Лонг-Айленд

Ли Тевес, 2020

Детективный роман начинается с обнаружения в Нью-Йорке жестоко изуродованного трупа девушки. Детективу Хансену предстоит столкнуться с серийным убийцей, давно превратившим город в свои угодья.

Лиам Смит

Чистящее средство еще не успело выветриться с пола. В воздухе летал резкий цветочный запах. Максим, оставляя на паркете трафаретные следы, двигался в конец коридора. Он извинился перед уборщиком, натирающим витрину до блеска. За стеклом в ряд висели фотографии полицейских. Один из них, в черном, идеально выглаженном костюме, встретился Максиму выходящим из кабинета.

— Паркер, вы как девчонки из журнала для взрослых, — успел он прокомментировать фотографии прежде, чем дверь закрылась.

Капелька пота у лопатки уже начинала свой путь вниз. Он на ходу снял куртку и небрежно бросил ее на кресле в приемной. Максим надеялся, что разговор с начальником полиции не продлится больше запланированных десяти или пятнадцати минут. Минуя секретаря, обсуждавшего по телефону детали ужина, он, трижды постучался. Не дожидаясь ответа, Максим слегка приоткрыл тяжелую деревянную дверь:

— Хансен, наконец-то! — сказали внутри.

Детектив, разместился на краю кресла. Лиам Смит с внимательным видом осматривал запонки. Цвет его слегка старомодного костюма тройки идеально сочетался с массивными ботинками на толстой подошве. Он прекрасно это знал, но любил слышать это от своих подчиненных. Начальник полиции привычным жестком взглянул на часы, чтобы намекнуть Максиму о его опоздании. Детектив Хансен лишь напряг губы и отвернулся.

— Какие новости Максимус? — ровно постриженные усы скривились в притворной улыбке.

— Как вам известно, Сара и Том приступили к расследованию тела девушки. Ее труп нашли сегодня утром в одном из парков Лог-Айленда, — спокойно ответил Максим.

Он хорошо знал, что Мистер Смит больше предпочитает слышать свой голос, нежели кого-то еще. Не говоря уже о голосе детектива Хансена.

— Ты читаешь газеты, сынок? Скорее всего, нет, ведь сейчас есть Гугл, верно? — ухмыльнулся Смит. — Я раньше тоже не читал, но примерно пятнадцать лет назад супруга убедила меня купить дом в Нью-Джерси. Знаешь, в чем проблема людей, живущих в Джерси? Это не только кошмарных размеров налоги на недвижимость. Это то, что тебе нужно каждый божий день, утром добираться до работы и обратно, на долбанном поезде. Меня это так сильно раздражало, вначале, и чтобы как-то отвлечься, я взял за правило в поезде листать свежие выпуски газет. Говоря откровенно, именно так и коротали время большинство остальных пассажиров. Так вот то, что я прочитал сегодня в утреннем «Таймс» меня, честно говоря, расстроило. Я не буду пересказывать тебе всю статью этого журналиста, передам лишь ее основную идею: «характер нанесения травм может свидетельствовать о том, что это не первая жертва». Конечно, это всего лишь предположение, но, так или иначе, такого рода выводы добавляют головной боли таким ребятам как мы с тобой, верно?

— Пока рано делать выводы, тем более такие, но версию о серийной убийце мы, к сожалению, пока не можем исключать, — ответил Максим.

Лиам Смит, сжал зубы и бросив на стол стопку скомканных листов подошел к окну.

— Я думаю, что для такого профи как ты, потребуется не больше двух дней на это дело. Как ты, наверное, заметил, у нас и так очень низкая раскрываемость в этом месяце, так что статьи в газетах в стиле Джека Потрошителя могут очень плохо отразиться на нашем с тобой будущем, сынок.

Максим терпеливо ждал, время от времени, разбавляя кивками длинные реплики шефа. Левый глаз начальника полиции слегка косил, поэтому Максим намеренно смотрел в пол. Актерскому таланту Лиама Смита нашлось бы место в Бродвейских мюзиклах и постановках, его картинная бравада на собраниях в мэрии походила на четко отрепетированное выступление. Не обладая сверхвысоким интеллектом, Смит на уровне инстинктов, умел подстраиваться к нужным ему людям. От исчерпавших лимит доверия детективов он легко избавлялся. Обыгрывая их так, что они выглядели логичными и своевременными.

— Статья — это еще пол беды. Знаешь сколько звонков от высокопоставленных лиц, живущих на побережье Лонг-Айленда, я получил только за последний час? Всех их волнует безопасность. И я их прекрасно понимаю. В силу сложившихся обстоятельств, мы не можем ее гарантировать. Я повторяю, что у тебя два дня. Такой опции как «отсрочка» больше нет, — сухо резюмировал Смит и снова взглянул на часы.

Каждое из семидесяти семи полицейских участков Нью-Йорка имеет одну общую деталь — зеленые фонари, установленных по бокам от главного входа в здание. С момента основания города, голландцами был учрежден городской дозор в функции которого входило патрулирование и охрана порядка. В ночное время дозорные носили с собой зеленые фонари, а когда они возвращались с патруля к месту сбора, то вешали фонари у входа в здание. Таким вот образом, они говорили горожанам, что дозорные на местах и город под защитой.

Украшенная по бокам зелеными фонарями, дверь распахнулась. Максим, по привычке, потянулся в карман. Сообщений от Сары или Тома не было. Восемь тридцать утра. День обещал быть дерьмовым.

В действительности Максиму нужна была пауза. Минутная пауза и он сделал глубокий вдох. Холодный воздух минуя горло оказался в легких. Кто сказал, что для медитации нужна тишина и покой. Своим примером детектив Хансен доказывал обратное.

Всякий раз, когда дело касалось гласности, Максиму становилось не по себе. В полиции начинали ходить слухи о том, что его собственный отец был убийцей, или если точнее — наемным убийцей. Именно поэтому, некоторые из коллег избегали, а кое кто уже начинали в открытую выражать неприязнь.

Около тридцати лет назад тело его отца со следами пыток нашли в мусорном пакете возле остановки. В тот же день мать увезла Максима на север страны и даже спустя годы, продолжала бояться. Она считала, что убийцы отца не успокоятся, и будут мстить сыну. Именно поэтому Хельга Хансен выступала против того, чтобы ее сын возвращался в Нью-Йорк. Перед поступлением в университет он, все же согласился взять девичью фамилию матери, и постарался забыть все, что связывало его с отцом. Напоминанием о детстве остались только кошмары, терзающие его с завидной регулярностью.