Изнанка

Людмила Георгиевна Головина (2024)

Всякий знает, что изнанка — это обратная сторона одежды. Шиворот-навыворот, так сказать. Но немногим известно, что Изнанка — это ещё и обратная сторона нашего мира. И там творятся плохие вещи. Плохие — это ещё мягко сказано. Угораздило же Алису попасть туда! И хоть сбежать удалось, но рано или поздно девушку поймают, и тогда уж несдобровать! Выход один — исправить ситуацию кардинально, хоть это и почти невозможно. Но нет худа без добра — в Изнанке Алиса приобрела друга. И вместе они — сила!

7.Изнанка

Я села и огляделась вокруг. Помещение, в котором я находилась точь-в-точь походило на то, которое я только что покинула, забравшись в печь. Как странно… Мне показалось, что вихрь нёс меня вглубь печи, а, оказывается, он меня из неё выкинул. Как только я не стукнулась о стол…

Кот уже стоял у двери, болтавшейся на одной петле. Он глянул на меня и вышел наружу. Давно бы так! А зачем было в печку лезть, непонятно…

Я последовала за котом. Но он никуда не спешил. Сидел на порожке и вылизывал свою шерсть. Я решила его поторопить. В самом деле, вылизывайся — не вылизывайся, лучше не станешь. А дело прежде всего.

— Котенька, давай, вставай, пошли уже в Изнанку, — поторопила я кота.

— Прекрати меня называть этим дурацким именем! И разуй глаза: ты в Изнанке! Попала, куда хотела. Можешь быть довольна.

Голос был явно человеческим, низким, немного хриплым. И, всё-таки, совершенно бесспорно: это говорил кот!

— Ты что, разговаривать умеешь? — спросила я, запинаясь от потрясения.

— Ты же умеешь разговаривать, но меня это почему-то совсем не удивляет, — парировал кот.

Я замолчала, но внутри меня происходил мощный мыслительный процесс. Что мы имеем? Так: говорящий, цвет чёрный, размер… Ну, размер вполне обычный, кошачий, но всё же…

— Послушайте, — я перешла на вы, — а вас случайно не Бегемотом зовут?

— Это может показаться тебе удивительным, но, нет, не Бегемотом. Ты бегемота хоть раз видала? В зоопарке или на картинках хотя бы? Где ты сходство узрела?

— Нет, что вы, я совсем другого Бегемота имела в виду. В книге одной был такой кот-оборотень, говорящий, черный…

— Я не оборотень! — обиделся кот.

— Нет, нет, я не так выразилась! Он был не оборотень, он был… демон, кажется.

— Того не легче! Тем более, я не демон! Я обыкновенный кот-волшебник! И, поскольку мы в Изнанке, то я здесь в своей среде (чего нельзя сказать о тебе), могу и говорить. И прошу запомнить моё имя. Меня зовут Аракадар!

— Абракадабр? — переспросила я.

— Сама ты «Абракадабра»! — оскорбился кот. — Аракадар! И прошу впредь не искажать!

Он уже кончил умываться, и вдруг я с удивлением увидела, что мой кот изменился. Проплешин больше не было видно, шерсть стала пушистой и блестящей.

— Чему удивляешься? — кот, кажется, читал мои мысли. — Ещё раз говорю: мы в Изнанке. Здесь в воздухе разлито волшебство. Поправить свой вид нам, волшебникам, здесь ничего не стоит.

Изнанка? Я стала озираться по сторонам. На первый взгляд мир был точно таким, как раньше. Но только на первый взгляд. Краски здесь были неясными, приглушёнными. Небо казалось не голубым, а каким-то сероватым, как будто я смотрела на него через давно не мытое окно. Солнце поднялось уже высоко, но я глядела на него без рези в глазах. Оранжевый диск был окружён тонким бордовым ободком. Зелень деревьев и травы тоже потеряла свою летнюю яркость и выглядела, скорее, как поздней осенью, когда пестрые краски бабьего лета уже сменяются бурой пожухлостью, и начинаешь мечтать, чтобы скорее уж прикрыл это неприглядное и тоскливое зрелище первый белый и пушистый снежок…

Одним словом, Изнанка мне совсем не нравилась. Я всё больше понимала, как же верно её название. Выверните любой предмет одежды, и вы поймёте, о чём я: и окраска бледнее, и все швы и прочие неприглядности становятся видны. Человек, случайно надевший что-нибудь наизнанку, становится предметом шуток окружающих.

Но кот был доволен. Он встал, сладко потянулся и произнёс:

— Хватит по сторонам глазеть! Пошли!

— Куда? — что-то я всё больше и больше сомневалась в таком провожатом. Хоть в стишке и говорилось, что дорогу мне укажет кот, но он казался мне ненадёжным и каким-то мутным. Может быть, я лучше сама?

— Как куда? Ясно куда — к Трулине! Мне не терпится узнать, сколько она за тебя даст.

— Чего даст? Кому? — моё здравомыслие уже не шептало, а громко орало мне, что я влипла!

— Как чего? Волшебства, конечно. В Изнанке только одна валюта. И потом по-честному поделим: мне половина, и Эльфисине половина. Я честный волшебник! Раз договорились, я всё исполняю чётко!

— Ты знаешь Эльфисину?

— Как не знать. У нас все друг друга знают.

— Погоди, ничего понять не могу! Мне Эльфисина сказала, что её наказали, крылья отняли, она теперь вынуждена против воли творить чудеса, которые потом оборачиваются бедами. И я обещала ей помочь, раздобыть её крылья. Она сказала, что для этого надо пойти в Изнанку, найти Трулину и забрать у неё крылья Эльфисины. Это что, неправда?

— Чистая правда, — усмехнулся кот. — Это целое искусство, сказать всё, как есть, только чуть-чуть в малом покривить душой. Тогда любой поверит, а не то что такая наивнячка, как ты. Верно, что она воровала волшебство, верно, что её Трулина застукала. Верно, что она её наказала и отрабатывать заставила. А что она тебе сказала, для чего ей нужно было это сворованное волшебство?

— Она для детей всякие приятные вещи делала…

— А вот это неправда. Да, она детишкам всякие дешёвые фокусы показывала, но на это и её собственного волшебства хватало. А те беды, что потом случались с теми, чьи она желанья исполняла, обращались в тёмное волшебство. Вот и богатела потихоньку Эльфисина. Да и Трулине часть доставалась. Только — вот беда! В последнее время мало детишек стало попадаться на её уловки. Современная ребятня совсем другим интересуется. А взрослым и вовсе не нужны стали все эти игры в волшебство. Забылось и само заклинание, никто его больше не произносил. Скучно стало Эльфисине и обидно. Ведь ей больше всего нравилось копить волшебство и становиться все более могущественной волшебницей. И придумала она заманить какого-нибудь ребенка в Изнанку, и там его Трулине продать втридорога. Дети, они ведь доверчивые, их легче уговорить и обмануть.

— А зачем же ей тогда понадобилось у Трулины волшебство воровать, если она его могла заработать на краже детей? Я уже не говорю о том, что это мерзко!

— А волшебство ей нужно было для того, чтобы мне оплатить труды по доставке ребёнка в Изнанку. Видишь ли, людей здесь, у нас не бывает, потому что, как они сюда попадут? Все волшебники сюда на крыльях переносятся. А крылышки тяжелую ношу не потянут… И только я один владею искусством прохода в наш мир через печку. Потому что я — единственный, уникальный и неповторимый кот-волшебник! Беда только в том, что мне запрещено людей этим путём проводить. Называется: конт-ра-бан-да! Я слышал, что когда-то все волшебники обещались, даже слово дали, что не будут людей в Изнанку затаскивать, чтобы потом их на волшебную силу переработать. Вроде бы, хорошие они, волшебники, добренькие… Ну да, как же… Был, говорят, в стародавние времена один волшебник, очень сильный. И не нравилось ему, что волшебники сами ничего не делают, а только труд людей присваивают, пользуясь тем, что колдовать умеют. Больше-то они ничего не могли и учиться не хотели. Им и так прекрасно жилось, А обычные люди хоть и уставали, надрывались на тяжелой работе, но душой были лучше, чище волшебников. Хотя и перенимали от них всякие пакости: злобу, коварство, обман… Но хуже всего было то, что волшебники из душ обычных людей тянули соки, и перерабатывали их в свое волшебство. Без этого они могли творить только самые маленькие, безобидные чудеса, а вот, используя силу человеческих душ, они становились почти всемогущими. Простой люд боялся волшебников и трепетал перед ними. Из этого страха получалось неплохое волшебство. Того волшебника возмущала подобная несправедливость. И решил он разделить мир волшебников и мир обычных людей. Его способности были безграничны. Этот волшебник взял все накопленные волшебниками гранулы волшебства (он в то время как раз ведал сундуками, где копились общие гранулы волшебства, и пользуясь их силой, создал Изнанку. Попросту говоря, он переселил всех волшебников на другую сторону обычного мира. Конечно, им это не понравилось. Я подробно не знаю, что за заварушка там потом произошла. Кажется, тот волшебник не довёл дело до конца, потому что его уничтожили. Но и вернуть мир в первоначальное состояние жители Изнанки не смогли. Единственное, что им удалось — это научиться посещать ваш мир с помощью крыльев. Да был ещё и проход: маленький и тесный, на тот случай, если надо будет провести в Изнанку человека. И никто через этот проход пройти сам не может. Только с провожатым, то есть со мной. Все жители Изнанки уверяют друг друга и самих себя, что никогда они не будут использовать проход для плохих целей, наоборот, они желают обычным людям всяческого добра, поэтому, чтобы никто из людей не забрёл в Изнанку случайно, проход охраняется. Вообще-то, это глупость: как человек без дара волшебства и знания заклинания сумеет через проход просочиться? Но так все говорят. На самом деле волшебники боятся, что люди могут узнать о существовании Изнанки, и примут все меры, чтобы закрыть все пути между мирами окончательно. Сторожить проход — не такое простое дело, не всякий может. Вот и обучают для того, чтобы открывать проход всего одного волшебника. Не всякого. Есть правила. А потом, даже если найдётся пригодный, вряд ли добровольно на это согласится. Ведь надо неотлучно при печке находиться, следить в оба, даже поесть толком некогда. Если отойдешь хоть на минутку, не поздоровится. А если сам кого-то проведёшь, то и ещё строже накажут! Вот так! Но если деньги хорошие заплатят, тогда, конечно, можно попробовать. Потихонечку. Тайно. Трулина, конечно, в душе была не против. Ведь из целого человека можно гораздо больше волшебства получить, чем если ему там, в вашем мире по закону весов всякие беды причинять. Но порядок есть порядок, надо соблюдать его хотя бы для вида. Иначе его всем захочется нарушать. Вот и сговорились мы с Эльфисиной такое дельце провернуть. Она — от жадности, а я — от безысходности. Но нас застукали другие волшебники и волшебницы, прознали, что мы в Изнанку детей задумали доставлять, завидно им стало. Вот и нажаловались Трулине. Хоть мы пока ни одного ребёнка и не провели через печку, и Эльфисина один разок только в сундук к Трулине залезла, и даже мне ничего передать не успела. Но раз наружу всё выплыло, то Трулина разозлилась. Что ей было делать? Надо для вида закон соблюдать. Вот она нас и наказала. Эльфисину изгнала. Ещё и посмеялась: ты, мол, в своём заклинании про какое-то наказание сочинила, чтобы детей разжалобить. Ну а теперь, твоё враньё правдой станет! Крылышки я у тебя отниму, в Изнанку не вернёшься, пока не отработаешь в сто раз больше того, что украла. Тогда я, может быть, и верну тебе твои крылья.

— А ты?

— А что я? Я вообще в Изнанке не совсем свой. Да и крыльев у меня нет. Поэтому меня просто изгнали, поместили в дом с вашей стороны, охранять печку заставили, через которую в Изнанку попасть можно. Велели мне караулить, чтобы, значит, Эльфисина через этот проход пешком не вернулась, или человек какой-нибудь случайно это место не нашёл — у вас ведь нынче многие волшебными словами и заклинаниями балуются… (Всё это чепуха! Хотел бы я увидеть человека, да даже и волшебника, который без меня сумеет через печку пробраться!) Правда, Трулина мне напоследок шепнула, что если я не один заявлюсь, а с человеком, то она со мной честь по чести рассчитается («Только потихоньку, потихоньку, чтобы никто не знал. Понял?») а может быть, даже и простит. «Только кого же ты сможешь заманить, если в Чащобе людей никогда не бывает!» — сказала она и расхохоталась.

Я совсем упал духом, но тут Эльфисина, подошедшая ко мне попрощаться, негромко сказала:

— Не унывай, жди, я пришлю тебе человека. Только уговор: деньги пополам!

Вот с тех самых пор я и не покидал того места под столом. Отлучаться мне было запрещено даже на миг. Переходить в Изнанку — ни-ни! (Другое дело, с человеком). Конечно, мог бы я в ваш мир вернуться. И что? Кем бы я там был? Бездомным бродячим котом, пусть и волшебным. И дара речи лишился бы… Да и Трулина — женщина серьёзная, везде бы меня нашла. А в Изнанку без выкупа тоже вернуться не смел, меня бы сразу обнаружили, снова бы наказали, да ещё и построже, чем раньше. Ох, как я голодал: чем там питаться? Разве что, выйдешь на крылечко, зазевавшуюся мышку сцапаешь… Только редко так везло. Совсем пал я духом, последних сил лишился. Ну, думаю, смертушка моя пришла! А тут вдруг ты! Какое счастье! Ну давай, двигай за мной!

— И не подумаю, — заявила я, лихорадочно соображая, как отсюда сбежать.

— А куда ты денешься? — усмехнулся кот. — Без меня у тебя назад пути нет, а я добычу из когтей выпускать не собираюсь!

— Вы меня обманули! — заорала я.

— Не думаю. Разве что Эльфисина немного приукрасила свою историю. Так это простительно. Она ведь тебя предупредила, что будет опасно? Предупредила, что никто, идущий по этому пути не спасётся? Всё по-честному. Должен я тебе сказать, что доброта, это, конечно, хорошо (с вашей, человеческой точки зрения), да только такая глупая доверчивость, как у тебя — это просто пособничество всяким жуликам и аферистам. Прежде чем что-то сделать, подумать надо, — назидательным тоном поучал меня кот. — И помнить следует, что самая хитрая ложь, это та ложь, которая в малых дозах к правде примешана. Вот скажи, выпьешь ты из склянки, на которой «яд» написано? Не выпьешь. А если тебе в стакан сок нальют? Выпьешь и даже не задумаешься, что в сок этот яд вполне может быть добавлен. Вот так-то. Спасибо, конечно, Эльфисине, что не забыла, подогнала мне тебя. Только я думаю, за тебя не слишком много дадут. Видишь ли, у Трулины, вообще-то, два сундука. В одном доброе волшебство. Оно не слишком ценится. На вкус жителей Изнанки оно слишком пресное. В другом сундуке волшебство тёмное, злое, с перчинкой! Его все любят. А Трулина из хороших свойств души человека делает доброе волшебство, а из плохих — злое. Сдается мне, что из тебя много злого волшебства не получится: наивная, добрая. Некачественный товар. Вот если бы Эльфисина злодея какого-нибудь прислала! Но это пустые мечты! Злодей только себя любит, на подвиг ради других не пойдёт. Ладно, что уж есть. Пошли.

Вот влипла! И что теперь делать?

— А далеко идти? — спросила я. Вдруг удастся по дороге улизнуть? Или узнаю что-то, что поможет бежать. Всегда должна оставаться хоть капля надежды…

— Да как тебе сказать? — задумчиво ответил кот. — Иногда близко, а иногда и не очень.

— Как это? — не поняла я.

— Очень просто. Это у вас известно, кто где живёт. Слышал я, это «адресом» называется. Я ведь хорошо вашу тамошнюю жизнь знаю: родился там и вырос… Эх, да что об этом говорить. Пошли Трулину искать.