Пшеничное поле

Максим Александрович Харитонов, 2023

Нам говорили: "Вся жизнь это отрезок, где по краям две точки".Из точки А мы едем в Б, без запятых, без отступов и красных строчек.Но жизнь, на самом деле имеет множество ветвлений прочих.Где каждый новый путь заманчив тем, что ценен и ко всему уклончив.Эта антиутопическая повесть, расскажет вам о существовании двух людей, которые изо дня в день встречают рассветы и закаты в двуместном купе поезда, курсирующего из точки А в точку Б. Их ежедневный маршрут пролегает через золотое пшеничное поле, рефлексию и осознание действительности.

И на вкрадчивый голос тревожности,

Изнутри и под гнетом надменности,

Исступляется боль откровенности,

Умножая осколки ничтожности.

Пролог

Широко раскинув пятнистые крылья, крючкоклювая пустельга взмыла в мраморное небо, испещренное прожилками из белых облаков, будто разодранных когтями пернатой хищницы. Ее темно-серый перьевой окрас загорелся ржаво-рыжим в момент, когда солнце озарило всю грациозность стремительного прыжка. Маленький потомок сокола, охотница, смотрящая на этот мир в ультрафиолетовых тонах, являлась пережитком прошлого, сохранив прежний образ жизни даже в самые революционные дни настоящего.

Пролетая над сотнями многоэтажных рукотворных каменных башен, ей всякий раз приходилось набирать все большую высоту, чтобы не зацепить очередной шпиль человеческого самолюбия, стремящегося с каждым новым годом еще выше к солнцу. Окинув беглым взглядом нижележащую территорию, пустельга заметила толпы людишек, копошащихся в своей низине, словно в муравьиной колонии, угнетенной величественными поделками из бетона, стекла и металлических балок. И все это нелепое монолитное нагромождение они вынуждены были обслуживать на протяжении всей жизни. То, к чему близко стремление прежнего человека, не слишком далеко от понимания сути примитивного существования пустельги, нацеленного лишь на поиск пищи и поддержание маленького гнездышка под крышей винтажной высотки. Но с приходом новой эпохи человек стал меняться, и привычный природе порядок вещей канул в Лету, утратив свою ценность. Некогда крупные города ушли в забвение, амбициозные корпорации и отраслевые локомотивы осели пылью на фасадах новостроек текущего бытия. Да и население этой планеты стремительно сократилось, оставив системе лишь необходимое количество потомков для ее обслуживания.

Летящая над городом птичка хоть и замечала все эти парадоксы, но оставалась верной традиционным ценностям, которые были сформированы еще задолго до распада былого мира. Ей по-прежнему хватало мелких грызунов, бездельно снующих у городских коллекторов, и дождевой воды, что ввергает человека в страх, заставляя прятаться под зонтами и навесами. Возможно, этот вид хищниц, как таковой, пережив рассвет человеческой эпохи, переживет и ее яркий закат.

Пятнистая пустельга пролетала мимо кричащих огнями фонарей и вывесок, застывших в окнах офисных зданий тупых лиц озадаченных клерков, звенящих рокотом колесных пар поездов, манящих запахами бакалейных лавок и пугающих своей агрессивной манерой движения редких автомобилей, ставших редкими не так уж и давно по меркам мировой истории. Она то плавно набирала высоту, будто запасаясь силами, то, застывши в безмятежной пустоте, посреди плотных кварталов обрывисто пикировала вниз, словно загоняя свою жертву, которой собралась полакомиться в этот день. Сквозь щелочки городских пейзажей, меняя траекторию, петляя улочками и разрезая воздух острым взором, соприкасаясь чутким слухом с тысячами звуковых раздражителей и пытаясь не сбить фокус на встречающие ее архитектурные излишества, пустельга все-таки нагнала дичь. Ухватив ее в свои цепкие когти, хищница приступила к поглощению пищи на карнизе одного из известных офисов города — Ликьюи, внутри которого работники, словно аквариумные рыбки за блестящим от солнечных лучей стеклом, уставшими и отчасти ленивыми взглядами провожали этот размеренный день прочь.

* * *

— Господа из верхушек нашей компании уже давно пытаются продавить идею продуктовых карточек, — констатировал Маргош, генеральный директор, выступающий перед менеджерами в виде трехмерной проекции посреди круглого стола переговорного конференц-зала. — И эта идея не лишена смысла. Финансовая отрасль стагнирует уже длительное время, инфляция настолько обесценила покупательную способность денег, что пора предпринимать более решительные шаги, — добавил он после непродолжительной паузы.

Шестеро, как один, одетые в темно-серые облегающие и слегка приталенные хлопковые костюмы, с косыми отворотами и заправленными в пиджаки бордовыми галстуками, сидели и внимали словам босса. Их перфорированные коричневые туфли с закрытой шнуровкой а-ля оксфорды то и дело ерзали подошвой о синий ковролин, демонстрируя некоторую нервозность присутствующих на совещании.

— Делегируйте подсчет эффективности продуктовых карточек аналитикам. Они лучше нас с вами знают, как правильно сформировать постановку в Драфте. И давайте начнем подготовку к следующему кварталу с бюджетирования этого нововведения. От маркетинга ожидаю увидеть хорошую конверсию наличных на талоны. От менеджмента — внедрение поэтапной модели перевода всех работяг, — дополнил свой монолог Маргош и, не дождавшись заготовленных подчиненными вопросов, поспешил на другую встречу, завершив трансляцию.

Еще некоторое время собравшиеся на совещании руководители молча сидели, потупив глаза в планшеты с показателями.

— Ладно, давайте расходиться по местам, — прервал неловкое молчание администратор зала, и группа подчиненных начала вяло собираться. Одним из сидевших был человек, предпочитающий рисовать цифровые каракули в блокноте вместо того, чтобы вычленять задачи из слов вышестоящего руководства. Человека, некогда бывшего студентом, а теперь носящего серый пиджак финансового кардинала средней руки, уже давно не отпускала одна мысль…

Покинув кабинет и оказавшись перед выбором: поехать на лифте вместе с коллегами или одиноко спускаться по лестнице гулкого и пустого межэтажного пролета, он выбрал второе, спокойно пересчитывая скрипящими кожаными ботинками ступени до следующей двери на этаж. Его голова была наклонена вперед, а глаза смотрели под ноги, стараясь не отвлекаться на невзрачные интерьеры лестничного марша.

«Я думаю, что это если не конец, то начало финального отсчета, — промямлил себе под нос шагающий вниз мужчина. — Деньги — это последний инструмент выбора, даже той незначительной ерунды, что осталась у нас в повседневности. Когда-то люди могли позволить себе столько разнообразной продукции, которая до сих пор поражает даже самого упрямого историка современности. А сейчас мы делаем наборы, куда уже включены минимальные блага для поддержания жизнедеятельности и эта дрянь», — закончил он мысль, сжав пальцами правой руки ампулу Конкорды.

«Сначала они научились анализировать наши потребности. Затем стали успешно прогнозировать будущие пожелания толпы. Мы так обезумели от жажды потребления благ, что потеряли бдительность, чем они и воспользовались. Манипуляции на мировом уровне были запрещены еще задолго до зарождения этой чертовщины, но разве может что-либо остановить ладонь, осыпающую золотым монетным дождем открывших рты идиотов?! Никто из ныне живущих точно не скажет, когда корпорации перешагнули черту вседозволенности, показав прежнему миру все «прелести» наработок из вирусологии и генетики. Ее называли чумой двадцать первого века. Она сожрала миллиарды человеческих жизней, пока крупные мира сего, словно рыцари в красных плащах, не предложили решение взамен на свободу, назвав это Конкордой…» — прокручивал у себя в голове неторопливо движущийся вниз мужчина, зеленые глаза которого выдавали всю палитру серых оттенков уныния. Эта мысль оборвалась ровно в тот момент, когда его нагнал семенивший позади коллега в синих брюках и белой рубашке. Поравнявшись с мужчиной, сослуживец напутственно похлопал его по плечу, бодро произнес:

— Матвей, давай побыстрее, нам еще план с фактом сводить за квартал. Ох уж эти чертовы талоны…

Подмигнув коллеге, чуть более расторопный финансист продолжил спуск вниз — к заветной двери, ведущей прямиком на рабочий этаж. А провалившийся до этого в глубину новых мыслей герой остановился и, чуть опершись на перила лестницы, бросил взгляд на угасающую фигурку юркого начальника, прорезавшую темноту нижних пролетов белой рубашкой еще до момента срабатывания датчика освещения. Немного погодя, опомнившись после непродолжительной остановки, мужчина увереннее зашагал к выходу с пролета, дабы успеть вколоть инъекцию сильнодействующего препарата, вырабатывающего целый спектр положительных ощущений, сравнимых с чувством бескрайней эйфории и бесконечного счастья. Правда, стоит сказать, что любая доза со временем становится привычной, и градус приходится повышать, параллельно увеличивая риск передозировки.

Дойдя до входной двери, Матвей обратил внимание, что его ладони изрядно вспотели, а это говорило о необходимости скорого приема ампулы. Обычно клерки делали это в туалетной комнате, одна из которых как раз и располагалась на этаже. Такой возможностью не стал пренебрегать и он, вколов чудное средство в область шеи из специального компактного джойстика. Завершив привычный ритуал, Матвей смог сконцентрироваться и услышал, как в соседних туалетных кабинках перебрасывались обрывистыми фразами двое аналитиков.

— Ну и какие метрики теперь нас заставят прописывать в Драфт? — насмешливо произнес первый, заглушая басом звук бьющей струи о кафельное дно унитаза.

— Покрытие точно заставят заложить, это первое, с чем мы будем работать. Сейчас главное — большую часть полиса охватить на квартал, а потом можно уже на округа выходить, — добавил второй, изо всех сил стараясь выдавить из себя вчерашний ужин.

— Кстати, я заметил, что Репликанты рассчитали меньшую базу под Конкорду на следующий год. Опять будем сокращать промышленность?! У нас на южных континентах столько залежей нефти под нужды транспортников, а они уперлись в руды, как будто бункеры укрепляют, — отчетливо озвучил новую мысль первый и, застегнув ширинку, вышел помыть руки. Заметив опершегося о раковину Матвея, аналитик нервно улыбнулся и сухо поприветствовал его.

— У меня тут пара встречных вопросов есть. А на кой черт мы так вкладываемся в «железку», если людей можно сразу расселять около учебных заведений и рабочих площадок? Раньше такое уже существовало. У нас и так, по сути, закрытая экономическая среда, людей из пробирок делают, но вот логистика осталась прежняя, на старых рельсах ездим, так сказать, — закончил предложение мимолетным каламбуром второй и, последовав примеру первого, спустил содержимое унитаза, после чего вышел навести гигиенический марафет. — О, Мотя! Тебя там Маргош не утомил утром? — чуть более приветливо, чем его коллега, поприветствовал героя второй аналитик.

— Не особо. Мне он показался более уставшим, чем когда-либо, — ответил Матвей, заправляя новую ампулу в картридж инъекционного джойстика.

— Уже почти одиннадцать, нам пора показатели снимать по займам металлургов, — обратился первый аналитик к напарнику, перекидывая взгляд с него на входную дверь.

— Действительно! У них вчера в сталелитейке цех оловом залило, так эти олухи, вместо того чтобы запросить транш на перенос производства, хотят денег на компенсацию убытков. Все думают о своей родной заднице, а не о благе нашей Реплики, — язвительно добавил второй аналитик, глядя на Матвея. Затем, немного поджав губы и проводив последнего прощальным кивком, удалился вместе со своим приятелем.

«Действительно…» — молча констатировал оставшийся наедине с собой и зеркалом мужчина. Посмотрев на свое отражение, он скривил недовольную гримасу, очевидно, подтверждая факт наличия синяков под глазами и бледности кожи, которая начала покрываться мелкими прыщиками.

«К моменту, когда вирус был побежден, мир состоял из тряпичных обмотков себя прежнего. Истерзанный бесконечными войнами, голодом и жаждой похоронить былое в пепле прошлого, он преобразился. Вернее, так — его преобразили две крупные корпорации, объединившись в одну мегакорпорацию — Реплику. Реплика выносила и явила Конкорду на благо человечеству, а разработанный прежде Драфт активно пожинал плоды своей обученности. И вот, в один прекрасный день, все мы проснулись в новой эпохе, где государственные границы перестали существовать, а вместо политиков нами заправляли семьи бывших лидеров из списка Forbes. Но и они оказались не на вершине пищевой цепочки, оставаясь заложниками все той же дряни, которую я только что вколол себе. Божеством всей этой антиутопии был назван Айне Лурия, бывший лидер, род которого, единственный на этой планете, мог позволить себе размножаться естественным путем. Да, аналитики не соврали, говоря о том, что люди рождались из пробирок. Нам и сексом-то заниматься строго запрещено. Элита вот — совсем другое дело, но потомство свое так же, как и мы, плодила исключительно в капсулах или породнившись с семьей Лидера. Кстати говоря, на протяжении всей эпохи правления мегакорпорацией Лидеры имеют благо самостоятельно выбирать — от кого из Элиты будет зачато новое божество. Это усиливает конкуренцию в высших кругах и часто приводит к отраслевым войнам или смертельным междусобойчикам», — продолжил свои рассуждения Матвей, оттянув кончиками пальцев правую скулу вниз, чтобы получше рассмотреть лопнувшие сосуды под зрачком.

«Видок у тебя паршивый. Скоро психологу заставят показаться, а это всегда состояние подброшенной вверх монеты», — подытожил мужчина, детально рассмотрев скопившиеся на лбу возрастные морщины, которые конкурировали с бледными пятнами кожи. Понимая, что ему необходимо приступить к работе в ближайшее время, Матвей вытянул руки к сушильному аппарату, но моментально ощутил легкий тремор, начавшийся с кончиков пальцев и постепенно охватывающий кисти рук. Тремор продолжил усиливаться. По всему телу будто пробежался холодок, сменившийся обильной испариной. Ноги подкосило, ступни вдруг стали ватными, а каждый шаг был сопоставим с ходьбой по батуту. Едва дотянувшись до ручки входной двери, герой почувствовал, как капли слез непроизвольно скатились по щекам, изображение расфокусировалось, полностью утратилось восприятие реальной картины. Стук сердца ритмично раздавался в ушах, постепенно замедляясь с каждым новым ударом.

«Передозировка», — подумал он и, потеряв сознание, упал на холодный пол.