Почти идеальная жизнь

Лорен К. Дентон (2021)

Многие семьи кажутся счастливыми со стороны, но какие секреты хранит их прошлое? Представьте, что вы счастливо живете со своим мужем, у вас двое детей, прекрасный дом, любимая работа — картинка идеальной семьи. Именно так выглядела жизнь Эди и Мака. Но когда на пороге их дома появляется беременная девушка, в один момент все может разрушиться… Впервые под сомнение ставится вся их жизнь: роль родителей, репутация добропорядочных членов общества и сами основы их брака. Переживая потрясения как в семейной, так и в профессиональной жизни, каждый из них должен проанализировать выбор, который они сделали давным-давно, и наметить новые ориентиры для своего будущего. Смогут ли Эди и Мак вместе справиться с последствиями того далекого лета?

Глава 5

Мак

Наши дни

Мак только собрался быстро перекусить в своем тесном кабинете, когда в дверь постучали. Милая миссис Кимбл открыла дверь мягким толчком:

— Привет, именинник.

Он улыбнулся. Утром она принесла на работу связку из дюжины черных шариков вместе с песочным пирогом, который уплетали медсестры. Это да еще стая черных пластиковых воронов, усеявших лужайку перед домом — подарок от его семьи и «Фламинго-друг», эффектно запустило его сороковой день рождения.

Миссис Кимбл держала пакет с разноцветными леденцами на палочке.

— Просто хотела сообщить, что пришел наш заказ с сосалками. — Она потрясла пакетом. — Я уже заполнила миску на своем столе, а остальные положу здесь в коридоре. Может, это сведет вопли к минимуму.

— Отлично, миссис Кимбл. Спасибо. — Он потер глаза основанием ладоней. — Приемная еще не опустела?

— Слава богу, да. Давненько я не видела такого утра. Хотелось бы верить, что это только из-за отсутствия леденцов, но мне кажется, что это может быть началом вспышки гриппа.

Миссис Кимбл была лучшим администратором, мечтой любого врача: веселой с пациентами и их родителями, организованной до невозможности и профи, когда дело доходило до убеждения страховых компаний покрыть различные процедуры и анализы, — но она страшно боялась гриппа. Как только приходил ребенок с резким повышением температуры, миссис Кимбл протирала стойку регистратуры с «Клороксом» и заказывала на «Амазоне» мощный антисептик для рук.

— У нас в этом учебном году пока только два случая гриппа. Вряд ли это можно назвать вспышкой, верно? — Мак наклонился вперед и взглянул на свой настольный календарь. — Как выглядит вторая половина дня?

— Так же загружено, как первая. Восемь медосмотров, два контрольных приема и двенадцать заболевших. И это только к вам. У других врачей так же забито.

— Что ж, для этого мы и работаем. Я бы забеспокоился, если бы телефоны перестали звонить. Попробую разобраться с частью этих карт до часа.

— Сделайте. Приятного аппетита, доктор Свон. Фрэнк положил мне на обед свой знаменитый салат из тунца. Мой живот урчит уже несколько часов. Но не волнуйтесь, я закрою дверь комнаты отдыха, пока буду есть.

Мак засмеялся. Они давно выяснили, что запах салата с тунцом не подходит для клиники, полной больных детей.

— Ох, чуть не забыла. Виви Майерс назначено на два, но позвонила ее мама и спросила, можно ли им прийти пораньше.

— И вы сказали ей «нет», верно? Даже Майерсы должны соблюдать правила.

— Ну, я собиралась, но она предложила принести коробку глазированных пончиков. — Миссис Кимбл понизила голос до шепота. — «Криспи Крим» не совсем сочетаются с похудением, но они моя слабость. Несмотря на то, что утром я уже съела маленький кусочек вашего песочного пирога.

Мак вздохнул:

— Скажите миссис Майерс, что все в порядке. И отложите пончик для меня.

— Сделаю.

На ее щеках появились ямочки, и она вышла в коридор.

* * *

Да, сегодня у него день рождения, и да, это круглая дата, но не менее знаменательным для Мака был факт, что он целых десять лет возглавляет собственную медицинскую практику. Он подписал документы на руководство «Педиатрией Оук-Хилл» в день, когда ему исполнилось тридцать лет, закончив специализацию в детской реанимации. Доктор Маккейн, его детский педиатр, неожиданно позвонил Маку и спросил, не хочет ли он перенять руководство его клиникой, поскольку сам он решил досрочно уйти на пенсию.

Мак рассмеялся, но после того, как доктор Маккейн заверил его, что абсолютно серьезен, и Мак, запинаясь, выдавил: «Да, сэр, спасибо, сэр», — он отправился прямиком в родительский дом. Он даже жене не написал сообщение, прежде чем рассказать новость отцу. Его до сих пор раздражало, что папа стал первым, кто узнал. Особенно учитывая его реакцию.

— Собственная чашка петри с больными детишками. — Папа протянул Маку руку для пожатия. — Поздравляю.

Мак замялся, прежде чем пожать протянутую руку, не уверенный в уровне сарказма. В глубине души он знал, что это пренебрежение, но глупое сердце до сих пор надеялось на гордость. Одобрение. Искреннее «молодчина».

— Именно этим и занимаются врачи, верно? — улыбнулся Мак. — Лечат больных людей.

Папа склонил голову набок.

— Конечно. Хотя моя сфера деятельности чище. Сердце — основа всего. — Он повернулся и взял бутылку кентуккийского бурбона «Олд Медли» с тележки из дерева и меди в их гостиной. Налил в два стакана на два пальца и добавил кубики льда. — Я по-прежнему считаю, что из тебя может получиться отличный кардиолог.

Мак, не отводя глаз от отца, потянулся за предложенным стаканом.

— Может быть. Кто знает? — Он тяжело сглотнул и заставил себя говорить твердо: — Но я хороший педиатр, папа.

— Это так. — Дэвид Свон поднял бокал. — За тебя и твое новое предприятие. Оправдай гордое имя Свонов.

Изредка Мак позволял себе думать о двадцатилетнем Маке — парне, сбежавшем на побережье, чтобы решить, какой путь хочет избрать. Что он подумал бы о сорокалетнем мужчине, которым стал сейчас? Был бы он доволен? Гордился бы? Удивился бы дорогам, которые избрал Мак?

Конечно, оно того стоило. В конце концов, посмотрите на них с Эди: устроены, счастливы, хорошая жизнь, построенная на преданности и любви. И все-таки иногда он боялся, что все это у них есть только потому, что он молчал. Если бы Эди знала про то лето, была бы у них такая хорошая жизнь? Были бы они здесь вообще?

* * *

Мак провел четыре из восьми осмотров, принял пятерых из восьми заболевших пациентов и шел осматривать следующего — малыша с острым расстройством пищеварения, которого, по словам медсестры, уже вырвало в приемной, — когда его окликнула миссис Кимбл. Он развернулся. Миссис Кимбл спешила по коридору к нему навстречу, ее пушистые седые волосы напоминали завиток безе.

— Пожалуйста, скажите мне, что в приемной не нужна еще одна уборка.

— Нет. — На ее лице застыло беспокойство. — Тут к вам девушка.

— Девушка? Пациентка?

— Нет, не… Я не уверена, кто она.

— Она из фармкомпании? — В третьей смотровой раздался плач, и Мак возобновил свой путь к следующему пациенту. — Новая девушка из «Мерк» говорила, что заглянет до конца недели.

— Она не из фармкомпании, доктор Свон, и не думаю, что она пришла как новая пациентка.

— Что ж, ей придется немного подождать. Я не могу просто…

— Думаю, вам следует пойти к ней, — твердо проговорила миссис Кимбл.

Мак остановился и развернулся:

— Что-то не так? Она больна?

Миссис Кимбл вздохнула:

— Я не уверена. Но она говорит, что ей надо поговорить с вами.

Что-то не складывалось, а именно тот факт, что миссис Кимбл смотрела куда-то ему в левое плечо. Работая рядом с ней почти каждый день на протяжении десяти лет, Мак изучил каждый ее жест и выражение лица, но не мог расшифровать то, что видел сейчас.

Миссис Кимбл развернулась и пошла по коридору, ведущему из секции Мака со смотровыми в приемную. Он выдохнул и последовал за ней, на ходу ероша волосы.

Он обогнул последний угол коридора и мельком оглядел приемную. Обычная какофония звуков и движения. Его клиника была единственной детской в Оук-Хилл, и поскольку здесь работали три врача и фельдшер, приемная обычно была полной. Сегодняшний день ничем не отличался. Дети с родителями сидели на красных и желтых пластиковых стульях, некоторые уснули, а другие сосредоточились на фильме про принцессу на экране. Все выглядело обычным.

Мак обернулся к миссис Кимбл:

— Она ушла?

Миссис Кимбл рванула мимо него и показала на дальний угол помещения, у края стойки регистратуры. Девушка сидела там одна, но Мак не видел ее лица. Она опустила голову, и волосы упали вперед, пряча ее профиль. Она была старше его обычных пациентов — лет восемнадцать-девятнадцать, и Мак не видел никаких травм. Ни забинтованных конечностей, ни кровотечений. Она может быть любым из пациентов, пришедших на прием к врачу. Что так завело миссис Кимбл?

Он как раз собирался задать женщине этот вопрос, как девушка подняла голову и их глаза встретились. Бездумно его сердце дико заколотилось, а под мышками выступил пот.

Мак давно привык к тому, что люди часто комментируют внешность его детей, а именно то, как сильно оба они похожи на Эди. Дежурная шутка была, что у него слабые гены, а у Эди могучие, как у быка, хотя это и не такая уж шутка. У Томаса с Эйвери была оливковая кожа Эди и темные курчавые волосы, хотя Эйвери свои выпрямляла, а Томас по большей части не обращал внимания на темную копну кудряшек. Эйвери унаследовала от Эди миниатюрное телосложение, а Томас с нетерпением ждал скачка роста, надеясь, что тот поможет ему достичь шести футов Мака, хотя сомнительно, что это когда-нибудь случится.

Если бы он когда-нибудь задумывался, как выглядел бы ребенок, похожий на него, то вот так. У нее были такие же светло-русые волосы, как у него — или по крайней мере такие же, как были у него до того, как в них прокралась седина, и хотя она сидела, Мак видел, что она не миниатюрная. Ее тело обладало формами и плотностью, о которых всегда мечтала Эди.

Но в груди сдавило, когда он увидел ее лицо. Ямочки высоко на обеих щеках, под глазами, могли быть взяты с собственного лица Мака, а нос — сильный и слегка острый, с небольшой горбинкой на переносице — был зеркальным отражением его собственного. Он ни разу в жизни не испытывал ощущения остановившегося времени, пока не увидел себя — пусть и гораздо более молодую версию — смотрящего с лица незнакомого человека. И чем дольше он смотрел, тем больше всплывало в памяти другое лицо — лицо, которое он не видел с того единственного лета много лет назад.

— Скажите, что мне не мерещится. — Миссис Кимбл стояла достаточно близко, чтобы Мак ощущал цветочный запах ее пудры, смешанный с сильным антисептиком. — Она племянница или кузина?..

— У меня нет…

У Мака в горле так пересохло, что слова просто застряли. Он ощущал пристальный взгляд миссис Кимбл на своем затылке, но не мог отвернуться.

Наконец она двинулась к девушке.

— Дорогая, это доктор Свон. — Она многозначительно посмотрела на него, потом повернулась к девушке. — Ты можешь назвать нам свое имя?

Взгляд девушки скользнул мимо миссис Кимбл к Маку, затем она опустила его на свои руки.

— Я Райли. Райли Миллс. — Когда она снова подняла голову, в ее глазах сверкнуло что-то еще. Уверенность или, может, даже вызов. Внезапно, еще до того, как слова сорвались с ее губ, Мак понял, что она скажет дальше. — Думаю, вы знали мою маму.

В ушах застучала кровь, и Мак схватился за стойку регистрации, чтобы удержать равновесие. Миссис Кимбл развернулась и задала ему вопрос. Должно быть, он что-то ответил, потому что она помогла Райли — Райли Миллс — взять вещи, сумочку и большую спортивную сумку, и повела ее из приемной в сторону его кабинета.

Мак шел следом, пытаясь угомонить ураган образов, проносившихся в мозгу: темная вода залива и ступни в песке. Аромат солнцезащитного крема и сладкий, металлический запах лодочного топлива. Джинсовые шорты с дырой на заднем кармане. Лукавая улыбка. Он думал, что подробности ушли, потерялись в прошедших годах, и тем не менее за один удар сердца они вернулись, ярко горящие в его сознании, как будто прошлое только что вошло в его кабинет и постучало по плечу.

К тому времени как он вернулся в кабинет, Райли уже сидела в кресле перед его столом, а миссис Кимбл суетилась вокруг, словно нервная наседка, выравнивая фоторамки на столе и вытирая пылинки рукавом.

— Спасибо, миссис Кимбл.

— Без проблем. Можно вас на минутку… — Она повернулась к Райли. — Он сейчас вернется, милочка.

Миссис Кимбл схватила его руку и вытащила в коридор. Когда они отошли на несколько шагов, она повернулась к нему.

— Эта девочка твоя копия, Мак Свон, — прошептала она. Она называла его по имени, только когда была расстроена. — Полагаю, ты понятия не имеешь, кто она?

Мак оглянулся туда, где спиной к нему сидела Райли. Ни за что на свете он не мог сказать деликатной миссис Кимбл, что да, он имеет понятие, но это понятие настолько абсурдно — настолько невозможно, что немыслимо даже произнести это вслух.

— Я собираюсь все выяснить.

— Что ж, идите. Может оказаться не слишком умным оставлять ее одну в вашем кабинете надолго. Она может быть воровкой. Или хуже.

Его живот скрутило от нервов.

— Воровкой? Сомневаюсь, что она здесь для этого.

— Кто знает. У моего соседа украли гриль. Очень милая юная девушка, продававшая журналы. Иногда наибольший вред причиняет тот, на кого никогда не подумаешь.

Мак изо всех сил постарался успокаивающе улыбнуться.

— Спасибо за совет. Я буду осторожен.

Миссис Кимбл кивнула, и он, обойдя ее, вернулся в кабинет. Райли повернулась, когда он тихо закрыл дверь за собой, а затем, подумав, немного приоткрыл ее.

— Я не хотела заставлять всех нервничать, — сказала Райли, пока Мак обходил стол и садился в кресло.

— Я не нервничаю.

Он откинулся на спинку кресла, затем подался вперед и положил локти на стол.

— Ну, эта леди нервничала. Она явно не хотела оставлять меня здесь одну. Как будто я сбегу с вашими… — Райли показала на его стол. — Папками или еще чем.

— Думаю, она просто хотела убедиться, что ты в порядке.

— Можете сказать ей, что я в норме. — Райли поморщилась и поерзала в кресле. — Но вы, наверное, гадаете, почему я здесь.

— Д-да. Действительно. Насколько мне известно, в моем сегодняшнем расписании не было новых пациентов, так что я не уверен…

Райли сунула ладони под бедра и подалась вперед. Она так пристально смотрела на Мака, что ему пришлось подавить порыв отвести глаза.

— Вы не догадываетесь, кто я?

У нее был глубокий голос для юной девушки, слегка хриплый, и он напомнил Маку другой голос, резкий, голос, который когда-то заполнял его уши и путал мысли. Голос, который не принадлежал Эди.

Что-то в ее глазах умоляло его сказать: «Да, да, я точно знаю, кто ты» — но он не сказал. Не смог. В сознании всплыло лицо Эди, потом Эйвери и Томаса. Его мир. Сказать «да» было бы все равно что обмануть их. Обмануть всех.

Также существовала вероятность, что он ошибается. Что девушка, сидящая в его кабинете, на самом деле совершенно чужая.

Но чем дольше они смотрели в глаза друг другу, тем больше он понимал, что это глупая надежда.

Наконец она опустила глаза, и ее плечи тоже опустились.

— Да, похоже, что нет. — Райли замолчала и шмыгнула носом, потом подняла голову. — Моей мамой была Кэт Миллс. Кэтрин, но все звали ее Кэт. В молодости она работала на лодке. Она родила меня в двадцать пять. Мы жили в Пенсаколе, недалеко от марины, где она работала, хотя после моего рождения она больше не занималась рыбалкой. В основном она работала официанткой. Иногда барменом. Убирала дома.

Райли смахнула со щеки прядь волос. В коридоре Мак услышал приближающиеся голоса: другой врач и медсестра входили в соседнюю смотровую.

Напротив него Райли застыла каменным изваянием, затем продолжила говорить, как будто читала заранее заготовленную речь:

— Мама мало рассказывала про моего папу, но я знала, что он существует где-то. В смысле, у всех же есть папа, да? Пару лет назад она упомянула его имя. Просто проговорилась. Может быть, даже случайно. — Она замолчала и положила ногу на ногу. — Узнав имя, я уже не могла перестать думать о нем. В конце концов я поддалась и нашла его в социальной сети. Я говорила себе, что не буду проверять его. Что его жизнь и его семья не моего ума дело. Но я не могла удержаться. — Она закрыла глаза. — И ваш профиль был открыт.

Мак не сразу осознал, что она сказала.

— Мой…

— Я имею в виду, вы не постите много, но люди часто отмечают вас, так что я видела, где вы работаете, на ком женаты, как выглядят ваши дети. — Она сглотнула. — Знаю, звучит, как будто я сумасшедшая сталкерша, но клянусь, это не так. Просто мне было очень любопытно. — Она сжала кулаки. — Это как… голод по информации о вас. Мама рассказывала только, что вы были замечательным парнем, у которого были дела поважнее, чем загорать на пляже с ней, но я начала задумываться. Если он такой замечательный, то почему не помогает ей? Почему его никогда не было рядом, пока я была маленькая? Или вообще никогда? Почему у вас такая идеальная жизнь, пока моя мама так тяжело работала и ничего не добилась? — Мак открыл рот, но не смог сформулировать ни слова. — Потом я поняла. Вы не знали о моем существовании. Она вам не сказала. — Райли подождала. — Я права, да? Вы не знали обо мне?

Он с трудом сглотнул. Не отрывая взгляда от ее лица, он потянулся и поднял трубку телефона.

— Доктор Свон? — ответила миссис Кимбл приглушенным голосом. — Все в порядке?

Он заставил себя говорить твердо:

— Отмените, пожалуйста, всю запись на вторую половину дня.

— Отменить запись? Мак, уже два пятнадцать. Майерсы уже в приемной, и у вас все занято до конца дня.

— Пожалуйста, извинитесь перед миссис Майерс и сообщите остальным пациентам, что я приму их завтра. Если что-то неотложное, попытайтесь записать к кому-нибудь другому. Спасибо.

В трубке раздались возражения, но он уже положил ее на рычаг.

— Вы заняты. — Райли перегнулась через подлокотник и взяла сумочку, стоявшую на спортивной сумке. — Я должна была сначала позвонить.

Мак встал одновременно с ней и протянул руку.

— Подожди. Сядь, пожалуйста. Пожалуйста, не уходи никуда. — Она замерла, глядя на него, затем опустилась обратно в кресло. — Где сейчас твоя мама?

Она сжала губы в тонкую линию.

— Я пришла сюда не разговаривать о маме.

— Ладно. Ладно. Мне просто надо… — «Подумать минуту». Ему просто нужна минута подумать. Он поднял руки и взъерошил волосы. — Я Мак Свон. Томас Макдэвид Свон. Третий, если быть точным. Это имя назвала твоя мама?

В желудке зародилась тошнота. Было так гадко думать о себе как просто об имени, просто парне, который побывал в жизни Кэт и оставил после себя… ну, этого ребенка, судя по всему. Но ему надо быть уверенным.

— Про третьего я не знала, но да. — Она кивнула. — Мак Свон. Она сказала, что вы были самым добрым мужчиной, которого она встречала.

Мак уперся локтями в стол и спрятал лицо в ладонях. Мужчина? Он едва ли был мужчиной в то лето. По крайней мере в начале. Он был всего лишь двадцатилетним пацаном, когда встретил Кэт, когда все, ради чего он работал, внезапно стало одновременно и слишком много, и недостаточно.

Он отнял ладони от лица.

— Когда ты родилась?

— Шестого апреля две тысячи первого года.

— И твоя мама Кэт Миллс. — Райли кивнула. — Кэт Миллс. Длинные светлые волосы. Сильные руки. Она могла с закрытыми глазами завязать булинь и разделать на филе весь дневной улов за время, которое требовалось группе пьяных бизнесменов сойти с лодки. Я верно говорю?

Райли открыла рот.

— Я… Я не знала всего этого про нее. Она мало рассказывала про работу с рыбой. Но светлые волосы — верно. И она рассказывала, что однажды выбросила парня за борт.

— И это значит… — Мак попытался сглотнуть, но во рту слишком пересохло. — Это делает меня твоим отцом.

Райли подняла брови и изобразила широкую улыбку.

— Сюрприз.

Мак до боли прикусил щеку изнутри, надеясь, что боль заставит его проснуться. Это неизвестная территория. Нет, это чужая планета, а он совершенно один, и нет никого, кто подсказал бы, что делать, что думать. Никого, кроме этой сидящей перед ним девушки, девушки с лицом как у него и поведением точь-в-точь как у Кэт.

Его дочери.

При слове «дочь» в голове автоматически всплыла Эйвери. Его красивая, чувствительная, старательная дочка. Но это Райли, девочка, которую он не знает. Его вторая дочь.

«Нет, Мак. Твоя первая дочь».

Между лопаток скатилась капля пота, и стены кабинета показались теснее, чем были минуту назад. Дыхание было быстрым, как будто он бежал, а не сидел на месте. Острое желание сбежать поднялось из груди в горло, и он зажмурил глаза.

Когда он их открыл, Райли смотрела на него с выражением такой боли, такого отчаяния, что он пришел в себя. Это касается не только него. Это касается этой девочки тоже — девочки, которая только что впервые встретилась со своим отцом.

«Что мне делать?» Конечно, не существовало ответа на вопрос, который он мысленно кричал. Но он должен ей — должен Кэт — позаботиться об этой ситуации наилучшим способом из возможных.

Каким бы этот способ ни был.

— Извини. Просто ты застала меня врасплох. — Мак потер виски. «Преуменьшение года». — Но теперь мы здесь, и нам многое надо… сделать и обсудить. Верно?

Открытое отчаяние на ее лице пропало, сменившись чем-то холодным и жестким.

— Послушайте, я пришла сюда не провести время с семьей, хотя уверена, что все выглядит именно так. Мне это не нужно, и я ничего не жду. — Она внезапно замолчала. — Ну, есть кое-что.

— Да?

— Я еду в Новый Орлеан. У мамы там тетя. — Мгновение Райли рассматривала свои руки. — Тетя Мэри. В общем, я еду найти ее и мне просто нужны деньги. Немного. Автобусные билеты дешевые и…

— Ты едешь на автобусе? Ты приехала сюда на автобусе? — Когда она кивнула, Мак спросил: — Откуда?

— Из пригорода Панама-Сити.

— С мамой? Она там живет?

Райли тяжело выдохнула.

— Я просто… Я не знаю точно, сколько времени у меня займут поиски тети, когда я приеду в Новый Орлеан, и мне нужно…

Она провела рукой по лицу, и на нем снова отразилось то отчаяние. Было что-то вокруг ее глаз, в нежной коже без морщин, натянувшейся так, будто она борется с эмоциями.

— Если вы одолжите мне немного денег, мне будет достаточно. Как только я устроюсь, я найду работу и верну вам деньги. Обещаю.

Мак побарабанил пальцами по столешнице.

— Что ты собираешься делать в Новом Орлеане?

— Какая разница? Я не спрашиваю вашего разрешения.

Он поднял ладонь.

— Очевидно. И я не в том положении, чтобы давать его.

— Очевидно.

— Но я не могу просто дать деньги…

— Незнакомке? Это вы собирались сказать?

Мак положил ладони на стол и наклонился к ней.

— Я не собираюсь спорить с тобой. Я слишком плохо знаю тебя, чтобы спорить. Но я должен убедиться, что ты в порядке. Разве можно винить меня в том, что я хочу немного позаботиться о тебе, когда ты только что рассказала, что ты моя дочь?

На глазах Райли выступила влага, и она отвела взгляд. Потом снова заерзала на сиденье и положила ладонь на живот. Мак не заметил раньше выпуклость под ее клетчатой рубашкой, но когда она положила на нее руку, это стало очевидно, как солнце, льющееся в окно его кабинета. И также невозможно игнорировать.

— Это… ты… — Райли отдернула руку от живота. Смахнула слезу большим пальцем и прочистила горло.

— Ты беременна? — прошептал Мак.

— Похоже на то. Но это ничего не меняет. Я по-прежнему скоро отстану от вас. — Она взглянула на часы. — Следующий автобус отправляется в четыре сорок. Если бы я только могла занять немного денег, чтобы купить еду и…

Она поморщилась и глубоко вдохнула, затем еще раз.

Быстрое дыхание, сморщенный нос, бледнеющая с каждой секундой кожа — Мак узнал признаки тошноты раньше нее. В тот миг, когда Райли прижала руку ко рту, он вскочил со стула, схватил стоявшую возле стола корзину для мусора и поставил на пол у ее ног. Еще три секунды — и было бы поздно. Он отвернулся, пока ее рвало.

Когда приступ прошел, Мак дал ей бумажную салфетку.

— Все еще торопишься на автобус?

— Я в порядке. Иногда внезапно тошнит, но обычно заканчивается одним разом. Теперь некоторое время все будет хорошо. — Она выбросила салфетку в мусорку. — Извините.

— Не переживай.

Мак поставил мусорку возле двери, затем встал у края стола и скрестил руки на груди.

— Как вы узнали, что меня сейчас вырвет?

— Я же врач. Плюс у меня двое детей. — «Трое детей». Он вздохнул. — Мою жену, Эди, часто тошнило с обоими. Я хорошо выучил признаки.

Райли кивнула. На щеки вернулся румянец. Она погладила живот.

— Я не повезу тебя на автобусную станцию. — Райли открыла было рот, но Мак ее опередил. — По крайней мере не сейчас. Ты не можешь явиться в мой кабинет, бросить эту бомбу и ожидать, что я скажу: «Отлично, приятно познакомиться, вот тебе деньги, чтобы ты уехала».

Она фыркнула от смеха:

— Именно этого я от вас и ожидала.

— Что ж, ты меня недооценила.

— Тогда что же мне делать? — Райли ждала ответа. — Поверьте, я не хочу быть здесь и просить о чем-либо. Но…

Она подняла руки и уронила их.

Если она говорит правду, если Мак действительно ее отец, у него нет выбора, кроме как помочь ей. Невозможно отрицать, что она его — гены Свонов практически были написаны у нее на лице.

И еще тот маленький факт, что в последний раз, когда Мак виделся с Кэт — в тот сентябрьский день в студенческой квартире, которую он делил с Грэмом, месяц или около того после начала их выпускного курса, — он задавался вопросом, возможно ли это. Есть ли вероятность, что однажды случится именно это. Эта перспектива промелькнула и исчезла. Точно так же, как исчезла Кэт, закрыв за собой дверь квартиры.

Он сжал руки в кулаки, затем разжал. Эта девушка — само ее существование — обладает разрушительным потенциалом для жизни Мака. Было бы очень легко просто дать ей денег и выпроводить за дверь обратно в безвестность. Это было бы самое мудрое, но Мак знал себя. Пусть признание Райли его дочерью поставит под угрозу все — все — он никогда не сможет жить в ладу с собой, если не сделает этого.

Детали он обдумает позже.

— Слушай, сегодня пятница. Останься на выходные. Пока я не буду уверен, что ты в порядке и тебе есть где остановиться в Новом Орлеане. — Ответа не последовало, и Мак продолжил: — В любом случае ты же не можешь просто поехать и «найти» кого-то в Новом Орлеане. Ты когда-нибудь была там?

— Нет.

— Если ты не знаешь, где искать, ты никогда не найдешь эту тетю Мэри. Я могу обеспечить тебе жилье на пару ночей, пока мы все не уладим.

Райли сложила руки на груди, повторяя за ним:

— Полагаю, я не в том положении, чтобы спорить.

— Не в том.

— Однако я могу встать и уйти. Прямо сейчас.

Он медленно кивнул:

— Можешь. Я не смогу тебя остановить.

— Вы не станете меня останавливать?

— Нет, Райли. Если ты сейчас встанешь и уйдешь, я не смогу тебя остановить. Тебе восемнадцать лет. Ты взрослая. Ты можешь делать что хочешь.

Он перестраховывался, научился этому с Эйвери, которая была настолько же эмоциональной, насколько упертой. Иногда уступки — именно то что нужно, чтобы удержать детей. Но Мак понятия не имел, сработает ли это с Райли.

Она уставилась ему в глаза, гораздо более прямо, чем любой подросток, приходивший в его кабинет. Большинство из них произносят необходимые слова и опускают глаза, как будто смотреть в глаза им так же трудно, как на горящую лампочку. Однако Райли не отводила глаз, и ее прямота была одновременно бодрящей и тревожащей.

Наконец она заговорила:

— Вы отвезете меня к себе домой?

Мака охватила неловкость.

— Пока нет. У меня есть друг…

Он уже подумал о своем наставнике, Абрахаме Фитцджеральде, человеке, который готов отдать правую руку любому нуждающемуся, знакомому или нет. Человеке, который обеспечивал Маку поддержку и серьезные разговоры, которые были необходимы ему, чтобы не просто закончить ординатуру, но с успехом. Человек, который с гордостью, как любой отец — с более сильной гордостью, чем собственный отец Мака, — смотрел, как он строил свою карьеру и как они с Эди шаг за шагом строили свою жизнь и свою семью.

Он взял трубку и набрал номер.

— У тебя есть чемодан или еще что? — Райли взглянула на потрепанную спортивную сумку у своих ног. — Это все?

Она кивнула.

— Доктор Свон, — протянул голос на другом конце линии. Маку всегда нравилось его слушать, модуляции, в которых смешалась юность в Кении и десятилетия, проведенные в южной Алабаме. Мелодичные и тягучие, словно мед. — Надеешься на совет по поводу игры в четверг? Я бы сказал, что тебе надо несколько дней потренировать бросок в прыжке.

Мак потер лоб.

— Фитц, мне нужна услуга. Большая.