Жертва Гименея

Маргарита Южина, 2009

Похоже, голубая мечта Алиссии выйти замуж наконец исполнилась. И вот уже, надушенная, накрашенная и счастливая, она спешит в дорогой ресторан на свидание с мужчиной из каталога службы знакомств. Ну и что, что в результате избранник оказался пугливенький и плюгавенький. И сбежал, как только увидел устрашающе темпераментную Алиссию. Зато она застукала мужа племянницы Фому – перспективного хирурга и прекрасного семьянина – с какой-то богатенькой фифой. Теперь ему не уйти от возмездия! Алиссия припирает зятя к стенке и… узнает невероятные вещи. Первое: Фома не был в ресторане. Второе: его обвиняют в убийстве той самой фифы, равно как и двух других женщин. И самое главное: все жертвы являлись его пациентками…

Глава 1

Поминай как звали

— Аллочка! Алла! Ты не видела моих женихов? — доносился из комнаты крик сестры. — Алла! Тебе мои женихи не попадались? Ведь тут же лежали, все вместе, стопочкой, а теперь те, кому за шестьдесят, есть, а молодые куда-то подевались… Алиссия! Признавайся! Ты не брала?

— Да не брала я, дай помыться спокойно! — рявкнула из ванной Аллочка, под шум воды преспокойно листая каталоги с женихами.

Ее сестрица Гутя, называющая себя Гутиэрой, была не только родной сестрицей Аллочки, но еще и свахой. Понятное дело, что в ее доме этих каталогов имелось множество, как гуталина у Кота Матроскина, только вот с оригиналами — беда. Сама всех сватает, а родную сестрицу Аллочку до сих пор не осчастливила молодым и богатым мужем. Да что там Аллочку — сама Гутя до сих пор не замужем! Правда, говоря откровенно, Гутя едва вырвалась из их деревушки в большой город, так и давай по «замужам» скакать. За первого вышла, дочку родила, а потом… потом приехала их старшая сестренка, и муженек Гути переметнулся к ней. Бедной Гуте ничего не оставалось делать, как тут же найти себе нового супруга. Но теперь уже приехала и средняя сестрица. Короче, Гутя всех своих мужей пристроила к родным сестрам и, убитая мужской неверностью, больше о супружестве и слышать не хотела. А напрасно. Потому что самая младшенькая, сорокалетняя Аллочка, оставалась в невестах. Ну и, надо полагать, Аллочка тоже совершенно справедливо рассчитывала на свой кусок семейного счастья и именно поэтому приехала к Гутиэре за супругом. А поскольку у Гути мужа в наличии не оказалось, Аллочка поселилась в ее доме до той поры, пока доброволец на роль мужа не найдется, то есть — надолго. Или, как говорил зять Гути Фома, — навечно.

Ой, этот зять! Он никогда ничего путнего еще не говорил, а уж тем более не делал! И что от него требовать, если у него такое имя — Фома Неверов! И где его только Варька отыскала?! Варька — Гутина дочь, девица яркая, рыжая и непокорная, и мужа себе такого же привела. А этот муж… Нет, он, может быть, и ведущий хирург с своей частной клинике, но у них дома, слава богу, не больница! И нечего говорить, что на Аллочку ни один мужик с нормально развитым головным мозгом не позарится! Просто еще время не пришло. Или Гутя все время подсовывает сестре некачественный товар! Ну вот с кем она ее знакомила? С одними замшелыми пенсионерами или с махровыми неудачниками, умудрявшимися скончаться прямо на брачном ложе! А совсем не с теми, к кому тянулось истомленное Аллочкино сердце. И чему удивляться? Вот Аллочка специально и стащила каталог женихов, чтобы вдоволь рассмотреть имеющийся материал и уже самой выйти на контакт, без всяких там свах.

— Пожалуй, вот этот, — расплылась от удовольствия Алла, увидев фото довольно симпатичного мужчины лет двадцати семи. — Пусть у меня будет молоденький муж. Он в очках, правда, но я потом ему линзы воткну… надену… куплю! А так — красавец! А кем он трудится? Мерчен… менчер… драй…черт, какое название мудреное, наверное, где-то в иностранном посольстве! Сейчас мы его номерок перепишем. Блин, а чем записать-то? А кого он хочет?

Двадцатисемилетний парень искал девицу двадцати трех — двадцати пяти лет, желательно без детей, желательно с жилплощадью и стабильной зарплатой.

— Ну и что? — сама с собой беседовала Аллочка. — По годам немножко разбегаемся, так я и накраситься могу! А в остальном — детей-то у меня нет! Квартира, опять же. Я думаю, Гутя родной сестре не откажет. Черт, вот зарплата у Гути не стабильная, зато у Фомы! У Фомы всегда большая и в срок!

И тут ее настроение стало угасать. Что-то ей подсказывало, что Фома не согласится посадить на свою шею еще и младого супруга Аллочки. Сама-то Алиссия и вовсе никакого заработка не имела — по той простой причине, что просто не могла еще определиться: в чем ее призвание? А когда она уже было решила направить себя на служение людям и отыскивать преступников, оказалось, что эти самые люди — создания неблагодарные, потому что к ней за платной помощью не спешили. Да и вообще, никто к ней не обращался, словно и преступлений никаких в городе не совершалось. Естественно, Алла Власовна на такой поворот событий обиделась жутко и работать не захотела в принципе.

Но это — такие мелочи, о которых молодому супругу можно и не говорить, а потом, когда они поженятся, он сам узнает. М-да, но будет поздно. Аллочка уже стремительно уйдет в декрет, а затем посвятит себя воспитанию дитяти!

Итак! Значит, жених выбран. Как же его звать-то? Ага! Мельников Андрей Данилович. Мельникова Алла Власовна! Эх, звучит! Куда лучше, чем Клопова.

— Гутя! Дай телефон! — крикнула Аллочка из ванной. — Гутя!!

— Аллочка, вылезай! Ты уже там второй час сидишь, проросла ты, что ли, в эту ванну? — буркнула сестрица.

— Дай телефон! — недовольно рявкнула Аллочка. — Мне срочно надо позвонить по вопросу трудоустройства!

— Это в такое-то время?! — ужаснулась Гутя. — Господи, кем же ты устраиваешься? Ночной няней, что ли?

— Могла бы предположить, что девочкой по вызову, — пробурчала Аллочка, но в это время сестрица принесла телефон, и дамочка срочно переключилась на позитивную волну. — Аллоу, пригласите к телефону, пожалуйста… вот черт, забыла… Ага! Мельникова Андрея Даниловича к телефончику пригласите. Пожалуйста. А! Так это вы и есть! — голос Аллочки немедленно стал выше на две октавы и преисполнился мелодичности. — Андрей Данилович, а это вам из… это вам звонит одна молоденькая особа, которая очень желает с вами познакомиться! Ну, да-да, конечно, я именно из службы знакомств. Ой, это невежливо — спрашивать у девушки о ее возрасте! Проказник! Я могу подумать, что вы дурно воспитаны!

Видимо, проказник на другом конце провода несколько усомнился относительно данных «молоденькой особы», потому что вместо приветливого телефонного знакомства он попытался выяснить некоторые лишние моменты и даже проявил излишнюю дотошность. Однако Аллочка была, что называется, воробей стреляный, и все его тесты она выдержала с честью — очень уж хотелось ей заполучить молодого супруга.

— Да, я уже лет двадцать работаю в… в общем, успешно работаю, — без зазрения совести врала Алла. — А-ха-ха! Нет, конечно, я молода, двадцать лет рабочего стажа — это мой тонкий юмор. Я надеюсь, у вас с этим делом все в порядке? Нет? Нет, я совсем не то дело имела в виду, хотя это тоже неплохо, я просто… Ой, ну что мы с вами все по телефону! Действительно! Давайте встретимся! А то меня уже из ванной гоня… я в том смысле, что уже массажист заканчивает работу и мне говорить… да-да, у меня свой массажист! И косметолог! И личный врач, педиатр или терапевт, или как он там называется… Господи, ну конечно же, я не инвалид детства! Вы сами увидите. Давайте же встретимся! Где? — тут Аллочка ненадолго задумалась. Вообще-то ей привиделась романтическая встреча в дорогом ресторане, однако ж по таким ее никто никогда не водил, а у нее самой денег на эдакий маленький каприз никогда не было. Иными словами, Аллочка совершенно не знала, какие рестораны сейчас ценятся, где какая кухня и вообще — какие они в городе-то есть? Она знала только один, о котором частенько рассказывал Фома, якобы дорогие клиенты приглашают его именно туда. Это был «Сентябрь», и Аллочка решилась осчастливить именно это заведение своим присутствием.

— Я буду ждать вас в «Сентябре», — томно мурлыкнула она. И тут ее голос на секундочку посуровел. — Молодой человек! Это не время! Это ресторан такой — «Сентябрь»! Очень, между прочим, приличный, дорогой, так что возьмите побольше денег, хи-хи, я немножко увлеклась, но ресторанчик действительно не дешевый. Поэтому, так сказать, чтобы вам не оказаться в неудобном положении…

Все, они договорились встретиться в этом «Сентябре»! Чтобы долго не мучиться, свидание назначили на завтрашний день, и Аллочка наконец шумно покинула ванную комнату.

— Я уже думала, ты себе жабры отрастила, — фыркнула Гутя, когда сестрица прошмыгнула мимо нее, старательно пряча под халатом каталоги женихов. — Аллочка, если хочешь, можешь попить чаю, я согрела.

Очень надо! Главное, оладушки, которые Гутя к этому самому чаю настряпала, они уже умяли, а… нет! Парочка еще осталась.

— Аллочка, ты сильно-то на оладьи не налегай, — немедленно появилась возле тетки Варька. — Фома еще с работы не приходил, вернется голодный.

— А нечего шляться! — осердилась на запоздавшего зятя Аллочка. — Мы, главное, все дома, а он! И где это твой супруг, Варька? Молчишь?

— На работе, — пожала плечами рыжая племянница.

— Вот ты такая здоровая уже, а все в сказки веришь, — уминала уже шестую оладушку Аллочка. — Запомни. Работа — это до шести, а все, что позже — это уже клуб по интересам. А я знаю, что это такое, уж поверь мне.

— Варька, не верь ты ей, мелет неизвестно что, — принесло в кухню Гутю. — Фома крутится на этой работе, чтобы всю нашу ораву прокормить, а эта — «Клу-у-уб»! Тьфу! Ты мне лучше скажи, Алла, что ты по работе нашла?

— Гутя! Причем здесь какое-то трудоустройство? — надулась Аллочка. — Я смотрю, ты нашего кормильца совсем ни во что не ставишь. Ну что ты такое напекла? Слезы. Разве мужика этим накормишь? И она еще хочет когда-нибудь на себе кого-то женить!

Гутя уставилась на тарелку, где еще пять минут тому назад высилась приличная горка оладушек, заботливо укрытая чистеньким полотенцем от глаз Аллочки. Непонятно, как она тарелочку обнаружила, но теперь полотенце было откинуто в сторону, а на дне блюда скорбно корчились две самые неудачные оладушки.

— Ладно, — Гутя взяла себя в руки. — Но ты теперь поправишься на семь кило. Варька! У нас еще осталась мука?

Аллочка уже полчаса сидела в «Сентябре» и крутила в пальцах сигарету. Вообще-то она отродясь не курила, но сегодня решила выглядеть эффектно. На ней было надето Гутино шелковое платье в диких рюшах, на голове красовалась крутая химическая завивка — недаром в парикмахерской остались деньги, которые надо было заплатить за телефон, а лицо прелестницы облагораживал яркий макияж типа «Матрена Рашн». Аллочка где-то читала, что это сейчас — писк, естественно, моды. И само собой, при таком-то имидже сигарета так и просилась в руки. Аллочка выбрала самые дешевые, она ж не курить собирается, а уж в пальцах-то — какая разница, что крутить. Однако ж она чуть просчиталась — сигаретка оказалась без фильтра, сильно воняла, и «махорка» уже усыпала скатерть. Но Аллочка неловко крутила сигарету между пальцами и ждала. А Андрей Данилович… Андрей, «ее Андрей», все не шел. Но когда он показался!…

Народу было уже много, и Мельников среди разнообразных мужских «портретов» смотрелся несколько серовато, что уж скрывать. Серенький пуловерчик, брючки в полосочку, очочки, взгляд какой-то испуганно-растерянный. Да, не Джеймс Бонд. Аллочка даже всхлипнула от жалости и пообещала себе — всю его первую получку, которую он ей подарит, потратить на одежду! Да! И она купит одежду не только себе, но и ему! Да, именно так, парню надо соответствовать ей. Она вон какая красавица, женщина-вамп, а он — задохлик какой-то, честное слово! Но уж она его…

Чуть позже Аллочке пришлось изменить свое решение.

Парень вертел башкой и никак не хотел замечать очаровательную незнакомку, сидевшую в углу и яростно махавшую ему обеими руками. Он, глупенький, вероятно, и в самом деле рассчитывал на молоденькую белокурую крошку, какой Аллочка представилась по телефону. Пришлось Алиссии достать свой мобильничек и набрать его номер. Она великолепно видела, как Андрей вздрогнул, ухватился за карман брюк, а потом поднес руку с телефоном к уху.

— Мой маленький козлик! Твоя козочка сидит возле окошечка, в шелковом платьице! Ну, узнавай же меня скорее!

— Простите, почему козлик? — дернул головенкой кавалер, наткнулся взглядом на «козочку», и глаза его вытаращились в немом испуге: — Вы — это то, что сидит у окна… этот сноп, господи! Да вы не женщина, вы — мавританский газон!

После этого «женишок» резво сунул телефон в карман и какими-то нервными подскоками удалился из зала. Аллочка даже еще не успела сообразить, что ее кавалер попросту сбежал, а он уже несся через дорогу, игнорируя мощный автомобильный поток.

— Вот и хорошо, — проглотила слезы нарядная дама. — С таким за одним столиком сидеть — стыд один, ни вида, ни воспитания!

И она судорожно вздохнула. Конечно, можно отправляться домой, на долгое рассиживание в этом ресторане у нее попросту нет денег, но хотелось успокоиться. Да и глупо — на виду у солидной публики встать и удалиться, поджав хвост от неудачи.

Аллочка расправила могучие плечи, растянула губы в игривой улыбке и оглядела зал. Завораживала медленная музыка, под которую хотелось сию же минуту станцевать с красивым мужчиной, ее гипнотизировали медленные и неслышные движения официантов, и вообще — ресторан действовал на Аллочку магически. Она чувствовала себя эдакой светской львицей, состоятельной леди и даже самую чуточку — миллионершей. Она немного посидит, и к ней непременно прибьется какой-нибудь одинокий невзрачный господин, который окажется, прости господи, олигархом! А что? Она сама в кино видела, на свете всякое случается. Расширенными от восторга глазами, пребывая в ожидании скромного кавалера, дамочка обвела зал глазами. Народу много, все столики заняты, и что особенно приятно — большинство посетителей — мужчины. Аллочка даже запыхтела от удовольствия. Нет, она никуда не уйдет! Да и что там с деньгами, подумаешь, нечем заплатить! Ха! Да буквально минут через пятнадцать к ней кто-нибудь подсядет, и вот он-то…

Ну, например, вон тот седовласый мужчина, ах, какой степенный! У него наверняка, кроме пенсии, имеются шесть соток дачного хозяйства, и он торгует луком и петрушкой, а на вырученные деньги зажигает в этом «Сентябре». Или вот тот! Ух ты, какой колоритный! Наверняка весит добрый центнер. Или вот этот, ах, какой мужчина! Породистый, племенной. Загляденье! Может быть… нет, с ним ничего не может быть, потому что он обхаживает какую-то фифу. А фифа-то, фи! Страусиха. Головка с кулачок, шея и ноги — метражом, а остальное — перья. И никаких намеков на формы! Вот уж тут Аллочке есть что показать. Пресловутые шестьдесят — девяносто — шестьдесят, и это только в ногах! И почему мужики на этих хворостин клюют? Вон еще один.

И тут Аллочка захлебнулась. «Еще один» был некто иной, как трепетный супруг их Варьки. Фома! Не может быть! Аллочка даже потрясла горловой, чтобы наваждение спало. Но это было не наваждение — за столиком прямо у входа, вполоборота к ней, сидел их ближайший родственник, их кормилец, их беспробудный труженик Фома. И одежда его, и этот, такой знакомый поворот головы, и руками так же делает. Он даже в ресторане накидывается на еду, словно сто лет не ел. И самое главное — Фома восседал не один. С ним рядом сидела…черт! Жен! Щи! На! Ну почему она не повернется? Да, обычная курица. Уж не чета Варьке.

— Дама будет что-то заказывать? — неслышно появился возле нее молоденький официант с зализанным чубом.

— Нет, — отмахнулась было Аллочка, но тут же замотала головой. — То есть да! Буду. Принесите мне, любезный, театральный бинокль!

Любезный вытянулся, дернул кадыком и пожал плечами:

— Но у нас такого нет.

— Ну хорошо, хорошо, можно морской, — поморщилась Аллочка, не отрываясь от столика у входа.

— Уважаемая гостья, мы не предлагаем биноклей! Я бы попросил вас сделать заказ из блюд. Какую кухню дама предпочитает?

Он очень мешал. Торчал возле стола и нудил! И не понимал, что Аллочке вовсе не до него.

— Ой, вот привязался! И зачем мне целая кухня! Давайте, что там у вас? — недовольно обернулась к нему дама.

Официант протянул ей красную книжицу.

— Ого! А что это у вас такие цены? — на минуту забыла про Фому Аллочка. — Да я на рынке за такие-то деньги, знаешь, сколько мяса куплю! Ну, я прямо и не знаю. Принеси хоть чаю.

— Только чай? — переспросил парень, и бровь его презрительно дернулась.

— Да! — по-королевски тряхнула головой Аллочка. — Я жду. Спонсора, можно сказать. И вот уж тогда-а-а…

Официант неслышно удалился, а Аллочка вновь с напряжением стала вглядываться в знакомые черты зятя. До чего же нищее заведение, не иметь биноклей! Даже затрапезные провинциальные театры на грани вымирания — и те могут своих гостей этим побаловать. И что теперь делать? Надо рассмотреть ее поближе — эту зятеву приятельницу. Любовницу. Надо называть вещи своими именами. Но как ее рассмотришь, он ведь сразу сбежит, как только Аллочку увидит, а потом всем дома наврет с три короба, дескать, — вел прием в нетрадиционной обстановке. И Алла еще окажется виноватой. Нет, здесь как-то по другому надо.

Она сидела минут двадцать, неотрывно пялясь на столик зятя, и небеса вознаградили ее за терпение — Фома поднялся, склонился к уху своей дамы и торопливой походкой подался к выходу. Судя по тому, что его пиджак остался висеть на стуле, его отсутствие предполагалось недолгим. Времени терять было нельзя.

Аллочка торопливо поднялась, ухватила полуразвалившуюся сигарету и подалась к столику, где одиноко грустила брошенная дама Фомы.

— Не позволите закурить? — медово спросила Аллочка, сверля Варькину соперницу глазами.

Дама даже не повернула головы.

— Не курю, — бросила она и отвернулась к окну.

«Вот паразитка, специально лицо прячет, — подумала Аллочка. — Знает, что с женатиком сидит!» Аллочка попыталась еще что-то спросить, даже изогнулась, чтобы заглянуть даме в лицо. Но так и не разглядела «курицу». Зато успешно рассмотрела толстую золотую цепь, косу из трех тонких цепочек, изучила прическу, пряди, будто покрашенные разноцветными тоненькими кисточками, но больше всего поразилась ногтям дамы — изогнутым, неестественно длинным, и на каждом целая картина нарисована. И на каждом ногте — разная. Третьяковка просто.

Больше задерживаться не имело смысла, да и Фома мог ее застать, а потому Аллочка очень быстро ретировалась.

Между тем в зале разлилась тягучая томная мелодия, и свет, и без того приглушенный, погас почти окончательно.

Алла приблизилась к своему столику, но тут дорогу ей преградил высокий седовласый мужчина:

— Позвольте? — чуть склонил он голову и уцепился Аллочке за локоть.

— А что я такого сделала? — вытаращилась на него Алиссия. — Может, вы думаете, что я хотела сбежать? И не расплатиться? Я не собираюсь сбегать! Я расплачусь! Уж на чай-то у меня хватает. Да мне и чай-то не принесли! Да что вы так в меня вцепились?

— Позвольте пригласить вас на танец, — посмотрел ей прямо в глаза прекрасный кавалер.

Аллочка мгновенно заалелась, засуетилась, принялась вытирать вспотевшие ладошки о платье и нервно хихикать:

— Ах, это вы меня, так сказать, танцевать, что ли? Я прямо и не знаю, мне так неловко!

И она положила руки на плечи кавалера, еще не дойдя до середины зала, прямо тут, между столиками.

Мужчина был великолепен! Он бережно снял ее руки, взял Аллочку под локоть и повел к танцполу. И только там ухватил даму за талию.

— Я за вами наблюдал, вы кого-то ждете? — тихо спросил мужчина.

Аллочке стало невыносимо щекотно. Она хихикнула, поежилась и кокетливо поиграла глазками:

— Да кого я там жду! Ну, то есть мы хотели с сестрой отметить день моего рождения, да. А она не пришла. Да, наверное, у нее на подарок денег не было.

— Какая дикая несправедливость! — так же тихо возмутился кавалер. — В такой день женщина не может оставаться одна!

— Да еще и без подарка, — охотно добавила Алиссия.

— С моей стороны будет не слишком большой наглостью, если я приглашу вас за свой столик?

— Да какая ж наглость, господь с вами! А где ваш столик?

Мужчина кивнул куда-то в сторону. Было непонятно, как далеко он сидит от Фомы, но Аллочка решила с этим смириться.

— Так мы прямо после танца — и к вам, да? — уточнила она.

— Меня зовут Максим Михайлович, — вместо ответа представился он. — А как ваше имя, прекрасная незнакомка?

— Аллочка, — зарделась та, но не утерпела и поправилась: — Но близкие меня зовут Алиссией.

— Боже, какое необычное имя для наших широт. Оно невероятно вас красит, — чуть склонил голову к ее уху Максим Михайлович. Помолчал и удивил даму: — Алиссия, вы за кем-то наблюдаете?

— Господи! Да с чего вы взяли? — испуганно вздрогнула Аллочка. — Я так просто, оглядывалась.

— А мне показалось, что вы как-то не совсем спокойно оглядываетесь на вон того молодого мужчину, — и он кивнул в сторону Фомы.

Аллочка обернулась. Фома уже восседал на своем месте и наливал своей кикиморе в фужер шампанское.

— Ой, зачем же мне из-за него беспокоиться? — не слишком уверенно пробормотала дама. — Я просто осматриваюсь, думаю, кто же заплатит за меня, сестра же не пришла. Вот и… А этот мужчина меня совсем не волнует, он же с девицей! Кстати, вы не обратили внимания, сколько ей лет? Как она выглядит? И еще: присмотритесь, пожалуйста, у нее на пальце нет обручального кольца?

Кавалер шумно вздохнул и горько произнес:

— И все же, милая Алиссия, этот моложавый мачо занимает ваши мысли куда больше, нежели я.

Аллочка опомнилась — еще не хватало потерять из-за этого бабника Фомочки, может быть, своего будущего мужа.

— Ой, Максим Михайлович! Максим, можно я буду вас так называть? — слащаво защебетала она и легонько погладила пальчиком его плечо. — Максим, вы совсем, ну совсем не разбираетесь в женской психологии. Это же я специально так делаю! Ну, чтобы вы сразу же начали меня жутко ревновать. И воспылали бы ко мне нежными чувствами.

— Да что вы? — искренне удивился седовласый Максим.

— А как вы думали, я — такая! — провозгласила Аллочка.

Вероятно, она его успокоила, потому что сразу после танца он и в самом деле повел ее к своему столику.

Его столик оказался к Фоме намного ближе, чем бывшее Аллочкино место, однако Максим, как видно, возревновав свою новую знакомую, посадил ее так, чтобы к Фоме она оказалась спиной. И если сперва Аллочка крутилась, то и дело пыталась обернуться, то после печального взгляда Максима Михайловича ей пришлось присмиреть.

— И все же этот парень не дает вам покоя, — вздохнул ее новый знакомый. — Я не понимаю, почему зрелых красавец влечет к юнцам? Ведь у меня же имеется и положение в обществе, и состояние, и своя фирма, и прекрасный дом, и опыт, и здоровье, а внимание вы все равно уделяете этому господину. Вам это не кажется несправедливостью?

Аллочке уже ничего не казалось. Беглое упоминание о состоянии, о прекрасном доме и личной фирме в корне изменило ее настроение. И что она пялится на этого Фому? Да куда он, к чертям, денется? Да она его сегодня же вечером к стене прижмет. Нет, сегодня, пожалуй, не удастся. Ей же этот славный Максим покажет свой загородный домик! Когда же еще и Фому ей наставлять на путь истинный?

— Кажется! — яростно кивнула она, и челка резво закрыла ей пол-лица. — Вот именно сейчас и показалось. Я вовсе больше не смотрю на того человека. Да пусть он хоть сбежит со своей красоткой! Пусть даже и вовсе дома не появляется, я буду молчать, как рыба. То есть, погодите, что вы говорили о своем доме?

Максим Михайлович как-то странно посмотрел на нее и удивленно протянул:

— Дома не появляется? А что, этот господин еще и домой к вам наведывался?

— Ой, да никуда он не наведывался, — уже пожалела Аллочка, что не придержала язык. — Это просто наш сосед. Алкаш. Все время забегает к нам за деньгами. Так я не совсем уяснила, какого направления ваша фирма? Вы что-то о своей фирме говорили.

Максим Михайлович отчего-то выглядел растерянным.

— Ничего не понимаю. Говорите, алкаш? Нет, я не знаю, но парень запросто просиживает в весьма не дешевом ресторане?

— Правильно! Я ж ему знаете сколько денег дала! О-го-го! — бессовестно врала Аллочка. — Ему же не только на меню хватает, но и на девочек.

— А вы уверены, что он на эту девочку потратился? — совсем уж глупо спросил Максим Михайлович. — А мне показалось, что она не девочка вовсе. Дамочке-то далеко за семнадцать.

— Да что вы! — не смогла скрыть удивления Алиссия. А потом вдруг внимательно пригляделась к кавалеру. — А вы что же думаете, если девочка уже справила совершеннолетие, на нее и тратиться не стоит? Какие у вас вредные мысли, однако. А вот, например, мои кавалеры на меня всегда тратились. Это благородно, красиво — и очень экономно. А давайте выпьем!

Эту мысль кавалер одобрил, а уж после выпитого речь о Фоме больше не поднималась. Правда, и о доме с фирмой — тоже. Даже о своем состоянии вредный ухажер больше не заикался. Аллочка решила, что вытянет из него подробности по дороге к его домику, однако и в домик свой он ее не повез. И вообще, вел он себя неадекватно. Когда подали горячее (слава богу, он хоть догадался оплатить плотный ресторанный ужин!) и огромные тарелки, с доброе тележное колесо, поставили прямо перед носом Аллочки, Максим произнес:

— Когда мы с вами еще встретимся?

Конечно, кусок телятины колом встал в горле у Аллы Власовны: еще никто и никогда не назначал ей свидания, в основном, это она требовала к себе повышенного внимания с мужской стороны, а тут — поди ж ты! И главное, в такой момент, когда во рту мясо, и плюнуть нельзя, и ответить с полным ртом невозможно.

— Так когда? — не отставал Максим.

— Хав… тьфу ты… завтра! — с трудом произнесла Аллочка, затолкав в себя кусок целиком. — Завтра, ровно в пятнадцать минут седьмого.

— А почему не ровно в семь? Или в восемь? — не понял кавалер.

Аллочка вздохнула шумно и устало.

— Боже мой, неужели так трудно догадаться? В пять у нас ужин, я буду есть до шести. А потом, мне же еще надо добраться! Кстати, если я опоздаю, не уходите, я ведь не знаю, куда мне придется ехать?

Максим Михайлович склонился над ее рукой и коснулся пухленьких пальцев губами.

— Я сам приеду, куда скажете.

Вот уж чего не хотелось Аллочке, так чтобы он заявился к Гуте! Но и напрашиваться в его «домик» она боялась, спугнешь мужика, а потом ищи его. Сколько раз так уже бывало.

— А знаете, — кокетливо опустила она глазки и проковыряла дырку в новой скатерти, — давайте встретимся на нейтральной территории, у вас на даче, а? У вас есть дача?

Максим Михайлович пожал плечами, но быстро взял себя в руки:

— На даче так на даче. Конечно, она у меня есть. Назовите ваш телефон, волшебница!

«Волшебница» шмыгнула носом и бодро продиктовала телефон.

— Ровно в шесть я вам позвоню, а в пятнадцать минут седьмого моя машина будет стоять под вашими окнами.

Аллочка затрепетала от удовольствия и закатила глазки. Что-то ей подсказывало, что это начало нового, бурного, небывалого романа! И, возможно, он начнется уже этой ночью.

Вновь зазвучала мелодия медленного танца, и Аллочка, не в силах справиться с эмоциями, поднялась.

— Простите, но я не могу больше сидеть, — покраснев, призналась она. — Ведите же меня, ну?

Максим Михайлович не спеша поднялся, взял даму под локоть и повел. Но вовсе не на середину зала, куда мечталось Аллочке, а в фойе. Она сначала растерянно озиралась и даже немножко притормозила, но когда он подвел ее к гардеробу, вмиг сообразила — взрослый мужчина не хочет терять время на глупое шатание под завывание оркестра. Он свое дело знает.

— Погодите, я возьму плащ, — плавно изогнулась Аллочка и, далеко отставив зад, понеслась к гардеробу.

— Вот я и готова, — тяжело дыша, остановилась она возле своего кавалера через минуту.

— И вы ни о чем не будете жалеть? — Максим посмотрел ей прямо в глаза.

— Ой, не знаю, — заскромничала было Аллочка и торопливо добавила: — О чем тут жалеть! Ну что мы, маленькие, в самом-то деле?

Кавалер с облегчением выдохнул и взял Аллочку за руку. По всем приметам, начиналась новая жизнь!

Они вышли из ресторана, и Максим стал ловить такси.

— У вас нет своего авто? — удивленно спросила Аллочка. Все же рыцарь-то должен быть при лошади.

— Есть, но я собирался выпить, а если так, зачем мне машина? — благоразумно рассудил Максим.

С каждой минутой он ей нравился все больше.

Когда возле них остановилась здоровенная машина, он о чем-то договорился с шофером, распахнул дверцу перед Аллочкой и склонил седоватую голову:

— Прошу!

Она взгромоздилась на заднее сиденье и подвинулась — проехаться в одном такси с таким элегантным мужчиной уже давненько было самым заветным ее желанием.

Аллочка опомнилась, лишь когда дверца захлопнулась и машина тронулась.

— Погодите! Эй! Куда вы рванули-то?! — забарабанила она кулаками по спине водителя. — Мы моего кавалера забыли! Остановитесь! Максим Михайлович! Максим Михайлови-и-ич! Догоняйте-е!

— Чего орать-то? Мне было сказано — довезти вас до дома, — буркнул водитель. — Так что вы б не шумели, а лучше б адрес сказали. Еще, главное, по спине меня долбит, как дятел!

— Как это — сказано? — Аллочка ничего не понимала. — Какой еще адрес, если у меня даже денег нет расплатиться!

— Ваш кавалер уже расплатился, — проворчал шофер. — Так что не шумите, девушка, а то я и высадить могу. И как вы тогда доберетесь? Денег-то у вас больше нет.

Аллочка примолкла. Водитель прав, если он ее высадит, домой придется топать пешком. Да и дядька за рулем таким хорошим оказался, девушкой ее назвал.

— Давайте на Металлургов, а потом я скажу, — милостиво произнесла она и откинулась на сиденье.

В общем-то ничего страшного не случилось. Ну да, они с Максимом друг друга не поняли. И ведь не зря же он ее спрашивал, ни о чем, мол, жалеть не будешь? Это он о том, что она так рано уезжает, а Аллочка-то подумала… Ой, кому это интересно! Главное — Максим о ней подумал очень чисто, высоко и справедливо! Он решил, что ей даже в голову не могут прийти какие-то глупости, вот и вызвал такси, хотя его никто не просил.

Домой Алла Власовна прибыла в самом лучезарном настроении. Сегодня она познакомилась с мужчиной своей мечты, а завтра он повезет ее на машине на свою дачу! Надо непременно рассказать обо всем Гуте, пусть позавидует.

Она ворвалась в дом и с порога заголосила:

— Гутя! Беги скорее сюда, я тебе такое расскажу! Только умоляю, не зеленей от злости.

— Аллочка! Ну что ж ты так орешь? — вышла в прихожую сестра. — Фома пришел, они с Варькой закрылись, у него какие-то неприятности на работе. Потише раздевайся.

— Ой, не могу! — фыркнула Аллочка. — Неприятности у него! Да вы бы с Варькой поменьше возле него пуделями скакали, тогда б у мужика и неприятностей меньше оказалось бы!

— Аллочка! — вдруг разглядела сестру Гутя. — Ты для чего напялила это платье? Такое уже сто лет никто не носит. Да от тебя винищем несет?

— Правильно, несет. Винищем, — вызывающе глянула на нее Аллочка. — А чем от меня должно нести, если я была в ресторане? Нафталином?

— Ты? — Гутя выдохнула: — У тебя совсем нет вкуса. Ну, то есть полное отсутствие.

— Ой, Гутя, мне не интересны твои оскорбления, — поморщилась счастливая гулена. — Знаешь, я познакомилась с изумительным мужчиной! Просто с изумительным! И мы с ним завтра едем к нему на дачу! Заметь, на его машине, он даже бензин сам купит, представь!

Гутя безнадежно помотала головой:

— Нет, этого просто не может быть.

— Ну что у тебя за манера такая! — взорвалась сестра. — Как только у меня появляется достойный поклонник, ты сразу начинаешь портить мне настроение! Завидуй молча.

— У него больная мать и ему нужна сиделка, так? — предположила Гутя.

— Ой, какая из меня сиделка! Он меня просто… полюбил! С первого взгляда.

— А потом что, не было времени присмотреться?

— Ну тебя, вот завтра он подъедет, сама все увидишь. Слушай, а у нас ничего вкусненького нет, а? А то я, когда волнуюсь, есть хочу очень.

— Одно радует, что ты хотя бы волнуешься, — пробурчала Гутя, направляясь в кухню. — Пойдем, с ужина куриная ножка осталась.

В это вечер Аллочке так и не удалось поговорить с Фомой, сначала она бурно, в подробностях рассказала историю своего удачного знакомства, а потом, когда Гутя уже направилась к себе, устав слушать беспрерывные ахи и охи, Аллочка потянула сестру за рукав:

— И куда ты торопишься? Спать? Вечно не выспишься, а у нас дома такое творится.

— Какое такое? — насторожилась Гутя. — Что у нас творится? Опять соседи жаловались?

— Не соседи, — пояснила Аллочка, понизив голос. — Это я жалуюсь — на твоего любимого Фомочку, понятно?

— Понятно, — вздохнула сестрица. — Удивила! Ты на него вечно жалуешься. А он, между прочим, содержит себя, Варьку, меня и, позволь напомнить, тебя тоже.

— Допрыгаетесь, что никого он больше содержать не будет. Уйдет к какой-нибудь финтифлюшке, и поминай как звали. А все потому, что ты вовремя не отреагировала на сигнал.

Гутя озабоченно заморгала, присела на краешек дивана рядом с Аллочкой и тихо, но грозно приказала:

— А ну, рассказывай, что ты нарыла. Не просто же так языком метешь?

— Не просто, — тяжко вздохнула Алла. — Я его с телкой в ресторане видела сегодня.

— В ресторане? Ты? Нашего Фому? — не поверила Гутя.

— Да. Представь себе! Он же недавно заявился, точно?

— Минут пятнадцать назад. Но он сказал, что был на работе!

— А ка-а-ак же! А ты ждала, что он тебе скажет, что у зазнобы застрял? Ой, глупая ты у меня, Гутька, прямо обидно за тебя. Да я ж сама! Вот этими самыми накрашенными глазами! Ты б его бабу… даму видела! Вся из себя, с ногтями. С прической. Золотом увешана. Фу, даже смотреть противно.

— Рассказывай, — строго отчеканила Гутя.

— Только пойдем к тебе, а то Фома выйдет или Варька, а я еще не сообразила, как себя с Варькой вести, сразу ее расстроить или как собаке — хвост по частям.

— Господи! Ведь и найдет же слова-то такие! Пойдем ко мне.

— Погоди, печенье прихвачу.

Через полчаса сестры сидели на кровати Гути и обсуждали Аллочкин донос.

— А ты не могла ошибиться? — уже в который раз уточняла старшая сестра. — Может, просто парень похожий, а ты обозналась?

— Да уж конечно! Стала бы я тебе рассказывать, если б сама не проверила. Точно, он. Я же подходила к столику и видела бабу эту, как тебя сейчас. И самое главное, Фомка чует, паразит, чье мясо съел, тетку эту ко мне спиной посадил, чтоб, значит, я ее не разглядела! А я дождалась, когда он выйдет, и….

— Так он тебя видел?

— Н-нет, мне кажется, не видел. Но он ее на всякий случай спиной посадил, чтоб соврать, — дескать, проводил деловую встречу, да хоть с бухгалтершей. Или с клиенткой. С него станется.

— А может, она и в самом деле бухгалтер? — с надеждой уставилась на сестру Гутя.

— Я ж говорю — у нее такие ногти! — Аллочка недовольно запыхтела и изрекла мудрую мысль: — Конечно, Гутя, будь это твой муж, то и хрен бы с ним, гуляет — и гуляй! Можно придумать целый вагон отговорок. Но Фома портит жизнь Варьке. И мы не должны, не имеем права закрыться от этих фактов. Девочка будет страдать.

— А если ты что-то напутала, девочка страдать не будет? — пытливо склонила голову к плечу Гутя.

Аллочка возражать не осмелилась, только еще раз напомнила:

— Понимаешь, одежда его, и прическа, он, как Фома, голову задирает, понимаешь? И руки потирает. Я же не просто так на человека наговариваю. Я понимаю, кто нас кормить-то будет, на твои заработки не проживешь.

— Вот что, — решительно прервала сестру Гутя, она, казалось, вовсе и не слушала, что та бормочет. — Я думаю так: Варьке мы пока что ничего не скажем.

— А когда скажем?

— Когда все проверим, понятно?

— Как это, проверим? Следить будем, да? — у Аллочки загорелись глаза.

— Проясним обстановку! — строго поправила ее Гутя. — Надо же, в конце концов, узнать, что Фома по вечерам делает, какие неприятности его одолели.

— Вот и правильно. Значит, я завтра прямо с утра засяду в его клинике.

— Нет, я пойду сама, вдруг ты опять что-нибудь напутаешь? — сузила глаза Гутиэра Власовна.

— Да когда ж я путала? Я же… — не успела было воспротивиться Аллочка, как Гутя сама заговорила:

— Вот ведь незадача — у меня утром встреча, нехорошо получается.

— Наоборот! Получается очень хорошо! У тебя встреча утром, а у меня — вечером. Получается, наш Фомочка будет под неусыпным контролем. То есть с утра его я пасу, а потом ты. Ой, не переживай так! Можно подумать, я ни на что не годна! Между прочим, посчитай, сколько я раскрыла преступлений! А? Вспомнила? Так что ложимся спать, а завтра… кстати, выдай мне денег на оперативную работу, вдруг он опять свою кралю в ресторан поведет. А у меня денег не окажется, чтобы расплатиться.

— Что ж, он ее прямо с утра по ресторанам потащит? — возмутилась Гутя. — Они вечером пойдут. А там я и сама расплачусь.

— А мне тоже надо! Вдруг они… вдруг они поедут в парк культуры и отдыха? Или в книжный забегут? Или еще куда-нибудь?

Гутя направилась к серванту, вытащила кошелек и отсчитала Аллочке несколько десяток.

— Вот, на дорогу. А остальные прибережем, нам теперь придется экономить на всем. Кто его знает, вдруг и правда придется дальше жить без кормильца?

— А мы на алименты подадим.

— И вот еще, — сестра полезла к себе в сумку. — Вот газета, называется «Работа», специально для тебя купила, как знала.

— Лучше б себе купила, как знала она, — пробурчала Аллочка и направилась в свою комнату.

Утром Аллочку разбудил назойливый звон будильника. И как она ни прятала голову под подушку, он так и лез ей прямо в ухо. Засоня попыталась нашарить на тумбочке противный механизм, чтобы долбануть его об стену, и он умолк навеки! Но рука ее наткнулась на чей-то живот.

— Не щекочи меня! — взвизгнул кто-то голосом родной сестры.

— Гутя! Так это ты надо мной издеваешься, да? — взревела Аллочка, разлепив глаза. — Лучше уйди. Дай выспаться, я буйная!

— Тише, вставай, — не уходила сестра. — Варька уже на работу убежала, и Фома ушел. Тебе пора на пост, кто вчера говорил, что с утра за Фомой наблюдать пойдет?

Ну конечно, это говорила Аллочка, но только кто же слежку назначает на восемь утра?

— Гутя, Фома только прием начинает, ему некогда за бабьими юбками бегать! А вот после обеда…

— Или ты сейчас же идешь к его клинике, или остаешься без обеда, а заодно и без ужина!

Это было жестоко, но Аллочка знала, ее сестрица способна на все ради любимой доченьки Варьки.

— Встаю уже, — засопела Алла Власовна и опустила ноги на пол.

Возле клиники Фомы она оказалась примерно через час, не слишком торопясь скорее туда попасть. Что бы там Гутя ни говорила, но по своему богатому опыту Аллочка знала: нарушители спокойствия тоже люди, и им тоже надо работать, спать и заниматься важными делами. А посему Фома сейчас по всем раскладам должен интенсивно работать, чтобы вовсю оторваться вечером. А значит, к чему такая спешка?

Аллочка вальяжно толкнула стеклянные двери клиники, мотнула головой, приветствуя девушку на рецепшн, и поплыла к кабинету родственника.

Она любила бывать в клинике у Фомы. Во-первых, потому, что у нее никогда ничего не болело, а приходила она к нему редко, если срочно что-нибудь по дому требовалось. И здесь все уже знали, что она — родня известного хирурга, а потому отношение к ней было, как и к самому Фоме, то есть как к некому небесному светилу, а это всегда приятно. Ей всегда особенно ласково улыбались девочки на рецепшн, технички не замахивались на нее тряпками, шофер неизменно ей подмигивал, создавая веселое настроение, и даже главврач приветливо кивал головой. Она была своя! И потом, здесь всегда было так чисто, светло, росли какие-то здоровенные цветы, и казалось, что ты немножечко и сама серьезный врач, да. А что? Аллочка никогда не жаловалась на воображение.

И сегодня она уверенно направилась к кабинету Фомы, усмотрела очередь из человек десяти и уселась рядом — наблюдать, когда среди этого десятка в глаза ей бросилась шевелюра, окрашенная в разные цвета.

Аллочка испуганно метнулась в коридор, спряталась в зарослях огромной китайской розы и даже дышать перестала.

— Значит, и утром — свидание, да? — прошипела она.

Надо было срочно что-то придумать! Эта дамочка могла ее запомнить вчера, могла и не разглядеть, но рисковать не хотелось. И потом, выйдет Фома, увидит Аллочку, и что?

В голове ее закрутились различные мысли, но ни одна идея не решала проблемы. Ее решила бабуся, кажется, баба Надя. Она прошествовала с ведром мимо Аллочки и даже что-то недовольное пробурчала.

— Баба Надя! — приветливо воскликнула Аллочка. — Здравствуйте!

Старушка повернулась, окинула ее взглядом и недоуменно произнесла:

— Ну, здорово, коль не шутишь. Токо я не припомню, ты откуда ж меня знашь?

— Да как вас не знать, — махнула рукой Аллочка. — Я специально вас жду, у меня к вам такой разговор…

— Некогда мне разговоры разговаривать. Работу надо сделать.

— А давайте я вам помогу! — осенило Аллочку. — Я вот тут вымою, а вы потом придете, проверите. Я знаете как умею полы мыть! Институт по этому делу прошла.

— А чегой-то ты к тряпке-то рвесси? — подозрительно прищурилась бабуся.

— Так я же говорю, есть дело, а вам некогда. Так я пока вас дождусь! Я сама быстрее вымою. Да и вы отдохнете.

— А ежели кто из начальства выйдет?

— Ваше начальство до октября на югах загорать будет, а то вы не знаете, а остальным и дела нет, скажу, что вы приболели.

— Да типун тебе! — замахала сморщенными ручками старушка. — На, бери вот тряпку да ведро и шагай мой. Да токо гляди, чтоб мне ни пылинки!

Аллочка радостно кивнула, но тут же снова уцепилась за бабу Надю.

— А халат? Я же не могу в выходном платье.

— Дак откуда у меня халаты? А мой не налезет, брюхо-то у тебя вишь какое.

— Нормальное у меня брюхо, — обиделась Аллочка. — Я застегиваться не буду. И косынку дайте. Ну что вы на меня смотрите, голова-то у меня нормальная!

Баба Надя скинула синий халат, а вместо косынки повязала Аллочке на голову кусок марли, нечего, мол, своими платками разбрасываться, говорят, педикулез вовсю разгулялся.

Но Аллочка осталась вполне довольна. Она так боялась, что разноцветная дама с длинными когтями исчезнет, но она сидела на своем месте. Теперь Алла Власовна могла ее хорошенько рассмотреть. Да уж, видно, богатая дамочка попалась, если Фома с молоденькой Варьки перекинулся на тетеньку такого серьезного возраста. Женщине было, на первый взгляд, лет тридцать, но уж Аллочка-то хорошо знала, куда надо смотреть, чтобы определить годы более точно — на шею! А шея у дамочки была отнюдь не девичья, и даже мощная золотая цепь не спасала положения.

Дама скорбно смотрела в стену, изредка вздыхая.

Алла Власовна махала тряпкой рядом с синими целлофановыми бахилами пациентов и старалась заглянуть в карточку богатой посетительницы. Но безуспешно — свои документы дама крепко держала в когтистых руках. Оставалось только дождаться, когда медсестра вызовет ее по фамилии.

Аллочка перемыла пол в этом месте раз тринадцать, протерла все подоконники (той же тряпкой, естественно), а даму все не вызывали.

«Господи! О чем я думаю, ее могут и вовсе не вызвать, — вдруг сообразила Аллочка. — Она просто дождется, когда очередь пройдет, и войдет в кабинет. А там уж…»

Но додумать она не успела. Из кабинета выскочила сухонькая медсестричка Лида и рявкнула во всю силу своих легких:

— Трофимова! Вероника Семеновна! Проходите.

Дамочка с ногтями вздрогнула, одернула костюмчик, как сейчас называют, цвета фуксии и порхнула в кабинет Фомы.

Аллочка занервничала. С одной стороны, все правильно: у женщины подошла очередь, и она вошла на прием к врачу, а с другой… Кто знает, чем они там занимаются?

— Ничем, — сама себя успокаивала Алла Власовна. — Чем они могут там заниматься, если там торчит этот цербер — Лидочка?

И все же любопытство переселило. Аллочка ухватила ведро, спиной открыла двери и ввалилась в кабинет Фомы. Непонятно, что она хотела услышать, но уж точно не то, что услышала.

— Баба Надя! — взорвалась Лидочка. — Куда вы претесь-то? Вам же велено в нашем кабинете убирать после приема! Ну ни фига не смыслит!

— Лидия Васильевна, извольте выбирать выражения. Не на рынке, — грозно одернул медсестру Фома. — А вы, Надежда Филипповна, выйдите, уберете после приема.

Аллочка, не поворачивая головы, так и вышла, толкая впереди себя ведро.

Больше возиться с ведрами не имело смысла, даже наоборот, надо было пождать, когда выйдет эта раскрашенная особа, проводить ее, проследить, где живет-работает, побеседовать с ее соседями, иными словами, собрать информацию.

Аллочка принялась искать глазами бабу Надю, но той нигде не было видно. А между тем времени терять было нельзя — вот-вот появится дама, и тогда Аллочка точно ее упустит.

— Будем считать, что лечатся тут приличные люди, обеспеченные, на ведро не позарятся, — мудро решила Алла Власовна, поставила ведро с грязной водой в уголок, рядом умостила все снаряжение и выскользнула из клиники.

Она устроилась возле новенькой колонны с цветами и стала ждать. Очень скоро из клиники легко вышла знакомая уже дама, и вот тут-то Аллочка реально поняла, что в клинику ходят люди обеспеченные. Во всяком случае, хотя бы имеющие автомобили.

Дамочка, которую наивная Аллочка прождала столько времени, подошла к огромному авто, села за руль — и исчезла. Аллочка была так обескуражена этой несправедливостью, что даже номер машины не догадалась запомнить.

— Что называется, автомобиль — не роскошь, — развела она руками и поплелась домой. Ей еще надо было успеть подготовиться к вечернему свиданию.