Здравствуй, папа, Новый год!

Лина Филимонова (2025)

— Папа… — сонно открыв глаза, шепчет малышка. Сердце резко сжимается. А ведь она могла бы быть моей дочерью… В параллельной вселенной. Там, где ее мать — не такая высокомерная зараза. — Отдай ее мне! — раздраженно шипит моя первая любовь, оставившая незаживающий шрам в сердце. — Донесу до машины и отдам. Она закатывает глаза. — И откуда ты только взялся… Шесть лет назад эта надменная стерва предпочла мне своего босса. А сегодня мы случайно встретились в самолете. Ну и как у тебя теперь дела? Почему ты одна и без кольца? Где отец твоей дочки? И почему она называет папой первого встречного мужика?

Глава 5

Аня

Как же он меня бесит!

Внутри все кипит, бурлит и клокочет. С нами он поедет. Чаю он хочет. “Мишки на севере” ему нравятся….

А не боишься, что я плесну горячий чай тебе в лицо? А “Мишку на севере” затолкаю в… в… в глотку?

Мне очень хочется прямо сейчас хотя бы наорать на Михея. И немножко побить. Для начала.

Но тут Маша. И я не могу вести себя как буйнопомешанная. Хотя именно такой себя сейчас чувствую.

Как будто не было этих шести лет! Как будто только вчера он сказал мне…

О, наше такси. Наконец-то, подъехало!

Я одной рукой держу Машу, другой надеваю на плечо рюкзак, а где взять третью руку для чемодана? Рюкзак сползает с плеча и падает, Маша вырывается, чемодан валится на бок.

Как-то же я с этим раньше справлялась! Почему сейчас все так неудобно и невозможно?

Как будто с момента, как бывший появился в моей жизни, все разладилось!

— Садитесь! — командует Михей. — Я загружу багаж.

Он распахивает дверь такси. Маша ныряет внутрь. Я за ней. Михей открывает багажник и размещает там наши вещи.

А таксист выдает:

— С наступающим! — И протягивает Маше два мандарина. — Кушай. Это местные, сладкие, как мед.

— Спасибо большое!

В кои то веки Маша вспомнила про вежливость.

И тут я понимаю: раньше было удобно, потому что таксисты обычно выходят и помогают. А этот, мало того, что опоздал на целых двадцать минут, еще и сидит, жует мандарины. Вместо того, чтобы встретить пассажиров, как положено!

— Вы очень долго ехали! — шиплю на него я.

— Куда спешишь, красавица? Кто понял жизнь, тот не торопится.

Он мне еще цитаты будет цитировать… Омар Хайям на минималках…

— Я вам единицу поставлю. И плохой отзыв напишу!

Передняя дверь распахивается и Михей… усаживается на сиденье!

Он вообще охамел!

— Чего она у тебя такая злая? — обращается к нему таксист.

— Ага, есть такое дело, — кивает Михей. — Злюка редкая.

— Держись, брат, — сочувственно произносит таксист.

— Ага, держусь. Я выносливый. А злюки мне нравятся. Они такие тигрицы…

И они лыбятся друг другу, как будто сто лет знакомы.

А Михей, тем временем, едет с нами. Каков наглец!

Я сейчас его убью. Придушу шарфом! А таксиста заставлю выбросить труп в море! И на теле останутся его отпечатки пальцев…

Маша сует мне в рот дольку мандарина.

— Зато дочка у тебя лапочка, — продолжает таксист, обращаясь к Михею. — На тебя похожа.

Я замираю. Делаю судорожный вдох. Недожеванный мандарин оказывается где-то в горле. Я давлюсь, кашляю, задыхаюсь… Маша радостно лупит меня по спине.

Таксист останавливается. А Михей протягивает мне воду в открытой бутылке. Я пью, кашляю, уже во второй раз за сегодня обливаю джинсы. Промокаю их бумажными платочками, которые всегда есть в моей сумочке.

Смотрю в затылок Михея.

Кажется, фраза таксиста пролетела мимо его ушей…

Когда уже этот дурацкий день закончится?! Когда Михей, наконец, снова исчезнет из нашей жизни?

* * *

— Не бойся, Брусникина, я только чемоданы донесу. Переночевать проситься не буду.

Мы вышли из такси. Михей взял чемодан и рюкзак. Я взяла паузу. Просто стою и смотрю на него.

— Еще бы ты просился!

— А что бы ты ответила?

Вижу, что Маша внимательно слушает.

— Я бы послала тебя… в лес.

— Шишки собирать? — встревает Маша. И декламирует: — Мишка косолапый по лесу идет, шишки собирает и в карман кладет!

И заливисто хохочет.

— Меня все детство этим стишком доставали, — бурчит Михей.

Мы входим в подъезд многоэтажного дома. Поднимаемся на лифте.

Маша бежит к двери квартиры. Помнит!

Это очень хорошая квартира, и хозяйка приятная. Мы тут весной с Машей неделю жили и теперь, на два месяца, она сделала нам хорошую скидку.

Я перевела ей деньги, а она оставила ключи у соседки. Я звоню, чтобы забрать их. Любопытная женщина выглядывает и замечает Михея.

— Надя сказала, вы вдвоем с дочкой будете…

— Да, мы вдвоем. Это… он просто чемоданы донес.

Соседка удивленно переводит взгляд с Маши на Михея.

— Здравствуйте! — выпаливает моя дочь.

Которая иногда ведет себя как воспитанная девочка. И тут же добавляет:

— Мама, открывай скорей! Я хочу писать!

Соседка уходит к себе. Я открываю квартиру. Маша забегает внутрь. Михей заносит чемодан и рюкзак.

— Сапожки сними! — кричу я дочке.

Один сапог летит влево, другой вправо… Она скрывается за дверью туалета.

Наконец-то мы с Михеем одни! И я могу сказать ему все, что думаю. Правда, не очень громко.

— Какого лешего ты… Что ты себе позволяешь? Зачем ты сюда приперся? Я тебя не звала!

— А ты позови.

Абсолютный наглец. Всегда таким был.

— Уходи!

— Уже ушел, — произносит он.

Но не уходит. Вместо этого он захлопывает входную дверь и…

Я оказываюсь припечатана к стене. Зажата в тесном кольце из его тела и рук.

— Какая же ты зараза, Брусникина…

Обжигающий хриплый шепот. Быстрое дыхание. Горячие губы…

Он… целует меня!