Путешествие к горизонту. Мифическая космография

Максим Александров

Книга продолжает серию «Мифическая космография». Она посвящена практике Образной медитации, открывающей врата в Архетипическую реальность.

Глава 3.Врата трансцендентного

3.1.На пути к странному миру

Распространены две точки зрения. Первая: просветлённый — это такой сверхчеловек, обладающий разнообразными сиддхами, говорящий с Богом и сияющий от святости. Вторая: продвинувшись к вершинам мистического опыта, я останусь всё тем же я, только очень хорошим и видящим другие миры.

Насколько я могу судить, ошибочны обе. Просветлённый в своём поведении не отличается от обычного человека, однако, он и не только человек. Потому что человек, каким мы его знаем, — это набор очень конкретных программ. Самая глубинная — это пресловутая «машина желания», дальше идут: схема тела в пространстве, программы видовой солидарности, течения времени и настоящего момента, причинно-следственной связи, пола и гендера, программа-цензор, отбраковывающая чувственные данные, лишние для выживания. Биологические программы. Субъектно-объектные отношения. Эго-модель — самосознающее «я», присваивающее эмоции и реакции. О него идёт новый пучок программ — поскольку эго, видимо, тот самый орган, через который мы создаём символическое пространство культуры — язык, социальность, дублирование биологическим программ их символическими копиями, мифология, смысл. Таков человек — самосознающее, страдающее, желающее и ищущее смысл «я» в отчуждённом мире.

По сути, все мистические практики — это попытки «хакнуть²⁰» стандартные программы и при этом не сойти с ума. В конце концов, кое-кому это удаётся. Если это не движение «вниз» — к упрощению и животному состоянию, мы получаем индивида без…. (далее по списку), но не утратившего способность этими программами пользоваться.

О мудрости и безумии

Не правда ли, забавно, что слова, обозначающие конечные цели древнегреческих философов — апатия, атараксия — теперь имеют чисто психиатрическое значение? Буддийское понятие анатман тоже при желании можно прочесть чисто психиатрически — как синдром деперсонализации. Описание высоких йогических состояний и психиатрических заболеваний действительно подозрительно похожи. В 1980-е в СССР было популярно определение йоги как управляемого психоза. Тогда почему уже десятки тысячелетий люди с непонятным упорством прилагают чудовищные усилия для того, чтобы вызвать у себя явно патологические состояния — предаются аскезе, употребляют ядовитые вещества, медитируют? Очевидно, что весьма эффективный для выживания, усложнения социума и развития технологий путь имеет большие издержки. Сохранение статус-кво требует гигантских затрат энергии и порождает фоновый стресс, который мы и привыкли считать нормой. Но подсознательно (или сознательно) мы знаем, что существуют и другие варианты. Любое состояние, приостанавливающее режим производства «я», на самом деле чрезвычайно привлекательно. Похожим образом нас почему-то привлекают любые успешные попытки «обмануть мозг», поймав его на искусственно созданную иллюзию (вплоть до картин-обманок). И даже есть ниша для «священных безумцев», демонстрирующих ненормальность нормы и безумие мудрости века сего.

Но настоящее безумие страшно и в нём нет ничего привлекательного. Его процессы неконтролируемы и воспроизводятся мозгом с той же циклической навязчивостью, что и «норма» у «нормальных людей». Самое ужасное (и интересное для исследователя) здесь то, что именно в безумии «я» ясно демонстрирует всю уязвимость и иллюзорность. «Программы», создающие нашу норму, становятся видимы для наблюдателя только в тот момент, когда они отказывают. И становится ясно, что «реальность» для человека создавалась именно ими, а не равно и объективно явлена для всех без исключения. Особенно впечатляют даже не галлюцинации, а диссоциативные расстройства, полностью убивающие идею единого и неповторимого я.

Так что же общего между безумием и просветлением? В обоих случаях работа создающих норму программ оказывается остановлена. В случае безумия, это «поломка», неправильная работа. В случае просветления, это переход на другое «программное обеспечение». Но и здесь путь идёт через «символическое» безумие и «символическую» смерть — в которых нет ничего символического — просто в этих позициях обычные люди оказываются только в ИСС²¹, безумии или в момент смерти. А вот сохранят ли после просветления прежние программы свою работоспособность или отключаться безвозвратно, уже зависит от мастерства: порой случается и второе.

Об аскетике

В нашу насквозь гедонистическую эпоху едва ли найдётся менее популярная идея, чем идея аскезы. Между тем в прошлые века эта техника была едва ли не основной и единственно социально санкционированной.

Суть аскетического метода — атака на базовые биологические программы: выживания, размножения, доминирования. Индивид начинает себя вести прямо противоположным образом, приводя стандартные программы мозга в состояние ступора и замешательства.

Прежде всего, у нас есть три режима рептильного мозга: нравится — съесть, не нравится (два варианта) — атаковать или убежать, неинтересно — игнорировать. Аскет совершенно направленно выбирает всегда то, что не нравится, игнорирует то, что нравится, и удерживает внимание на том, что неинтересно (последняя техника, кстати, лежит и в основе медитации). Он выбирает жертвенность, а не выживание, целибат, а не размножение, смирение, а не доминирование. Приглашение любить врагов (на западе) и отказываться от плодов своих усилий (на востоке) из этой же области.

И вот тогда, потеряв привычные ориентиры, сознание начинает спонтанно перебирать нестандартные варианты функционирования. Говоря кастанедовским языком, точка сборки приходит в движение (вплоть до состояния сатори). Не случайно аскетические подвиги, как правило, сочетались с жёсткой индоктринацией и интенсивной религиозной практикой — это было средство удержать движение в приемлемом для конфессии коридоре и закрепить новую позицию в заданных параметрах.

О медитации

Что касается медитации, то она имеет две основы — управление вниманием и полную релаксацию.

Возможность произвольного внимания — особенность именно человеческого сознания. Но мы пользуемся им нечасто: примерно половину бодрствования ум проводит в фоновом режиме «блуждания» (что уж говорить о сне!) Медитация — это отключение именно этого фонового режима: ум плотно удерживается на одном объекте.

Основные разночтения здесь в том, что важнее — концентрация, внимательность или объект. Например, в религиозной практике объект первостепенен, а в чисто йогической, строго говоря, не значим. В классической буддийской медитации удержание объекта — сосредоточенность — саматха, сочетается и с его исследованием — випассаной, причём объектом исследования выступает само сознание, а не его содержание.

Махаянское единство праджни и каруны — мудрости и сострадания — это сочетание деконструкции механизмов дуалистического сознания с взращиванием конструктивных качеств (брахмавихар), и то и другое путём сосредоточения на этих вопросах.

Что же происходит в итоге? Режим удерживания внимания постепенно приводит механизмы сознания в такое же замешательство, как и другие приёмы. «Точка сборки» начинает «сдвигаться». И сдвиг этот происходит обычно по относительно плавной и управляемой траектории. Появляются известные эффекты — свет, энергии, псевдо-галлюцинации, паранормальные способности. Но! Как правило, здесь они воспринимаются как помехи или как «цветы вдоль дороги». Предлагается на них не отвлекаться, а продолжать удерживать внимание на избранном объекте. Это может привести и к эффекту сатори, но и он не является целью. Цель — полный переход работы сознания на другие рельсы (великое сатори).

Как всё это выглядит с позиций нейрофизиологии? Режим работы «нормального» человеческого сознания создаёт эффект «единства мира» — связности и «настоящести» воспринимаемого. Предполагается, что это обеспечивается за счёт синхронности разрядов нейронов на частотах гамма-ритма (от 30 Гц до 120—170 Гц). При «блокировании» «нормальных программ» изменяются восприятия — полностью меняется «схема тела», режим «объект — фон», слабеет «цензура». Но в результате синхронность работы нейронов и не только не слабеет, но напротив, резко возрастает — выходит на принципиально новый уровень.

Т.о. получается, что просветление — это «антибезумие», «сверхнормальность», сверх-связность мира, когда в область осознанности, в новую «норму» безболезненно включаются новые пласты реальности.

Про образную медитацию

Когда я обращаюсь к нейрофизиологии, это не означает, что я разделяю сугубо материалистический подход к вопросу о природе сознания: «психика — функция мозга». Я предпочитаю говорить не о причинно-следственной зависимости, а о корреляции психической активности и активности нейронной.

Итак, когда сознание переходит из пассивного режима блуждания мысли в состояние собранности, присутствия и сосредоточенности, для решения конкретной задачи, то включаются совсем другие отделы мозга — с ними и коррелируют механизмы классической медитации. Между тем, большую часть времени мозг находится именно в пассивном режиме «блуждания», потребляя при этом ровно столько же энергии (20% всей энергии тела). Вопрос: зачем?

Именно пассивный режим связан с бесконечным перемалыванием одного и того же, поддержанием иллюзии непрерывности, обидами, страданиями и т. п. Поэтому классическая медитация и стремится его отключить. Но есть люди, которые при решении задачи умеют использовать именно нейронную сеть пассивного режима — собрать и направить на решение задачи именно эти, а не другие отделы мозга, конкретно — дорсомедиальную префронтальную кору. И именно эта область отвечает за дальнее прогнозирование, творческое воображение и креатив. Именно этих людей именуют «творцами» (артисты, креаторы, мыслители — люди, умеющие «смещать точку сборки» — переключать сознание на нестандартные режимы, хотя порой и фармакологически) и одновременно наделённые высокой способности к символизации — т.е. переводу опыта на язык культуры, т.с. медиаторы).

Так вот, при образной медитации используется по назначению именно эти отделы мозга. Отсюда связь с творческим воображением и, вероятно, с осознанным сновидением. Отсюда же проблемы в совместимости с классической медитацией: задействованы разные отделы мозга. В этой технике режимы сознания переключаются плавно (и при желании поверхностно), позволяя, исследовать внутреннюю географию.

Энергетическая картина мира

Скажу прямо, эта картина ненаучна, т.е. с физическими, химическими и биологическими наблюдениями не коррелирует. Но тем не менее, рассуждая о чакрах и мериданах или обращаясь акупунктуре, мы пользуемся именной ей. Уж не говоря о том, что только здесь и может существовать понятие «точка сборки²²».

В какой-то момент практики (когда режим сознания начинает меняться) эта картина становится доступной для наблюдения. Это может быть видение «ауры», «силовых линий» астрального мира. Полностью картина открывается, когда происходит восприятие всего сущего как пронизанного «световыми» линиями/лучами — то, что Кастанеда называл «видение».

Здесь мы подходит к ответу на вопрос, которым задаётся любой «психонавт» — о реальности воспринимаемого. Так вот, в данной модели «реально» то, что имеет наблюдаемый «энергетический каркас», то же, что его не имеет, является галлюцинацией или воображаемым объектом, имеющим отношение только к субъективной реальности. Так же решается вопрос о субъективном и транссубъектном: транссубъектность — это настроенность многих сознаний на одну волну, одну энергетическую линию/пучок. Проблема в том, что, увидев энергетический каркас реальности, уже нелегко включать механизм символизации и воспринимать её как «миры».

Энергетическая медитация направлена на то, чтобы так или иначе изменять «рисунок» своего энергетического каркаса — изменяя тем самым и режимы восприятия, и состояние физического тела. Постепенно мы начинаем различать «основу» — обычно невидимые линии, которые не исчезают и не появляются каждое мгновение. Любые энергетические феномены — это их условное «колебание», когда проходят импульсы от источника. Если импульса нет, они «неподвижны» и становятся для восприятия «пустотой».

Перенастройка «энергетического тела» / сознания на линии «основы» — это и есть просветление.

О культуре и личностном росте

Связь между движением к просветлению и культурой, прямо скажем, неочевидна. Точно также нет никаких гарантий, что тот, кто умеет сдвигать точку сборки — хороший человек, и даже, что таковым окажется святой. Огромное внимание, которое на духовных путях уделяется яме-нияме²³, состраданию, этике и т. п. говорит не столько о том, что это необходимо для продвижения, сколько о том, что само по себе мистическое продвижение этих качеств не обеспечивает. В свою очередь, среди мистиков немало культуроборцев, с презрением отвергающих любые знаковые системы и конвенции. А ведь знаковая система, символизация — это суть культуры.

Можем воспользоваться кастанедовской оппозицией тональ—нагваль²⁴. Тональ — это осознаваемый и описуемый мир. Культура существует только в тонале. И она же (как язык) — главный человеческий способ его удержания через процесс непрерывного описания-подтверждения. Но границы сознания-культуры всё же фиксированы. Этот остров то расширяется, то сужается, и любой рост идёт за счёт расширения зоны сознания в нагвале. Творчество — это фронтир²⁵. Тональ может быть небольшим, но предельно связным — это паранойя, или широким, но мало интегрированным — это шизофрения. Мистика — это прорыв за пределы тоналя и, соответственно, языка. Личностный рост — это расширение границ тоналя, при одновременном наращивании связности.

Основной вектор роста коллективного сознания — это нарастание способности к абстрагированию и кооперации. Каждый новый ц-мем²⁶ это способность абстрагироваться от предельной зацикленности на я-центрированной картине мира: сначала от тела, потом от биологических программ, потом от социальных. Таким образом, каждый шаг открывает возможность для формирования более широкого «мы», т.е. для кооперации большего числа индивидов — племени, нации, конфессии, человечества… Буддийский путь единства мудрости и сострадания, по сути, о том же — абстрагирование от условностей психики и сострадание ко всем живым существам. Т.е. здесь мостик мы обнаружить можем.

Я полагаю, что на самом деле мистика для культуры значима. Общий алгоритм развития по спиральной динамике в масштабах общества таков. Мистики прорывают границу тоналя и «осваивают» какой-то регион нагваля. Для передачи опыта рано или поздно начинается его символизация (т.е. «тонализация») — складываются описания «миров». Это описание даёт жизнь религиозному и художественному творчеству. Высший мир и соответствующий ему ц-мем в это время воспринимается как мистический, сверхъестественный, выходящий за пределы рационального мышления. Наконец, он рационализируется и поглощается тоналем — ощущение мистичности утрачивается, как и связь с нагвалем, и обычно даже с «мирами». Мистики в очередной раз устремляются за пределы. Но коллективный тональ становится шире и с более высоких позиций открывается возможность для новой стадии абстрагирования и кооперации.

О творчестве

«Оптимистическая» метафизика рассматривает процесс миропроявления как творение — созидание нового. Богу-Творцу соответствует человек-творец. Созидание культуры со-положено божественному творению природы. Или созиданию космоса из хаоса.

Строго говоря, именно этим последним постоянно занимается наше сознание-тональ. Созидая космос культуры, мы стремимся расширить его границы. Трагедия культуры в том, что любые сотворённые формы-символы становятся стеной, перекрывающий доступ к фронтиру сознания и дыханию бытия. Поэтому культура вынуждена создавать всё новое и новое, периодически переходя в стадию разрушения-отрицания уже сотворённого.

Вырываясь за пределы, мы оказываемся в пространстве свободного парения-творения, но, получив импульс, вновь превращаем его в формы. Удержаться на грани, не потерять ветер в парусах, дано немногим. Сейчас фронтир в общечеловеческом измерении постепенно выходит за верхнюю границу «астрала», и именно оттуда будут приходить новые творческие импульсы. Но выше есть и «мир» чистого творчества — (в МК — нирманарати) — место, где формы являются из ничто. Правда, цель мистика выйти за пределы любых форм…

Странный мир

Итак, куда же мы держим путь? В МК (в соответствии с буддийской терминологией) этот мир называется брахмалокой. Если попытаться настроится на него «отсюда», то, вероятно, мы столкнёмся с ощущением Воли — неодолимой мощи непрерывного творения: «Да будет!» Это и есть «внешнее» восприятие «больших линий» — линий основы. Но как только мы очутимся «там» (настроились на эти линии), нас ожидает сюрприз.

Оказывается, мир Брахмы — это и есть наш мир. Вот этот самый — материальный.

Больше нет чудес, странствий и стремления к цели. Чудо только одно — изменилась базовая настройка. И всё. Мы вышли из стандартного я-режима. Исчезло напряжение, которое казалось вечным. Это как внезапное выздоровление. Новая норма.

Исчез страх смерти — здесь нет ни творения, ни уничтожения — эти линии/волны вечны.

Исчезла необходимость сохранения-поддержания «я» (ЧСВ²⁷, самолюбие, неудовлетворённость-жалость к себе, как ни назови). Между субъектом и объектом больше нет неодолимых границ. Есть единый океан и проходящие по нему волны.

Это можно назвать обожением, богорождённостью, богосыновством — потому что эта реальность не сотворена, она присутствует в Боге всегда. Можно назвать это возвращением домой — в состояние непреходящего покоя-любви-радости.

Хотя мир остался тем же, и более того, сам человек остался тем же в той части, которая связывает его с миром людей. Он осознаёт себя как индивидуальность, думает, испытывает эмоции (просто не зависая в них), осознаёт течение времени, планирует, прогнозирует, участвует в социуме, умирает. Но за всем этим теперь всегда стоит Иное, и его уже не утратишь.

3.2.Архетипическая реальность и духовные практики

Традиционные духовные пути всегда имели дело с областями архетипической реальности и сферами бессознательного, но чаще относились к ним подозрительно, особенно низшим. Задача практики была переориентировать сознание на высшие сферы верхнего вектора, при программе-максимуме — на пути к просветлению.

Первые три этажа — стихийные сферы, столь привлекательные для психоаналитиков — Традиция рассматривает исключительно с точки зрения их обуздания. Медитация — это, по сути, путь разотождествления с импульсами, регулярно поступающими в сознание из этих сфер, направленное их игнорирование. Если речь не идёт о жёсткой аскезе, необходимые потребности удовлетворяются по принципу минимальной достаточности. Прочие импульсы просто отслеживаются и рассматриваются как отвлечения. Особый случай составляет тантра, выпускающая демонов подсознания с целью их укрощения.

Эфирно-астральные (социальные) сферы перестраиваются в соответствии с целями практики. Это области обретения «земной мудрости» — выстраивание жизни в соответствии с установлениями религии и этики. Эти этажи соответствуют триаде обучение — размышление — медитативное рассмотрение. Эфирная сфера — базовая для работы со стихийными в силу своей ориентированности на самодисциплину и уставность. Астральная связывается с размышлением и проникновением в скрытую суть учения. Духовная задаёт этические стандарты. Связанная с ней любовь (агапэ, христианская любовь, метта) рассматривается как наиболее желательное отношение к другим.

4 следующих этажа — основное поле работы для собственно медитации, они связаны с выходом за пределы мышления и мирских мотиваций.

На седьмом (ямья) сильно развивается способность к самонаблюдению. Здесь уже можно реально отстранённо отслеживать происходящие тонкие психические процессы, не отождествляясь с ними, что является основой для практик випассаны, трезвения и т. п.

На восьмом (тушита) и девятом (нирманарати) открывается интуитивное, внелогическое, мышление и вход в глубокие медитативные состояния (самадхи, дхьяна) — соответственно «материальные» и «нематериальные» (рупа и арупа). Переход от восприятия этих «миров» в дхьяны и наоборот происходит в медитации достаточно естественно и нередко спонтанно. Практика здесь направлена на всё большую «интроверсию» сознания, поэтому 9-й этаж в этом случае бывает связан не с творчеством (возможностью небывшего), а с пустотой, удалением, исходом из мира и открытием себя Богу (высшей реальности), на десятом.

В образной медитации, входя в медитацию на верхних «этажах» бессознательного, можно тоже достаточно легко входить в трансовые состояния (самадхи), характерные для классических методов медитации, восходя от блаженства к Пустоте, и пережить опыт ниродхи (перезагрузки сознания), считающийся ключевым на пути к просветлению.

Мария (от миров к дхьянам):

Оказалась в потрясающем месте на поверхности ласкового океана: тёплые и оберегающие волны как будто расступались и, вместо того чтобы заставить затонуть, обволакивали со всех сторон, а сверху было голубовато-белое небо. Каждая брызга давала необычайное тепло, а сам океан будто образовывал тёплый мощнейший кокон, в котором было до предела уютно и легко. Казалось, лучше стать уже не может, но стало: я оказалась ещё и в крупной морской раковине, которую ощутила, как ещё один слой защиты, безопасного дружелюбного мира, с оттенком «твёрдой земли под ногами». По телу шли ещё более сильные энергетические волны, но другого свойства: именно горячие, уютные, любящие. В середине был широкий столп воды-воздуха в мириадах блестящих брызг, идущий вверх и вниз. Я подплыла к нему, ничего не отбрасывало, и вообще следующий переход произошел мягко — всё просто медленно растворилось. Характерное узнаваемое ощущение, что мир затихает, этакая чуть покалывающая тишина, создающая в глубине пласт радости. Фон тут визуально был никакой, а поток был виден как еле заметные и при этом сильные колебания молекул — не совсем ветер, сложно даже описать, какая-то чистая сила.

* * *

Становится тихо. Чувствую волны тепла вокруг ладоней и в голове, вместо видеоряда на сетчатке энергетические цветы и круги. Они взрываются и бегают по телу легкими мурашками. Остро различаю окружающие звуки — они тоже отдаются мурашками. Предполагаю, что я в ямье, и если там — начало всего, то оттуда можно «начать» какой-нибудь другой мир. Решаю попробовать вернуться в эфир, если до этого все-таки был он. Вижу кляксообразного светового дракона на тёмном фоне, а потом кляксы перемешиваются, и это уже тёмный силуэт дракона на световом фоне. Как будто бы смотришь на баночку гуаши, где перемешаны тёмная и световая краски, и наблюдаешь меняющиеся завихрения красок. Приятное чувство равновесия: как бы краски ни перемешивались, они сохраняют между собой равновесное состояние, т.к. из сосуда ничего не выливается, меняется лишь форма. Некоторое время любуюсь, а потом эта картинка исчезает. Опускаются полная тишина и пустота. Из глубины поднимается мощное глубокое удовлетворение, назвала бы восторгом, но это, скорее, нечто куда более сдержанное и мощное. Пространство абсолютно бесконечное и слегка белёсое, а слегка вообще никакое (по-другому описать не получается). Осознание абсолютно острое и при этом не сосредоточено вообще ни на чём: звуков не слышно, видов не видно, тело полностью отнялось. Желание куда-то возвращаться обратно угасло, как и вообще всякие желания.…Настроение безмятежно-великолепное.

* * *

В небе завращалась тёмная воронка, постепенно увеличиваясь в размерах. Меня в неё затянуло, несколько секунд летела во вращающемся туннеле, а затем увидела странный мир: на секунду он казался трёхмерным и реалистичным, а потом превращался в плоский, неживой витраж из цветных стёкол, потом опять казался обычным… В итоге я почему-то пришла к выводу, что «реален» стеклянный витраж, но заботило это почему-то мало. Нарастало ощущение, что не я вижу картинки, а они просто появляются. Витраж проломился в одном месте, и там появился золотисто-белый маленький сгусток энергии и света, похожий на фонтанчик. Он ширился, я в него вошла и оказалась, вероятно, в Тушите. Мир представлял из себя разрастающуюся конструкцию из белого с золотым материала (некое энергетическое дерево — не совсем реалистичное), конструкция непрерывно расширялась и ветвилась, уйдя в итоге в бесконечность. От неё (или от самого мира) исходило чувство «миллиона рук», державшихся друг за друга и поддерживающих друг друга, как будто множество людей слились в унисон и все перекрестно направляли друг к другу чувство метты. Тут же возникла аналогия с тёплым великолепным одеялом, укрывающим от непогоды и вселяющем безмерные надежду и воодушевление. Сразу же при входе по телу прошла сильная приятная волна тепла и мурашек, но вот ощущение субъекта наблюдения ускользало всё больше, танцевало где-то на кончике сознания. Т.к. это явление и предполагается наблюдать, снова спросила: «Кому тепло?». Произошло окончательное разотождествление, на секунду мелькнуло микро-ощущение падения, но тут же всё стабилизировалось, и далее до конца медитации все явления наблюдались безлично (ощущения в теле, тепло и воодушевление и т.д.). «Энергетическое дерево» начало испускать какие-то лёгкие колебательные эманации, которые просто воспринимались, а потом за отсутствием наблюдателя промелькнула догадка, что это всё (картинки, волны, ощущения, их наблюдение) — некий единый феномен. Казалось бы, очень странные наблюдения, но одновременно совсем не казались странными — оценочное суждение вообще отключилось и возвратилось только по выходу, оценивать было некому, ни одной непроизвольной мысли не слышалось. Несколько раз промелькнули неоформленные страх и дискомфорт (ничьи — поэтому исчезали так же быстро, как приходили), т.к. были моменты (возможно, сонливости), когда наблюдение ощутимо угасало, и тогда вообще ничего не оставалось. Была потеряна цель «медитировать», однако желания выходить из медитации тоже не было. Между явлениями (визуальными, энергийными, телесными) начали появляться промежутки до нескольких секунд, когда наблюдение становилось очень ясным, но наблюдать было нечего (т.е. не то же самое, что тёмные моменты). В какой-то момент ясно услышала собственное сердцебиение, которое тоже стало лишь одним из безличных феноменов… Если сначала в этом мире было яркое, восторженное тепло и воодушевление, то позже оно «ушло под воду» и осталось где-то в неописуемой глубине (но странным образом мощнее), а на поверхности установилась ровная отрешённость и предельная ясность. Последовал более длительный «тёмный эпизод», после которого возвратилась в другой визуальный ряд: нечто похожее на шёлковую ткань кофейно-золотистого цвета, или жидкость, или вообще абстрактное шелковистое вещество — очень красивое и притягивающее взгляд — играло мягкими волнами и вызывало непередаваемые приятные и умиротворяющие колебания где-то очень глубоко. Здесь произошло вообще забывание, чем я занимаюсь, просто заворожённо смотрела на это вещество. Смутно помню, как вышла из медитации — после неё ощущения одновременно и безвременья, и того, что «развернулась целая эпоха» (парадокс). Медитация заняла 1:40

В этих опытах мы видим постепенный переход ко всё более глубоким дхьянам от первой (радость-блаженство) к четвёртой — нерушимый покой.

Начали из золотистой пустыни — пески закручивались в танцующие спиральки, барханы, казалось, излучают неслышимую музыку. Пустыня казалась изобильной, и почему-то уже там чувствовалось лёгкое дуновение Источника. Далее был некий зыбкий мир, где в воздухе мелькали восточные яркие ткани, создавая собой небо и пространство, но потом теряясь в дымке… картина снова напоминала танец (последнее время образы во всех мирах наводят на такую аналогию). Ткани постепенно размылись, как акварельные краски, став в итоге абстрактными завихрениями шелковистой консистенции, поблёскивающей, как шёлк, на котором танцевали блики. Нарастало чувство совершенного восторга и радости от того, сколько красоты в формах, сколько совершенства в каждом движении, в какую сторону бы оно ни направлялось, сколько совершенства везде. По ощущениям показалось, что где бы я сейчас ни была, Источник там тоже есть. Шелковистые краски размылись ещё больше и пропали в бесцветности, и их постепенное исчезновение сопровождалось сильнейшей волной глубокого удовольствия и мурашек, чувство совершенства нарастало. В бесцветном мире, неспешно кружась, падали серебристые поблёскивающие большие перья, и это тоже было медленным танцем безумной красоты. Я сосредоточилась на пространстве между двумя перьями и начала вглядываться в него, в пустоту между ними. Перья стали замедляться и бледнеть — чувство громадной радости практически достигло предела, и чем медленнее падали пёрышки, тем было лучше, тем более тонким и вибрирующим удовольствием становилось пространство, тем более грубым казалось движение. С оглушающим ощущением счастья установилась тишина. Я подумала, что нахожусь очень близко от Источника или что он вообще всё время был здесь — и с этой мыслью пространство спокойно и естественно залил бесконечный свет. Тело моментально получило сокрушающее чувство жизни — того, что жить легко и хорошо, и я являюсь жизнью, которая пронизывает весь бесконечный мир, всех нас, одушевлённые и неодушевлённые феномены (а вообще, что все формы одушевлены и живы), и всё существует в полнейшем совершенстве и движении жизни, и моя задача — просто быть. Почувствовала за собой мощь Вселенной и дышала как будто дыханием всего мира, нерушимо связанная со всем и всеми.

Здесь уже переживание того, что называется «малым сатори». Обычная программа восприятия отступает и проглядывает возможность принципиально иной реальности.

(медитация под музыку)

Перед глазами завращалась крупная воронка, которая наползла на меня сама, т.к. всё ещё было приятное безразличие к тому, чтобы куда-то активно двигаться. Появилась в молочном мире (то ли жидкость, то ли газ) с поблёскивающими золотистыми пылинками и паутинками, похожем на Тушиту по ощущениям особого тепла. Но там пробыла недолго: звуки начали стихать, пространство обесцветилось и стало бесконечным. Возникла аналогия с не имеющим границ и конца океаном, толща которого абсолютно незыблема и недвижима. Именно здесь почувствовала искомый резонанс с саундтреком. Казалось, что колебания мелодии не колебали «океан», а наоборот, поддерживали его неподвижность и покой. Внутри моего тела тоже возник бесконечный глубокий океан (а может, это был тот же самый, и я слилась с пространством). В этом океане чувствовалась бесконечная мощь, можно было подумать что угодно — и оно осуществится. Но целей таких не было, сначала наслаждалась ощущением бесконечности пространства, а потом восприятие снова чуть изменилось: звуки и ощущения в теле начали фрагментироваться. Слышу звук, он возникает из ниоткуда и исчезает в никуда, чувствую лёгкое раздражение на звук, которое также возникает и тут же гаснет бесследно, то же самое с тем, что что-то зачесалось. Очень любопытное восприятие… каждое явление органов чувств или мозга возникало отдельно, оттого полностью было в поле внимания и оттого быстро исчезало. Стало очевидно, что всё очень быстро и бесследно исчезает, и ничего стабильного и вещественного нет. Не первый раз с этим сталкиваюсь, но сегодня прямо весомый кусок медитации был именно об этом. Осознание того, что ничего нет, приносило мощное глубинное облегчение, время не ощущалось.

Пятая дхьяна — бесконечное пространство и випассана — наблюдение возникновения-исчезновения феноменов.

Вокруг стал конденсироваться молочно-бело-золотистый пар, затем он стал жидкостью, пролился вниз и затопил собой всё пространство с лицами. Я как будто оказалась под этой водой, она меня защитила и приняла в свои объятия, но ощущения подводности не было — скорее, ощущение полёта в тёплом воздушном пространстве. Декорации сменились: миллионы, миллиарды буддистов с гладкими головами и в характерной одежде стояли все вместе, точка зрения с большой высоты — головы не больше булавочных головок. Люди стоят в спокойствии (возможно, медитируют), их глаза опущены и прикрыты, кругом тишина. Энергия от людей поднимается вверх, снова становясь молочно-золотистыми потоками воздуха, а потом — раз — они затопили всех людей, наползли волнами, упали на землю мощным, но добрым океаном. Всё исчезло, остались лишь мощные волны молочно-золотистого океана. Странное чувство — волны по своей мощи могли смести весь мир — и при этом несли умиротворение и покой, будто используя свою силу во благо и помощь. Мелькнул и исчез огромный букет благоухающих цветов, затем выросла мраморная колонна — чистая и прочная, поддерживающая небо. Каждая молочно-золотистая волна приносила глубокие согревающие волны счастья. Телу стало очень тепло и уютно. Спонтанно вспомнились знакомые лица: товарищи по полёту, а затем — друзья, близкие и враги, самопроизвольно каждому отправлялась тёплая волна метты. Почему-то захотелось начать вглядываться в промежуток между волнами: это действие вызвало более концентрированные точечные потоки радости — более глубокой и более сильной, уже не эйфоричной, а, скорее, «в толще воды». Волны начали замедляться и, наконец, совсем остановились. Я почувствовала замедление дыхания, тело исчезло, осталось только сознание, вышедшее из тела и многократно расширившееся. Казалось, что весь мир тоже параллельно замирает и уходит в бесконечность. Из ниоткуда появился чёрный глаз без роговицы, только со зрачком, мы посмотрели друг на друга. Захотелось попробовать узнать у него: «Что мне нужно?». Глаз несколько раз моргнул, и передо мной закрутился световой вихрь, объявший меня и мощно подбросивший вверх. Пролетев, казалось бы, очень много миль, я очутилась в очень необычном месте… Бесконечная футуристическая стена бронзово-золотисто-чёрного цветов, с загогулинками, сложными алгоритмами по металлу и другими чудесами механистической мысли. Не совсем даже было понятно, стена ли это или ткань мироздания — временами она казалась не твёрдой, а колышущейся, отливающей золотистым светом, на ней было написано и нарисовано всё, что было, есть и будет, и весь мир представлял собой эту стену. Я вдруг ясно увидела, что моя собственная жизнь точно также нарисована где-то на этом общем полотне жизни в виде или коротенького металлического завитка, или линии, или, может быть, кружочка. В этот момент произошло разотождествление с собой: на некоторое время я почувствовала себя частью стены и одновременно всем целым, что это по мне бегут, поблёскивая золотистым светом, деревья прожилок, линий и фигур по металлу, как матрица, а затем в полу открылась большая чёрная воронка, и всё вокруг залил ослепляющий свет, пройдя сквозь меня с обеих сторон, и я полностью вывалилась уже не только из «маленького я», но и из Наблюдателя. Самое странное чувство из всех, что происходили в медитациях, и не самое комфортное: происходящие дальше события полностью ушли из моего контроля, не было никого, кто бы их наблюдал, их никто не наблюдал, они просто происходили (как увязать этот парадокс с тем, что я все-таки могу их передать на бумаге, я не знаю). Направить этот поток я никуда не могла, яркие образы вспыхивали и гасли, шла череда отдельных дискретных картинок — отдельных, но сочных, более мощных, чем обычно: помню другие страны, дворцы, пейзажи, интересных людей, движение планет, красок, звуков и запахов (большу́ю часть вообще не могу описать). Ни в какое повествование собрать не могу. Я смотрела очень красивый, великолепный фильм, который, как никогда, давался «как есть», без малейшего осмысления, малейшего облечения в смысловую оболочку, никак не толкующийся и без построения смысловых связей между образами. Тем не менее, каждый атомарный образ был великолепен и ровно на своем месте, во всём этом был очень, очень большой смысл, но как это сформулировать, неясно. Я вдруг поняла кое-что крайне важное: всё разворачивается само, без моего участия и даже без нужды в наблюдении. Всё просто идёт. Усилия и действия с моей стороны иллюзорны, их даже нет. Эти слова слабо описывают всю глубину осознания, но подобрать достаточно хорошие невозможно. Во время медитации это было на уровне интуитивного знания и массивного облегчения, облечь в мысли смогла только позже по выходе. При этом сохранилась равностность: ни один фрагментарный образ не был лучше или хуже, чем другой. Выходить или не выходить из медитации, тоже не имело значения — состояние всё равно будет то же — собственно, оно и к вечеру не ушло.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

20

Взломать

21

ИСС — изменённое состояние сознания.

22

В системе К. Кастанеды, энергетическая структура обеспечивающая устойчивость и стабильность восприятия мира.

23

Яма — этические ограничения или универсальные моральные заповеди в индуизме и йоге: непричинение вреда, правдивость, неприсвоение чужого, контроль над желаниями, милосердие, стойкость, сострадание, прямодушие, умеренный аппетит, чистота. Нияма — духовные принципы в индийских религиях; принятие, культивирование, выполнение и развитие позитивных добродетелей как своей системы: чистота, удовлетворённость, усердие, познание, признание Бога в качестве единственного идеала в жизни.

24

У Кастанеды тональ — мир устойчивой реальности, мира культуры и сознания, который может быть описан. В отличие от нагваля.

25

Граница освоенного мира

26

Ступень личностного роста

27

Чувство собственной важности. По Кастанеде, делает человека уязвимым.