Побег из детства

Людмила Старжинская, 2022

В детстве Лику неправильно любили. Любили наотмашь, любили чем придется: и шнуром от кипятильника, и шлангом от стиральной машины.Шли годы. Лика взрослела, росла в ней и любовь, которой научила ее мать. Не привыкли подружки к такой любви, исчезали за горизонтом. Не привыкли и друзья. И снова синяки под глазами, рассеченные губы, разбитые носы, а то и вовсе летальный исход. Но Лика не плачет: подумаешь! Она будет сама по себе, она всегда сама по себе.Бежит Лика из полного любви детства, обжигается и обжигает. Делает шаг вперед и сразу же два назад. Она ищет силы, чтобы строить собственное будущее. Она ищет себя, несмотря ни на что. А любовь?.. А любить она научится, дайте срок.

Глава 7

Я сидела за чтением «Белого Клыка» Джека Лондона и была настолько увлечена книгой, что не услышала приближающихся шагов матери. Вдруг дверь в комнату распахнулась, и я испуганно подскочила со стула.

— Ты тут чем занимаешься? — строго спросила она.

— Я все сделала, почитать немного решила, — тихим голосом ответила я.

Мать начала осматривать комнату, пытаясь найти, к чему придраться, но поняв, что в комнате идеальная чистота, молча вышла.

— Фу-у-у-у, — облегченно выдохнула я, но не успела полностью расслабиться, как вновь послышался ее гневный голос.

— Лика! А ну иди сюда.

Мои колени задрожали. Я открыла двери и пошла по длинному коридору. Она стояла, держа в руках мои новые кроссовки.

— Это что? — указывая пальцем на пятку обуви, спросила она.

— Где? — переспросила я, не понимая, о чем речь.

— Вот! — крикнула она, снова ткнув на то же место.

Я испугалась, что кроссовки полетят в меня, и старалась держаться на расстоянии.

— Сюда подойди.

Я сделала два шага.

— Я сказала, сюда иди! — закричала она.

Я подошла на расстояние вытянутой руки.

— Дай посмотрю, — протягивая руку к кроссовкам, сказала я. Я точно была уверена, что они должны быть целыми, так как я внимательно к ним относилась, бережно носила и буквально сегодня утром смазала их кремом и поставила на полку.

— Пошла в комнату! — гаркнула мать и наотмашь бросила кроссовки в угол.

Я подошла и подняла обувь, поднесла их к лицу и внимательно осмотрела то место, куда показывала мама. Ничего не найдя, я с кроссовками в руках проследовала на кухню.

— Мам, ты из-за чего на меня кричала?

— Вышла отсюда, будешь мне тут еще претензии высказывать!

Развернувшись, я вышла из кухни, по пути бросила кроссовки на обувную полку и вернулась в комнату.

— Ты что к ней с расспросами пристаешь? — напала на меня Нина. — Получить хочешь?

— Меня бесит, когда ругают ни за что.

— Она сейчас найдет, за что отругать, не переживай, так что не лезь к ней со своими кроссовками, — смеясь, произнесла сестра.

— Это она ко мне лезет, — я тоже начала смеяться. — Пойду нацарапаю гвоздем на пятке «Хрен тебе» и дам почитать. Скажу: «Мам, ты была права, там есть какая-то надпись».

И мы обе прыснули со смеху.

***

Утром я проснулась оттого, что меня сильно кто-то трясет. Я открыла глаза и какое-то время не могла ничего понять.

— Где ножницы? — мать была просто в бешенстве.

— К-к-какие ножницы? — запинаясь спросила я, все еще с трудом осознавая, что происходит.

— Ножницы! — крикнула мать и дернула меня за руку.

Я, не удержавшись, упала на пол, но тут же поднялась на ноги.

— Они там, где и должны быть: у тебя в ящике, в трельяже! — зло выкрикнула я.

— Я совсем идиотка, что ли по-твоему? Их там нет, я всю комнату перерыла.

— Мама, я вчера вечером сама лично их туда положила, — уже более спокойно сказала я.

— Быстро ищи! Я сейчас на работу опоздаю! — мама была на грани истерики.

Мне нужно было что-то предпринять, чтобы хоть немного ее успокоить. Более спокойным голосом, я сказала:

— Да в спальне они, мам, — и только я сделала шаг, как она сильно дернула за шиворот моей пижамы и я, не удержавшись, полетела на кровать сестры.

Та недовольно дернула ногами и присела.

— Сколько времени? — сонно спросила Нина.

— Брала ножницы? — перебила ее мать.

Сестра заморгала, испугавшись, что мать переключится на нее и ей тоже влетит.

— Они в твоей комнате, — повторила я.

— Ах ты сволочь такая! — мать схватила меня за волосы и начала трепать, как куклу.

— Мама, мне больно! — закричала я.

— Мама, отпусти ее, — заплакала Нина.

Мать, не отпуская мои волосы, повалила меня на пол и продолжала трясти.

— Тварь, сволочь! — она начала хлестать меня руками. Удары приходились в большей степени по лицу. Я по максимуму пыталась закрыться руками.

«Только бы не пошла за кипятильником», — пронеслась мысль в голове. Я молча сносила удары, лишь бы не разозлить ее еще больше.

— Даю тебе ровно три минуты! И чтобы ножницы лежали на месте! — запыхавшись, сказала она и вышла из комнаты, хлопнув дверью так сильно, что полетела штукатурка.

Я не понимала, что делать. Я точно знала, где лежат ножницы, также я понимала, что в ее комнату входить нельзя, она меня просто убьет.

Каждый раз, слыша приближение ее шагов, я бросалась к шкафу, подоконнику, столу и прочим предметам мебели, делая вид, что усердно ищу ножницы. Затем я прошла в зал и открыла дверцу книжного шкафа.

— Я их там уже искала! — сверля меня ненавидящим взглядом, кричала мать.

Почувствовав, как сильно она раздражается, я поняла, что, если не найду ножницы в течение пяти минут, мне снова влетит.

Внезапно мой взгляд упал на отражение в зеркале. Моя губа… Она была разбита. Я этого даже не заметила. Нос и глаза распухли. «Ненавижу тебя, как же сильно я тебя ненавижу». В эту минуту я впервые осознала, что мой страх перед матерью сменился ненавистью. Я больше ее не боялась, я всей душой ее ненавидела.

Тут я услышала скрип открывающейся двери в ванную. Выглянув в коридор и убедившись, что мама умывается, я побежала в ее комнату. Открыв ящик трельяжа, поняла, что ножниц нет, но этого не могло быть: перед сном именно в этот ящик я их положила. И я выдвинула ящик чуть сильнее. Ножницы лежали на месте! И тут меня захлестнула такая сильная волна злости. Я с трудом удержалась, чтобы не швырнуть эти ножницы вдоль по коридору, к двери ванной.

Не успев задвинуть ящик, я услышала скрип двери. Мать вышла из ванной и, увидев меня в своей спальне, она спросила, какого черта я там делаю.

Вынув ножницы из ящика, я показала их ей.

— Они все время тут лежали, — сказала я.

Мама подошла к трельяжу.

— Тварь! — она дала мне сильную пощечину. — Ты меня еще обманывать будешь?

— Ты чего? — опешила я. Чего-чего, но такого поворота событий я точно не ожидала.

— Пошла вон! — она больно схватила меня за шею и выбросила из комнаты. Закрыв за мной дверь, она продолжала кричать, но я ее уже не слушала. Подняв лицо кверху, я стала глубоко вдыхать и выдыхать, стараясь максимально расслабиться и успокоиться. После чего зашла в свою спальню и подошла к зеркалу.

— Как мне в таком состоянии в школу-то идти? — спросила я у своего отражения.

Я легла на кровать к сестре.

— Я ненавижу твою мать, — улыбнувшись Нине, сказала я. — Сделаешь мне прическу?

— Конечно, — тихо ответила она, сначала рассмеявшись, смотря на мое перекошенное лицо, после чего опустила голову и заплакала.

Я обняла ее и, с трудом сдерживая слезы, стала гладить по спине.