Моя свекровь – мымра!

Людмила Милевская, 2003

Неприятности у писательницы Софьи Мархалевой начались прямо у трапа самолета. Вместо восторженных поклонников ее встретили милиционеры, и доставили в отделение милиции. Потом… униженно извинились и отпустили. Софья отправляется к своей подруге Фросе. Но здоровенные мужики затолкали ее в машину и… заставили сниматься в порно. И после всего этого отправили домой. Даже представить страшно: всеми уважаемая писательница Мархалева и где? В грязной порнухе! В голове у Софьи возник рои мыслей. Кто ее похитил? С какой целью снимали порно? Что вообще происходит с самого утра? Софья решает разбиться в лепешку, но узнать, что за дела творятся вокруг нее!

Глава 3

Ехали мы довольно долго; я устала лежать в неудобной позе, связанная, с мешком на голове. Признаюсь, уже страшно злилась, нечеловечески — ведь привыкла к жизни иной.

«Не затянулась ли шутка? — думала я. — Напугали, по городу повозили, хватит, пора бы и меру знать».

Увы, выразить свое «фи» я не могла: мордовороты сделали то, чего не догадались сделать все мои мужья — рот залепили мне скотчем. Поступили мордовороты, должна заметить, весьма предусмотрительно, иначе наслушались бы они от меня такого, чего и врагу не пожелаешь. Здесь я большая мастерица, натренировалась на своих мужьях…

Впрочем, я и со скотчем уже начала вести себя очень тревожно: ерзала, крутилась, куда-то ногами била — думаю в дверцу машины.

Наконец автомобиль остановился, меня извлекли на свет белый и повели в неизвестность.

«Обратно к Фроське», — решила я.

Почуяв скорую свободу, разумеется, оживилась.

«Ох и покажу же этой зловредной Фроське где раки зимуют, пусть только руки развяжут!» — мысленно лютовала я, готовясь к ответным мерам.

Однако, свободой там и не пахло. Когда с головы моей сняли мешок, я обнаружила себя в громадной комнате, обставленной с неприличной роскошью. Сплошное мещанство: резная мебель, хрусталь, позолота и ковры, ковры, ковры…

Впрочем, удивляла не роскошь, а обилие дверей.

Несмотря на то, что ноги и даже руки мне развязали, драться почему-то совсем расхотелось: комната, битком набитая мужчинами огромными и неприветливыми располагает к смирению. Судя по выражению их лиц, им самим ужасно драться хотелось, с трудом сдерживались.

Я притихла и подумала: «Ну-у, это Фрося явно переборщила».

И мысли нахлынули, мрачные все какие-то, щедро сдобренные сомнениями.

Пока я развлекала себя мрачными мыслями, в комнате началось движение. Мужчины взбодрились и с надеждой поглядывали на дверь. Я тоже туда посмотрела, никого не увидела, но зато услышала высокий голос, непонятно, то ли женский, то ли мужской:

— Где она? Где?

С этим криком в комнату вбежал, точнее, вкатился маленький толстенький человечек. Глаза и лысина у него блестели, пухлые щечки горели, влажный рот нетерпеливо хватал душный воздух — верзилы невообразимо потели.

— Где она? Где? — кричал человечек.

Я поняла, что речь идет обо мне и приосанилась, желая сразить его своей красотой.

На кой ляд этот человечек мне сдался, было совершенно не ясно, как не понятно было, зачем мне, умнице и красавице, понадобилось стараться ради такого урода.

Но я приосанилась, как это ни смешно. Даже просторную Фросину блузу приподняла, чтобы продемонстрировать ему свою фигуру, да и французский костюм заодно. Такое со мной происходит постоянно: сколько живу, столько пытаюсь кого-нибудь собой сразить. И, что удивительно, не надоедает.

Однако человечек оказался неблагодарной свиньей. Игнорируя мои старания, он брезгливо поморщился и недовольно спросил у верзил:

— Что, не могли привезти помоложе?

Я и возмутиться не успела, как верзилы бросились меня защищать.

— Не кобенься, — сказал человечку самый громадный из них, — ты что, ослеп? Только глянь, какая отвальная бикса!

— Не дева, но хороша, — поддержал его и второй, самый интеллигентный из всех верзил.

У него у единственного не было в глазах той характерной пустоты, которая объединяет мужчин такого сорта и рода. Более того, лицо его озарялось, порой, самой неподдельной, настоящей прям-таки мыслью.

— Да, не дева, — повторил он, — но зато какой шик, шик во всем, и в мимике, и в походке.

Я изумилась: «Как он узнал? Я же лежала лицом в мешке!»

Изумился и человечек. (Вот подлец!)

— Да где же шик? — взвизгнул он.

— Да ты шо? — обиделся за меня Интеллигентный. — Совсем, гад, слеп? А фигура? А все остальное?

Мне бы здесь разобидеться: разглядывают меня, как корову на ярмарке, я же, глупая, подарила Интеллигентному свою самую ослепительную улыбку (из тех, что всегда в запасе держу) и шепнула:

— Приятно, что вы разбираетесь.

— А то! — самодовольно осклабился он и добавил такую нецензурщину, что до сих пор горит лицо, когда вспоминаю ту гадость, хоть и истина она настоящая.

Зато человечек задумался — правда, безрезультатно.

— Старье, оно и есть старье, — в конце концов сказал он, но верзилы его слушать не стали и хором возмутились.

— Много на себя берешь! — загалдели они. — Есть заказчик. Ему видней. Он платит, значит знает за что. Тебе-то какая разница?

Человечек, увидев их гнев, согласился.

— Да, мне без разницы, — сказал он. — Раз эту заказали, значит эту и будем лишать.

И из комнаты вышел, абсолютно не прояснив, чего лишать меня (умницу и красавицу!) собираются — вроде как всего, чего можно, давно уж добровольно лишилась. Почему добровольно, спросите вы? А как же, сама ведь жила эту жизнь, не заставлял же никто — в результате одни потери, одни потери! А тут снова собираются чего-то лишать!

В общем, запаниковала я. Все выглядело так натурально, что становилось ясно: это не розыгрыш Фроси, не ее это прикол, а самая настоящая действительность. Я бы сказала даже, наша действительность, российская.

Едва я это поняла, как сразу начала чувств лишаться. В висках застучало, колени подогнулись, еле живая стою, а в голове одна только мысль: «Меня заказали! Господи! Заказали! За что? А я-то надеялась, что это прикол».

Невозможно передать как тяжело я расставалась с последней надеждой, как грустно было осознавать, что Фрося здесь ни при чем. Как я могла сердиться из-за приколов? Приколы — чудесная штука! Я уже молила Бога, чтобы он послал мне прикол, чтобы этот кошмар оказался розыгрышем. О, как я молила, да где там, Бог меня не услышал.

В комнате, между тем, воцарилось молчание — тишина стояла кладбищенская. Верзилы скучали, я коченела от страха. Нервы мои были так напряжены, что когда зазвонил мобильный, я с диким визгом подскочила метра на полтора, но машинально попыталась извлечь телефон из кармана.

Вот что значит привычка!

Но, к сожалению, это был не мой телефон. Интеллигентный верзила приложил трубку к уху и бодро гаркнул:

— Да, батя, она давно здесь.

Видимо «батя» интересовался в чем заминка, кстати, это же интересовало и меня. Интеллигентный верзила прояснил обстановку.

— Ждем партнера, — сказал он. — С минуты на минуту прибудет.

Я призадумалась и даже больше того.

«Партнер — это кличка или состояние?» — истерически гадала я, чувствуя, что от этого зависит вся моя дальнейшая жизнь, если она у меня еще есть, жизнь дальнейшая.

Вскоре выяснилось, что партнер — это состояние. Прибежал мужчина (в спортивных штанах и в майке-борцовке) и важно заявил, что он партнер и зовут его просто Арнольд. Верзилы презрительно ухмыльнулись, а я напряглась еще больше, тревожно своей участи ожидая.

Партнер, должна сказать, был ничего. Особенно вышел фигурой: качок еще тот. Будь он помоложе, я, пожалуй, пошла бы и на роман.

Впрочем, возраст не самый большой недостаток, были у него недостатки похуже: гуттаперчивость и шарнирность. На месте, бедняга, не мог устоять. Даже больно было смотреть на него: дергается, мускулами поигрывает. Залетел в комнату и прямиком ко мне. Я опять (ну вы знаете) приосанилась, зачем-то желая и этого сразить наповал. Он смерил меня очень мужским взглядом и презрительно протянул:

— Фиии!

Верзилы напряглись похлеще меня и с угрозой ему завопили:

— Что — фиии?

— А то, что не подходит она, — заявил Арнольд и еще раз смерил меня очень мужским взглядом.

Я ответила ему женским и на всякий случай сказала:

— Урод.

Но, увы, он не услышал, ему было не до меня: на него наступали мои похитители и защитники в одном лице — точнее, лиц было много и все они были поборники справедливости, хоть и мерзкие хари.

— Ты кто? — кричали верзилы, грозно потирая свои кулаки. — Партнер ты или не партнер?

— Я партнер, — мгновенно согласился Арнольд.

Верзилы успокоились.

— А она партнерша, — почти ласково сказал Интеллигент. — Она — партнерша, ты — партнер, следовательно не кобенься.

«Вот оно что! — прозрела я, не зная ликовать или плакать. — Так он мой партнер! Если мой, то в чем?»

Арнольд, между тем, призадумался. Верзилы опять напряглись.

— Знаешь что, — возмутился самый громадный, — ты, пацан, тут в распятие не впадай. Дело есть дело. Это работа твоя, и совсем не сложная. В конце концов, бабки отстегивают за то, что я и даром бы делал.

Я окончательно запаниковала: «Что этот гоблин мне делал бы даром? Надеюсь, не дырки в моей голове?»

Пока я паниковала, Интеллигентный рассвирепел.

— Хватит уламывать недоноска! — взревел он и тяжело посмотрел на Арнольда. — Раз эту бабу нам заказали, значит выбора нет. Батяня звонил, заказчик уже понтуется, весь на изменах, так что резину тут не тяни. Выполняй, бля, заказ!

— Фиг с вами, — согласился Арнольд, и у меня подкосились ноги.

«Господи! Неужели гибель моя пришла?!» — подумала я, уже не надеясь дожить до развязки, так от страха к смерти была близка.

Казалось вот-вот испущу дух без всякой посторонней помощи.

«Господи! Господи!» — стучало в моих висках.

К Всевышнему обратился и мой партнер.

— Господи, — с укором глядя на верзил, сказал он, — помоложе не могли привезти. Неужели мне с таким антиквариатом придется заниматься сексом? Кому рассказать, не поверят.

Я мгновенно вернулась к жизни и завопила:

— Что-оо? Сек-соом?

— Конечно, — подтвердили верзилы, — а для чего еще мы тебя сюда привезли? Не похоже, что ты на другое способна.

— Так вы не будете меня убивать? — на всякий случай уточнила я.

— Нет, не будем, — заверил интеллигентный верзила.

Иногда я бываю придирчива, потому и спросила:

— Почему?

Интеллигентный меня просветил:

— Не заслужила пока.

«Ну это я быстро у вас заслужу!» — подумала я, но промолчала.