Чужая квартира

Мадина Юнусова

Роман «Чужая квартира» является продолжением романа «Люби меня и не понимай». Две сестры живут в разных странах, и каждая из них должна справиться с нахлынувшими трудностями самостоятельно — для незрячей Ляли это выжить и вернуться домой, а для Васили вернуть смысл жизни после того, как у нее забирают ребенка. Героини романа ищут ответы на важный вопрос: как стать счастливыми и что для этого нужно? Ситуации, в которые они попадают в поисках ответа, меняют не только их жизнь, но и цели.

Глава 4 Доброта⁸

Когда Василя открыла глаза, за окном стало немного светлее, сквозь щелочку между тяжелыми мохнатыми облаками, которые полностью заполонили небо, неожиданно пробивались ясные лучи солнца. Она нащупала рукой мобильный, чтобы узнать время. На экране были отображены не отвеченные звонки, которые она не услышала из-за беззвучного режима. Таня звонила ей с самого утра и отправила десятки сообщений на Вотсап. Василя решила написать ей, что плохо себя чувствует и новостей пока нет. Объяснять ей все детали не было ни сил, ни желания, сейчас нужно было позвонить Васе. Она набрала неизвестный номер, с которого ей звонили вчера и с ужасом услышала, что это агентство недвижимости, которое хотело бы предложить ей пройти опрос. Василя бросила трубку и разрыдалась. Неужели он просто вычеркнул ее из их жизни, неужели она никогда больше не увидит Булатика? Василя уткнулась в подушку и горько плакала до тех пор, пока не почувствовала, что голова у нее начинает сильно кружится, она перевернулась на спину и посмотрела в потолок, белый потолок начал плавно двигаться и качаться в разные стороны, как море. Василя закрыла глаза, но головокружение так было еще сильнее. Она с усилием приподнялась и оперлась спиной о стенку дивана. В этот момент Маркиз, словно почуяв неладное, прыгнул к ней на колени и начал топтать ее лапками. На какое — то время Василя почувствовала облегчение, но потом снова провалилась в сон.

Проснулась Василя от звонка в дверь, вернее сначала был звонок в дверь, а теперь ее просто колотили кулаками. Василя осторожно встала с кровати и медленно пошла к двери, голова снова начала кружится, она шла, буквально опираясь на стены ладонями. Уже в коридоре она услышала женский голос, а подойдя к двери узнала голос Тани:

— Василя, ты жива? — кричала Таня изо всех сил и стуча кулаками в дверь.

— Сейчас дверь выломаешь, — Василя открыла дверь.

— Ты жива! Ну, блин, слава яйцам! Я уже не знала, что думать, не отвечаешь, не пишешь, дверь не открываешь, время два часа дня! — с этими словами Таня зашла в квартиру.

— Ой, ты только потише пожалуйста, у меня голова раскалывается, — тихо произнесла Василя.

— Офигеть, он тебя бил что-ли? — спросила Таня еще громче, увидев синяк на лице Васили.

— Нет, с чего ты это взяла? — удивилась Василя. — Просто голова болит, и вчера в обморок упала.

— Ты мне можешь правду сказать? Он тебя ударил? — Таня не верила, что можно упасть и заработать синяк на пол-лица.

Василя открыла дверь в ванную, чтобы посмотреть на себя в зеркало и действительно, увидела большой кровоподтек на лице под глазом.

— Господи, что это? — сказала она, удивленно смотря на свое отражение в зеркале.

— Вот и я спрашиваю, что это?

— Я вчера упала, наверное, ударилась.

— Он тебя толкнул?

— Нет. Я все расскажу. Ты только не кричи, пожалуйста, хорошо?

— Василя, ты хотя бы могла мне вчера позвонить, я же волнуюсь, мне уже и ребята звонят, говорят иди к ней, а то мы приедем, вскроем квартиру, если сутки на связь не выходит! Ты понимаешь, что надо хотя бы на звонки отвечать!

— Да, Тань, прости, у меня просто сил не было. Я вчера к нему поехала, а он не живет по этому адресу, и телефон свой выключил, я думаю, он сменил номер из-за меня. То есть полностью сжег все мосты, понимаешь, полностью меня вычеркнул из жизни сына, — голос у Васили задрожал.

— Ну, ты только не плачь, Василюшка, не плачь, ладно? А то я щас тоже начну. Ты давай умывайся, а я чай поставлю. Ярославу к маме завезла на часик, чтобы мы могли поболтать нормально.

Василя быстро умылась, переоделась из пижамы в домашний костюм и вышла к Тане пить чай. Выслушав внимательно все детали поездки Васили, она сделала вывод:

— Тебе только лучше. Конечно, тебе сейчас обидно и все такое, но от такого говна ничего хорошего не было бы все равно. Раз это его сын, а ты не опекун, то пусть забирает своего козленка и катится.

— Тань, ну ребенок не при чем, — Василя с укором посмотрела на нее.

— Да ты пойми, от такого отца кто родится то! Он потом вырастит и тебя же еще и пошлет, как его отец. Эти приемные дети — это же не то, что родные. Это чужая кровь, понимаешь? Ты ему все равно не мать и зря ты так убиваешься — заключила Таня.

— Ему было всего пять дней, когда я его на руки взяла. Не представляю, как буду жить без него, — тихо ответила Василя, приложив ладонь ко лбу, голова у нее раскалывалась от ноющей боли.

— Да зачем тебе он нужен? Как ты вообще его согласилась взять, я не пойму.

— От него отказалась родная мать сразу при рождении. На пятый день Вася мне его принес, как котенка, сказал, если не возьму, в детдом отдаст, — Василя тяжело вздохнула.

— И ты поверила? — усмехнулась Таня.

— Конечно, он мне его на порог положил в люльке-переноске. Как Гарри Поттера в фильме.

— Да ладно!

— Кто-то позвонил несколько раз, потом побил кулаком в дверь, почти как ты сегодня, я испугалась, побежала к двери, открываю, а там…, — вспоминала Василя.

— Что?

— На пороге стоит люлька, а в ней младенец, у него от плача уже голос охрип.

— А ты что?

Василя промолчала, вспоминая воочию тот момент, когда впервые увидела малыша в люльке.

— Да этот Вася у тебя режиссер!

— Ну, да. Он и есть режиссер по образованию, — Василя выпила глоток остывшего чая.

— Да как ты могла поверить в этот цирк?

— А как не верить, младенца подкинули на порог. Я сначала испугалась, потом вышла за порог и присела у люльки, стала качать, успокаивать. И вдруг Вася подходит, он наблюдал за мной сбоку за стеной, я даже не заметила, как он подошел.

— А с чего ты поверила, что это его ребенок? А вдруг он украл этого ребенка? И где его мать?

— Ты же видела глазки у Булатика — он же такой же синеглазый, как отец. Копия его. Вася сказал, что она отказалась от малыша сразу после родов. А ему было о ребенке неизвестно, она просто ему привезла и сказала это твой. А ей он не нужен, и ей некогда им заниматься. Он сделал для страховки ДНК — тест, ребенок, действительно, его, он показал мне документы. Но ему этот ребенок тоже как снег на голову, у него планировался новый проект и командировка в Берлин. Он решил мне его привезти, может я возьму, а если нет, то сдать в дом малютки.

— И ты поверила?

— А как не поверить, ребенок голодный, заплаканный и никому не нужный, все же перед глазами! Даже звери чужих детенышей выхаживают, а здесь перед тобой младенец красный от крика, на пороге, как бездомный котенок. Как я могла отказаться?

— А ты не подумала, что твой прекрасный Вася мог и у матери этого ребенка отобрать?

— Зачем?

— Затем, что он психопат. Он не чувствует чужой боли. Берет свое и уходит. Разве не так он с тобой сейчас поступил?

— Так… — Василя утвердительно кивала головой. — И до этого уже был случай, когда он вел себя, как психопат, ты права…

— А теперь подумай, зачем он выбрал тебя?

— Зачем?

— Ты добрая. Ты всю душу выложила ради этого ребенка. Да еще и бесплатно. Идеальная няня на первое время.

— Неужели так все просто? — с отвращением спросила Василя.

— Мы вчера с ребятами обсуждали твой случай. Николаич говорит, ты редкая дура, извини, конечно, — виновато улыбнулась Таня, — но ты взяла чужого ребенка без документов, на словах поверив, бесплатно ухаживала за ним. А Вася твой просто использовал тебя. Все, действительно, просто. Ты с ним даже не спала, с этим хреном, верно?

— Он мне не хрен, верно, — Василя натянуто улыбнулась. — Мы не были близки. Только общались. — Василя встала, чтобы поставить чайник на плиту. Теплый чай был невкусным, ей захотелось горячий чай.

— Я не понимаю. Как ты вообще на это согласилась, зачем?

— Мне было его жалко. Такой крошечный… Мы когда смесь ему разогрели, он с такой жадностью выпил ее…

— А тебя теперь кто пожалеет? Посмотри на себя — падаешь в обмороки, на лице фонари, похудела за два дня килограммов на десять, как привидение стала… Кстати, ты сознание теряла когда падала?

— Ну, немного только, просто голова кружится, но это потому, что я не ела уже давно. И чай не пила…, — медленно собрала свою речь по словам Василя.

— Так у тебя еще и сотрясение было. Тебе сейчас лежать надо. Врача на дом вызову, пусть на контроль тебя возьмут. Я позвоню участковой.

— Тань, не надо, я просто отлежусь.

— Ну, да, я буду бегать к тебе двери выбивать? — рассмеялась в ответ Таня. — Нет, теперь твоя очередь меня слушаться. Давай пиццу закажем, ты хоть поешь немного.

— Да я не хочу.

— Тошнит?

— Немного.

— Тогда точно пиццу с колбасками, разве можно ее не попробовать?

— Спасибо тебе Танюша, но тогда просто Маргариту, я не ем колбасу.

— А зря, тогда я съем! — Таня позвонила в пиццерию и заказала две пиццы — маленькую маргариту Василе и себе большую с ветчиной и грибами. Таня настояла, чтобы Василя съела хотя бы один кусок пиццы. Было уже темно, когда она ушла, пообещав навестить Василю на следующий день.

Как только она ушла, Василя решила позвонить младшей сестре Ляле. Обычно они созванивались несколько раз в неделю, но с тех пор, как Ляля сообщила, что беременна они стали меньше общаться. У Ляли начался токсикоз и ей не всегда было удобно приходить в кафе, где была хорошая интернет связь в том селе, где она сейчас жила. Василя набрала номер кафе, на ее звонок ответил молодой человек, которому принадлежало кафе, в котором кроме чая и сладостей предлагалась услуга звонка по скайпу. Кафе находилось при местной администрации, где был хороший интернет.

— Фархад-ака, ассалом алейкум, это Василя, как ваше настроение? — Василя улыбнулась под конец фразы, восточная манера общения казалась ей сентиментальной.

— Ааа, Василяджон, валейкум ассалом, все хорощё у нас, Слава Богу! Как вы, как ваше настроение, не замерзли там, когда к нам приедете? — как обычно в ответ Фархад-ака спрашивал о ее настроении и звал в гости.

— Спасибо, тоже все хорошо, — как было положено ответила Василя, хотя на душе у нее скребли кошки. — Я хотела с сестрой поговорить, звонила ей, написала смс, но она молчит, я волнуюсь. Передайте ей, пожалуйста, что хочу с ней поговорить, может, завтра она сможет прийти, пусть звонит в любое время, я жду.

— Да, да, конечно, вижу ее, все хорощё… Скажу ей, обязательно скажу, вы не волнуйтесь, у нас здесь все тихо, спокойно. Все хорощё, вы сами приезжайте тоже!

— Спасибо большое, очень жду. — Василя уже хотела положить трубку, но Фархад-ака еще не узнал какая температура.

— А какая температура у вас сейчас? Холодно, да? Снега много, да?

— Да, снег выпал. «Сколько мы уже не общались с ней?» — вспоминала Василя — «Ляля, наверное, тревожится за меня. Но почему сама не позвонила?»

— А у нас тепло, хорощё — с удовольствием отметил ее собеседник.

— Прекрасно, всего хорошего вам! «Она, наверное, с токсикозом лежит, как я с этим дурацким головокружением. Ей просто не до меня сейчас», — Василя старалась успокоиться, она снова почувствовала себя нехорошо. Она успела присесть на край дивана в тот момент, когда снова все вокруг нее стало плавно кружиться. Она закрыла всего на мгновенье глаза, как ей показалось, но в дверь кто — то сильно постучал, и она пошла открывать — на этот раз это была участковый врач, которая по вызову Тани пришла навестить Василю.

— Вы так быстро? — удивилась Василя, когда открыла дверь и женщина представилась.

— Да, Танюша попросила, — с улыбкой произнесла доктор. — Ну, рассказывайте, что у вас случилось, пока я буду руки мыть, — женщина средних лет быстро сняла черный пуховик и не спрашивая разрешения, пошла в ванную. Когда она выслушала Василю, которая смогла это сделать только лежа в постели доктор, которая сама принесла себе стул из кухни и сидела напротив нее, осторожно ощупала ей голову.

— Шишек нет, думаю, чуть позже сделаем томографию, все — таки нужно исключить повреждения. А сейчас выпишу вам успокоительные, гомеопатия просто, не волнуйтесь, никакого привыкания потом, — уточнила доктор в ответ на вопросительный взгляд Васили. — А пока постельный режим на две недели. Как раз кровоподтек пройдет к тому времени, вы же не будете с таким огромным синяком по улице ходить, — с улыбкой произнесла доктор.

— Ну да.

— И еще выпишу мочегонные, чтобы отек быстрее прошел. И вообще, берегите себя. Я когда вашу историю от Тани услышала, тоже согласилась с ней — все к лучшему. Вы поймите, дети, особенно когда их настраивают, могут такое выдать! Даже своих иногда хочется палкой побить, а тут чужого пацана растить. Вам это надо? Своего родите, и будете обижаться и прощать. А на чужого ни обидеться нельзя, ни разозлиться.

— Ну да, — у Васили уже не осталось эмоций, чтобы реагировать на слова совершенно постороннего человека, который так легко комментировал ее личную жизнь и переживания.

— Вот он вырастет и весь пойдет в отца, а вы что делать будете? Нужен вам такой жестокий ребенок? — продолжала задавать неуместные вопросы доктор.

— Пожалуйста, не надо так говорить о Булатике, он вырастет хорошим человеком, — голос Васили задрожал и в глазах заблестели слезы.

— Знаете, все — таки гомеопатические успокоительные для вас сейчас слабенькими будут, давайте я вам другие выпишу. Вам сейчас нельзя грустить и нервничать, понимаете, нужно о себе подумать. Голову разбили, синяк на пол — лица, нервы никуда не годятся. Вам же на работу выходить! Кстати, вам больничный с какого числа выписать?

— Я не работаю.

— Как же вы живете? Он вас обеспечивал?

— Нет, у меня свои деньги были, а Вася давал деньги на ребенка. Педиатр тоже был за его счет, я его в Москву возила на прием регулярно.

— Вы работу бросили из — за этого ребенка?

— А как такого маленького няне отдать?

— Ну вам же он как няне отдал.

— Я его как родного взяла, хотела сама заботиться.

— И бросили работу?

— Да.

— Ну а на что вы жили тогда, если он только на ребенка деньги давал, вам то на что жить полагалось? — доктор была явно очень заинтересована во всех деталях произошедшего.

— У меня была хорошая зарплата, сбережения были, — Василя послушно отвечала на вопросы, хотя и с неохотой.

— И вы их потратили на время ухода за чужим ребенком? — доктор покачала головой, словно укоряя Василю за неправильное решение. — Сейчас родные мамы берут нянек, если у них хорошие зарплаты, чтобы работу сохранить, а вы все бросили ради чужого ребенка? — доктор, как заведенная, повторяла одно и то же.

— Я хотела дать этому ребенку настоящую заботу, мне было его жалко, — Василя с трудом находила слова, чтобы объяснить незнакомке свои чувства. Ей было странно, что на ее действия у людей была такая холодная реакция.

— Вы извините, меня пожалуйста, я просто хочу удостовериться, что вы отдаете себе отчет, что это не ваш ребенок, что у вас не отобрали вашего ребенка, а родной отец забрал своего сына, которого временно дал вам на воспитание. Вы только Тане не говорите, она просила вас проверить немножко на адекватность после сотрясения. Она переживает за вас, говорит, мало ли что вы можете себе придумать, накрутить себя.

— Я что похожа на сумасшедшую?

— Нет, но реакция на стресс у людей бывает разная, у вас столько потрясений было за это время — Таня мне кратко рассказала, что вы потеряли маму из-за тяжелой болезни, у вас слепая сестра, которую вы выдали замуж и она теперь живет где-то в Таджикистане.

— В Узбекистане, — поправила ее Василя.

— Потом вам подбросили ребенка, потом забрали, сейчас сотрясение мозга, предательство со стороны знакомого, и главное, у вас нет работы. Вам нужно срочно найти работу. Нельзя оставаться без дела. Иначе будете грустить и страдать. Найдите себе работу! Это не просто совет, это вам рекомендация доктора. Сейчас нельзя жалеть себя, сначала встаньте снова на ноги, обретите статус.

— Хорошо. Я поняла вас. Спасибо за заботу.

Когда врач наконец ушла, Василя сначала хотела позвонить Тане и высказать ей свое мнение о том, как она хранит ее секреты. Но слабость и усталость мешали ей сосредоточиться, ей хотелось спать. Она приняла таблетки от головной боли и снова легла в постель. Кот Маркиз тут же оказался рядом и ласково мурлыча, свернулся клубком рядом с ней.

Примечания

8

Толковый словарь Ожегова: Отзывчивость, душевное расположение к людям, стремление делать добро другим.