Тринадцатая жертва

Максимилиан Борисович Жирнов, 2021

Питер Блейк – маньяк-фотограф, приговоренный к смерти. Ему предлагают альтернативу: пройти путь исправления в компьютерном мире – полной симуляции реальности. Питер соглашается и оказывается вовлечен в опасное журналистское расследование взрыва на шахте. Он еще не знает, что его противником в этом длинном и тяжелом приключении будет сам капитализм. Книга написана в жанре "нуар" с элементами ЛитРПГ и киберпанка. Ее второе название – "Город таинственных огней".

Глава 12. Бандитская сходка

Ровно в шесть, когда на город опустились сумерки, мы с Фелпсом выехали на «охоту». Снег перестал идти, асфальт подсох и «Шевроле» резво покатил по улицам. Желтые, малиновые, зеленые, синие огни в занавешенных разноцветными шторами окнах качнулись и поплыли, потом побежали, неясными отсветами вспыхивая и угасая на тонированных стеклах автомобиля. На скорости ничего нельзя было разглядеть, но мысленным взором я пытался проникнуть сквозь непроницаемые занавески. Как живут люди, что они делают, где работают, чем дышат? Кто-то из них бандит, кто-то рабочий, кто-то банкир или хозяин завода. Правда, вряд ли небожители живут в одном квартале с простыми смертными, но как знать? Здесь, в незнакомом городе, все казалось чужим и странным.

Перси поставил машину на стоянку между мрачных двухэтажных домов с потемневшими от времени стенами — временным жильем сменных рабочих. Никто не обратил внимания на шум мотора. Потом мы осторожно пробрались через березовую рощу к маленькому пятачку, скрытому зарослями кустов. На земле валялись использованные резиновые изделия — очевидно, летом площадка служила прибежищем для влюбленных пар. Но сейчас не нашлось желающих отморозить себе заднее место.

Я раздвинул ветки и, едва дыша, выглянул. Освещенная фонарями площадь Цветов просматривалась отсюда от улицы до улицы. Отличное место для снайпера или фотографа. Очень странно, что бандиты не прочесали здесь каждый переулок.

Заводские ворота поблескивали чуть в стороне. Два крытых фургона преграждали путь любому, кто попытается помешать переговорам. Потом, выпустив клуб дыма, грузовики сдвинулись с места и на середине площади выстроились полукругом несколько дорогих автомобилей. Из них выбрались люди в невзрачных пиджаках. Бойцы, вооруженные армейскими карабинами, заняли периметр. Короткое рукопожатие, и сходка началась.

Перси побелел от страха. Он едва не перегрыз ремешок своей камеры, пальцы скребли кожаный футляр.

— Соберитесь, — прошептал я. — Делайте свою работу. Считайте, что вы на званом приеме в городской ратуше.

Я прикинул экспозицию, установил объектив на бесконечность, взвел и спустил затвор. Негромкий щелчок показался выстрелом из пушки. На всякий случай я сделал еще несколько кадров.

Только тогда Фелпс взял себя в руки. Он поднес камеру к глазам и нажал на кнопку. Пружинный механизм сработал автоматически — фотоаппарат затрещал и тут же смолк. И еще раз.

— Все, — выдохнул Фелпс, застегивая футляр. — Уходим.

Мы рванули туда, где меж домов сочился желтый свет городской улицы. Ветви больно хлестали по лицу, царапали руки, цеплялись за куртку, но лишь замедлили наше поспешное отступление.

Казалось, наш «спринтерский марафон» никогда не кончится. Мы успели пробежать больше половины дорожки, как чей-то огромный силуэт заслонил собой близкие фонари. Перед нами, словно из-под земли, вырос настоящий гигант. Таких людей я еще никогда не видел — он был настолько выше Фелпса, насколько Фелпс выше меня. Этот человекоподобный Кинг-Конг поигрывал бейсбольной битой, и в его могучих лапищах она казалась едва ли не зубочисткой. Зачем ему оружие? Он раскрошит череп голыми руками!

К моему изумлению, Перси отреагировал мгновенно. Фотограф бросился под ноги великану и в подкате сбил его с ног. Тот замычал, потом заревел и в ярости переломил биту пополам. Очевидно, гигант был из тех глухонемых, которым природа компенсировала недуг невероятной физической мощью. Фелпс вскочил на ноги, схватил меня за куртку и вытолкнул на тропинку. Мы, отчаянно спасая свои жизни, бросились к проему между домами. А позади удары тяжелых ботинок сотрясали землю.

Я быстро глянул через плечо: наш преследователь отставал, но Фелпс не мог за мной угнаться. С вытаращенными от ужаса глазами он плелся немного впереди глухонемого гиганта. И все же мы бы убежали, если бы Перси не споткнулся. Он полетел кувырком и растянулся на мерзлой земле.

Глухонемой победно взревел и занес кулак размером с дыню над головой несчастного фотографа. Губы человека-монстра скривились в сладострастной ухмылке. Перси посмотрел на меня обреченным, полным мольбы взглядом. «Сделай же что-нибудь!» — мысленно кричал он. Я остановился и обернулся. В самом деле, пешком отсюда не удрать — наверняка на вопль глухонемого сюда уже спешат головорезы с площади. И даже если бы я умел водить машину, ключей-то у меня нет! Да черт с ним, с насилием! Может, спишут на самооборону?

За ту секунду, что подарила мне судьба, я успел сделать многое. Выхватил «Баярд», сдвинул предохранитель, прицелился и нажал на спусковой крючок. То, что произошло, поразило меня как разряд фантастического бластера.

Пламя вырвалось из ствола на два фута. Звук выстрела был похож, скорее, на грохот крупнокалиберной винтовки, чем на хлопок пистолета тридцать второго калибра. Глухонемого великана разорвало пополам — ноги упали на тропинку отдельно от туловища. С шипением, точно змеи, выползли из растерзанного брюха изуродованные внутренности.

— Вот это ружьишко, — сказал я сам себе и огляделся по сторонам в поисках неизвестного стрелка. Никого. Вокруг пусто, как на кладбище в рождественскую ночь.

Значит, весь этот ужас устроил мой «Баярд»? Очевидно. Тогда чем же снаряжены патроны тети Эдны? Но времени на пустые вопросы не осталось. Я помог подняться Фелпсу, вымазанному с ног до головы кровью гиганта. Перси мельком глянул на мертвеца, позеленел и согнулся в приступе неукротимой рвоты. Спокойно, без суеты, я сунул пистолет в карман, достал камеру и невозмутимо сфотографировал останки.

На безымянном пальце убитого оскалился золотой череп с крохотными бриллиантами, зловеще сверкающими в мертвых глазницах. Я не без труда снял перстень, потер его о рукав и положил в карман. К этому времени Перси немного пришел в себя.

— Так у тебя был пистолет? Никогда бы не подумал.

Я кивнул и потянул фотографа за собой. Мы выскочили на освещенную улицу и бросились к машине.

— Только не включайте фары! — крикнул я на бегу.

Перси открыл дверь и плюхнулся на водительское сиденье. Я сел рядом. Фелпс попал ключом в замок только с третьего раза. Взревел мотор, и «Шевроле» рванул прямо по улице. Мы промчались три квартала, и только тогда со стороны площади донеслись выстрелы, быстро переходящие в беспорядочную пальбу. За нами никто не гнался, но все равно Перси зажег фары, только когда свернул на Парк-Авеню. Почему-то он повел машину в противоположную от редакции сторону.

— Домой надо, — пояснил фотограф. — Переодеться. Не могу же я показаться на глаза боссу в таком виде. Придется ему подождать. Все равно мы успеем дать материал только в утренний номер.

Перси достал из перчаточного ящика салфетку и вытер руль. На бумаге остались бурые следы.

Фелпс жил в двухэтажном особняке далеко за конечной остановкой трамвая. Он оставил меня в просторной, с широкими окнами, гостиной, а сам скрылся за дверью ванной. Зато ко мне тут же прицепилась подвижная девочка с золотыми кудряшками, перевязанными розовой лентой.

— А вы папин друг? — с детской непосредственностью спросила она.

— Скорее, враг, — честно ответил я.

Девочка засмеялась:

— Нет, папа бы тогда вас выгнал.

— Ну, я как минимум конкурент твоему папе. Работаю с ним в редакции. Фотографом.

— А! Привет, коллега! — девчушка достала игрушечную камеру, щелкнула кнопкой и вновь залилась смехом.

Я показал девочке язык. Она хихикнула и в ответ высунула свой. Похоже, ей стало весело, что взрослый дядя ведет себя как ребенок. С минуту мы то и дело дразнились, а потом из ванной, растирая голову полотенцем, вышел Перси в домашнем халате и тапочках.

— Лиза, ты снова пристаешь к гостям? Ну-ка быстро в свою комнату! — фотограф сказал это не терпящим возражений тоном.

Девочка обиженно надула губы, но строгий приказ выполнила без капризов. Правда, кроха мстительно хлопнула дверью, выставляя напоказ испорченное настроение.

— Может, не стоило так жестко?

— Да Лизка на голову залезет, если ее не приструнить. Старшенький спит давно, а ее разве уложишь?

Фелпс поднялся на второй этаж. Лиза тут же приоткрыла дверь своей комнаты. И снова мы начали переглядываться, показывая друг другу языки. И снова нас оборвал строгий отец. Но напоследок я все же показал язык маленькой проказнице.

***

Босс и Нинель терпеливо ждали нас в фотолаборатории. Никто из них не спросил, почему мы задержались. Всех интересовало только дело. Фелпс, в новой рубашке и пиджаке устроился на диване, я же закрылся в проявочной. Все, что происходило снаружи, было прекрасно слышно. Дверь же свето-, но не звуконепроницаемая.

Несколько секунд я напряженно размышлял. Снимать пришлось с недодержкой, значит, нужно поднять чувствительность пленки. Придется проявлять чуть дольше, главное не затянуть, иначе — вуаль. А это все — прощай, карьера…

— Больше я не подписываюсь на такую работу, — произнес Фелпс с истерическими нотками в голосе. Видимо, нервное напряжение только сейчас дало о себе знать. — Можете меня уволить! Это Блейку все равно. Он как танк! Его что, все это не касается? Питер, а? У меня двое детей, между прочим!

— Выпейте кофе и успокойтесь, — босс говорил мягко, словно убаюкивал собеседника. — Обещаю, впредь будете освещать только светские рауты и жизнь бомонда.

С минуту Перси звучно прихлебывал из кружки. Потом Ольсен сказал:

— Расскажите нам все, господин Фелпс. И с подробностями. Нинель ждет.

Перси закончил свою речь как раз когда я промыл пленки и залил бачки свежим закрепителем. Теперь я мог выйти, что называется, к людям.

— Вы закончили, Блейк? — тут же спросил Ольсен.

— Нет, нужно, чтобы фиксаж отработал. Десять минут еще.

— Тогда выкладывайте, что произошло. Наша королева пишущей машинки потом скомпилирует.

Я, в свою очередь, поделился своей точкой зрения. Правда, мне пришлось прерваться, чтобы слить фиксаж, промыть пленки и повесить их сушиться. Нинель слушала меня, высунув язык. Тонкие пальцы, торчащие из раструбов длинных рукавов, едва подрагивали на клавишах пишущей машинки. Фелпс кривился и рассматривал собственные холеные руки — очевидно, заново переживал опасное приключение. Ольсен положил грубые ладони на колени и прищурился. Когда я произнес: «Все» — босс словно очнулся.

— Что ж, Нинель! Пишите заголовок! Попытка преступных группировок договориться привела к перестрелке. Погибли несколько бандитов, включая глухонемого палача, известного под именем Малыш Билли.

— Откуда вы все это знаете? — вырвалось у меня.

— Ты сам слышал пальбу. А как ты считаешь, Блейк, когда бандиты нашли труп Билли, они затеяли расследование вроде полицейского? В этой среде другие методы.

Загрохотала пишущая машинка. Я вернулся в проявочную, отпечатал несколько снимков и предъявил их Ольсену. Увидев изуродованный труп глухонемого Билли, шеф в буквальном смысле схватился за голову:

— Вы что? Это в печать нельзя! Гангстеры сразу просекут, кто завалил палача. И тогда готовь некрологи!

— А кто сфотографировал их сходку, они не просекут?

— Мы же не полные идиоты. Или ты считаешь, что под снимком будет гордо красоваться подпись: авторы — Питер Блейк и Персиваль Фелпс? Разумеется, я напишу, что снимок анонимно предоставлен местным жителем. Да о том, что журналисты влезут куда угодно и без мыла, бандиты и так знают. Но фото мертвого тела — однозначный приговор нам всем. Нинель! Ни слова об убийстве!

— Ясно, босс! — буркнула под нос журналистка, не отрываясь от пишущей машинки.

Ольсен приготовил всем кофе, нарезал бутерброды с сыром и открыл банку шпрот.

— Угощайтесь. Сегодня мы все поработали на славу, — в голосе босса не было ни капли пафоса. Лишь констатация факта. — Питер, тебе что, наплевать на собственную жизнь?

— Я боюсь перехода. Он зачастую болезненный. Что будет там, меня не пугает. Да и вообще, все, что произошло — не со мной.

— Интересная философия, — шеф подошел к раковине, вымыл и тщательно вытер стакан. — Что ж. Завтра отдыхайте. Отсыпайтесь после сверхурочных.

— Я отвезу всех домой, — сказал Фелпс, отставив пустую чашку. — Собирайтесь.

Уже в машине я взял Нинель за руку:

— Приглашаю завтра в темное место, где много перепуганных людей!

— На дневной сеанс? Завтра в «Парамаунте» вестерн «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид». Лучший фильм в мире. Герои прорываются на свободу с револьверами в руках!

— «Бутч Кэссиди и Сандэнс Кид»? Никогда не слышал. Я думал, мы пойдем на премьеру «Зомби-демоны в космосе».

Нинель на секунду сникла и убрала руку. Потом неуверенно предложила:

— Давай… монетку подбросим?

— Вот еще. У меня хватит денег на два сеанса. Гулять так гулять!

Нинель схватила меня за уши, привлекла к себе и поцеловала. От нее едва уловимо пахло дорогими духами и, почему-то, чернилами.

В тот вечер я, к неудовольствию тети Эдны, не стал ужинать. Почистил, перезарядил пистолет и лег в постель. Уснул я почти мгновенно.