Жемчужина гарема

Лидия Миленина, 2023

Спасти раненого дракона и влюбиться в него – разве это не счастье? Но все не так безоблачно, как хотелось. У отца на меня иные планы – я должна выйти замуж за другого. Что предстоит мне? Стать женой жестокого старика или… жемчужиной драконьего гарема? В книге действительно будет гарем, но он – не главная тема в сюжете.:)

Глава 1

В то утро я собиралась на охоту.

Я любила охоту. Отец не запрещал ездить в лес, даже одной. Он не порицал мои «мужские» увлечения. Хоть иногда я и замечала сожаление в его взгляде, когда бежала по двору в брючном костюме с карабином за спиной, а он смотрел на меня из окна кабинета.

Впрочем, о чем ему сожалеть? Разве что о смерти жены, на которую я, говорят, сильно похожа.

Когда умерла мама, мне было семь лет, а моим старшим сестрам — пятнадцать и шестнадцать. Их отец отправил в столицу, к своему младшему брату, чтобы девочки начали выходить в свет и выгодно вышли замуж.

Так и произошло.

Я же осталась с ним в нашем загородном поместье. Вернее, в замке, доставшемся от предков. Здесь все было, как в старые времена — башни, крепостные стены, необъятный внутренний двор и ров. Но быт был организован вполне цивилизованным образом.

А вокруг замка расстилались бескрайние поля графских угодий, и шумели леса…

Я росла на природе, почти полностью предоставленная самой себе. Учитель и камеристки лишь докладывали отцу о моих успехах в языках и математике, да жаловались, что я гоняю по двору с мальчишками и лазаю по деревьям.

Меня приводили к нему, испачканную, с растрепанными волосами. Но отец, строгий со мной при жизни мамы, не слишком ограничивал мои забавы. Он лишь с непонятным сожалением смотрел на меня и отпускал. И слово графа Грейзо в нашем графстве было законом для всех.

Отец же разрешил мне учиться фехтовать и стрелять, когда я захотела этого, глядя как он тренируется с нашими гвардейцами.

Все мое детство и юность он почти не вмешивался в мою жизнь, позволяя заниматься, чем угодно. Не порицал того, что я предпочитаю мужские забавы скромному вышиванию и игре на фортепьяно. Лишь наблюдал за мной издалека и порой напоминал, что даже с карабином в руке я должна иметь безупречные манеры.

Я и имела… У меня многое получалось хорошо. И стрельба, и фехтование, и игра на музыкальных инструментах, и искусство светской беседы…

И только странное сожаление в его взгляде порой наводило на мысль, что в отношении отца ко мне все не так просто. Есть что-то скрытое… И это что-то рано или поздно выплывет на поверхность, и тогда мой мир может рухнуть.

Перевернуться и разбиться.

Но в то утро я еще не желала об этом думать.

Я надела зеленый брючный костюм — приталенный камзол с поясом, на который крепилось несколько охотничьих ножей, узкие брюки и высокие сапоги для верховой езды. На плечи накинула плащ длиной до пояса. В нем можно было ловко двигаться. При этом он хорошо защищал от ветра и холода. Быстро, не вызывая камеристку, убрала волосы и пристроила на голове охотничью шляпку-треуголку.

Все. Осталось снять со стены карабин…

В этот момент в дверь постучали.

— Войдите!

К моему удивлению, на пороге появилась не камеристка, а дворецкий.

— Мирри Аленор, — чуть поклонился он. — Мирроу граф просил вас зайти к нему в кабинет.

— Хорошо, — улыбнулась я, но в груди зародились досада и неприятное чувство тревоги. Что-то не так. — Передайте мирроу графу, что я скоро спущусь!

Дождавшись, когда дворецкий выйдет, я бросила последний взгляд в зеркало. Да, вид у меня воинственный… Не удивительно, если отцу перестало это нравиться. Не за тем ли он зовет меня, чтобы поговорить о более женственных увлечениях? Сердце тонко забилось. Замужество.

Рано или поздно встанет этот вопрос. И никуда не деться — дочь графа Грейзо должна выйти замуж за влиятельного аристократа для укрепления семейных связей. И дай Бог, чтобы мое сердце было согласно с тем, что предложит жизнь.

Я слетела вниз по лестнице, громко стуча каблуками. Постучалась, и, дождавшись хорошо знакомого «Заходи, Аленор», — отец странным образом всегда распознавал, когда к нему стучусь я — вошла в комнату.

Мой отец граф Беалор Грейзо стоял у окна, сложив руки на груди, и смотрел в окно. Обернулся при моем появлении. Сердце не обмануло меня…

Что-то было не так.

Высокий, сухопарый, но жилистый и сильный, он сохранил армейскую выправку с молодых лет, когда сражался во славу короля. Седые волосы, зачесанные назад, лицо со строгими, хищными чертами: орлиный нос, нависающие брови. И глаза, сверкающие ярким холодным светом, как алмазы. В детстве я побаивалась его взгляда. Слишком острый, слишком прямой для маленькой девочки, которая хотела ласки и защиты.

Но сейчас в этих глазах было даже не сожаление. Сейчас в них была боль. Я ощутила ее, как только вошла. Все же я была его дочерью… И движения его закрытой за семью печатями души чувствовала лучше, чем кто-либо.

И мне стало его жаль. Этого несгибаемого и непобедимого человека, который не дал мне достаточно тепла и ласки, который даже не каждый день интересовался моими делами. Но он подарил мне счастливую юность — дикую, необузданную, свободную…

— Доброе утро, отец, — я чуть склонила голову. — Что случилось?

— Доброе утро, Аленор, — начал он — как-то с трудом, через силу. На несколько секунд повисло молчание. Тревога стала сильнее.

— Что случилось, отец? — решительно повторила я, унимая бьющееся сердце.

— Аленор, — он повернулся так, чтобы не смотреть на меня. — Я хочу предупредить тебя. Скоро придет время выходить замуж. Я хочу, чтобы ты подготовилась, — я заметила, что он незаметно выдохнул, как человек, который наконец отважился сказать затаенное.

А мое сердце опустилось, и в горле забилась ниточка обиды и досады.

— Но, отец! Помните, мы с вами говорили об этом год назад! — сказала я. — Вы согласились не отправлять меня в столицу до того, как мне не исполнится двадцать! Осталось еще полтора года!

— Нет, Аленор, — нейтральным тоном ответил он и посмотрел на меня. — Я не об этом, — пожевал губы, потом четко с расстановкой произнес: — Ты не поедешь в столицу ходить по балам и раутам, чтобы знакомиться с молодыми аристократами и рассматривать предложения руки и сердца. Вопрос о твоем браке решен… Давно, еще до твоего рождения. И жених приедет сюда через две недели, чтобы познакомиться с тобой. Я хотел предупредить тебя, чтобы ты подготовилась…

— Что? — переспросила я.

Мне словно дали пощечину. Это не укладывалось в голове… Так ведь не бывает! Свобода, делай, что хочешь… соблюдай немногие правила своего отца-графа, а в остальном дыши полной грудью!

И вдруг оказывается, что тебя сговорили. Когда-то давно. И ты прожила свою юность, не зная об этом. Не подготовившись. Не имея понятия, что где-то там у тебя есть жених…

Отец не мог поступить со мной так подло — скрывать, а теперь, когда жених чуть ли не стоит на пороге, сказать правду!

Но часть души точно знала: все так. Да, твой отец подарил тебе свободу, которой не было у старших сестер. Чтобы отнять ее одним махом, в один момент. Ведь, выходит, моя судьба была предрешена от рождения…

— Что? — не дождавшись ответа, переспросила я. Он снова пожевал губы, а левая рука сжала локоть правой так, что побелели костяшки.

— Аленор, послушай… — теперь его голос смягчился, стал даже просящим. А боль в глазах полыхала в полную силу.

Да, наверное, это больно — открыть своему ребенку такую правду! Гнев внутри меня закипел, сменяя тревогу и обиду. Вот для чего все было! Все эти поблажки, вся эта свобода… Чтобы в нужный момент хорошо «продать» меня?! По сделке, заключенной много лет назад?!

— Аленор… Да, у меня был договор о твоем браке еще до твоего рождения. Но я надеялся, что этого удастся избежать. Что жених… откажется. Так не вышло… Прости меня, тебе придется выйти замуж. И очень скоро…

Я выдохнула. Отец просит прощения? Разве такое может быть… Гнев не улегся, но упал на один тон. Я уже могла слышать то, что он говорит.

— Почему вы не сказали мне прежде? — спросила я.

— Да потому, Аленор… что… я надеялся этого избежать… — с надрывом произнес отец.

— И кто мой жених?

Его лицо передернуло, молния горечи сверкнула из глаз.

— Потом. Я скажу тебе это потом… Кажется, ты собиралась охотиться? Вот и поезжай на охоту. Приди в себя, привыкни к мысли о замужестве. А вечером мы с тобой поговорим…

— Нет, я хочу знать сейчас!

— Аленор, это не обсуждается. Мне тоже… еще нужно привыкнуть к мысли, что ты… знаешь правду…

— Малодушие, отец. Это малодушие, — я сделала шаг к нему и посмотрела в глаза.

Боль и сожаление. Но они не могут искупить того, что моя судьба сломана. Ведь вряд ли я смогу полюбить навязанного мне мужа. Меня ждет жизнь с нелюбимым. И он вряд ли позволит мне мужские увлечения. Он посадит меня в своем имении рожать детей и вышивать. В лучшем случае меня ждет жизнь светской дамы, выбирающей платья к очередному балу. — Вы должны сказать мне сейчас. Вы уже начали — так доведите дело до конца!

— Я не могу, Аленор, — молния боли в его глазах, и я сделала шаг назад.

— Тогда… — я отошла к двери. — Я сегодня не буду ночевать в замке! Я не хочу вас видеть! И я удивлюсь, если к утру вас не сожрет совесть!

Слезы резко хлынули из глаз. Плотину прорвало, я зарыдала и бросилась к двери…

— Куда ты, Аленор?! — услышала я встревоженный голос отца.

— На охоту! И я пристрелю любого, кому вы поручите следить за мной!

— Где ты собираешься ночевать?! Одна? Без камеристки?!

— В охотничьем домике! — выдохнула я сквозь душившие меня слезы. — Там, по крайней мере, нет вас! И пусть никто не подходит туда даже на пушечный выстрел! Слышите меня!?

Я знала, что это жестоко. Но не могла по-другому.

— Ладно, спусти пар, Аленор… — услышала я его ставший тихим голос. И еще более тихое: — Пока можно…

Хлопнув дверью, я кинулась к выходу из замка. Мой конь, мое ружье. Они нужны мне срочно!

Только скачка и азарт охоты помогут мне. Выпустить пар, прожить гнев. И, может быть, тогда я смогу обдумать услышанное.

В глубине души я знала, что смогу простить отца, кем бы ни оказался мой жених. Просто нужно время, чтобы эмоции улеглись и перестали выворачивать мне сердце. Тогда я смогу подумать о главном: что мне делать?! Ведь принять такую судьбу — значит потерять себя навсегда.

* * *

— Куда ты, Аленор? — я не заметила Тори, стоявшего на нижних ступенях парадного входа в замок. Сын капитана отцовской гвардии, мой друг детства, называл меня на «ты», да и вообще мы дружили. Правда, в последний год я заметила, что в голубых глазах друга появилось новое выражение. Я бы назвала это обожанием, лаской, может быть…

Тори мне нравился, но мы оба знали, что, кроме дружбы, нам не позволено ничего больше. Слишком большая пропасть в положении. И так счастье, что я могла общаться с детьми гвардейцев.

— На охоту, как собиралась! — ответила я. Слезы остановились, но хриплый голос выдавал мое состояние.

— Что случилось? — Тори встал у меня на пути, в его лице светилась решимость не пускать меня никуда, пока не узнает правду.

Я выдохнула. Мой друг заслуживал откровенности.

— Отец выдает меня замуж, — прямо ответила я. И инстинктивно положила руку ему на плечо, увидев, как Тори побледнел. Его левая рука крепко сжала шпагу на поясе. — Прости, я должна побыть одна… Ты ведь знаешь, я не спешу стать женой какого-нибудь барона или графа из высшего света.

В лице Тори не было ни кровинки.

— Уже? Так скоро?! — растерянно переспросил он.

— Да, отец нарушил обещание подождать моего двадцатилетия, — сглотнув вновь сдавившую горло обиду, ответила я. — Тори, прости… Дай мне пройти.

— Я поеду с тобой! — в его лицо начала возвращаться краска, а в глаза — решимость.

— Нет, Тори, — я ласково улыбнулась ему. — Я… правда должна побыть одна… И не вздумай меня преследовать! Хватит того, что скоро я потеряю свободу…

Несколько секунд Тори внимательно смотрел мне в лицо. Потом сделал шаг в сторону.

— Иди, Аленор… И… — он замолчал.

Если сейчас он скажет, что его сердце принадлежит мне, я не выдержу. И я устремилась вниз, не дожидаясь конца фразы. Тори, верный друг, парень, что первым начал заливаться краской при виде меня… Другие друзья детства — все они скоро останутся в прошлом… Это раздирало сердце уже сейчас.

Я сошла с последней ступеньки, и передо мной открылся обширный двор, переходивший в сад. Конюх уже стоял у крыльца с моим конем.

— Перрино, друг мой, — я подошла к ним. Большая черная морда с белой каплей на лбу ласково уткнулась мне в грудь. — Поедем, пока можно… Поедем, мой дорогой…

Я приняла узду из рук конюха и одним движением взлетела в седло.

Нет, не потом… Не когда приедет мой жених. Именно сейчас я уезжаю к новой жизни, подумалось мне почему-то. Что ж… Если мне суждено пропасть в лесу, где я знаю каждую кочку — это лучшая судьба, чем беспросветная жизнь нелюбимой и нелюбящей жены.