Здравствуй, папа, Новый год!

Лина Филимонова (2025)

— Папа… — сонно открыв глаза, шепчет малышка. Сердце резко сжимается. А ведь она могла бы быть моей дочерью… В параллельной вселенной. Там, где ее мать — не такая высокомерная зараза. — Отдай ее мне! — раздраженно шипит моя первая любовь, оставившая незаживающий шрам в сердце. — Донесу до машины и отдам. Она закатывает глаза. — И откуда ты только взялся… Шесть лет назад эта надменная стерва предпочла мне своего босса. А сегодня мы случайно встретились в самолете. Ну и как у тебя теперь дела? Почему ты одна и без кольца? Где отец твоей дочки? И почему она называет папой первого встречного мужика?

Глава 21

Михаил

В первый раз Кира мне написала, когда я был в супермаркете. Вернее, написала она гораздо раньше, но только там я это увидел — потому что зашел в мессенджер, чтобы прочитать список, присланный Анютой.

“Миш, давай поговорим”.

“Мы уж поговорили. Ничего нового я не скажу”.

“Я, наверное, наговорила лишнего”, — сразу же подключилась к диалогу она.

Как будто все это время ждала моего ответа.

“Кир, все по делу”.

“Я слишком на тебя надавила”.

“Норм. Давай на этом закончим”.

Она как будто не поняла.

“Может, я была не совсем права…”

“Ты права во всем. До свидания”.

Я правда не хотел на ней жениться. Вообще не было таких планов. А она, оказывается, ждала! И видела знаки. И задолбалась ждать. Все справедливо.

Весь этот год мне казалось, что нам хорошо вместе. Большую часть времени. Конечно, были и несостыковки. Но у кого их нет? Все как-то приспосабливаются друг к другу. Как-то терпят. Ради секса или чего-то еще.

А чего еще? Я ничего не хотел.

По сути — я просто плыл по течению. Болтался, как какашка в проруби. А Кира теряла со мной время.

Расстаться — это самое правильно решение. Она сама это поняла и прогнала меня.

Тогда почему снова хочет со мной общаться?

Я вернулся из супермаркета и мгновенно забыл про Киру.

Дома такая Анюта… немножко злая, немножко растерянная. Милая, хозяйственная, домашняя. Убийственно красивая. Отстраненно холодная со мной. Строгая с дочкой И — снова милая, хохочущая над проделками Машуни или над забавной мордочкой Тотошки.

* * *

Снова убегаю из дома — буквально на пятнадцать минут. Покупаю капли, достаю телефон, уже выходя из аптеки.

Куча сообщений от Киры!

“Миш, давай встретимся”.

Странная назойливость. Не похоже на Киру. А, знаю! Она выпила шампанского. И ее потянуло на объяснения. Помнится, еще в начале наших отношений она после корпоратива писала бывшему, а наутро ругала себя и удаляла переписки.

“Миша, я была не права”.

“Я соскучилась”.

“Я очень люблю тебя. И хочу от тебя детей!”

Похоже, она продолжает накидываться шампанским.

“Миша! Я иду к тебе!”

Куда? Она не знает мой новый адрес. Никто не знает. Только Валерчику кинул, потому что у меня еще одна курьерская доставка осталась.

Валерчик… он же ей не скажет? Из мужской солидарности? Или…

Я покрываюсь холодным потом. Пишу ему.

“Валер, надеюсь, ты не собираешься говорить Кире мой адрес?”

“Не надо было?”

Мля… Валера, ты дебил?

“Я сказал Настюхе, что ты снял дом. Настюха сказала Кире. Кира пристала с адресом… Я думал, вы помиритесь”.

Не надо думать, Валера! Не надо! Это категорически не твое!

Чуть ли бегу домой из аптеки. Вряд ли она уже пришла. И, на самом деле, вряд ли придет. Подруги не пустят.

Но на всякий случай надо сработать на опережение. Звонок выключить, например. А если она появится, выйти и выпроводить

Я подбегаю к калитке. Вижу, что она приоткрыта. Слышу голос Киры. Капец… Пришла все-таки.

— И давно вы с Мишей знакомы?

— А это вы у него спросите, — холодно отвечает Брусникина. — Можете подождать его здесь, если не боитесь замерзнуть.

— Что, даже в дом не пригласите?

— Нет.

Я влетаю во двор. Ору:

— Стоять!

Почему именно это? Кто должен стоять? Хрен знает. Просто все должны остановиться и послушать меня!

Ледяное презрение. Отвращение. И что-то вроде брезгливости. Вот что я читаю на лице Анюты.

— Тут твоя девушка пришла, — произносит она тоном, от которого у меня в венах замерзает кровь.

— Кира — не моя девушка.

— А кто я тебе? — чуть ли не визжит Кира.

— Никто.

— Целый год ты пользовался мной, обещал, намекал… А теперь, когда появилась эта, просто выбросил?

— Кира, тебе завтра будет стыдно.

— Мне уже стыдно! А тебе?

Анюта походкой королевы идет к дому.

Дверь распахивается. На крыльцо выскакивает Тотошка, сбегает по лестнице прямо ей под ноги, она едва успевает затормозить в последний момент. Следом, естественно, вылетает Маша. И практически сбивает маму с ног, пролетая на скорости мимо нее.

— Маша, иди в дом! — кричит на нее Анюта.

Злющая, как сотня чертей.

— Тотошка писать хочет! И какать!

Маша поправляет сползающую на глаза шапку.

— Иди домой!

— Маш, вернись и надень куртку, — спокойно произношу я.

Она выскочила в шапке и в сапогах. Но без куртки.

— Мне не холодно!

— Тогда иди сюда.

Я снимаю свою куртку и накидываю ей на плечи.

— Это… кто? — лепечет Кира.

Но я не обращаю на нее внимания. Сейчас укутаю Машу и просто выставлю ее за калитку.

Маша радостно всовывает руки в рукава, свисающие до пола. Я застегиваю молнию. И подворачиваю рукава, освобождая ее пальчики. А она сразу же снимает шапку.

— Маша! Надень шапку! Немедленно!!! — истерично вопит Брусникина.

И, мне кажется, это неадекватная реакция. Ну, снял ребенок шапку. Сейчас все исправим.

— Мам, ты чего так орешь? — невинно интересуется Машенька.

И встряхивает копной своих непослушных рыжих волос.

Я ловлю ошарашенный взгляд Киры. Она таращится на Машу. На меня. Снова на Машу.

— Ты не говорил, что у тебя есть дочь! Может, еще и жена имеется?

Она переводит взгляд на Анюту. Та презрительно фыркает.

И тут Тотошка подбегает к Кире и хватает ее зубами за сапог. Она испуганно отступает. Бормоча, как будто не в себе:

— Дочь, жена, собака… Мы же только утром расстались!