Побег из детства

Людмила Старжинская, 2022

В детстве Лику неправильно любили. Любили наотмашь, любили чем придется: и шнуром от кипятильника, и шлангом от стиральной машины.Шли годы. Лика взрослела, росла в ней и любовь, которой научила ее мать. Не привыкли подружки к такой любви, исчезали за горизонтом. Не привыкли и друзья. И снова синяки под глазами, рассеченные губы, разбитые носы, а то и вовсе летальный исход. Но Лика не плачет: подумаешь! Она будет сама по себе, она всегда сама по себе.Бежит Лика из полного любви детства, обжигается и обжигает. Делает шаг вперед и сразу же два назад. Она ищет силы, чтобы строить собственное будущее. Она ищет себя, несмотря ни на что. А любовь?.. А любить она научится, дайте срок.

Глава 3

Несколько месяцев я просидела под домашним арестом. Читала книги, занималась уборкой и ходила исключительно в школу.

— Привет, — поздоровалась со мной Тоня, когда мы столкнулись у тропинки, ведущей к зданию школы.

— Привет, — я огляделась по сторонам, чуя неладное. Тоня никогда в жизни со мной бы не поздоровалась.

Бывшая подруга обернулась и кому-то махнула рукой.

«Ну сейчас начнется». К нам тут же подбежали Женька и Танька. Женька с ходу толкнула меня, и я, не удержавшись, рухнула в сугроб. Девочки, смеясь, побежали в сторону школы. «Еще легко отделалась», — отряхиваясь, думала я.

Зайдя в класс, я осмотрелась: четверка сидела во втором ряду, занимая третью и четвертую парты. Увидев меня, они дружно рассмеялись.

— Можно выйти? — я подняла руку, привлекая внимание учителя, примерно на середине урока.

— Выйди, только быстро.

Я поднялась из-за парты и посмотрела на Тоню. Как только она поймала мой взгляд, я улыбнулась ей и вышла из кабинета. По широким ступенькам я спустилась на первый этаж, в гардеробную. Пожилая женщина, которую все учащиеся за глаза называли гардеробщицей, мыла полы в холле. Она, на мое счастье, не заперла дверь на ключ.

Вынув из кармана лезвие, которое в последнее время я всегда носила в портфеле, я вдоль и поперек иссекла оранжевого цвета пуховик, принадлежащий Тоне. Убедившись, что гардеробщица меня не засечет, я выскочила из гардеробной и понеслась на второй этаж.

Вернувшись в класс, я снова достала лезвие и, подойдя к парте Тони, бросила его ей на тетрадь. Бывшая подруга подняла на меня глаза.

— Будет хуже, если ты продолжишь на меня спускать своих псин.

— Лика, — услышала я спокойный голос учительницы, — в чем дело?

— Ни в чем, — пожала я плечами, — вернула Тоне карандаш, — ответила я и прошла за свою парту.

К вечеру я ждала, когда мать ворвется с кипятильником в руках и начнет меня избивать. И она ворвалась. Она хлестала меня наотмашь, а я, перед тем как шнур коснется моей кожи, слышала, как он рассекает воздух. После этого, схватив за волосы, мама потащила меня вдоль по коридору.

— Мама, мне больно! — кричала я, цепляясь за ее руку, пытаясь хоть как-то ослабить хватку. — Отпусти меня!

Но мать продолжала меня тащить, не обращая внимания на крики. Дотащив до ванной комнаты, она открыла дверь и швырнула меня на пол.

— Подумай, сволочь, над своим поведением! — зло выкрикнула она и закрыла дверь снаружи.

Я тут же подскочила и бросилась к двери, навалилась всем телом и попыталась ее открыть. Увы, дверь не поддавалась.

— Ну ты хоть свет включи, — продолжала плакать я.

Поняв, что матери рядом нет и кричать бесполезно, я открыла кран, попила воды и умыла лицо. Затем залезла в ванну и, приняв удобную позу, закрыла глаза. «Зато не избила», — на лице появилась довольная улыбка.

Проснулась я от холода. Вылезла из ванны и подошла к двери, прислонила ухо и прислушалась. В квартире стояла гробовая тишина, из-под двери не просачивался свет, а значит, была глубокая ночь, а про меня, видимо, забыли.

— Мам, — тихо позвала ее я. — Мама, ты забыла меня выпустить, я замерзла.

Но никто не отзывался. Я не стала рисковать и будить ее. Нащупав стиральную машинку, я вынула все грязное белье, что находилось внутри, и бросила на дно ванны. Так же, на ощупь, я пыталась найти хоть какую-то более или менее теплую одежду. Никак не могла определить, что за вещь в моих руках и кому она принадлежит. Ощупав ее, я поняла, что это кофта. «То, что нужно». Надев ее, я нашла носки. Потрогав их, я поняла, что они разные, но это было неважно. Натянув носки на ноги, я снова легла в ванну. Вытащила из-под спины какую-то тряпку и, потеплее укутавшись, снова провалилась в сон.

Разбудил меня внезапно включенный яркий свет. Я услышала звук открываемой щеколды.

— Вставай, в школу опоздаешь, — сказала мама.

Поднимаясь, я ощутила боль. Осмотрела свои ноги и увидела красные полосы — следы от кипятильника. Подобные неприятные ощущения были в области спины и на руках. Я сняла кофту, руки были в таких же полосках.

Бросив кофту в машинку, я сняла носки. Туда же последовало грязное белье, вынутое из ванны.

Зайдя в спальню, я прошла к зеркалу и взяла расческу. По опыту уже знала — расчесать волосы будет сложно. Любое прикосновение к голове вызывало жгучую боль.

— Тебя расчесать? — спросила Нина.

— Я не буду расчесываться. Соберу волосы и заколю крабом.

Я делала так постоянно, когда мать таскала меня за волосы.

В школе, на мое удивление, все было спокойно. Тоня смотрела на меня исподлобья, но ничего не сказала. «Вот и замечательно», — подумала я и села за парту.

***

К четырнадцати годам у меня появились подруги: Катя, Алена, Вероника и Лиза. Мы проводили очень много времени вместе. Гуляли по городу в поисках приключений, ходили на дискотеки, собирались с ночевками друг у друга. Позже научились курить и начали выпивать. Наша компания состояла из пяти человек, и мы действительно были неразлучными подругами.

Тоня была единственной, с кем я по-прежнему не общалась. Она усердно делала вид, что меня не существует. За исключением тех моментов, когда время от времени натравливала всех девочек в классе на меня.

— Сегодня мы идем на дискотеку, — сказала я сестре. — И ты должна помочь мне с прической.

Протянув ей расческу, я улыбнулась и уселась на стул перед зеркалом.

— Собрать волосы, как всегда? — спросила Нина и взяла в руки мои локоны.

Чмокнув свою тринадцатилетнюю сестру в щечку, после того как прическа была закончена, я встала. Прежде чем выйти из комнаты, еще раз окинула взглядом свое отражение в зеркале. На меня смотрела молодая девушка с длинными светлыми волосами и голубыми глазами. Волнистые пряди, которые я осторожно извлекла из собранного на затылке хвоста, аккуратно обрамляли лицо.

Минимум косметики. Лишь немного туши на ресницах и прозрачный блеск на губах.

— Я ушла, — крикнула я матери и, не дожидаясь ответа, хлопнула дверью.

***

Гремела музыка, мы танцевали посередине танцплощадки, сбившись в небольшой круг. На танцполе было много народа, но нас обходили, боясь задеть даже плечом. Никогда не понимала, чем вызван страх у других девушек по отношению к нам, так как никогда мы не были замечены в каких-либо драках и скандалах. За исключением одного раза, когда однажды на дискотеку заявилась Тоня с какими-то незнакомыми мне парнями и девчонками.

После той травли, что она устраивала мне в школе, я видеть ее не могла.

— Я сейчас, — быстро сказав подругам, я направилась туда, где находилась Тоня.

Развернув ее за локоть, я зло спросила.

— Ты что тут забыла?

— Тебе какое дело?

Вся ее компания повернула головы в нашу сторону и с любопытством уставилась на меня.

— Я тебе пять минут даю, чтобы тебя тут не было!

Не знаю почему, но она действительно ушла и больше не приходила.

— Девочки, — вернувшись в круг, заявила я, — вы как хотите, а я хочу пить! Надо заслать кого-то за спиртным!

Подруги были не в восторге от моей идеи.

— Какие вы нудные и скучные, — я огляделась по сторонам и увидела толпу девушек, сидевших на лавочке и распивавших спиртные напитки. Я уверенно зашагала к ним.

— Лика! — Алена попыталась меня остановить, но я грубо сбросила ее руки со своего плеча.

— Привет, — поздоровалась я с толпой, как только оказалась рядом.

— Привет, — отозвались они дружно.

— Выпьешь? — тут же предложила темноволосая девушка с пирсингом в носу.

— Ага, — я села рядом.

Тут к нам подошла Вероника.

— Садись, — хлопнув по скамье, пригласила я подругу.

Выпив несколько раз по трети пластикового стаканчика, я начала ощущать легкость во всем теле. Все проблемы отошли на второй план.

— Я так счастлива, — прокричала я сквозь громкую музыку, когда заиграла моя любимая песня. — Пошли танцевать!

Я потащила Веронику на танцплощадку.

Мы кричали слова песни, как ненормальные. Никогда раньше я не чувствовала такой свободы. Затем мы снова вернулись к толпе и продолжили веселье. А дальше — пустота…

— А ну, встала! — кто-то больно хлестал по моим щекам.

Я открыла глаза. Над кроватью стояла мама и кричала на меня, затем размахнулась и снова ударила. Я не успела ни увернуться, ни как-то среагировать. «Что происходит? Где я? Как я сюда попала?». Не обращая внимания на крики матери, я приподнялась на кровати и осмотрелась. «Нахожусь в своей комнате… Тогда почему она на меня кричит?» Я попыталась вспомнить хоть что-то из того, что происходило за последнее время, но в голове не было ни одной мысли. Просто огромный пробел.

— Иди за мной! — крикнула она и вышла из комнаты.

Я посмотрела на сестру, которая укрылась одеялом с головой в попытке заснуть. Видимо, яркий свет и крик мамы мешали ей. Я щелкнула выключателем и вышла из спальни.

— Ты хоть помнишь, как домой добралась? — мама сидела в кресле с дымящейся сигаретой в руке. — Ты даже не соображала, когда я раздевала тебя! А если бы это была не я?! Ты бы даже не поняла ничего! Скажи спасибо, что я на работу опаздываю! Убила бы! Я с тобой позже разберусь!

Она соскочила с кресла и, пройдя мимо меня, вышла в коридор. Я услышала скрип двери, а затем тишина… «Ушла». Выдохнув, я отправилась на кухню. Как ни странно, но чувствовала я себя хорошо, единственное — хотелось спать. Поэтому, передумав пить чай, я завалилась в постель и тут же уснула.

— Лика, вставай, скоро мама на обед придет.

— Что? Уже день? — я быстро встала с постели. — Хорошо, что разбудила.

Переодевшись, я побежала в ванную и быстро почистила зубы.

— Нина, — позвала я сестру. — Я ухожу.

— Ты куда? Мама ругаться будет.

— Она и так будет! Как уйдет на работу, я вернусь. Придумай что-нибудь, скажи срочно надо было, придет скоро.

— Но Лика… — запротестовала Нина, но я уже выскочила в подъезд.

Спускаясь по ступенькам, я боялась встретиться с мамой. Ее утренние угрозы не были пустым звуком, поэтому я решила пересидеть у Вероники. Выглядывая в окна на каждом лестничном проеме, я продолжала спускаться. «Вроде бы пока не видно», — подойдя к двери, я слегка приоткрыла ее. Мамы не было. Теперь самое сложное. Мне предстояло пробежать три подъезда. Спрятаться было негде, поэтому бежать нужно быстро. Еще раз убедившись, что ее не видно, я рванула в седьмой подъезд. Добежав до нужной двери, я обернулась и увидела маму, которая появилась из-за угла дома. «Фух!», — с облегчением выдохнула я. « — Спасена!» Поднявшись на пятый этаж, я нажала на кнопку звонка.

— Приветик, — Вероника, открыв мне дверь, пошла в свою спальню. Я, сбросив кроссовки, последовала за ней. Вероника была единственным ребенком и жила с отцом. Мать бросила ее, как только она родилась. По рассказам подруги, у нее были подозрения, что у папы появилась женщина, но это были лишь догадки.

— Ты как сегодня?

Я плюхнулась в кресло.

— Нормально. Мать взбесилась, с утра подняла. Кстати, я как домой попала?

Подруга красила ресницы, стоя у зеркала.

— Да я сама мало, что помню. Девчонки помогли, как же еще… Подожди секунду, — Вероника бросила тушь и выскочила из комнаты. Через пять минут вернулась с бутылкой вина. Я выпучила глаза.

— Это еще что?

— Розовое вино. Очень вкусное, отец откуда-то привез.

Не спрашивая меня, она налила спиртное в два стакана.

— Я не думаю, что это хорошая идея, — вспоминая угрозы матери, сказала я.

— Да ладно тебе, ты к вечеру уже протрезвеешь.

Я повертела бутылку в руках, четырнадцать градусов.

— Ох, влетит мне, — рассмеялась я, и мы чокнулись с подругой. — За нас!

— За нас, — повторила она.

Когда мы допили бутылку, Вероника принесла еще одну.

— Слушай, мама вернется через два часа, так что я не буду, оставь на завтра.

На том и порешили. Я встала и пошла домой.

— Фу, ты пьяная что ли? — с порога закричала на меня Нина.

— Да, я пьяная. Пьяная и счастливая, — я довольно рассмеялась.

— Мама вернется скоро, — сестра развела руками в недоумении.

— Да плевать я хотела.

Носком одной ноги я наступила на пятку другой и, пытаясь приподнять ногу, возилась с кроссовками в безуспешных попытках.

— Ты так до прихода мамы решила делать?

В итоге обувь поддалась, и я прошла в спальню. Рухнув на кровать, закрыла глаза. Все закружилось и завертелось.

— Фу, как-то мне не очень, — пробубнила я под нос.

— Ты с ума сошла? Приведи себя в порядок! Знаешь, как мама тут кричала, что тебя дома нет…

— Ты реально думаешь, что я приведу себя в порядок и дома не будет скандала?

Сестра замолчала.

— Ну если она увидит тебя в таком состоянии, будет еще хуже.

Я не отреагировала.

— Лика, вставай, я не хочу слушать этот рев! — начала кричать Нина.

— Отстань, мне надоело уже все.

Сестра вышла из комнаты, а я погрузилась в сон.

***

— А ну, встала!

С грохотом я рухнула на пол. Мать продолжала держать меня за ногу, за которую стащила с кровати.

— Ты что себе позволяешь? — кричала она.

Я с трудом сообразила, что происходит. Но за какую-то долю секунды в голове всплыли воспоминания о Веронике, розовом вине и сестре, которая пыталась привести меня в порядок.

— Отпусти, — я начала дергать ногой в попытках вырваться.

— Я отпущу сейчас! — мать протащила меня в центр комнаты.

Подскочив на ноги, я бросилась из спальни. Быстро распахнув дверь, выбежала в коридор. Пробежав по длинному коридору, я начала открывать замок, одновременно натягивая домашние шлепки. И как только дверь открылась, мать настигла меня. Она схватила меня за волосы и резко дернула на себя. Мое тело, сменив траекторию, повалилось назад, и я больно приземлилась на пятую точку. Не отпуская мои волосы, мама продолжала тащить меня в квартиру. Когда ей это удалось, она плотно закрыла дверь. Я встала, потирая затылок. А мама, размахнувшись, влепила мне увесистую пощечину. От такого удара я не удержалась и рухнула спиной на дверь ванной комнаты.

Нина заплакала и стала просить мать не бить меня. Мама отвернулась всего на секунду, я открыла дверь и выбежала в подъезд. Спускаясь по ступенькам, я слышала, как мама что-то кричала, но я не могла разобрать ее слов. Оказавшись на улице, я сразу помчалась к Веронике.

Подруга открыла не сразу. Я уже начала думать, что идти мне больше некуда.

— О, какие люди и без охраны, — Вероника показалась с полотенцем на голове.

— Я у тебя пересижу? Мать просто в бешенстве. Убьет еще ненароком.

— Посиди, — подруга достала сигарету, подошла к открытому окну и закурила.

Вероника была единственной, кто никогда не лез в чужие дела. Она никогда не спрашивала, что случилось или почему ты повела себя так, а не иначе. Она всегда говорила: человек захочет, сам расскажет. Чем она мне и нравилась, в этом мы с ней были похожи. Я в принципе не любила расспросы, а навязчивость вообще могла обрубить дружбу на корню.

— Налей мне того вина, — я лежала на мягкой и очень просторной кровати. «Вот бы у меня была такая».

Вероника молча достала бутылку из шкафа.

— Ты куда? — Я приподнялась на локтях, заметив, что она собирается выйти из комнаты.

— Так принесу бокалы.

— Ой, не надо, — я открутила крышку и сделала несколько больших глотков прямо из бутылки.

— Ого! Ну ладно, так еще веселее, — Вероника потерла ладошки. Взяв у меня бутылку, она так же, как и я, отпила несколько глотков.

— Курить будешь? — протянув мне уже вторую свою сигарету, спросила подруга.

— Фу, убери это.

Я периодически курила, но чаще всего дым сигарет меня раздражал.

Попивая вино, мы включили музыку и, передавая друг другу бутылку, орали знакомые песни, доносившиеся из динамика. Я прыгала по кровати и использовала бутылку в качестве микрофона, чем вызывала смех у Вероники.

Выпив первую бутылку, подруга распечатала другую. Мы убавили музыку и принялись перемывать косточки своим подругам.

— Катька такая заносчивая, — заплетающимся языком сказала я.

— Точно!

— Полежать хочется, — зевнув, я свернулась калачиком на кровати, как только мы допили вторую бутылку.

— И я полежу.

Комната начала вертеться. «Какое гадкое состояние, никогда больше не буду пить».

— Мне так плохо, все кружится, — пожаловалась я Веронике.

— Повернись на другой бок.

По совету подруги, я перевернулась на левый бок. Комната тут же перестала двигаться и, закрыв глаза, я уснула.

***

Яркое солнце светило прямо в лицо. Прикрывая глаза ладошкой, я осмотрелась. «Черт! Теперь меня точно грохнут». Я присела, Вероники рядом не было.

— Пап, ну не злись, — послышалось из глубины квартиры.

«Мне еще встречи с ее отцом не хватало! Еще и в таком виде!». Подойдя к трельяжу, я расчесала волосы и протерла лицо ватным диском, предварительно смоченным тоником. «Грязная, как поросенок», — я разглядывала использованный ватный диск.

— Отец недоволен, — вошедшая в комнату Вероника развела руками.

— Да, я понимаю. Мне все равно пора.

Мы вышли из комнаты. Отца подруги нигде не было видно. Я решила этим воспользоваться и ускользнула из квартиры.

Возвращаться домой не хотелось. Я боялась реакции матери, сегодня был выходной, и я знала, что она дома. Поднявшись на свой этаж, я подошла к двери, и она тотчас открылась. На пороге стояла мама. Она была полностью одетой, и явно куда-то собралась. Но ее вид!.. Я никогда прежде не видела ее в подобном состоянии. Первое, что бросилось мне в глаза, — ее лицо. Осунувшееся и постаревшее. Ну не может так измениться человек за полтора дня!

Мама подняла глаза и уставилась на меня.

— Т.… т.… ты где была? — выдавила она.

— У Вероники, — едва слышно ответила я.

— Да ты знаешь, я чуть с ума не сошла, — заплакала мама.

Я молча смотрела на нее, не зная, что ответить. Никогда бы не подумала, что она может так переживать из-за меня.

— Мама, вернись в дом, — прошептала ей я, проходя в квартиру.

— Я всю ночь тебя искала.

— Мама, я не могу больше жить в таком стрессе, — и, помолчав, добавила, — ну прости меня.

Извинилась я искренне, у меня внутри как будто что-то щелкнуло. Пусть таким способом, но мать выразила свою любовь, впервые в жизни я поняла, что любима.

Мы разделись и разошлись по своим комнатам.

Сестра что-то рисовала, сидя за маленьким столиком. Когда я вошла, она молча подняла на меня глаза и снова принялась за рисование. Ее растрепанные волосы были собраны резинкой, я взяла расческу и принялась их расчесывать. Сестра никак не отреагировала на мои прикосновения.

— Нина, тебя никогда не били, ты не понимаешь, как мне тяжело, — начала объясняться я. Но сестра продолжала молча рисовать, я поняла, что никому не важны мои слова. Я тоже замолчала, и как только заплела ей косу, взяла чистую одежду и пошла в ванную комнату.

Набрав полную ванну горячей воды, я погрузилась в нее и пролежала там больше часа. В голову лезли разные мысли, которые изрядно портили настроение. На какую-то долю секунды жизнь показалась мне такой бессмысленной, скучной и ненужной. На глаза навернулись слезы. Я окунулась с головой и тут же вынырнула, прогоняя жалость к себе. Одевшись, я вышла из ванной. Проходя мимо кухни в свою комнату, я заметила мамину подругу. Они с мамой очень тихо, о чем-то беседовали и, заметив меня, тут же замолчали.

— Здравствуйте, — кивнув, я поспешила в спальню.

— Здравствуй, — сухо поздоровалась со мной женщина.

Я знала, что на кухне обсуждают меня, а потому приготовилась к лекциям со стороны постороннего человека. Взяв расческу в руки, я принялась за волосы. Расчесывая прядь за прядью, я вновь погрузилась в свои мысли. Внезапно открылась дверь, и мамина подруга, войдя без стука, спросила.

— Тебе не стыдно? Ты что матери нервы сворачиваешь?

Я, смотря в зеркало, продолжала возиться с волосами.

— Ты бы хоть ради уважения на меня посмотрела. Перед тобой взрослый человек!

Я бросила расческу на кровать и, повернувшись лицом к тете Анжеле, скрестила руки на груди.

— Ты посмотри на себя! Надменная! Ни капли уважения ни к кому!

Я молчала.

— Бессовестная. Тьфу на тебя!

Женщина развернулась и вышла из комнаты. Я, закатив глаза, снова взяла расческу в руки…

***

Вероника стала моей лучшей подругой, мы виделись каждый день. Вечерами напивались так, что я еле находила дорогу домой. Бывало, мы напивались трижды за день. Рано утром я уже была у нее, мы пили и засыпали, к обеду трезвели и пили снова, к вечеру трезвели, и все повторялось заново. Мама избивала регулярно, но к ее избиениям у меня выработался стойкий иммунитет. И спустя три месяца регулярных попоек со мной стали происходить странные вещи. Все началось с того, что я сидела в подъезде у двери, так как дома никого не было, а ключ я с собой не взяла. И вот я слышу, как сзади кто-то тихо меня зовет. По имени. Красивым голосом. Я обернулась. Никого… Лишь голая стена…

— Лика, — позвал голос снова.

Я встала, понимая, что нахожусь в подъезде одна. Я уставилась на голую стену и в этот момент услышала, как слева от меня кто-то скребет по плитке пола. Очень медленно я стала поворачивать голову в сторону скрежета: увиденное заставило меня зажмуриться. Коричневая плитка, уложенная по всему полу подъезда, начала ходить волнами, а в одном месте образовалась трещина, и из нее показались грязные и костлявые руки ужасного чудовища. Я обошла их стороной и, добравшись до ступенек, побежала вниз. Спустившись на второй этаж, я увидела Алену. На подруге была надета ярко-синяя ветровка, а через плечо свисал коричневый рюкзак. Услышав, как за ней захлопнулась входная дверь, я побежала к ней навстречу. Но добежав до двери, я никого не встретила. «Как же так? Я ее видела и слышала, как она вошла в подъезд».

Я схватилась за голову: «Этого не может быть! Что происходит?» Я выскочила из подъезда и побежала к Веронике. Поднявшись на ее этаж, я застучала кулаками по двери.

— Что тебе? — зло спросил отец подруги.

— Здравствуйте, — запыхавшись сказала я, — мне Вероника нужна.

— Моя дочь из-за тебя в больницу попала, если еще раз тебя тут увижу, с лестницы спущу.

— В больницу? — переспросила я, думая, что ослышалась.

— Пошла вон отсюда!

Когда отец Вероники закрыл передо мной дверь, я увидела, как по лестнице поднимаются жуткие твари. «Это точно не люди, люди так не выглядят. Они похожи на зомби, но зомби на самом деле не существуют». Когда твари попытались меня схватить и затащить в дыру, появившуюся в полу, я закричала. Через минуту поочередно начали открываться двери соседей, только вместо знакомых лиц, я увидела все тех же злобных тварей. Все вокруг потемнело, и последнее, что я почувствовала, как чьи-то руки не дали мне упасть.

Открыла я глаза в белоснежной палате. В моей руке торчала игла, через которую поступало лекарство из капельницы. Я осмотрелась — в комнате стояло четыре кровати. На одной из них лежала я, на трех других — бомжеватого вида взрослые женщины.

«Куда я попала?» Присев на кровати, я прочистила горло.

— Где я? — спросила я у женщины, чья кровать стояла ближе всех к моей.

— О, в себя пришла? — оживилась та.

— Что это за место?

— Психонаркологический диспансер.

Я удивленно уставилась на нее, осмысливая ситуацию. В этот момент в палату зашел пожилой мужчина в белом халате.

— Ну что, дорогая моя, проснулась, — скорее подытожил он, чем спросил, — ну здравствуй, я твой лечащий врач.

Не дав ему договорить, я спросила.

— Что я тут делаю?

— У тебя алкогольный делирий, — врач придвинул стул к моей кровати и, сев, вынул из кармана блокнот и ручку.

— Что у меня? — переспросила я.

Вздохнув, он сказал:

— Алкогольная горячка, проще говоря.

Я нервно рассмеялась:

— Но у меня нет никакой горячки.

— Мне лучше знать. Ты мне вот что скажи, как давно и сколько ты пьешь?

Я закусила нижнюю губу:

— Я хочу домой, — пытаясь вытащить иглу из вены, я начала отдирать пластырь.

— Так как ты несовершеннолетняя, тебя определили в нашу клинику с согласия твоей матери, и если ты будешь сопротивляться, медбрат тебя привяжет к кровати. Так что будь любезна, успокойся.

Я посмотрела на женщин, они мотали головой, давая понять, чтобы я слушалась и не спорила с врачом.

— Когда меня отпустят домой?

— Видно будет, но для начала ты должна ответить на мои вопросы.

Когда врач ушел, женщины набросились с советами и наперебой начали твердить, что тут шутки плохи и лучше вести себя хорошо.

— Моя мама сегодня приходила? — спросила я в пустоту.

— Она вчера была, — ответила женщина, чья кровать стояла у окна.

Я подскочила:

— Как вчера? Сколько я уже тут?

— Сегодня три дня, — ответила женщина рядом со мной.

— Это шутка такая? — не поверила я. — Разве меня не сегодня положили?

— Неа, ты тут уже три дня валяешься.

Я схватилась руками за голову: «Как такое может быть? Что вообще происходит? Что я делаю со своей жизнью?» Я снова принялась за пластырь. Отодрав липкую ленту с руки, я выдернула иглу из кожи. Резко поднявшись с кровати, я вцепилась в изголовье: голова закружилась, и соседка по кровати бросилась мне на помощь, но движением руки я пресекла ее попытки мне помочь.

— Не надо, я в порядке.

— Лучше ложись, иначе скрутят тебя в бараний рог, как Верку из соседней палаты, и накачают дерьмом всяким. Опять будешь валяться в кровати в бессознательном состоянии.

Я молча прошла к двери и аккуратно приоткрыла ее — в конце длинного коридора была дверь на выход.

— Ее закрывают? — спросила я у женщин.

— Тебе тут не тюрьма, — ответил кто-то из них.

— Вот сумасшедшая, — услышала я вслед, когда вышла в коридор.

Мое сердце бешено колотилось, но я добралась до заветной двери без происшествий: меня никто не видел. Распахнув дверь медучреждения, я почувствовала дуновение теплого ветра, солнце светило ярко, как никогда раньше. А может я просто не придавала этому значение?

— Ты куда собралась?

Я обернулась — ко мне шел тот самый врач, что десятью минутами ранее устроил допрос.

— Домой! — крикнула я и, улыбнувшись, шагнула на улицу.

Пройдя полпути до дома, я столкнулась с мамой, которая шла мне навстречу.

— Тебя кто отпустил? — с негодованием спросила она.

— Я сама ушла.

Она молча смотрела на меня, не зная, что сказать и как себя вести.

— Мама, такая погода хорошая, пошли домой? Я получила урок и все поняла.

Мама села на рядом стоящую скамейку и заплакала. Я присела рядом.

— Мам, ну все же хорошо, никто не умер. Пошли домой?

Мама стряхнула мою руку со своего плеча.

— Из дома ты больше не выйдешь, уяснила?

Я кивнула.

— Иди домой, я позже приду, — она встала и пошла по направлению к больнице.

***

Две недели я сидела дома. Не потому что меня не отпускала мама, мне не хотелось самой. Я не знала, где Вероника и что с ней происходит, лишь иногда Нина приносила весточки от Кати и Алены. Они писали небольшие записки, где говорилось о том, что они скучают и очень любят меня.

— Мама, — я зашла в ее комнату, — я хочу немного погулять с девочками. Можно?

Мать с укором смотрела на меня.

— Ты можешь не волноваться, я же говорила, что получила урок и пить больше не собираюсь.

— Иди, но чтобы к одиннадцати была дома.

Так я выбралась впервые после больницы на улицу. Мы с девочками обнимались и долго рассказывали о том, что с нами произошло за эти несколько месяцев. Ведь пока мы встречались с Вероникой, подруг я не видела.