Враг для самого себя

Максим Романович Путилин (2024)

С наступлением сумерек зачастую приходит не только тьма, но и монстры, однако не те, которых мы привыкли видеть в фильмах и в сказках, а самые настоящие чудовища человеческого мира — убийцы, полные жажды крови и искалеченной фантазии. Для Старенфорда настали тяжелые времена. По его улицам рыщет опасный псих, совершивший череду странных убийств, не похожих по своему почерку друг на друга. Но то, с которым пришлось столкнуться двум полицейским в особняке знаменитой семьи Картеров, повергло в ужас всех жителей города, ведь такой жестокости они еще не видовали. Найдется ли тот, у кого хватит сил поймать преступника? Старенфорд нуждается в хорошем сыщике, как никогда раньше.

Глава 2. Следы, ведущие в никуда

Огромный особняк в викторианском стиле возвышался над аккуратно подстриженным газоном, словно грозный рыцарь из прошлых эпох. Трёхэтажное здание с башенками и причудливой лепниной утопало в звенящей тишине, нарушаемой лишь редкими выкриками офицеров полиции. Небо затянули свинцовые тучи, сквозь которые не пробивался ни единый луч. Целый поток дождевых струй низвергался на землю, заглушая все звуки города. Фонари бросали мертвенно-жёлтые блики на залитые водой дороги, где яркие вспышки полицейских маячков отражались в потоках, сбегающих в сточные сливы.

По периметру особняка были выставлены полицейские заградительные ленты, которые трепетали на холодном осеннем ветру. Позади них столпилась небольшая толпа зевак, жадно впитывающих каждую деталь происходящего. Их лица застыли в мрачном оцепенении при виде грузных фигур полицейских в дождевиках, снующих туда-сюда и постоянно о чём-то переговариваясь.

Раскаты грома прокатывались над городом, периодически освещая особняк вспышками молний. В этих кратких проблесках можно было разглядеть суровые очертания здания, надменно взирающего на происходящее внизу. Оно больше не казалось величественным — только мрачным и хмурым, как вековой страж, замкнутый в собственном горе.

Меж людской толпы скользило худое, но довольно крепкое мужское тело, одетое в чёрный плащ с высоким воротом. Зеваки, которых он обходил и толкал, стали недовольно жаловаться, однако, тут же замолкали, когда видели блестящий значок детектива.

Мужчина вынырнул из моря горожан, проскользнул под полицейской лентой и вошёл на территорию особняка. Однако, как только детектив пожелал продолжить путь, чтобы оказаться в первом ряду событий, его тут же окликнул суровый хриплый голос.

— Куда собрался, Томсон? — остановил его другой полицейский. На вид в нём было не меньше ста килограммов мяса и столько же дерьма. Свет уличного фонаря выудил из тьмы мужчину, ростом не больше метра шестидесяти. Униформу перекрывал глянцевый синий дождевик, а голову прикрывала нелепая фетровая шляпа. Он вывалил свой мамон вперёд и сурово взглянул на Брайана. Казалось, что ещё чуть-чуть и его бляха выстрелит, как пистолетный снаряд. Ремень из последних сил сдерживал жировую массу. — Я тебя отстраняю от этого дела, — прохрипел он, мотая своими брылами. — Ты провалил два задания.

На самом же деле Брайан не провалил их. Всему виной был Чёппи Робинс — по кличке задохлик, который был его напарником. Он всячески мешал в раскрытии дела, а когда Брайан всё же смог докопаться до истины, все лавры забрал задохлик.

— Да-да, а наш «великолепный» Чёппи раскрыл преступление, — с улыбкой на лице сказал Томсон, поправив ворот своего плаща. — Шеф, в очередной раз хочу спросить у вас, вы хоть сами верите, что этот пустоголовый архивариус смог раскрыть два серьёзных дела? Он не может отличить приказа от служебной записки, да и мозг у него разгоняется весьма и весьма долго.

Томсон походил на грациозного орла. Его лицо было худощавым, с резкими, чётко очерченными чертами, словно высеченными искусным резцом скульптора. Чёрные густые волосы лишь подчёркивали каждую отдельную часть лица. Высокий лоб увенчивали тонкие брови, идеальной дугой изогнутые над глубоко посаженными глазами. Эти глаза были удивительного оттенка — серо-голубые, цвета штормового моря, они излучали проницательность и ум. Взгляд их был острым и пытливым. Тонкий нос с едва заметной горбинкой придавал лицу аристократический вид. Губы плотно сжаты в линию. Каждое движение и жест могли бы выдать в нём настоящего джентльмена, но им он в сущности не являлся, потому как частенько прибегал к резким высказываниям. Многие люди подмечали, что он может рубить правду, несмотря на то, что она может оказаться очень тяжёлой и неприятной, из-за чего некоторые люди обходили его стороной. Однако же, наш детектив не был привязан к обществу и не боялся чужого мнения, он был всегда погружен в свои собственные мысли и в дело, а когда выбирался из них, то походил на безумца.

— Это дело перейдёт к Робинсону и Белтону, — всё так же суров произнёс шеф, заграждая детективу путь. — Надеюсь, что ты не станешь напрашиваться на неприятности.

Томсон попытался прошмыгнуть сбоку, но с обеих сторону к начальнику придвинулись два человека: Чёппи Робинсон и Марли Белтон. Робинсон был примерно ростом с шефа, может чуть больше, а вот Белтон был примерно наравне с Томсоном — метр восемьдесят шесть. Правда Марли был по шире в плечах и выглядел более мясистым и плотным. Да и лицо его походило на квадрат с большими глазищами, кривым носом, который был разбит не единожды и маленьким ртом, постигшем ту же неприятную участь, что и предыдущая часть лица.

Детектив лишь слегка приподнял бровь, оценивающе осматривая троицу перед собой.

— Я здесь не для того, чтобы ввязываться в ссоры, джентльмены. Напротив, хочу внести свою лепту в раскрытие этого жестокого преступления. Время сейчас бесценно, и каждая минута промедления может обернуться катастрофой. Насколько я могу судить, девочка всё ещё в особняке.

— Ну уж нет, оставь свои штучки! Ты для нас только обуза и лишние проблемы! — Марли ударил себя кулаком по ладони, закипая от злости. — К тому же, сейчас всё закончится, малышка в руках у полицейского, он оберегает её.

— Неужели? — с сомнением выдал Томсон. — Как думаете, сколько здесь полицейских? Нет, я серьёзно, можете посчитать.

— Примерно, человек двадцать, — ответил Чёппи, после длительной паузы.

— Отнюдь неверно, мой «дорогой друг», — тут же ответил Брайан, не брезгавший окунаться в иронию. — Двадцать пять, с учётом четырёх криминалистов, одного шефа, и трёх детективов.

— Что ты хочешь этим сказать? — непонимающе спросил Чёппи.

— Хорошо, для особо «одарённых» поясню, — с нескрываемой гордостью сказал Томсон. — Если верить словам нашего сослуживца, то мы можем прийти к выводу, что его напарник находится на третьем этаже в полном здравии. На руках у него раненная девочка.

— И…

— Не перебивай меня, Марли, знаю ты уже кипишь, поэтому, сними пожалуйста дождевик и охладись, а если такого желание нет — то не лезь в разговор, — тут же опустил его Брайан. Коренастый крепыш и вправду мог взорваться в любую секунду. — Так вот, почему же он до сих пор не вышел к нам, раз знает, что здесь его встретят товарищи? К тому же, насколько я могу судить, по рации он не отвечает. Отсюда простое умозаключение — что-то произошло. Не берусь загадывать, но полагаю, что в особняке есть кто-то ещё.

— Сообщник? — спросил шеф полиции, посчитав такой вывод вполне себе логичным.

— Этого я не говорил, но так или иначе, нужно быть осторожными.

— Да бред всё это! — вмешался недовольный Чёппи. — Рикорд дал нам информацию. По его словам, в здании больше никого нет.

— Вряд ли у него было время, чтобы исследовать всё здание. Особняк большой и таит в себе не мало секретов.

Марли разозлился ещё сильнее. Он подошёл к Томсону и хотел было ударить его, однако из толпы гражданских послышалось недовольное и правильное замечание.

— Хватит болтать, спасайте девочку!

— Да! — подхватили остальные.

Томсон широко улыбнулся, зная, что победа на его стороне.

— Да я тебе…

— Заткнись, Марли! — рявкнул шеф, оттолкнув своего подопечного в сторону. Он выхватил из кармана рацию и включил её. — Приготовиться к штурму. Оцепить задний двор. Перекройте улицу Медной пыли. Ударный отряд пойдёт через главный вход, группа «Б» зайдёт с чёрного и встанет на лестнице, остальные остаются на своих постах! Всем всё понятно?

— «Да, шеф!» — сквозь шипение раздалось в рации.

— Томсон, не путайся под ногами.

— Об этом можете не переживать, я спрячу свою голову глубоко в песок, как это делают страусы и не буду мешать вам. — Конечно же голова Томсона не спрячется в песок, а вот в улики он точно уйдёт с головой.

Заплывший жиром шеф полиции развернулся и зашагал ко входу в дом. Немного погодя за ним последовали его собачки — Марли и Чёппи. И только потом выдвинулся Брайан.

***

Мощный металлический таран со скрежетом вновь и вновь вонзался в массивную стальную дверь. Шестеро рослых полицейских в бронежилетах вкладывали всю свою силу в каждый безжалостный удар, пока не раздался оглушительный треск — дверь наконец не выдержала и буквально вылетела из проёма, упав на красный бархатный ковёр.

Не мешкая ни секунды, бойцы спецназа устремились внутрь через клубы пыли, держа оружие наготове. Сразу за ними в дом ворвались шеф, квадратнолиций Марли, щуплый Чёппи в мешковатом костюме и детектив Брайан Томсон в своём элегантном пальто.

— Вперёд, обыскать каждый уголок! — рявкнул шеф, озираясь по сторонам с вытаращенным револьвером. — В здании может прятаться сообщник, будьте бдительны! Не применять оружие, в доме ребёнок! — предупредил он.

«Ты редко оказываешься прав, но сейчас приказ верный. Стрелять вслепую себе дороже».

По внутреннему двору с задней части дома спешили ещё четверо полицейских, осторожно двигаясь вдоль стен и припадая к земле, чтобы не получить пулю в лоб. Сержант Отто вёл их, прижимая к груди пистолет-пулемёт.

Первая группа добралась до лестницы и тут же заняла второй этаж. Другая группа осталась сторожить лестницу.

— Матерь Божья, — ошарашенно выпалил шеф, увидев женщину, чьи руки были прибиты к панорамному окну. На стекле виднелись засохшие струи крови. — Да он зверь во плоти. Скоро мы поймаем этого серийного убийцу!

— Сомневаюсь, что это его рук дело, — с каким-то энтузиазмом заговорил Брайан, осматривая знаменитую художницу. — Он в основном расчленяет своих жертв, здесь же всё куда более завуалированно.

— Потом будешь рассуждать о своих догадках, Томсон, сначала спасём девочку, — заявил шеф, отдавая команду бойцам. Спецназовцы послушно кивнули и ворвались в комнату, где должна была быть девочка. На месте её лежал стажёр. Рядом с ним валялся топор, с обуха которого стекала кровь.

Брайан наклонился и прощупал пульс.

— Живой, но дышит слабо. Его огрели обухом топора прямо по затылку.

— Очевидно — это был сообщник.

— Очень сомневаюсь, сообщник бы закончил начатое, а тут сразу видна рука непрофессионала. Я считаю, что это не более, чем обычная самооборона. А если и нападение, то не с целью убить, а скорее — обезвредить.

— «Врача на второй этаж и двух криминалистов, пусть поставят лабораторию», — сообщил по рации шеф, хмуро смотря на стажёра. — Бедняга, две недели назад поступил к нам на службу, а теперь лежит в луже собственной крови. Мир жесток.

— Жестокость мира — постоянное напоминание о нашей собственной смертности и о том, что даже в самых почитаемых институтах мы можем оказаться жертвами насилия. Цивилизация — лишь тонкая вуаль, маскирующая первобытную жестокость, которая может прорваться наружу в любой момент, — высказался Брайан, встав с колен. — А теперь, господа, не лучше ли нам обследовать третий этаж?

— Почему третий? В комнате ещё шкафы есть и кровать, — с глупым лицом сообщил Чёппи, наивно полагая найти там преступника.

— Мой недальновидный «друг», ответь мне пожалуйста на вопрос, как в этом шкафу спрячутся два человека? К тому же, девочка без сознания.

Несмотря на такой аргумент, Марли всё же проверил шкафы, открыв каждый из них настежь — там было пусто, только гардероб и различные предметы, нужные для рисования.

— Вы четверо, отправляйтесь на третий этаж, Брок, Стив, остаётесь здесь с нами. Только прошу, ничего здесь не трогайте, сейчас сюда прибудут криминалисты. Ребята кивнули и встали у стены, шеф сменил Брайана. Марли и Чёппи пошли к кровати. — Куда собрался? — не поворачиваясь спросил шеф, остановившемуся в проходе Томсону. Следующий пролёт узкий. Мы только помешаем ударной группе. Пусть зачистят этаж своими силами.

— Я посторожу коридор, вдруг что случиться.

Шеф тяжело вздохнул, но ничего не ответил. У него не было сил спорить.

Несмотря на свои слова, Брайан всё же поднялся на третий этаж. Спецназ обшаривал четвёртую по счёту комнату. Обыски не принесли нужного результата. Этаж оказался пустым.

— Ума не приложу, куда они подевались, — сказал один из полицейских, раскручивая в руке дубинку.

— Джентльмены, вы кажется не заметили одну очень важную деталь, — довольно сказал Томсон, указав на потолок.

Над их головами находился квадратный люк. В стене справа был спрятан небольшой рычаг. Один из мужчин дернул его. Люк открылся, сверху медленно сползла лестница.

Первооткрыватель возжелал подняться первым. Мужчина поправил шлем и полез вверх — на чердак. Он был суров и решителен — такие люди, как нельзя лучше подходят в ряды спецназа.

На несколько секунд воцарилась гробовая тишина.

Вдруг хриплый вопль разорвал тишину. Из распахнутого люка вывалился полицейский, покатившись по ступенькам. За ним скатилась тощая фигура в ливрее дворецкого. Мужчина быстро поднялся на ноги. У него были безумные красные глаза. В его вытянутой правой руке сверкал длинный кухонный нож, на который он чудом не напоролся, пока летел вниз. Глаза дворецкого бешено вращались, а с губ срывались гортанные крики: «Убийцы! Убийцы! Убийцы!».

Он бросился на ближайшего копа, размахивая ножом. Острие лезвия блеснуло в воздухе, но спецназовец успел увернуться. Лезвие со свистом рассекло пустоту в опасной близости от головы служителя правопорядка. Дворецкий развернулся для новой атаки, сжимая нож обеими руками.

Снова промах.

Другой полицейский поспешил товарищу на помощь, но тут же получил ногой в пах, после чего повалился на пол, корчась от мучительной боли.

Первый полицейский всё же очухался и встал на ноги. Его рёбра ныли, спина едва сгибалась, а голова гудела.

Втроём, они кинулись на дворецкого с дубинками.

Дворецкий попятился, но его взгляд оставался безумным. Внезапно он снова бросился вперёд, ловко увертываясь от летящих дубинок.

Томсон решился на более действенную меру — он выставил ногу на пути дворецкого. Тот споткнулся, взмахнув руками, и в следующее мгновение получил мощный удар дубинкой в плечо. Послышался хруст ломающейся кости и вопль боли. Нож выпал из ослабевших рук.

Трое копов тут же навалились на дворецкого, вжимая его в ковёр. Он продолжал извиваться и вопить, но крепкие руки полицейских быстро обездвижили его и защёлкнули на запястьях наручники.

В начале коридора послышались новые шаги — подмога уже спешила на шум борьбы. Дворецкий, побагровев от натуги, последний раз вскинулся и вдруг обмяк, уронив голову.

Через пару минут четверо крепких полицейских вывели скрученного дворецкого на улицу, под льющийся со всех сторон свет фар и маячков. Его безвольное тело волочилось по газону, оставляя кровавые борозды на измученной тёмно-зелёной траве. Брайан удручённо покачал головой, глядя на жалкую процессию. Убийцей был не дворецкий.

Вскоре, Томсон взобрался на чердак, нашёл там девочку, осторожно поднял её на руки и аккуратно спустил вниз, после чего отнёс её прямиком к машине скорой помощи. И вот, когда её уже погружали в неё, она открыла глаза и улыбнулась, а потом вновь уснула.

Этот взгляд запал Томсону в душу. Маленькая девочка принесла в его холодное сердце тепло. Однако, детектив быстро отогнал от себя давно забытое чувство и направился обратно в особняк, чтобы собрать улики. Ему очень хотелось допросить юную художницу, но он понимал, что будь на её месте взрослый человек — он может быть и добросил его, тут же всё иначе. Ребёнок попросту не готов к такому, вряд ли она сможет сейчас говорить. К тому же, в данный момент нужно обеспечить ей безопасность и лишить всех факторов, которые бы ей угрожали.

Детектив услышал позади крики врачей. Двое из них несли на носилках Патрика — напарника Рикарда, а третий держал кислородную маску.

— Расступитесь! — крикнул врач, придерживающий аппарат, не дающий погибнуть полицейскому. — С дороги! У нас раненный!

Толпа зевак тут же расступилась, создав проход, ведущий ко второй машине скорой помощи. Водитель уже завёл мотор, готовясь рвануть в любую секунду.

Двое помощников лихо справились с носилками, без труда запихнув их в машину. Двери захлопнулись. Дежурная бригада заняла свои места. Мотор взревел, подобно дикому зверю, сирена пронзительно взвыла, пронзая ночную мглу, после чего скорая получила уверенный старт, будто гоночный болид и умчалась вперёд, по длинной тускло-освещённой улице, по дорогам, залитым дождём.

***

«Человек никогда не перестанет удивляться жестокости мира, но подлинное величие заключается в том, чтобы найти в себе силы противостоять этой жестокости светом творчества и сострадания».

Пока остальные полицейские пытались снять мать девочки с окна, Брайан поднялся на второй этаж и зашёл в комнату юной художницы. Это было своеобразное царство красок, света и вдохновения. Несмотря, на произошедшие события и обезумившую погоду, здесь было очень уютно и невероятно красиво. Её комната — словно иное измерение. Стены её практически полностью скрывались за многочисленными картинами, написанными смелыми мазками и поражавшими буйством красок и фантазией.

Повсюду виднелись мольберты, стеллажи с красками, кистями и другими художественными принадлежностями. Посреди комнаты стояла массивная деревянная скамья, уставленная пустыми подрамниками и тюбиками с масляными красками. В воздухе витал запах скипидара и терпкого аромата красок.

В углу комнаты, возле окна, стоял потрёпанный диванчик, заваленный набросками и эскизами. Рядом громоздился шкаф, дверцы которого были раскрыты нараспашку. На полках хаотично высились баночки с кистями, альбомы с рисунками и заготовки для будущих работ.

Детектив Брайан медленно обошёл комнату, внимательно осматривая каждый закуток. Его взгляд задержался на одной из картин, на которой была изображена та самая маленькая художница. Весь образ был поделён на две части. На одной из них всё изображалось в ярких и очень свежих тонах — от неё веяло теплом, любовью, заботой и нежностью. На другой стороне использовались исключительно холодные тона, да и сами мазки казались более грубыми и жесткими. На ней половина лица девочки выглядело мрачно, отталкивающе и, в некоторой степени, ужасающе. Томсон невольно вздрогнул от необычного чувства, холодком пробежавшегося по его спине. Такого он ещё никогда не испытывал, глядя на произведение искусства. Талант юной особы был неоспорим. Такого эффекта не каждому художнику удаётся достичь, а уж в таком юном возрасте — и подавно.

Некоторое время детектив разглядывал эту необычную картину, но потом решил всё же осмотреть шкаф. Он долго изучал его содержимое, после чего просунул свою руку внутрь, провёл пальцами по задней стенки и… что-то щёлкнуло. Под его пальцами отодвинулась невидимая панель, и перед ним открылась потайная полка, на которой обнаружилось множество картин. Полки тайного отдела шкафа были буквально уставлены причудливыми холстами, от которых так и веяло безумием.

На первый взгляд, они казались обычными пейзажами, изображавшими то живописные сельские виды, то городские панорамы в духе импрессионистов. Но стоило лишь присмотреться, как картины обретали совсем иной, поистине зловещий смысл.

Каждый холст был искусно разделён надвое резкой чертой, разграничивающей два совершенно противоположных мира. С одной стороны, изображались безмятежные сельские ландшафты с буколистическими мотивами — солнечные лучи струились сквозь ветви деревьев, по зелёным лугам рассыпались яркие цветочные поляны, вдали виднелись живописные холмы и перелески. Настоящий земной рай!

Но стоило перевести взгляд на вторую половину полотен, как душу охватывал ужас. Здесь царил апокалиптический мир — ядовито-багровые небеса с клубами чёрного едкого дыма, земля выжжена, поросшая остроконечными уродливыми обломками былых строений.

На некоторых полотнах вместо пейзажа были портреты, но та же зияющая грань разделяла их личности надвое. В одной части изображались люди, сияющие радостью и безмятежным счастьем, но параллельно с ними присутствовали двойники, лица которых были исковерканы безумием, гримасами боли и отчаяния.

Невероятные произведения искусства, граничащие с безумием, порядком удивили детектива, поэтому, он ещё раз запустил руку в потайную полку в надежде отыскать что-то ещё. И он не прогадал. Его пальцы нащупали нечто твердое и прямоугольное. Томсон подумал, что там во тьме спрятана ещё одна картина, однако, ошибся. Вытащив находку на свет, детектив с изумлением уставился на толстый блокнот, завёрнутый в твёрдый переплёт. На обложке отсутствовали какие-либо надписи, да и сам он выглядел простецки. Брайан открыл его. На первых десяти страницах наблюдались неровные и очень уродливые каракули. Перевернув ещё пару страниц, он наткнулся на несуразный рисунок собачки. Стиль в нём отсутствовал напрочь. Каждая линия была небрежная и неровная. На следующем листке кто-то изобразил человека (наверное, человечка, детектив не был точно уверен в этом, так как рисунок мог принадлежать какому-нибудь ребёнку пяти лет, только что взявшему в руки карандаш). Присмотревшись получше, сыщик увидел в левом верхнем углу надпись: «Лиана. 10 лет». Наш герой понятие не имел о ком идёт речь, ведь юную художницу звали София, а других детей у семейства не было.

— Очень интересно, — ели слышно сказал он, засунув блокнот в карман пальто.

Дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Чёппи. Он тяжело дышал после быстрого подъёма по лестнице, волосы были всклокочены, а на лбу выступили капельки пота.

— И что ты там завис, сейчас сюда придут криминалисты? — проговорил Чёппи. Его взгляд наткнулся на открытый потайной шкаф и разбросанные по полу жуткие картины.

— У каждой картины должен быть свой зритель, я не мог пропустить ни одного шедевра, — с издевательской ухмылкой проговорил Томсон. — Сомневаюсь, что ты сможешь оценить подобные произведения искусства.

Чёппи недовольно хмыкнул.

— Мне оно и не нужно. У меня своя работа.

Чёппи подошёл к картинам.

— О, так ты об этом? — шумно фыркнул он, склонившись над одной из работ. — Потайная полочка. Неудивительно, что их спрятали. Такой безвкусицы от гения кисти никто не должен видеть.

Он брезгливо щёлкнул пальцем по холсту, на котором был изображён контраст цветущего луга и выжженной радиоактивной пустоши.

— Я считаю, что если художник не смог определиться с фоном или как это там называется…

— Композиция, «мой дорогой друг», — поправил его Томсон, сдерживая ехидный смешок.

— Кхм, — кашлянул детектив, продолжая мысль. — Так вот, этот человек обычный любитель. — Чёппи по-хозяйски опёрся рукой о стену, чуть не опрокинув стоящую рядом вазу с кистями. — Хе-хе, даже у великих бывают провалы.

Брайан лишь молча покачал головой, не разделяя легкомысленного отношения напарника к этим зловещим и в то же время прекрасным полотнам. Что-то в глубине его детективной интуиции подсказывало, что за этими жуткими картинами кроется нечто большее, чем просто творческие поиски художника.

В комнату вошёл Марли.

— Что, улики ищите?

— Говорим о величии творческого духа, — сказал Томсон, смотря за реакцией Марли.

Квадратнолицый детектив улыбнулся и начал бесцеремонно хозяйничать в комнате юной художницы, с любопытством разглядывая отдельные работы.

— Стало интересно?

— Ну что ты, я всегда хорошо относился к изобразительному искусству, — неожиданно выдал он, пытаясь выглядеть более образованно, чем есть на самом деле. Скажем честно, этот верзила никогда бы не сказал такой глупости, но ему очень уж хотелось утереть нос Томсону и показать, что его знания ничем не хуже, чем у «товарища».

— А эта вон неплохая штука, — он ткнул пальцем в портрет девочки, одна половина лица которой сияла жизнерадостностью, а вторая была искажена болью и страданием. — Вот это я понимаю, экспрессия эмоций, двойственность человеческой натуры и всё такое…

Брайан вздохнул и принялся собирать разбросанные холсты, возвращая их на потайные полки шкафа. Что-то ему подсказывало, что данное дело будет весьма непростым.

— А где сейчас шеф? — спросил Томсон.

— А тебе какое дело? — ответил Марли, облокотившись спиной на стенку. Одна из картин пошатнулась и слетела со своего места. Позолоченная рамка шлёпнулась на голову детективу. — Чёрт! — вскричал он, держась за свою голову.

— Похоже, что искусство не очень любит тебя, — с улыбкой сказал Томсон.

— Заткнись! Лучше свали отсюда!

— Не переживай, я исчезну тут же, как только ты сообщишь мне о местонахождении шефа.

— Да внизу он, в гостиной, скоро должен будет опросить сержанта полиции, который видел преступника.

— Великолепно, значит мне уже пора, — бодро ответил он и исчез в проходе.

— Ты чего задумал, а ну стой! — закричал маленький Чёппи. Бедняга не успел догнать Томсона. Дверь перед ним закрылась и лицо детектива встретилось с плотной древесиной. — Мой нос! — взревел он, скатившись на пол.

***

В гостином зале особняка царил идеальный порядок, ничто не выдавало недавней трагедии, разыгравшейся здесь. Антикварная мебель из красного дерева была аккуратно расставлена, создавая ощущение уюта и респектабельности. На стенах висели старинные масляные полотна в массивных рамах, позади стояли шкафы из берёзы, полностью забитые книгами, рядом, на столе, стояла старая пишущая машинка, а из высоких окон с тяжёлыми шторами просачивался свет полицейских мигалок.

Посреди этого великолепия, скрючившись в огромном кожаному кресле, сидел сержант Рикорд. Он походил на потерянного ребёнка, беспомощно кутающегося в тёплое клетчатое одеяло, которым его укрыли врачи, после того, как ввели ему успокоительное. Лицо офицера было болезненно-бледным, а взгляд потерянным — пережитый им шок оказался слишком силён для крепкого служаки.

Томсон присел на корточки напротив Рикорда и принялся терпеливо ждать, когда тот придёт в себя. Снаружи с неистовой силой бушевал проливной дождь, раскаты грома сотрясали старинные стены, а в высокие окна то и дело бросались яркие отсветы мигалок полицейских машин, дежуривших у особняка. Не все зеваки разошлись по домам. Некоторые из них требовали срочно отыскать преступника и казнить на месте. Полицейские с трудом отгоняли их, пока шеф полиции старательно объяснял положение дел, уверяя, что убийца вскоре сядет за решётку.

Наконец, Рикорд заморгал и обратил остекленевший взгляд на детектива. Его голос звучал глухо и безжизненно:

— Это было ужасно… Такого кошмара я не видел давным-давно. Представьте только — я заглянул за угол, а там какой-то непонятный молитвенник. — Руки полицейского дрожали. Томсон дал ему воды. — Спасибо. Так вот, напротив него сидел мужчина. Он… Всё его тело подверглось жаркому пламени. Уж не знаю, как это произошло, но убийца постарался на славу.

Брайан кивнул, делая пометку в потрёпанном блокнотике.

— Затем, мы оказались в доме и поднялись на второй этаж. К тому моменту крик девочки стих. Я уже думал о совсем плохом. Так ещё и та женщина…

— Да, мать девочки, я понимаю ваши чувства.

— Её руки прибили к окну гвоздями и поставили в такую позу, будто…

— Будто она встречает гостей у окна. Да, я видел. Правая рука её поднята в приветственном жесте.

— Не похоже на обычное убийство, так ведь? — спросил он, переводя усталые глаза на детектива.

— Совершенно верно.

— Шеф вместе с Марли и Чёппи подозревают во всём нашего серийника.

— Не сомневаюсь. Они глубоко копать не хотят. Да и вообще, удобно, когда все эти убийства совершает один человек. При его поимке закончатся все преступления, а вместе с ним и бумажная волокита. Но, к их великому сожалению, в нашей жизни ничего не бывает так просто.

— Всё так. Всё так…

— А что же было дальше?

— С улицы донёсся странный звук. Напарник пошёл проверить и обнаружил там убийцу.

— Прямо убийцу? Или всё же подозреваемого?

— Воспринимайте как пожелаете, а я останусь при своём мнении. Невиновный человек не стал бы убегать от полиции.

— Возможно вы и правы.

— Патрик не смог его пристрелить, поэтому, я оттолкнул его, прицелился и совершил выстрел. Потом ещё один. Оба мимо, а третий попал в цель. Жаль я его не убил.

— Может это и к лучшему.

— Лучше было бы, если б я его прикончил.

Детектив не стал спорить, он понимал, что никак не сможет переубедить Рикорда, пока в его голове ещё не стихла буря эмоций.

— Как развернулись действия потом?

— Я оставил напарника с девочкой, а сам пошёл к убийце. Но, тело куда-то исчезло. Я проверил сарай — там тоже пусто. Потом он себя выдал, споткнувшись о жестяное ведро с боковой части особняка. Побежал за ним, а он уже в машине. Какой-то старенький пикап. Цвет вроде бы красный, точнее не вспомню.

За окном вновь сверкнула яркая молния, заставив Рикорда судорожно вздрогнуть. Его взгляд потускнел и обрёл безумное выражение. Детектив встревоженно переждал данный приступ, но постепенно сержант пришёл в себя и снова обрёл способность связно излагать события.

— Мне ничего не оставалось, поэтому, я произвёл ещё два выстрела. Как вы поняли, стрелок из меня не очень. Засранца я не задел, ему удалось удрать.

— Вы запомнили какие-нибудь приметы?

— Нет ниче… Хотя, постойте, — опомнившись сказал он, напрягая свою голову. — На нём была синяя рубашка, какие-то брюки и очки.

— Нарядный убийца.

— Ага, будто на встречу к кому-то собрался. Ну ничего, я-то ему одёжку подпортил. Плечо небось с дыркой теперь.

— Хорошо, а в комнате девочки, может заметили какие-нибудь странности?

— Только картины я там заметил, да кровь, которая, скорее всего принадлежит ей.

— Да, пожалуй, вы правы, — согласился он, поднимаясь с корточек.

— И что вы думаете по этому поводу?

— Заключение делать рано, но одна странность уже есть.

— Какая же?

— Как были убиты её родители? Я не видел на теле её матери насильственных следов, кроме как раны от гвоздей, но вряд ли этим можно убить человека. Кожа её имеет странный оттенок, словно в организм попало какое-то вещество, возможно даже яд.

— Может она умерла от боли?

— Я не исключаю данного варианта, но скорее всего, женщина была мертва ещё до того, как её прибили к окну. Вероятно, что мужчина тоже. Если бы его сожгли, то поза его была бы совершенного иной. Горящие люди обычно не молятся у молитвенника, а кричат от боли и катаются по полу, чтобы затушить огонь.

— Вполне логично рассуждаете. Надеюсь, что вы раскроете дело, — устало сказал он. — Прошу прощение, но я слишком устал.

— Нет никак проблем, я получил всё, что хотел. Поправляйтесь и не забывайте пить горячий чай с бергамотом, он меня очень успокаивает, — посоветовал детектив, после чего отправился к выбитой входной двери, на место которой повесели покрывало.

Детектив резко остановился. Покрывало отодвинулось. В проёме показался шеф. Он выглядел очень сурово. Люди знатно потрепали ему нервы.

Со второго этажа спустились Марли вместе с Чёппи.

— Ты уже тут? — Он заглянул Томсону за спину. — И вы тоже. Что ж, тем лучше, не придётся за вами бегать. — Шеф двинулся в сторону Рикорда, но остановился на пол пути. — С тобой что случилось? — спросил он, хмуро смотря на Чёппи. — Чего с носом?

— Всё нормально, — пробормотал Чёппи, прикрывая нос рукой.

— Да что б тебя, убери руку! — рявкнул он, разражённый всей этой ситуацией.

Детектив послушно убрал руку.

— Придурок, ты где успел сломать нос?

— Это всё из-за Томсона. Он закрыл передо мной дверь, и я врезался в неё.

— Не обвиняй меня в своих проблемах.

— Так, заткнулись оба! Слышать больше ничего не хочу, — сказал он, потирая виски. Он прошёл дальше, встав рядом с кожаным креслом, передвинул его поближе к Рикорду и плюхнулся в него. — Так Рик, рассказывай всё и в подробностях.

В этот момент Брайан шмыгнул к входной двери, отодвинул покрывало и скрылся в ночи.

— Шеф, — заговорил Марли. — Томсон…

— Потом, всё потом. Жалобы оставь при себе, сейчас у нас важно дело. Так, Рик, что произошло?

Усталые глаза уставились на шефа. Тяжёлые веки так и норовили упасть.

— Я же только что всё рассказал Брайану, — медленно сообщил он, постепенно засыпая. — Шеф, у меня не осталось сил. Давайте через полчаса. — Мужчина уронил голову и захрапел. Звериная доза успокоительного свалила его наповал.

Шеф вскипел на месте. Ещё чуть-чуть и из его ушей повалит пар. Лицо начальника полиции покраснело от злости. Он желал придушить Томсона все своей душой.

— Томсон, чёрт тебя возьми! — закричал он, выдирая с головы волосы. Подчинённые чуть не наложили в штаны от такого зрелища.

***

Сквозь бушующий осенний ветер и непрекращающийся ливень, детектив Томсон отправился на охоту за уликами. Он не рассчитывал найти следы крови на газоне, потому как вода давно уже всё смыла, а вот какие-нибудь другие интересные вещи он ещё мог отыскать.

На пороге дома Брайан встретился с заместителем комиссара — человеком выдающимся и строгим. Он прямолинеен и твёрд, как скала. От него всегда веяло хладнокровностью и неугасаемой серьёзностью. На вид ему нельзя было дать больше тридцати, но запись в паспорте могла не согласиться с этим. Сейчас Берку Лоуренсу сорок три года, но он свеж и хорош собой.

— Брайан Томсон, если не ошибаюсь, — заговорил он, зайдя под козырёк. — Не ожидал вас здесь встретить. — Его суровость пропала, на какое-то время он стал добродушным и приветливым. В давние времена он уже был знаком с Томсоном, тогда его имя рисовалось в газетах. Успехи его личности не могли остаться незамеченными. — Я думал, что вы работаете в Мьюнинге. Какими судьбами у нас в Старенфорде?

— Амбиции большие, а город маленький, — коротко ответил Брайан. — Вас всё же перевели? С семьёй переехали или один?

— Куда я без них, — с благоговейной улыбкой ответил он. — Они — моё сокровище. В то время, когда работа опускает на меня тьму, они её прогоняют. А вы, кстати, ещё не обзавелись семьёй? — спросил он, поглаживая свои длинные усы (он всегда ими гордился).

— Работа — вот моя семья. Детектив живёт расследованиями. Без них мне и свет немил. Мозг всегда нужно подпитывать. Интересные дела являются топливом для моего двигателя. Они не дают мне заплесневеть от скуки.

— Да, я наслышан о вашем нраве, да и сам не единожды был свидетелем вашего профессионализма.

— Слышал бы это шеф, у него на этот счёт другое мнение.

— До меня доходили слухи. Честно признаться, я никого не берусь судить, пока не увижу данного человека в деле. Вас я уже видел и знаю на что вы способны. Полагаю, что всему виной ваш прошлый напарник.

В этот момент Брайан проникся неподдельным уважением к помощнику комиссара.

— Так или иначе, но я собираюсь показать свои способности.

— Я и не сомневался. Кстати говоря, а где ваш шеф?

— Он сейчас не в настроении. Сидит в кресле в гостиной и злится.

— Будто бы мне есть дело до его настроения, — со всё той же улыбкой проговорил он. — Люди боятся выйти на улицу. Разгневанная толпа — плохой знак. Преступники очень любят хаос и беспорядок. В такое время проще всего совершить очередное преступление.

— Полностью с вами согласен. Шеф как раз успокаивал местных соседей. Полагаю, что результат вам ясен.

— Конечно, тут не нужно никаких лишних слов. Я видел этих милых людей за полицейским кордоном. Стоять там под дождём… Нужно иметь хорошую выдержку.

— Ими движут эмоции. Они управляют ими, как луна приливами и отливами.

— Эмоции могут быть опасным оружием, особенно, когда они собраны в единую массу, пылающую злостью. Но, именно они отличают нас от машин.

В его голосе звучала горькая ирония человека, который видел, как эмоции калечат людей и разрушают жизни. Но в то же время он знал — без этого пылающего огня внутри они были бы всего лишь бездушными куклами.

— Что ж, пожалуй, пора проверить моего старого знакомого и напомнить ему о служебном долге. Нечего прятаться в роскошном особняке, когда на улице стоит недовольная толпа.

Берк приоткрыл покрывало. Изнутри послышалась ругань.

–…Безмозглые кретины! Вы у меня все вылетите с работы! Будете мусор собирать, может там от вас будет толк!

— Пойду передам привет от комиссара.

— Не будьте к нему слишком строги, он и так взвинчен.

— Что вы, я буду очень осторожен и кроток — сказал он, после чего задёрнул покрывало.

***

Над особняком с колоннами нависла тяжёлая удушливая атмосфера. Детектив Томсон стоял под крышей, на крыльце дома, освещённый двумя фонарями. Он сощурил глаза, чтобы увидеть происходящее за воротами.

Позади ворот, утопающих в сумраке, стояла разгневанная толпа. Людские лица искажались от ярости, когда они обвиняли полицию в бездействии и халатности.

Внезапно, справой стороны особняка замелькали тени, выхваченные наспех установленными фонарями. Четверо мужчин в чёрных плащах с капюшонами — служащие ритуального бюро, тащили на носилках труп, укрытый мешком.

Ритуальщики кряхтели и спотыкались в грязи, стараясь не уронить свою ношу. Один из них неловко поскользнулся, и из-под мешка вывалилась скукоженная рука, сморщенная от огня. Теперь тело, искалеченное насилием, стало лишь безмолвным напоминанием о жестокости того, что здесь произошло.

Прямо за ними, словно совы в ночи, появились двое криминалистов в белых комбинезонах. Они держали в руках чемоданы с оборудованием и торопливо шагали к задворкам особняка. Шеф отчаянно пытался сохранить любые улики, оставшиеся на размокшей земле.

Для Брайана такой шаг выглядел отчаянным и глупым. Было слишком поздно — он видел, как дождевая вода безжалостно стирает кровавые отпечатки, словно стремясь замести следы того, что случилось этой ночью. Реальность казалось ему размытой, как и весь этот беспорядочный мир, который он так отчаянно пытался привести в порядок.

Томсон бросил последний взгляд на удаляющихся ритуальщиков и невзирая на бушующий дождь, решительно зашагал к заднему двору особняка.

Под ногами чавкала грязь. Запах сырости бил в ноздри. Капли дождя барабанили по плечам, но детектив был настолько сосредоточен, что почти не замечал этого.

Криминалистов он нагнал у молитвенника. Двое мужчин в насквозь промокших комбинезонах, раскладывали содержимое чемоданов. Они скрючились над каким-то предметом, лихорадочно соскребая что-то с земли. Один из них бережно поднял улику, после чего аккуратно упаковал её в прозрачный пакет.

— Эй, Томсон, — прохрипел один из криминалистов, косясь на детектива усталыми глазами. — Вас тоже шеф послал? Он велел найти кровь на газоне, которая, может принадлежать убийце.

— Весьма умно с его стороны, — насмешливо ответил детектив.

— Ага, скоро здесь только грязь и останется, — пожаловался второй, укладывая улику в чемодан. — Жирный боров совсем охренел.

Он шумно высморкался в ладонь и с отвращением вытер её о комбинезон.

— Загнал нас во второю смену, заставив копаться в этой вонючей грязище. А сам, небось, сидит сухой да причёсанный в роскошном кресле.

— Да уж, — подхватил второй, поправляя сползшую перчатку. — Когда этот старый пердун в последний раз сам вылезал на улицу?

Брайан молча выслушал их ворчание. Он понимал их раздражение, но не разделял его. Каждый должен был делать свою работу, невзирая на неудобства и погодные условия. К тому же, если не получаешь удовольствие от работы, то какой прок вкалывать, убивая свои нервные клетки. Деньги конечно важный аргумент, на далеко не последний. Угробив своё здоровье, обратно его можешь и не вернуть. К тому же, все заработанные деньги уйдут на лечение. Лучше найти дело по душе, от которого можно получить как финансовый успех, так и эмоциональный источник положительных эмоций. Если нет мотивации и цели, то и работа кажется ужасной. Везде нужно искать баланс. Но так или иначе, для Томсона важнее всего умственная деятельность. Застои в головном центре могут пагубно сказаться на его качестве жизни.

— Давай уже закончим, один чёрт мы ничего годного не найдем. Дождь уже смыл всё самое важное.

— Этот свин с нас шкуру спустит, если вернёмся к нему с жалким расплавленным телефоном.

Они замолчали и снова принялись методично обследовать каждый дюйм земли в поисках крошечных зацепок, которые смогли бы привести их к преступнику.

Детектив, в свою очередь, отправился к тому месту, о котором говорил сержант.

Очень скоро Брайан оказался неподалёку от сарая. На лужайке виднелся примятый газон. Углубление уже заполнилось дождевой водой. Улик здесь явно не найти.

Следующей целью оказался тот самый сарай.

Внешний вид помещения был не слишком красив, учитывая финансовое положение хозяев дома. Он был построен из красного кирпича, местами потемневшего от времени и влаги. Дверь, когда-то выкрашенная в темно-зелёный цвет, облупилась, обнажая шероховатую древесину.

Детектив толкнул дверь.

В лицо дунул тяжёлый воздух, пропитанный запахом пыли, старой краски и засохшего дерева.

Брайан нащупал рукой выключатель и нажал на него. Лампочка заморгала, несколько раз сверкнула и затухла. Пришлось использовать старый добрый фонарь.

Сарай был захламлён предметами, словно заброшенное хранилище забытых вещей. У дальней стены громоздились банки с краской, этикетки на них выцвели и потрескались. Рядом лежали кисти, щетина на них слиплась от высохшей краски. На полу, у входа, валялись старые вёдра, веревки, мешки с чем-то неопределённым.

Детектив медленно двинулся вдоль стены, внимательно осматривая каждый предмет. Он не искал ничего конкретного, просто изучал пространство, пытаясь уловить какую-то деталь, незаметную на первый взгляд.

По словам полицейского, Томсон понял, что подозреваемый был достаточно неуклюжим, поэтому, вполне мог оставить несколько улик. Но к сожалению, Брайану не удалось найти что-либо весомое. Однако, его внимание вновь привлекла одна из стареньких картин. На ней была изображена девочка, точь-в-точь похожая на Софию, однако, надпись справа внизу гласила иное: «Лиана, так я тебя вижу». Фон был довольно жуткий. Небо багровое, а земля вокруг чёрная.

Брайан достал блокнот и открыл его там, где была нарисована девочка. Подпись слева сверху сильно разнилась. Очевидно, что она принадлежит двум разным людям.

— Интересно. Неужели у нашей Софи была сестра?

Томсон закончил осмотр, после чего покинул сарай. Рядом с ним он обнаружил дровницу. Поленья были разбросаны по газону.

Детектив подошёл поближе.

Под грудой дров лежал кожаный портмоне. Дождь успел его потрепать. Детектив протянул руку и достал из-под завала ценную улику, предвосхищая отличный улов. И он не ошибся. Внутри лежали документы — водительское удостоверение, пластиковая карта, и несколько сложенных пополам листов бумаги. На них проглядывались детские рисунки, яркие и немного наивные. Ко всему прочему, там ещё находились фотографии двух девочек лет десяти.

— А дело приобретает новые обороты. Занятно-занятно. Надеюсь, что я ошибаюсь. — Он спрятал вещь доки в карман и отправился к выходу. — Пожалуй, здесь я закончил, пора ехать в участок.