стол. Он не доел и теперь искал тарелку, но ту уже заботливо убрали и даже помыли.

— Вот без меня прямо никуда, — хихикнул Иван Михайлович. — По каждому пустяку, по каждому пустяку…

— Ванечка, — восхищенно смотрела на мужа Мария Адамовна. — И как ты со всеми этими псами управляешься? Ты у меня такой… такой бесстрашный! А если тебя укусят?

— Не бойся за меня, Машенька, — скромно потупился Коровин. — Ежедневный подвиг — моя работа.

— Черт-те что… — удивленно покачал головой Андрюша. — Отец преподает дрессуру, а сам сроду собак живьем не видел! Бабушка и вообще какая-то липовая графиня. Мама…

— Завтра в военкомат! — раздался стройный хор из трех голосов.

Все же им удалось не поссориться. Вечером, уютно устроившись перед экраном телевизора, баба Нюра что-то вязала, сам Коровин пялился на приятную во всех отношениях молоденькую героиню сериала, а Мария Адамовна ломала голову, как бы так сэкономить на ресторане, чтобы выкроить себе денег на новые сапоги. Еще бы мужичков где-нибудь взять… В мужское общежитие наведаться, что ли? Так у них там никогда денег нет, не пойдут… А может, пообещать мужчинам невесту с квартирой, тогда пойдут? Надо сходить… Да, и где взять денег на эту аренду? Что, если Евгения не станет ждать дедовской получки?

Ночью Мария Адамовна никак не могла уснуть. Она и подушку взбивала, и вертелась с боку на бок, зато рядом довольно сопел ее муж. Мария Адамовна толкнула его в бок:

— Вань! Ва-а-а-нь! Спишь? Я вот чего думаю… Да Ваня же!

Иван Михайлович повернулся на другой бок и натянул одеяло на голову.

— Я ведь думаю, что завтра эта Евгения снова притащится. А это меня роняет в глазах членов клуба! Чего делать-то, Вань? Денег у нас нет.

Иван Михайлович что-то пробормотал во сне и решил не просыпаться.

— Правильно, — кивнула Мария Адамовна. — Я тоже так думаю. Аренда — это только повод! Ясно же, она хочет попроситься к нам в клуб, а прямо сказать стесняется. А я ей еще и мужика нормального пообещала… Вань, а у тебя знакомого мужика нет?

— Тебе сейчас? — разлепил веки Коровин.

— А сколько времени? — вдруг спросила Мария Адамовна, а потом с сожалением вздохнула: — Нет, Ваня, сейчас у меня рабочий день уже закончился. Надо завтра.

— Чего? Опять эта грозная Евгения? — тяжело вздохнул Иван Михайлович, пытаясь заснуть. — А меня… меня Кулаков со свету сживает. Поедом ест, житья не дает. Гад. Вот сегодня опять…

Мария Адамовна оживилась:

— Вань, а Кулаков женат?

— Да кто ж его вытерпит? Сегодня он мне, главное, говорит…

Она приподнялась на локте:

— Ваня! Я знаю, что делать! Их нужно женить!

— Да. А кого?

— Евгению и этого Кулакова! — Мария Адамовна быстро села на кровати и заблестела глазами от такой чудесной идеи. — Обязательно надо их женить! Неужели ты не понимаешь?

— Понимаю… Я только не понимаю, кому это нужно?

— Ты издеваешься надо мной? Я ж тебе русским языком говорю, если мы их поженим, то и Евгения, и Кулаков будут счастливы и благодарны нам по гроб жизни. А благодарность Евгении — это… Это, милый мой, и отсрочка платежей, и выгодная аренда, и новые деньги, и…

— Машенька… — взмолился супруг, но слушать его она не собиралась.

— Не спорь! А от тебя отстанет Кулаков! Ты ж понимаешь, если он женится на Евгении, у него больше сил ни на кого не останется! Она его сама поедом съест!

— Да, Маша, я понял, — послушно кивнул Иван Михайлович и добавил: — Займись этим. — Он повернулся к стене и сочно засопел.

Мария Адамовна еще и половины не рассказала того, как они станут прекрасно жить, если им удастся соединить этих двух людей, но муж занимался более интересным делом: он спал.

На следующий день Мария Адамовна снова стояла перед своими «счастливчиками» и сияла новой идеей. Женить Евгению и Кулакова! Как она славно придумала! Вот ведь где наступит сытая жизнь!

А пока она учила своих женщин садиться в автомобиль:

— Дорогие мои красавицы! Сейчас у нас практическое занятие. Сегодня мы учимся правильно садиться в авто и выходить из него. Так, поставьте свои стулья на середину комнаты…

Женщинам подобные занятия нравились. Порой они такое узнавали! К примеру, как можно ненавязчиво блеснуть естественной красотой, лишь слегка расстегнув пуговочку на блузке. Вроде та сама расстегнулась. Конечно, Анне Никитичне, к примеру, впору уже закутываться до подбородка, а не распахивать кофты, но и она училась очень добросовестно.

Сейчас все смотрели, как надо закидывать ноги при посадке в машину. У Марии Адамовны у самой не все получалось складно, однако от своих членов клуба она требовала самых отточенных движений.

— Девочки! Обращаю ваше внимание — главное, чтобы коленочки всегда были вместе! Сначала сажаем попу. Вот так… а потом закидываем ножки. Попа — ножки, коленочки вместе. Запомнили? Пробуем!

У женщин получалось далеко не все. Да, прямо сказать, ничего у них не получалось. Вера Игнатьевна так оттопыривала зад, будто мечтала кого-то напугать своим мощным тылом. Тонечка подпрыгивала. От радости, что ли? Неужели женщину ни разу в машине не возили? Мария Адамовна смотрела на это безобразие с плохо скрываемым раздражением.

— Вера Игнатьевна, не оттопыривайте зад! Ну что ж такое? — не могла уже молчать Мария Адамовна. — Такое ощущение, будто вы от самого дома идете с выпученным задом! Легче! Тонечка! Куда вы прыгаете? Вы же можете рядом с машиной примоститься!

Но плачевнее всех дела обстояли у Анны Никитичны. У той ноги взлетали выше головы.

— Анна Никитична! Не надо так яростно! Коленочки вместе!

— Мария Адамовна, она убьется! — пискнула Тонечка Абрикосова. — У нее запросто может случиться перелом ноги!

— Да, Анна Никитична, — спохватилась Мария Адамовна. — Ножки у стула не переломайте!

В комнату влетел Витольд Васильевич и уставился на прыгающих дам.

— Я, простите, не опоздал?

— О, заявился, — пробурчала Вера Игнатьевна, поправляя юбку. — Зачем ему-то в машину усаживаться?

— Что она сказала? — обернулся потенциальный жених к Тонечке Абрикосовой.

Ответить та не успела — в кабинет вошла Евгения Петровна.

— Мария Адамовна, я за деньгами, — решительно заявила она, и вид ее не предвещал ничего хорошего.

Денежные разборки не могли красить «успешную леди» в глазах ее клубовцев, поэтому Мария Адамовна стала быстренько выталкивать директора в коридор.

— Давайте выйдем, Евгения Петровна, — зашипела она и стала подозрительно моргать. — Я все понимаю, Евгения Петровна! Все! Мы все решим! Я вам обещаю!

— У вас что-то с глазами, — растерянно произнесла та. — Косоглазие, что ли?

— Не обращайте внимания, — отмахнулась Мария Адамовна.

— Простите великодушно, — вылезла в двери голова Витольда Васильевича. — Позвольте поинтересоваться, может, мне прийти попозже? Хотелось бы, когда девочки…

— Приходите в следующем месяце, — дежурно растянула губы в улыбке Мария Адамовна. — Как раз будут поставки девочек…

Глуховатый Витольд Васильевич эту радостную новость услышал с первого раза, выскочил из кабинета и пошел, подскакивая, по холлу, мурлыча себе под нос радостную песенку.

— Вот не может человек жить без нашего клуба! — закатила глазки Мария Адамовна. — Вот ведь каждый…

— Мария Адамовна, — строго прервала ее Евгения Петровна. — Вы не оплатили аренду за прошлый месяц, и я боюсь, что ваш клуб…

— Я приглашаю вас в гости к нам в эту субботу! — выпалила та и снова как-то странно посмотрела на директора.

— То есть… — опешила от такой наглости Евгения Петровна. — За деньгами… к вам домой?

— Все-все там! — защебетала Мария Адамовна. — Вас там будет ждать сказочный сюрприз!

— Неужели сразу за два месяца отдадите?

— Я вас жду, — ничего не стала объяснять руководительница «счастливчиков» и игриво убежала в кабинет, захлопнув двери перед самым носом директора.

— Ну… с ума сойти… — таращилась на закрытую дверь Евгения Петровна, не зная, как поступить. Может, действительно сходить? Сюрпризы какие-то…