Моя свекровь – мымра!

Людмила Милевская, 2003

Неприятности у писательницы Софьи Мархалевой начались прямо у трапа самолета. Вместо восторженных поклонников ее встретили милиционеры, и доставили в отделение милиции. Потом… униженно извинились и отпустили. Софья отправляется к своей подруге Фросе. Но здоровенные мужики затолкали ее в машину и… заставили сниматься в порно. И после всего этого отправили домой. Даже представить страшно: всеми уважаемая писательница Мархалева и где? В грязной порнухе! В голове у Софьи возник рои мыслей. Кто ее похитил? С какой целью снимали порно? Что вообще происходит с самого утра? Софья решает разбиться в лепешку, но узнать, что за дела творятся вокруг нее!

Глава 8

Дверь притворилась, и мы с Фросей опять остались одни: одни в комнате, но не в доме.

— Только попробуй теперь меня обвинить в дурацком приколе, — воскликнула я.

— Не собираюсь, — лаконично ответила Фрося, и даже в сумраке было видно, что она стала мела белей.

«Неужели и Ефросинья все поняла?» — подумала я и спросила:

— Не собираешься? Почему?

Ответ прозвучал в форме вопроса:

— Знаешь, кто этот здоровущий мужик?

— Шеф, — буркнула я, — их «батяня». Верзилы перед ним навытяжку все стояли.

Фрося, округляя глаза, сообщила:

— Это Боря, местный крутой, воротила, мафиоза и черт знает кто там еще! Сонечка, мы попали в такой переплет, что вряд ли выйдем отсюда живыми!

— Да-ааа?!

И вот тут-то разум мне отказал, что частенько бывает. Почему-то вдруг захотелось вернуться к привычной версии, более безопасной.

— Хватит меня пугать, — брякнула я, — этот Боря тоже прикол. Часть твоего прикола.

— Да нет же, — горячась, воскликнула Фрося. — Это зверь и убийца, настоящий бандит, Борис Вырвиглаз по кличке Якудза.

— Не пыли мне мозги! — гаркнула я. — Ты сама про прикол говорила!

Фрося вдруг согласилась:

— Да, говорила.

— Тогда объясни, что имелось ввиду.

— Как обычно, я решила над тобой подшутить и расклеила по городу объявления с фотографией и текстом, мол разыскивается преступница, аферистка…

Я разъярилась:

— Ты лжешь! Ты о другом говорила! Что ты имела ввиду, когда насчет долларов меня распекала и ворчала, что здесь это стоит дешевле?

Фрося горестно сообщила:

— Я всего лишь хотела сказать, что Москва, это другая страна. У нас все дешевле и проще. И касалось это не моего прикола, а твоего. Я-то подумала, что ты мне в отместку дуркуешь: заплатила верзилам, вот они по городу нас и катают. Уверяю, за семьсот долларов здесь тебя увезут на Луну, а не то, что за город.

Мне стало нехорошо.

— Так говоришь, это Борис Вырвиглаз? — спросила я, смутно ощущая реальность.

Фрося с искаженным страхом лицом подтвердила:

— Да, по кличке Якудза.

— А кличку свою он как получил? — грациозно стирая капельку пота, спросила я.

— Как-как, ясно как. За жестокость восточную и беспредел. В нашей области его даже куры боятся.

— Ой-е! — воскликнула я, хоть и склонна к тому никогда не была: грубостей не терплю с тех самых пор, как полюбила искусство.

Фрося моя тяжко вздохнула и мечтательно прошептала:

— Пожить бы еще…

И зловеще присовокупила:

— Так не хочется умирать.

— Ни с того ни с сего, — дополнила я и меня обдало кладбищенским холодом.

Как-то сразу захотелось домой, к мужу, к Роберту, под бочок к любимой свекрови…

Вот что меня всегда поражает — даже на самом краю могилы — так это народная мудрость.

Как умен наш народ!

Как он прав, когда говорит: «Помяни черта, он и рога высунет».

Я только мысленно свекровь свою помянула, а она уже тут как тут: сотовый зазвонил, я трубку к уху прижала, а оттуда вопль Вельзевула:

— Невестка, ты где!

Повадилась своло…

Да что такое? Откуда прет эта грубость? Из меня, из нежнейшей натуры! Сама себе удивляюсь! Вот до чего нас доводит российская жизнь, беленьких и пушистеньких.

Так вот, продолжаю: повадилась мать наша с Робертом невесткой меня называть, будто нет у меня знаменитого имени. Ну да ничего, я в долгу не осталась: свекровушкой нежно ее зову.

Правда, созвучно с коровушкой?

В этом мой тонкий прикол.

— Свекровушка, — ей отвечаю, — я здесь.

Где «здесь» не уточняю, чтобы жалкую оперативную память свекрови объемной информацией не загружать.

— И что ты там делаешь? — интересуется она, эта мать Роберта.

Лаконично ей отвечаю:

— Мою полы.

Не рассказывать же ей про битву с «быками» — не хватало еще, чтобы моего Роберта мать жалела каких-то «быков».

К тому же, она обожает когда я мою полы. Пусть радуется сво… Своевольная женщина.

На этом наш разговор оборвался по воле свекрови. Я положила трубку в карман и возмущенно уставилась на Ефросинью.

— Ты что-нибудь поняла? Лично я — ничего!

— Кто тебе, Соня, звонил? — удивленно спросила Фрося.

— Мой верный враг и близкий вредитель, — ответила я.

Вспомнив, что подруга замужем не была, быстренько пояснила:

— Звонила мне мужа мать, ити!

— А-аа, свекровь, — прозрела она.

— Именно! Это ужасное мне и звонило! Даже здесь меня достает! Теперь удивляюсь, как она без меня жила? Чем развлекалась?

Фрося не просто замужем не была, а очень сильно замужем не была, иначе не знаю чем объяснить последовавший вопрос.

— О чем ты? — спросила она, и меня прорвало.

— Вот спрашивается, что это был за звонок? — взбесилась я. — Зачем эта родственница позвонила? Чего добивалась? Хотела чего?

— Настроение испортить хотела, — вставила Фрося, и я поняла, что подругу недооценила.

Видимо, некоторым, особенно умным, замуж не надо ходить, чтобы понять, как оно выглядит, ЭТО (свекровь) чем живет и на что, блин, способно! Простите, но иначе не скажешь — не та будет истина.

Разумеется, я согласилась:

— Точно, хотела невестку расстроить. Теперь меня даже радует, что «быки» батяни нас скоро пришьют.

— Почему?

— Свекровь моя осиротеет и со скуки удавится или от переизбытка злости помрет. И знаешь что, это только начало. Она еще сто раз позвонит.

Фрося дала дельный совет:

— Выключи телефон.

— Правильно! Выключу! То-то ее перекосит!

И тут до меня дошло, чем я обладаю — богатством каким!

Боже вас упаси глупость подумать: нет, не свекровью — обладаю я сотовым телефоном. Тупые верзилы не догадались меня обыскать.

— А что это я здесь сижу! — воскликнула я. — Надо звонить в милицию!

Фрося моя оживилась:

— Правильно! Сейчас же звони!

И я позвонила: 02 набрала и поимела беседу похуже, чем со свекровью. Я им говорю:

— Нас с Ефросиньей похитили.

Мне отвечают:

— Не вас одних.

И просят адрес назвать.

— Чей адрес? — опешила я.

— Ваш и того, кто вас похитил.

— Мой адрес в Москве, — я им сообщаю, — адрес же похитителей сами и выясняйте, раз вы милиция.

И тут началось невероятное: меня отчитали и пригрозили в «обезьянник» забрать, если еще повторится.

— Что повторится? — спросила я из чистого любопытства.

Мне в ответ:

— Прекратите нас отрывать!

— От чего?

— От работы!

— О-о, извините, не знала, что вы сейчас водку сосете и с аппетитом закусываете под зверский секс. Ведь в этом ваша работа, кажется, заключается. Ах, извините, забыла: еще взятки, поборы-побои, крышевание и прочие мелочи. И в самом деле, каторга, а не работа.

— Слушай, ты, — донеслось мне в ответ.

Остальное не подлежит переводу на нормальный русский язык — правду, я вам скажу, не любит никто.

«Миленькая беседа, — подумала я. — Интересно, за что я налоги плачу? Но не на ту нарвались! Дармоеды! Лентяи! Я их заставлю работать! И не таких заставляла — мои мужья живое тому доказательство…

Впрочем, полуживое уже после меня».

— Вот что, — грозно я заявляю, — со мной шутки плохи, сейчас же пришлите группу захвата, пока по-хорошему вас прошу.

В ответ лаконично:

— Куда прислать?

Я, растерянно глядя на Фросю, шепчу:

— Приплыли. Где мы находимся? Как им сказать? Ты поняла каков был маршрут?

Подруга в ответ, пожимая плечами:

— Кроме мешка ничего не заметила.

Я пылко обратилась к милиции:

— Вы должны понимать, что на нас надели мешки и утащили за город! Заточили в нищенский дом и держат здесь принудительно в антисанитарии, а я к джакузи привыкла!

— Отвыкай, — получила я глупый совет, — и чаще закусывай.

— Вам видней, — ответила я. — Не забывайте опохмеляться!

На том разговор и закончился — в трубке раздались гудки.

— Что это было? — спросила я Фросю, теряясь в догадках.

Она просветила:

— Наша милиция.

— И как же теперь? Не поняла, приедут спасать нас или оставят в лапах Якудзы?

Поражая меня пессимизмом, Фрося заверила:

— Конечно оставят.

— Ужас какой! Бессердечие! Беспредел! Бестактность! Бессвязность! Бессилие! Безмозглость! Бесславие! Бессистемность! Беспечность! Беспутность и беспробудность! Беспросветность! Бляд…

Как великий писатель, я знаю: у нас в алфавите букв тридцать (по-моему). Казалось бы, богатый ассортимент. Меня же на «б» заклинило. Сидела и тупо перечисляла все, что начиналось на «б» — приличного мало, должна вам сказать.

Фрося быстренько осознала, что я в шоке — в нормальном состоянии, как истинно русская, я не ругаюсь, но разве наша русская жизнь нормальное состояние знает?

Впрочем, не стоит о грустном — поговорим о смешном.

Фрося, видя мой шок, тревожно сказала:

— Сонечка, успокойся. Наша милиция очень хорошая, она просто не знает как нам помочь. Ну посуди, где нас искать? И сами не знаем, где мы находимся.

Точно! И сами не знаем!

Теперь меня загрызло чувство вины — так оскорбила милицию!

Захотелось их всех расцеловать, этих бессеребреников!

— Как я могла?! Там же одна беспристрастность! — с пафосом воскликнула я. — Бескомпромиссность! Бесшумность! Бессменность! Бесстрашие! Беззлобность и беззаветность!

— Соня, остановись! — испугалась моя Ефросинья. — Там много чего, перечислять, дорогая, замаешься. Давай лучше думать как сделать так, чтобы все это нам помогло.

Я согласилась:

— Правильно! Думать давай! Не часто со мною такое случается!

И в этот миг снова ожил мой телефон, и снова глас Вельзевула — хоть трубку к уху не прижимай.

— Ты где? — грозно возопила свекровь. — Если не скажешь мне по-хорошему…

Нашла чем пугать, я сама всех так пугаю.

И все же, из уважения к старине, я покладисто ей отвечаю:

— Я у подруги.

— Не лги! Ты с мужиками!

«В каком-то смысле она права, — подумала я, — но признавать это глупо».

Поэтому я возражаю:

— Что? Я с мужиками? Сущая ерунда! С тех пор, как вышла за вашего Роберта, мужчины мне абсолютно противны!

Пусть знает, до чего ее сыночек здоровую бабу довел со своей дурацкой наукой. Она же как и не слышит.

— На молоденьких потянуло! — вопит.

Все по Фрейду — о чем сама думает, о том и зудит. Истину эту, конечно, скрываю, но доступно весьма объясняю, что слегка она неправа. И тут мне свекровь (злорадно так!) заявляет, что у меня есть Валет.

Как громом меня поразило: «Валет? Что за валет? В азартные игры я не играю. Или мать Роберта „крышей“ стала слаба?»

Для прояснения обстановки задаю ей вопрос:

— Что за Валет, дорогая моя?

— Огромный Валет! — сообщает глас Вельзевула и добавляет: — А в ухе серьга в форме пениса!

Ну как тут не вспомнить опять Пушкина, прозаика и поэта? Я вспомнила и вот уже перед глазами картина: предсмертный выдох сумасшедшей старухи: «Тройка, семерка, туз».

Последние сомнения, покидая меня, толкнули на версию: «Точно, у матушки Роберта „крышу“ снесло. Добегалась по соляриям. Бог свидетель, я предупреждала ее!

Впрочем, так даже лучше».

Мысленно подбирая приличный дурдом, я задаю новый вопрос:

— И что он, этот валет?

И Вельзевул злорадно мне отвечает:

— Думаю, он хочет залезть на даму, а вот кто эта распутная дама, мой Роберт скоро поймет!

Пришлось мне признаться:

— Возможно, Роберт ваш и поймет, но я-то совсем не понимаю!

— Ну! Что я тебе говорила! Ты мало что дура, оказалось вдобавок и б…дь! — торжествует свекровь и вешает трубку.

«Кажется, меня оскорбили! — растерянно думаю я. — Неужели назвали самой популярной в России женщиной?! Но за что?»

Теперь я на Фрося смотрю в полнейшей прострации и обалдении.

— Детка, — я ей лепечу, — есть в вашем городе этот, ну как же его, с серьгой в форме пениса, имя забыла…

Фрося мне подсказала:

— Валет.

«Сейчас лишусь чувств!» — подумала я, но не лишилась.