Переступить черту

Майкл Коннелли, 2015

«Босх был безмерно рад, что после отставки он свободен от участия в этой гонке, от служебных обязанностей, непрерывного напряжения… Вместе с тем он понимал, что зря радуется». Потому что его сводный брат адвокат защиты Микки Холлер (да-да, тот самый из «„Линкольна“ для адвоката») взывает о помощи: на его клиента, бывшего члена банды, который стал на путь исправления, падает подозрение в жестоком убийстве. Микки уверен, что его клиента подставили, но это еще нужно доказать. Гарри колеблется, поскольку переход на сторону защиты в глазах его коллег по убойному отделу может перечеркнуть все хорошее, что он сделал за тридцать лет полицейской работы. Тем не менее профессиональный интерес перевешивает. Однако в ходе расследования Босх начинает понимать, что сам оказался объектом слежки и, возможно, по его пятам идет убийца.

3

Они зашли в «Траккс» на вокзале Юнион-стейшн. Это был хороший ресторан, и, поскольку вокзал находился недалеко от здания суда, многие юристы, по обыкновению, приходили сюда на ланч. Официантка знала Холлера и даже не стала давать ему меню, удовлетворившись его заказом «как обычно». Босх же заглянул в меню и попросил принести гамбургер и картофель фри, чем, похоже, несколько шокировал Холлера.

По пути в ресторан они беседовали о делах семейных, поскольку были единокровными братьями и имели дочерей одного возраста. С сентября девушки должны были жить вместе в кампусе при Чепменском университете в округе Ориндж. Каждая из них подала заявление о приеме, не подозревая, что другая сделала то же самое, и обе в один день получили через «Фейсбук» подтверждение приема. Узнав об этом, они, естественно, захотели поселиться в одной комнате. Их отцов это устраивало как нельзя больше: так они могли совместно заботиться об образовании и благосостоянии дочерей.

Усевшись же за столиком у окна, через которое был виден вокзальный зал ожидания с его многочисленными выступами и нишами, братья решили, что пора уже сменить тему разговора. Босху нужна была свежая информация по делу, которым по его просьбе занимался Холлер. За год до этого Босх был временно отстранен от работы в Управлении полиции Лос-Анджелеса (УПЛА) из-за небольшой провинности: он взломал дверь кабинета начальника отдела, чтобы просмотреть старые документы, имевшие отношение к убийству, которое он в то время расследовал. Это произошло в воскресенье. Босх не хотел терять сутки, ожидая появления капитана на работе. При всей своей незначительности проступок, по-видимому, стал первым шагом в процессе увольнения Босха.

Хуже всего было то, что он лишился зарплаты. Пенсионные сбережения по опционной программе отсроченного выхода в отставку тоже перестали пополняться, и он не имел доступа к накопительному фонду. Босх обратился в Комиссию по правам, но рассмотрение вопроса могло занять более полугода, и за это время период отсрочки истек бы. У него же не было денег на оплату обучения дочери в колледже и даже на проживание. Пришлось уволиться, чтобы получать пенсию и иметь возможность пользоваться средствами, накопленными в течение отсрочки. Босх подал иск о незаконных действиях управления, вынудивших его оставить работу.

В этот раз Холлер предпочел обсудить вопросы при личной встрече, что, по мнению Босха, было плохим знаком. До сих пор адвокат информировал его о ходе дела по телефону. Вероятно, что-то пошло не так.

— Полагаю, ты очень горд тем, что вызволил этого наркодельца? — заметил Босх.

— Ты же не хуже меня понимаешь, что он никуда не денется, — ответил Холлер. — У судьи не было выбора. А теперь этим займется окружной прокурор и припаяет моему клиенту какой-то срок.

— А чемодан с наличными ему наверняка вернут, — предположил Босх. — У тебя большая доля? Если не возражаешь, спрашиваю из любопытства.

— Пять штук плюс автомобиль. В тюрьме он ему не понадобится. Я знаю одного ликвидатора, который займется этим. Получу сверху еще пару тысяч.

— Неплохо.

— Неплохо, Гарри, если только все срастется. Мне надо оплатить разные счета. Хеннеган нанял меня, так как прочитал мое имя на автобусной остановке, пока сидел в патрульной машине на углу Флоренс-авеню, — и запомнил телефон. Я заказал шестьдесят рекламных постеров, расклеенных по Норманди и всему городу, и угрохал на это изрядную сумму. Если стремишься вперед, будь готов раскошеливаться.

Босх настоял на том, чтобы заплатить Холлеру за помощь в продвижении его иска, но, разумеется, плата была мизерной по сравнению с заоблачными высотами, которых ежедневно достигал адвокат, работая на Хеннегана. Взяв помощника для выполнения заданий вне стен суда, Холлеру удалось даже снизить затраты по иску. Он называл это правоприменительной скидкой.

— Кстати, о деньгах, — заметил Холлер. — Ты представляешь, во сколько нам обойдется учеба в Чепмене?

— Потратим целую пропасть денег. Больше, чем я заработал за первые десять лет в полиции. Но у Мэдди двойная стипендия. А как с этим у Хейли?

— Тоже вполне успешно, и это, разумеется, упрощает задачу.

Босх кивнул. Похоже, они поговорили обо всем, кроме того, ради чего встретились.

— Ну, выкладывай плохие новости, пока нам не принесли еду, — сказал он.

— Какие плохие новости?

— Я не знаю. Просто ты впервые назначаешь мне встречу, чтобы обсудить дела. Я понимаю это как плохой знак.

— Да нет, — энергично возразил Холлер, — я вообще не собирался обсуждать твои раздоры с УПЛА. Дело потихоньку продвигается. Как мы загнали их в угол, так они там и сидят. Нам нужно подумать о другом. Я хочу нанять тебя, Гарри.

— Нанять? Для чего?

— Ты ведь знаешь, что я занимаюсь делом Лекси Паркс, защищаю Да’Куана Фостера?

Босх не ожидал, что беседа примет такой оборот.

— Ну да, я слышал про твоего Фостера. Но какое отношение я…

— Понимаешь, Гарри, через шесть недель состоится суд, а у меня нет даже самой ерундовой зацепки, чтобы защитить его. Он невиновен, поверь мне, а наша замечательная судебная система перемелет его с хрустом. Если я ничего не предприму, его будут судить за убийство. Вот я и хочу, чтобы ты что-нибудь раскопал.

Холлер с такой горячностью подался в сторону Босха, что тот невольно отпрянул. У него уже не в первый раз возникло ощущение, что он не знает чего-то, известного всем вокруг. После ухода в отставку он далеко не всегда был в курсе последних городских событий. Он знал, что велось громкое дело об убийстве Лекси Паркс и что обвиняли Да’Куана Фостера, но это было все. Полгода он избегал читать газетные статьи и смотреть телепередачи, напоминавшие ему о деле, которому он отдал почти тридцать лет жизни, — о расследовании убийств. Он даже приступил к осуществлению давным-давно задуманного, но так и не реализованного плана реставрации мотоцикла «харлей-дэвидсон», вот уже пару десятков лет ржавевшего и пылившегося в гараже.

— У тебя же был в сыщиках какой-то амбал с кулачищами, — сказал Босх.

— Ну да — Сиско. Но он временно нетрудоспособен, да и вообще ему такое не по зубам. Я беру дела об убийствах не чаще чем раз в два года, а за это взялся лишь потому, что Фостер мой давний клиент. Ты мне очень нужен, Гарри.

— Нетрудоспособен? А что с ним такое?

Холлер резко дернул головой, словно его вдруг пронзила боль.

— Парень носится на своем «харлее» целыми днями по любым дорогам, перескакивая с одной полосы на другую. Гоняет в новомодном шлеме, из тех, что не защищают шею и оказываются полной бутафорией в критических ситуациях. Я предупреждал, что рано или поздно он доиграется, и попросил его завещать мне свою печень. Таких лихачей называют мотодонорами. Пусть даже они классно управляют мотоциклом, всегда найдется какой-нибудь лопух, из-за которого они и погорят.

— И что с ним произошло?

— Мчал недавно по бульвару Вентура, и какой-то придурок неожиданно подрезал его и выпихнул на встречную полосу. Сиско удалось увернуться от одного автомобиля, но затем пришлось соскочить с мотоцикла — у него не было передних тормозов. В результате проехался на бедре через весь перекресток. Хорошо еще, что на нем был кожаный комбинезон, который смягчил удар, но связки колена полетели к черту. Передвигаться он не может, и врачи говорят о полной замене коленного сустава. Но дело не в этом. Сиско проявил себя как отличный детектив защиты, однако мне нужен сыщик с опытом расследования убийств. Если Фостера осудят, Гарри, это будет мучить меня до конца дней. Невиновные клиенты навсегда оставляют шрамы — надеюсь, ты понимаешь меня.

Босх внимательно выслушал брата и, помолчав, сказал:

— У меня другие планы на ближайшее будущее.

— Какое-то расследование?

— Нет, реставрация старого мотоцикла.

— Господи! И ты, Босх?

— У меня такой же «харлей», пятидесятого года, какой был у Ли Марвина в фильме «Дикарь». Он достался мне от одного парня, с которым я служил двадцать лет назад. Парень написал завещание, по которому оставлял мне свой мотоцикл, и спрыгнул со скалы в Орегоне. С тех пор «харлей» хранится у меня.

— Раз он столько времени ждал, подождет еще немного, — отмахнулся Холлер. — Пойми, я в отчаянии, оттого что не знаю, как защитить невиновного человека. Никто не хочет слушать меня, и…

— Это все испоганит.

— Что-что?

— Если я возьмусь работать на тебя — не на тебя лично, а на любого адвоката, — то это перечеркнет все, что я делал в полиции.

— Послушай, — горячо возразил Холлер, — я же предлагаю тебе просто расследовать дело, а не…

— Все полетит к черту. Знаешь, как в убойном отделе называют тех, кто работает то на обвинение, то на защиту? Джейн Фонда — имея в виду ее дружбу с бойцами Северного Вьетнама^[3]. Понимаешь? Это все равно что быть заодно с преступниками.

Холлер молчал, глядя через окно, как зал ожидания заполняется пассажирами, которые спускались с линии Метролинк, проложенной на крыше.

Прежде чем он успел что-нибудь сказать, официантка принесла им еду. Пока она расставляла тарелки и наполняла стаканы чаем со льдом, Холлер смотрел на брата; когда же ушла, Босх заговорил первым:

— Тут, Мик, ничего личного. Если бы я согласился делать такую работу, то в первую очередь для тебя.

Босх уточнил это не случайно. Они оба были сыновьями знаменитого адвоката, но росли порознь и были далеки друг от друга не только территориально, но и по возрасту. Впервые братья встретились всего несколько лет назад. Хотя Холлер находился по другую сторону барьера, он нравился Босху и вызывал его уважение.

— Прости, старина, — продолжил Босх, — но так обстоят дела. Поверь, я много думал об этом. Есть черта, которую я не могу переступить. Ты не первый обращаешься ко мне с такой просьбой.

— Понимаю, — кивнул Холлер. — Но я предлагаю тебе нечто совершенно иное. Я убежден, что моего клиента подставили, сфабриковали ложные улики с помощью ДНК, которые я не могу опровергнуть, и из-за них ему будет крышка, если я не найду помощника вроде тебя.

— Ну, Мик, не заблуждайся. Все без исключения адвокаты во всех залах суда ежедневно говорят то же самое. Все их клиенты невиновны, обвинения ложны, доказательства сфабрикованы. Я слышал это в течение тридцати лет на каждом судебном заседании. И знаешь, что я скажу? Мне ни разу не приходилось менять свое мнение о тех, кого я сажал за решетку. А ведь каждый из них заверял меня, что он не совершал преступления.

Холлер ничего не ответил, и Босх, воспользовавшись этим, решил приступить к еде. Все было хорошо приготовлено, но неприятный разговор отбил у него аппетит. Холлер намотал лист салата на вилку, но тоже не ел.

— Послушай, я прошу тебя только познакомиться с делом, а там уже решишь. Поговори с Фостером, сам убедишься, что я прав.

— Не буду я ни с кем говорить.

Босх вытер рот салфеткой и положил ее на стол:

— Мик, хочешь побеседовать о чем-нибудь еще? А то я пойду.

Холлер уставился на свою тарелку с нетронутой едой. В глазах у него было отчаяние, вызванное страхом проиграть дело, страхом, что придется жить с чувством вины.

Он отложил вилку и сказал:

— Давай заключим сделку. Ты расследуешь это дело и, если найдешь улики против Фостера, сразу сообщаешь о них окружному прокурору. Что бы это ни было и как бы ни навредило моему клиенту, мы предаем гласности все, что не нарушает конфиденциальности общения между адвокатом и клиентом.

— Интересно, что скажет по этому поводу твой клиент?

— Он будет целиком за, потому что невиновен.

— Ну да, ну да.

— Послушай, обдумай мое предложение, а потом дашь ответ, — предложил Холлер.

Босх отодвинул свою тарелку. Он толком и не начинал есть, но ланч был для него закончен.

— Мне нечего обдумывать, — отрезал он и вытер руки салфеткой. — А ответ я даю прямо сейчас: я тебе не помощник.

Босх поднялся и, кинув салфетку на стол, достал из кармана деньги, отсчитал сумму, покрывавшую весь счет, и засунул банкноты под солонку. Холлер сидел, глядя на зал ожидания за окном.

— Ну ладно, — сказал Босх. — Я пошел.

Примечания

3

Американская киноактриса Джейн Фонда (р. 1937) была активной противницей войны во Вьетнаме.