Судьба зимней вишни

Людмила Зарецкая, 2015

У Алисы Стрельцовой настоящий талант свахи – ее брачное агентство «Зимняя вишня» преуспевает! Только его хозяйка никак не найдет свое личное счастье… И вот наконец на горизонте замаячил герой ее романа! «Я хочу этого мужчину, – сказала себе Алиса. – И я его заполучу!» То, что Александр Корчагин собирался стать клиентом «Зимней вишни», ничего не значило – их чувства оказались взаимными, и он даже не стал подавать анкету. Алису не покидало ощущение огромного, всепоглощающего счастья! Но потом Александр… исчез. Алиса тщетно пыталась его найти, когда вдруг ей позвонила бывшая одноклассница Лора – невзрачная серая мышка, которую она долго и безуспешно пыталась выдать замуж. Лора сообщила сногсшибательную новость: они с Александром собираются пожениться! Но накануне злополучной свадьбы Корчагина убили… Мир рухнул, жизнь была кончена. Алиса поняла: ей не будет покоя, пока она не узнает, что случилось с бывшим возлюбленным. А помочь вызвалась подруга Инка, известный криминальный журналист…

Глава 4

Крик «Павлина»

Помните, что под павлиньим хвостом скрывается обычная куриная гузка. Так что меньше пафоса, господа.

Фаина Раневская

В «Павлине» оказалось шумно и как-то бестолково. Лично я не люблю лишней помпезности. В конце концов, это ночной клуб, а не Дворец съездов, поэтому лепнина и позолота тут явно лишние.

Вокруг было много полных мужчин в возрасте и полураздетых женщин без возраста. Их платья, открывающие больше, чем прикрывающие, тянули на несколько тысяч баксов. Бриллианты блестели в ушах, зубах и пупках. В воздухе висел удушливый запах смеси разнообразных вечерних духов. У меня тут же заболела голова.

— Я заказал столик в ресторане, — склонился к моему уху Шаповалов. — Затем, если вы захотите, можно посмотреть шоу-программу. Сегодня выступает Тарзан. Желаете в казино, на танцпол, в бар? Только скажите, и я сразу все исполню.

— Пойдемте в ресторан, — сказала я. — В конце рабочего дня мне не хочется ничего, кроме тишины.

Мы прошли в маленький уютный зал. Перед входом я задержалась у зеркала, чтобы поправить прическу. Мой спутник остался стоять, придерживая открытую дверь. В этот момент в холл выскочила невысокая худенькая девушка в сильно декольтированном платье. Бросив взгляд на одиноко стоящего Шаповалова, она подошла к нему и что-то спросила.

Его лицо исказила брезгливая гримаса, он кратко бросил девушке несколько слов и зашагал по направлению ко мне. Худышка сначала немного опешила, потом проследила за ним взглядом, увидела меня и разочарованно отвернулась.

— Кто это? — спросила я, когда Шаповалов взял меня под руку.

— Одна из местных шлюх, — с яростью в голосе ответил он.

— Да вы моралист… — удивилась я.

— Пойдемте в ресторан, Алиса Михайловна, оставим разговор о моей морали на потом, — неожиданно серьезно ответил магнат.

На столике не стояло ничего, кроме еще одного букета цветов.

— Какую кухню вы предпочитаете? — спросил мой спутник. — Я не стал заказывать, боясь, что не угадаю.

— А из чего выбирать? — поинтересовалась я.

— Сразу видно, что вы никогда не были в «Павлине», — улыбнулся Шаповалов.

— Не была, — призналась я. — Никто не приглашал.

— Здесь есть любая кухня. Кавказская, японская, русская, итальянская, французская. Любое меню на выбор.

— Тогда японскую, — решила я. — Не могу пройти мимо лишней возможности отведать суши.

Через пять минут мы сделали заказ.

— Так вам интересно, почему я не люблю проституток? — поинтересовался Шаповалов, когда отошел официант.

— Честно признаться, не очень, — ответила я. — Но нам ведь все равно надо о чем-то разговаривать.

— А вы достаточно прямолинейны, — засмеялся мой спутник. — И все-таки мне хочется вам обо всем рассказать сразу, чтобы вы не мучились в догадках, к примеру, о том, почему я обратился в ваше агентство.

Как и все нормальные люди, я был женат. Мы с моей женой Еленой познакомились еще в институте. У нас была студенческая свадьба, потом завешанная пеленками комната, сначала в институтском общежитии, потом в заводском.

Мы очень хотели детей, поэтому с разницей в два года у нас родились две дочери. К тому моменту я уже руководил цехом, мы переехали в трехкомнатную квартиру.

Потом производства начали закрываться, и я ушел в бизнес. Как видите, у меня все получилось. Но как очень многие бизнесмены, я нашел деньги и практически потерял семью. Мне было очень некогда, поэтому с детьми жена крутилась сама, как могла. Я искренне считал, что если я перевез семью в отдельный дом с бассейном в подвале, если моя жена может не работать, а дочери учатся в самых престижных школах, то мой долг перед ними выполнен. А потом…

Шаповалов повертел в руках палочки для суши, словно прислушиваясь к чему-то внутри себя, и продолжил…

— Потом я влюбился. С Верочкой меня познакомили на каком-то банкете. Она была… волшебная. Такая хрупкая, как статуэтка. И волосы. У нее были длинные гладкие волосы цвета воронова крыла. Ей было двадцать, всего на два года больше, чем моей старшей дочери. У нее были какие-то проблемы с матерью. Та болела, и на лечение требовались деньги. Много денег. Я давал, потому что для нее мне было ничего не жалко.

Она очень быстро забеременела и почему-то страшно этому обрадовалась. Я говорил, что не могу развестись, потому что у меня двое детей и мы с женой сто лет вместе. Что она поддерживала меня, когда я карабкался на вершину, и сейчас, когда я стою на этой вершине, я не могу отплатить ей черной неблагодарностью.

— Ты не понимаешь, — отвечала Верочка, закрывая мне рот ладошкой. — Это просто не имеет значения. Теперь вообще ничего не имеет значения. Потому что теперь никто больше не сможет мной командовать. Я свободна, совершенно свободна.

Я действительно ничего не понимал. Но Верочка была счастлива, и меня это полностью устраивало. Мы договорились, что я куплю ей квартиру и буду во всем помогать.

— Знакомый сценарий, — прокомментировала я. — Впрочем, что бы мы, женщины, ни говорили, а все равно каждой из нас хочется стать законной женой.

— Может быть, — рассеянно согласился Шаповалов. — Но не в этом случае. Я очень много работал тогда, поэтому не сразу заметил, что с ней что-то происходит. Она то щебетала как птичка, то заливалась слезами. Ее настроение менялось по нескольку раз на дню. Я списывал это на беременность. И дарил довольно щедрые подарки, чтобы компенсировать свое отсутствие рядом.

Правда открылась где-то за месяц до родов. Я не был у Верочки на квартире около двух недель, мотался по командировкам. А когда пришел, обнаружил ее без сознания. Рядом валялся шприц.

Я вызвал «Скорую» и отвез ее в больницу. Я, дурак, все еще ничего не понимал, пока доктор, которому я сунул пятьсот долларов, не сказал мне, что у Верочки передоз. Моя девочка была наркоманкой.

Она пришла в себя через пару часов и во всем мне призналась. На игле она сидела уже около трех лет. Чтобы заработать на дозу, ей пришлось заняться проституцией. Работали они только в дорогих ночных клубах вроде этого и в ресторанах. Полученные от клиентов деньги девушки меняли на наркотики.

Когда Верочка забеременела, хозяйка, на которую она работала, отпустила ее в обмен на очень крупную сумму. Именно эти деньги я и давал якобы на лечение матери. Все мои подарки Верочка продавала или обменивала на новую дозу.

Кроме того, давясь слезами, она рассказала мне, что хорошо знает мою старшую дочь. Та работала с ней в одной бригаде и тоже сидела на героине. Я думаю, Алиса Михайловна, что вы можете себе представить мой ужас.

— Боюсь, что нет, — ошеломленно призналась я. — О таком страшно даже подумать, а уж пережить…

Шаповалов посмотрел в мои круглые от ужаса глаза, словно проверяя какое-то свое предположение, и замялся:

— Зря я начал об этом. Явно не светская беседа.

— Нет уж, продолжайте, — потребовала я. — Такие истории нельзя прерывать.

— Как зовут эту мерзавку, — спросил я у Верочки, — ту, которая посадила вас на иглу, получив дармовую рабочую силу?

— Мы называли ее Мадам, — ответила Верочка.

Я оставил ее в больнице и помчался домой, чтобы поговорить с дочерью. Мы с Еленой трясли ее, как грушу, пока она во всем не призналась. Мы решили, что назавтра увезем дочь в Европу, в лучшую из клиник. Елена и девочки должны были отправиться вместе с ней. Подальше от нашего города.

Утром я узнал, что ночью Верочка умерла в родах. У меня остался сын, рожденный матерью-наркоманкой. Пришлось во всем признаться жене. Поймите меня, Алиса Михайловна, я не мог бросить этого мальчика на произвол судьбы.

Елена согласилась усыновить ребенка и забрать с собой в Европу. Ему тоже требовалось серьезное лечение. Однако со мной она развелась. Вот уже год моя бывшая жена и мои дети живут в Бельгии. Дочь удалось вылечить от наркозависимости. Сын подрастает, хотя его здоровье все-таки оставляет желать лучшего.

Весь этот год я жил один. Мне нужно было время, чтобы оправиться от всего того, что случилось. Но я здоровый мужчина, мне всего сорок два, и я не могу больше оставаться в одиночестве.

Знакомиться в ресторанах, на улице я теперь боюсь. Мне все время кажется, что я снова могу увлечься не той женщиной. Вячеслав Аркадьевич посоветовал мне обратиться к вам, потому что у вас все клиентки проходят через руки психолога, а он не может не заметить наркозависимости.

Так я оказался в вашем агентстве, и вы произвели на меня очень сильное впечатление. Поэтому мы с вами здесь.

Исповедь Шаповалова меня потрясла. Слушая его рассказ, я даже немного поплакала.

— Вы хотите сказать, что та девушка в коридоре — тоже наркоманка? — спросила я.

— Все девушки, работающие в дорогих клубах, работают на эту самую Мадам. И со всеми она рассчитывается наркотиками, — ответил он. — Поверьте, я имею неплохие возможности, так что попытался вывести эту женщину на чистую воду, но потерпел полное фиаско. Она законспирирована почище Штирлица.

После этого разговора любимые суши показались мне какими-то невкусными. Мы покинули ресторан и заглянули в бар, где в этот день выступал Тарзан. Признаюсь, обычно красивое мужское тело не оставляет меня равнодушной, но тут в моей душе не дрогнуло совершенно ничего. Более того, вид визжащих женщин, которые пытались заглянуть стиптизеру под полотенце, обернутое вокруг талии, вызвал у меня тошноту.

Я сказала Шаповалову, что мне нужно обдумать все то, что он мне рассказал, и попросила отвезти меня домой. Он согласился. Когда мы шли к выходу, я снова заметила ту маленькую худенькую девчушку, которая подходила к моему спутнику перед его исповедью. Она стояла в углу холла и о чем-то умоляла высокую статную женщину в умопомрачительном платье.

Женщина показалась мне смутно знакомой, но ее лица я не видела, поскольку она стояла ко мне полубоком. Внезапно она резко повернулась и скрылась за какой-то шторой. Худенькая девушка с отчаянием посмотрела ей вслед, заплакала навзрыд и начала сползать по стене вниз. Я рванулась к ней, чтобы помочь, но Шаповалов дернул меня за руку и практически силком вытащил на улицу.

— Не вмешивайтесь, Алиса Михайловна! — сказал он. — От этих тварей нужно держаться подальше. Тем более такой женщине, как вы.

* * *

Ночью он опять плакал во сне. И вновь проснулся, испытывая крайнее раздражение, искренне считая эти слезы постыдными.

В его сне худенькая девушка с усилием встала с холодного кафельного пола и подошла к окну. Почему-то оно не было закрыто решеткой, как у нее в палате, как во всех остальных помещениях, где она успела побывать. Наверное, потому, что это был этаж исключительно для персонала. Что-то типа общежития, куда поселяли медсестричек, окончивших училище и не захотевших возвращаться в родные деревни. Глупые… Там у них был шанс остаться людьми, а не превратиться в червей.

Конец ознакомительного фрагмента.