Да будет воля твоя!..

Людмила Андреева

Вику не покидало странное ощущение тщательной продуманности всех Юриных поступков и действий. Будто он старался ей внушить мысль, что она, Вика, для него очень значима. Значима до той степени, за которой может быть только самый близкий и дорогой человек. Вначале она принимала это просто за жалость. А после – все начало выглядеть весьма сомнительно и стало походить на игру. Игру на ее девичьих чувствах…

I

В ханском шатре собрались все приближенные.…Сам Мухаммад восседал на золоченом походном троне. По одной стороне находился его незаменимый Рафгат, а с другой — доблестный воин, храбрый Исмаил. Их одежды, расшитые золотом и украшенные соответственно рангу, поражали своим великолепием. А в ногах Мухаммада сидела его любимая танцовщица, черноглазая красавица Зарика.

В шатер завели плененных в последнем набеге на русичей. Оборванные, с многочисленными ссадинами и ушибами, босоногие, они зло поблескивали глазами… Зарика встала и подошла к вошедшим. Она медленно обошла их и остановилась возле одного. Его темно-русые волосы слипшимися прядями спадали на лоб, закрывая, смотревшие недружелюбно, серые глаза. Скулы и подбородок покрывал светлый пушок… на вид, он был еще очень юн, но телосложением вполне крепок, из-под порванной рубахи выглядывали внушительные мускулы.

— Как кличут тебя?..

Плененный удивленно посмотрел с высоты своего роста на танцовщицу, говорящую на его языке.

— Родители Фролкой прозвали… — тихо проговорил он. — А ты из наших?

Зарика, ничего не отвечая, вернулась к ногам своего повелителя.

Резко развернувшись, Юра прямиком направился к выходу и в раздражении, со злостью, хлопнул дверью так, что жалобно задрожали стекла. Да он раньше и представить себе не мог такой ситуации, когда какая-то там девчонка, таким образом, может показать ему свое полное безразличие! Тем более, ему думалось, Вика должна была благодарить судьбу, за оказанное ей внимание! А она даже не соизволила предупредить его о своей выписке. Юра мог еще понять горделивых и самоуверенных, влюбленных в себя, красавиц. Они знали себе цену… но эта девчонка, по его мнению, перешла все границы! Хотя, конечно, Вика еще очень молода, — кажется, едва исполнилось восемнадцать и ее черты правильного лица еще не утратили подростковой угловатости. Несомненно, внешность, в будущем обещала стать вполне незаурядной… но, она была на костылях. Юра считал, что это делало участь девчонки, отнюдь, незавидной.

Началось это три недели назад. Он заглянул в больницу к приятелю, сломавшему себе в гололед ребра. Выйдя с ним из палаты, Юра увидел стоящих у окна двух симпатичных молоденьких девушек. Одна — светленькая, с короткой стрижкой. Другая — черненькая, с распущенными по плечам, волнистыми волосами. Она-то и привлекла внимание Юры. Худенькая, похожая на девочку-старшеклассницу, чем-то непонятно-неосознанным взволновала чувства Юры.

Он, ткнув приятеля в бок и кивком головы указав на девушек, спросил:

— Это что за крали?..

— А… из соседних палат девчушки! Самые молоденькие в отделении… — Саня отчего-то занервничал.

— Познакомь!

— Да я сам с ними не разговаривал даже еще!..

— Это не беда! Пошли… — решительно взяв курс к девушкам, отрубил Юра.

Никогда не лезший за словом в карман, он всегда легко заводил знакомства, легко завлекал женский пол в свои сети, легко с ними порывал связь, умудряясь при этом оставаться со своими бывшими девушками в хороших дружеских отношениях. Вот и тогда, как бы ненароком, завязал знакомство с Викой, которая проходила лечение и обследование. Перехватив откровенно изучающий Юрин взгляд, Вика отвела в сторону свои, удивленно смотрящие на мир, черные глаза в обрамлении длинных и пушистых ресниц.

— Скучаем?.. — Юра встал рядом с длинноволосой.

— С чего это вдруг?! Просто, созерцаем зимний пейзаж… — улыбнувшись, сказала светленькая.

— А что там интересного?.. — не сводя своих глаз с ее подруги, произнес Юра.

— Вообще-то, если так подумать — ничего… но, красиво! Завораживает… — светленькая перевела взгляд на Саню.

Окно выходило в больничный парк, — деревья стояли словно одетые в белые шубы, а снег искрился под солнечными лучами… действительно, так и казалось, что стоит только ступить ногой на это ослепительное покрывало, и он смачно захрустит.

— Может, лучше познакомимся, а потом будем вместе созерцать эту, вашу заоконную картину? — Юра, что называется, пошел ва-банк. — Позвольте представиться — Юрий. А это — Александр.

Саня его поправил:

— Нет, не Александр, а лучше — Саня.

— Очень приятно. Рая, — светленькая кивнула на подругу, — а она — Вика.

Чувствовалось, что Вике было не по себе под Юриным пронизывающим взглядом. Она взяла стоящие рядом костыли и оторвавшись от батареи центрального отопления как-то боком, словно боясь задеть парня, отошла чуть подальше. Юре показалось, что она хотела уйти, но передумала и решила остаться, чтобы понаблюдать за развитием событий. В тот раз, ему так и не удалось разговорить ее, так как на все вопросы девушка или отвечала односложно, или за нее это делала Рая. Впоследствии он часто вспоминал этот воскресный день, когда впервые увидел Вику… Ему очень хотелось завлечь ее, но она, то и дело, как бы ускользала от него. Вика не вписывалась в его стереотипы, — испробовав все свои приемы, Юра выдохся, и решил плыть по течению. Авось куда-нибудь да вывезет и что-нибудь да получится.

Каждый день после работы, Юрий стал навещать приятеля в больнице. Заодно будто ненароком, а потом уже и специально, виделся с ней. Саня рассказывал, что девушки вечерами частенько сидели в холле, смотрели телевизор и шутливо подтрунивали друг над другом. Иногда к ним присоединялись старшие «собратья по несчастью» и тут уж начинался хохот, чуть ли не на все отделение.

— Эх, хотел бы я лежать в соседней палате!.. — вздохнул однажды Юра в разговоре с Викой.

— Зачем?.. — удивленно подняла брови Вика.

— Тогда я находился бы рядышком и было бы веселее…

— Не поняла…

Юра тяжело вздохнул:

— Чтобы больше проводить время в вашей компании…

— Для чего?.. — недоумевала Вика. Она или была до того простодушна и действительно не понимала намерений Юры, или очень старалась не показывать, что видит его подноготную…

— Я никогда не болел. Мне не знаком больничный дух… — он снова страдальчески вздохнул.

Вика грустно засмеялась:

— С этим духом лучше бы и вовсе не знакомиться!.. Ты не много потерял!

— Нет, конечно же, я полностью разделяю твое мнение. Но из-за тебя я согласен поболеть…

— Воспалением хитрости?! — Вика перебила Юру, а Рая заливисто рассмеялась так, как будто ей в рот попала смешинка.

Когда через неделю, Саня вышел из больницы, Юра пришел к Вике, которая этому очень удивилась.

— Странная ты личность!.. — воскликнула она.

Юра ей возразил:

— Что тут странного? Просто, я всегда делаю то, что мне нравится, и то, что я должен.

–…должен?.. — недоуменно, эхом, спросила она.

— Да. Должен. Должен навещать понравившуюся мне девушку. — Юре показалось, что при этих словах Вика почувствовала некую неловкость. — Помочь человеку развеять больничную скуку…

— А с чего ты взял, что я тут скучаю?.. Мне кажется, я тебе не жаловалась!

Снисходительно улыбнувшись, Юра произнес как наставление:

— Чай я понимаю, что тут не дом отдыха… я должен… все мы, пока живем, кому-то и что-то должны!..

— Ничего ты не должен!.. — оборвала его, не на шутку, рассердившаяся Вика. — Если ты имеешь в виду меня, то должна тебя предупредить, что ты зря тратишь время.

— Почему это?

— Потому!.. — она встала со стула намереваясь уйти, но Юра удержал ее за руку. — Отпусти.

— Подожди, не уходи. Я… Мне надо с тобой поговорить. — Юра нерешительно, как бы раздумывая, — стоит ли говорить, все еще удерживая руку девушки, продолжил: — Тебе Саня ничего не говорил?

Вика подняла на него свои глаза:

— А что он должен был мне сказать?..

— Ну… Про мои неприятности… — словно выдавил из себя Юра.

— Мы вообще с ним, ни тебя, ни кого другого, не обсуждали…

Юра, посмотрев на девушку, отпустил ее руку и тихо произнес:

— Сядь, пожалуйста… — Вика, уступив ему, медленно села. — У меня скоро будет суд… — в ее глазах, снова, появилось недоумение. — Меня… меня будут судить за драку в бригаде. Я набил морду одному прохвосту… ты извини меня за выражения, но иначе его я назвать не могу!

Вика тихо, с расстановкой, произнесла:

— За что ты его?

— Понимаешь, я совершенно случайно увидел, как он присваивал то, что делал другой… крал, можно сказать, готовое у другого… я его раз предупредил, второй, третий, — все безрезультатно… а потом не удержался и дал как следует!

— Так разве кулаками исправишь человека? — Вика поставила костыли обратно к спинке стула. — Надо было открыто пристыдить, перед всей бригадой, а не давать себе волю…

Юра огорченно пробормотал:

— В том-то и дело, надо было! Я же, понадеялся на его совесть. Ребята мне уже потом сказали, что подозревали за ним такой грешок, но за руку ни разу не могли поймать. Изворотлив, гад!.. — Вика поморщилась. — Извини, не удержался. А тут один на один его застукал!.. Блин, ведь верил: человек в ногах валяется, клянется и божится, что этого больше не повторится! Поверил, видите ли, пожалел, — детей у него трое, младший в ползунках еще ползает… ну, не удержался я! С кем угодно это может случиться. С кем угодно!

— Но, судить-то будут теперь тебя. — Вика посмотрела прямо в глаза Юре. — И что тебе, за это, грозит?

Тот пожал плечами:

— Не знаю… Может, тюрьма за хулиганство, на хороший случай — условно. Я ему, с дуру-то, не рассчитал силы, руку вывихнул…

— Ну… сила есть — ума не надо!.. — попыталась пошутить Вика. — Теперь остается лишь надеяться на милость судей.

— Какая, к черту, милость?! Меня уже из партии исключили, будто не он, а я — эти детали, в обеденный перерыв, из чужого ящика воровал и в свой складывал!..

Вика смотрела на него так, будто видела его впервые.

— Когда ж ты в партию-то вступил?

— Еще в армии, я ведь на границе служил. — Юра облегченно вздохнул. — Так что, накануне суда обрею голову и скажу там — или вы посадите меня, или я убью его!..

— Неужели тебе так хочется сидеть?.. нельзя же так ненавидеть человека, каким бы отъявленным негодяем он ни был, у него должен быть шанс, чтобы исправиться… — в ее голосе послышались нотки сочувствия. — Зачем рубить с плеча?.. И потом, может, еще все обойдется… На зоне — не сладко.

— Ладно уж, уговорила. Пусть живет, может, когда-нибудь и исправится… Но ты сама-то, в то, что обойдется, веришь? — Юра пристально посмотрел Вике в глаза. Она ответила пожатием плеча. — Скажи, вот ты — согласилась бы переписываться с осужденным?

Вика молчала. Тогда Юра решил спросить напрямик:

— Если меня посадят, ты будешь мне писать?

— А ты этого хочешь? — Вика в ответ задала свой вопрос.

— Хочу!

Опустив глаза, Вика тихо произнесла:

— Можно мне подумать?

Юре тогда показалось, что она просто не хотела связывать себя словом. Ну почему, почему у него с Викой ничего не получалось? Он смог ее заставить сочувствовать ему, но и только. Дальше этого — ни в какую. Она, по крайней мере, никак не выражала своих эмоций в отношении его.

После состоявшегося разговора, у него вроде бы, на какое-то мгновение, появилось ощущение, что лед тронулся и Вика заинтересовалась им. Участливо спрашивала о его делах, к месту безобидно шутила, но это было не то. Она все так же держала его на расстоянии, не подпускала его к себе. Это-то и бесило Юру. Он не привык к такому долгому разбегу…

Когда Вика узнала, что его осудили условно на пару лет и с выплатой двадцати пяти процентов от заработной платы в пользу пострадавшего, у нее был такой вид, будто камень свалился с ее хрупких плеч.

— Ну и хорошо!

— А чего хорошего? — Юра чуть не взорвался. — Я еще и должен платить этому паразиту! Будто немощному!

— Это, — урок на будущее! Впредь будешь думать, прежде чем руки в ход пускать! — Вика улыбнулась. — Могло бы быть и хуже…

— Подумаешь, ну отсидел бы срок, — опыт был бы! У нас, в бригаде, чуть ли не каждый второй с таким багажом за плечами! Чай, не умер бы!

Она серьезно посмотрела на Юру:

— Я и не думала, что ты настолько легкомысленно относишься к своей жизни…

— А что в этом такого?! Не я — первый, не я — последний!.. У нас вся страна — лагерь, абсурд возведен в ранг закона!

Вика сделала большие глаза и оглянулась по сторонам.

— Ушам не верю! Чтоб такое сказал…

— Я понял, что ты хочешь сказать!.. — с горечью в голосе перебил ее Юра. — Но я теперь — бывший коммунист! Бывший!..

— Значит, все догмы — по боку?! — насмешливо спросила она.

— Ну, допустим, что все, возведенное в непоколебимый догматизм, когда-нибудь да рушится! Ничто не вечно, все течет, все меняется… на то она и жизнь, чтобы идти вперед!..

— Да-а… — только протянула Вика.

Юра вспомнил предпоследнюю встречу с ней. Накануне, он решил предупредить, что завтра зайдет. На что девушка ответила, что ни к чему это.

— Ты и так, можно сказать, все свое свободное время проводишь тут. Надо мной в отделении уже подшучивают.

— Где и как я провожу свое личное время, — это касается лишь меня! — Юра сердито вскинулся и посмотрел вокруг. — Ну-ка, покажи мне тех, кто над тобой подшучивает! К ответу их, к ответу!..

Вика засмеялась:

— Перестань дурачиться, пожалуйста, не надо!

Юра улыбнулся:

— Вот такая, ты — мне лучше нравишься!.. Тебе полезно смеяться!

— Как говорит мой папа, «смех без причины, — признак дурачины»!.. — она прикрыла свой рот рукой. — С тобой — не соскучишься!

— Не хватало еще, чтобы ты со мной заскучала!.. — возмутился Юра. — Я здесь не для этого!

— А для чего? — Вика сразу стала серьезной.

— Для чего?.. — как эхо переспросил Юра и, дурашливо продолжил: — а, правда, для чего? Ты случайно не знаешь?

— Ну если ты этого сам не знаешь, откуда я могу знать?.. — хитро вывернулась Вика. — Я не умею, как рентгеном, высвечивать душу…

Ему не хотелось дальше продолжать эту тему, да и он сам не знал точного ответа на этот вопрос. Точнее Вике этот ответ мог и не понравиться… Многим девчонкам подавай конкретику и стабильность, тогда как ему это претит. Он сам еще не уверен в своем завтрашнем дне. А тут еще это… Что, «это»? Юра не мог объяснить. Почему он с такой настойчивостью добивается Викиного расположения? В былые времена он давно бы плюнул на все. А тут будто какая-то неведомая сила магнитом сюда тянет! Может, это самолюбие взыграло, что им пренебрегают! Скорей всего, так и было, — гордость не позволяла признать то, что ничего у него не получилось. За свои двадцать два года, подобное, у него случилось впервые. И по этому, когда на другой день Юра пришел в больницу, ему в голову пришла абсурдная, на первый взгляд, мысль.

Минут пятнадцать он созерцал Викину спину, смотрящую в больничном холле, вместе с другими, по телевизору «Утреннюю почту». Там малолетка, дочь знаменитой певицы, пыталась петь:

…Пусть говорят, пусть говорят,

Что виноват, что виноват

Тут месяц май…

Рядом с Викой сидела Рая и, в такт музыке, покачивала головой. Вот за это время, он и решил для себя: — если, после его оригинального появления, Вика не подойдет к нему, то здесь ему больше делать нечего! И Юра, четко чеканя шаг, не оборачиваясь прошел через весь холл, прямо в отделение. Прошел так, что с его широких плеч чуть не слетел белый халат. Он был уверен, что это даст результат. Только вот какой?

Остановившись у окна он стал ждать. Через минуту-другую Юра услышал, что она идет. Его сердце отчего-то бешено заколотилось, готовое вырваться прочь из груди. Когда Вика была уже в полуметре от него, Юра на каблуках резко развернулся к ней.

На милом Викином лице он прочел смятение и растерянность. Встретившись с ее черными глазами, он чуть не расхохотался, так как словно увидел себя со стороны, хорош же он был! Но, надо было держаться до конца и увидеть, чем все это кончится. Заплетающимся языком он попытался ей объяснить, что заглянул ненадолго, — у невесты его друга день рождения. Что еще обещал зайти к нему… — надо было видеть Викину реакцию! Юре даже показалось, что девушка еле сдерживает свое негодование. Наконец-то ему удалось вывести ее из себя, теперь-то он увидит ее настоящую!

— Так зачем ты пришел?! — Вика огорченно спросила Юрия. — Не надо было приходить!

— Но я же обещал!..

— Ну и что? Я ведь сказала, что не надо приходить…

— И потом добавила, что это мое дело!.. — перебил он ее.

— Ты вынудил меня это сказать. Я и не ждала…

— Так и уж не ждала?.. — он снова поймал ее взгляд, казалось, что Вика готова была расплакаться.

— Я… я не думала, что ты придешь… — но слышалось ему совсем иное и в голове крутилась только одна мысль: «…она ждала меня!.. она ждала меня!.. ждала!..» — его душа ликовала, — победа!

— Я обязательно приду завтра. Что тебе принести?.. — от радости он и забыл, что собирался сыграть нетрезвого человека.

Сбитая с толку внезапной переменой Юры, Вика только пролепетала:

— Ничего не надо…

— Скажи мне, что ты больше всего любишь?

Мгновенно, будто поняв в чем дело, и придя от этого в себя, Вика вдруг сказала:

— Слушай, отстань от меня, а?! Я ничего и никого не люблю! Все, тема закрыта!

— Так и уж закрыта?.. — он широко улыбался. — Сдается мне, нам с тобой еще о многом надо переговорить. И не только!..

Вот и поговорили, называется. Нет, тогда они целый час стояли в коридоре у окна, и болтали обо всем, что придет в голову. Почему-то с Викой невозможно было говорить о том, о чем он хотел. Всегда съезжали с колеи куда-то не туда. Из головы напрочь вылетали заранее заготовленные фразы…

Юра бросил на снег докуренную сигарету и повернулся, чтобы идти обратно. Надо было допытаться у Раи адрес. Адрес, где жила Вика. Надежды, что она сама позвонит ему домой — не было. Не смотря на то, что у нее был его домашний телефон, Вика еще ни разу ему не позвонила.…Если, как говорится, Магомед к горе не идет, то значит, горе надо идти к Магомеду! В городе около сорока тысяч населения, а он только знает, что живет она где-то на поселке. Все-таки зацепила она его основательно! «Ну и бестия же, однако! Я все равно должен добиться задуманного результата, или это уже буду не я!..» — подумал Юра и резко дернул на себя дверь.