Мышка для Сердцееда

Лида Винград (2024)

Глеб — успешный ресторатор и настоящий сердцеед. Женщины обожают его, но ни одна не задерживается в его жизни дольше недели. Короткие романы без обязательств — его привычная игра, а сердце давно заперто на ключ. Всё подчинено строгим правилам: никакой романтики на работе, никаких женщин в его доме, никакой привязанности. Но всё меняется, когда он встречает её. Аня — тихая, скромная, словно маленькая мышка, сбежавшая от ужасного прошлого. Хрупкая и незаметная, она пытается начать новую жизнь в большом городе, скрывая свои страхи за робкой улыбкой. Судьба сталкивает её с мужчиной, который привык разбивать сердца и жить по своим принципам. Глеб, не терпящий отказа, решает, что сможет сломить её, но сталкивается с тем, что неподвластно его контролю — настоящими чувствами. Чем больше он пытается приблизиться к ней, тем сильнее запутывается в своих собственных эмоциях.

Глава 2. Аня

Только бы я им подошла… Опыт-то у меня был — не первый год тряпкой махала, швабру держать умела как настоящий мастер. Но как же меня трясло! Работа мне была нужна, как воздух, и я даже не позволяла себе думать, что будет, если не устроюсь в ближайшие дни. Эта мысль пугала до судорог в животе. А если не получится? Если и тут откажут?

Когда сбегала из дома, специально выбирала столицу — здесь легче раствориться в толпе, затеряться среди миллионов людей. Найти меня? Пусть попробует! Ему даже в голову не придёт, что я здесь. Надеюсь, он выжил. Вспоминала, как огрела его чайником по голове, прямо по макушке! Даже сейчас руки начинали трястись. Перед тем как сбежать, я проверила его пульс, он бился. Этим я себя и успокаивала. Скорую вызвала сразу, как вышла за калитку и отошла немного от дома. И только потом уже телефон выключила и выкинула вместе с симкой.

Но вот этот страх, что я могла стать убийцей, не отпускал ни на минуту. Иногда прямо в груди сдавливало, начинало тошнить от одной мысли. Нет, я точно не могла убить такого здорового мужика, не хватило бы сил. Больше надо было удивляться, как это он вырубился от моего удара. Этим себя и успокаивала. И иногда, на какое-то время, страх действительно отступал. Но вскоре возвращался. Жила уже неделю в громадном городе, а продолжала оглядываться по сторонам. Всё казалось, что вот он, сейчас, из-за угла появится, ухватит за шкирку и потащит назад, в этот чёртов посёлок. Больше всего пугало, что брат у него в полиции работал. Вдруг найдёт?

Именно поэтому я выбрала Москву. Да, она огромная, да здесь полно народу, и надеялась связи его брата сюда не дотянутся. Ну, по крайней мере, я себя так убеждала. Максимум, где меня будут искать — это ближайшие городки. Он будет уверен, что дальше не хватит ни денег, ни смелости. Не знал он только, что был у меня один козырь. Мамины серёжки. Вот уж чего он не ожидал. Он вынес из дома всё, что хоть как-то ценилось, распродал всё мамино золото. Но серёжки я спрятала. Ещё с детства помнила, как мама говорила, что на шестнадцатилетние передаст их мне, как и ей моя бабушка. Но она не дожила до этого дня, оставив меня с ним, с отчимом.

Когда мама была с нами, Роберт казался совершенно другим человеком. Я ни разу не видела за ним вспышек агрессии. Но как только её не стало, моя жизнь перевернулась на сто восемьдесят градусов. Роберт начал пить. Да, и раньше он любил праздники, веселье и частенько перебирал с алкоголем. Обычно это заканчивалось его отключкой на диване в гостиной, под оглушительный храп, от которого невозможно было уснуть. Его совершенно не волновало, что кто-то не мог сомкнуть глаз. Но всё это было до того, как мы остались вдвоём. После её смерти он оформил опеку надо мной и не упускал случая упрекнуть меня в этом. С тех пор его пьянки стали ежедневными, потом начались побои. Не могу сказать, что я была для него обузой. Убирала, готовила, стирала. Но как выпивал, смотрел на меня с ненавистью.

Когда он женился на маме, настаивал, чтобы я называла его папой. Детей у него не было, и я, став постарше, поняла из одного разговора с мамой, что проблема была именно в нём. Мама не возражала бы родить ещё одного ребёнка, но все их попытки были бесполезными. Однако я не могла и не хотела звать его папой. Звала по имени, он злился. Я помнила своего настоящего отца. Папа умер внезапно, тромб. И его не стало. Так бывает. Мама долго не могла смириться с утратой. А потом появился Роберт.

Он приехал в наш посёлок из города, купил маленький домик рядом с нами. Как-то в разговоре я узнала, что у него была жена, но при разводе ей досталось всё. Роберту пришлось оставить всё имущество ей, а на оставшиеся деньги он купил небольшой дом. Отчим частенько вспоминал городскую жизнь с тоской, сетуя на то, что всё потерял и вынужден теперь прозябать в этом заброшенном уголке. Не знаю, что мама нашла в нём. Возможно, ей просто было тяжело одной, всё-таки мужские руки в доме не мешали никогда. А может, она действительно его любила. Но уверена: если бы она знала, каким он станет после её смерти и как будет вести себя со мной, никогда бы не вышла за него замуж.

Но предвидеть этого она не могла. А я осталась одна с ним, и каждый день терпела его побои. Уйти? Куда? Паспорт был у него. Денег не было даже на автобус до ближайшего городка. Единственное, что мне оставалось, так это терпеть и ждать своего восемнадцатилетия, как освобождения. И у меня был план.

Я устроилась мыть полы в пивнушку. Повезло, что тётя Люба взяла меня туда из жалости. По выходным она даже позволяла подрабатывать в продуктовом магазинчике, подменяя продавщиц. Сначала я радовалась: хоть какая-то работа и немного денег удастся скопить, а там, глядишь, исполнится восемнадцать и выбралась бы от Роберта. Но радость моя оказалась недолгой. Уже после первой зарплаты отчим забрал у меня всё до последнего рубля. Причём ещё и наорал, что мало заработала. Он стал обыскивать меня каждый вечер, как только я возвращалась с работы, и всегда забирал всё до последней мелочи. А если приносила мало, ещё и доставалось за это.

Соседи шептались, что Роберт связался с какой-то мутной компанией из соседнего посёлка. Да, и я знала, что слухи о них ходят не самые приятные. Но думать об этом я старалась как можно меньше, сосредотачиваясь только на своей цели: дожить до восемнадцати и сбежать.

Однажды, после очередного избиения, я решилась попросить помощи у тёти Любы. Но она только тяжело вздохнула и посоветовала мне вести себя хорошо и не злить отчима. По её словам, он остался моим единственным родным человеком. Каким же родным? Ежедневно напоминал мне, что я иждивенка, пригретая в его доме. О том, что это был мамин дом, он, конечно, предпочитал забывать. Своё жильё Роберт продал сразу же, как переехал к нам, а куда ушли деньги, я так и не узнала. Голодать мы, конечно, не голодали, но колбасу я видела разве что по выходным и то в лучшем случае.

Когда всё только началось, мои одноклассники, несколько мальчишек, с которыми мы дружили с детства, увидели меня с синяками и решили вмешаться. Они подкараулили Роберта вечером и пригрозили ему, думая, что этим мне помогут. Как бы не так. Синяки после того вечера не сходили с моего тела месяц, и я до тошноты заучила его слова: «Ещё раз кому пожалуешься — живой не будешь». Я испугалась так, что даже побои стали казаться легче.

После этого я попыталась сбежать. Но далеко не ушла, до соседнего посёлка и меня нашли, и двух часов не прошло. Брат Роберта, который работал в полиции, привёз меня обратно и припугнул, что если такое повторится, устроит мне «отдых» в местах куда хуже, чем дом. Этот страх накрыл меня так сильно, что отбил желание убегать до поры до времени. Терпела. Но внутри всё ещё держалась за свою цель, не опускала рук. Мой план о побеге в голове лелеять продолжала. Школа закончится, и я сбегу под предлогом учёбы в институт, и уже никто не остановит.

Наивно полагала, что всё посчитала и побег пройдёт гладко. Я решила осуществить свой план в день выпускного, куда я не смогла пойти не только потому, что мне было нечего надеть, но и потому, что отчим не отпустил. Единственное, что он позволил, лишь присутствовать на церемонии вручения аттестатов. Это и помогло. Я обманом выпросила у Роберта паспорт, сказав, что без него не выдадут аттестат. Он поверил и отдал документ. Заранее договорилась с Лёшкой, моим одноклассником, чтобы тот помог с транспортом. Мы условились, что я приду к нему поздно вечером, а он уйдёт из кафе, где все будут отмечать окончание учёбы.

Когда вернулась из школы, на цыпочках проскользнула в свою комнату и начала собирать сумку. Тот день я вспоминала снова и снова. Роберт вошёл без стука, бросил взгляд на мои действия и сразу понял, что я собиралась сбежать. Он схватил меня за волосы и потащил на кухню, проклиная меня за то, чего я даже не понимала. Всё случилось очень быстро. Отчим прижал меня к столу, его взгляд вдруг стал каким-то новым, оценивающим. Он задержался на моей груди и резко потянул меня к себе. Я не ожидала этого и оказалась уткнувшейся в его грудь, а он начал лапать меня, не стыдясь ни капли, несмотря на то, что знал меня с детства. Его слова «Ну наконец-то хоть на что-то сгодишься» до сих пор звенели у меня в голове. Я вырывалась, но он только злобно скалился, а когда разорвал на мне футболку, бросил её в сторону со словами: «Это я купил тебе, как и все твои шмотки, значит, ты мне должна». Страх сковал меня. Он медленно расстёгивал ремень на штанах, а в моих глазах всё помутилось от ужаса. Этот человек, который когда-то требовал, чтобы я называла его папой, теперь пытался превратить мою жизнь в кошмар.

Взгляд упал на чайник, тот недавно закипел. Когда Роберт подошёл ближе, его мобильный зазвонил, и он отвлёкся. Я не думала, а действовала, пытаясь выжить. Схватив чайник, я со всей силы ударила его по голове. Роберт не упал сразу, скорее осел на пол, но достигнув его, лежал без движения. Сердце колотилось так сильно, что я едва могла дышать. Я рванула в свою комнату за сумкой, вернулась на кухню и увидела его всё там же, лежащего. Страх оттого, что я могла его убить, был парализующим, я на трясущихся ногах подошла и проверила пульс. Он бился. Не мешкая, я выбежала из дома.

Добравшись до просёлочной дороги, я позвонила в скорую и сказала, что мужчина был пьян, упал и лежит без сознания, назвала адрес. После этого выбросила телефон и направилась к лесу, где спрятала свои сбережения и несколько вещей. Я целый год откладывала туда деньги по крупицам, чтобы Роберт не заметил. Он знал, что я получала проценты от работы, но точную сумму не отслеживал, и я этим пользовалась.

Забрав деньги из-под коряги, я пошла к Лёшке. Он был моим другом с детства, и я была уверена, что не подведёт. Единственный, кто знал о моих планах сбежать в день выпускного, Лёшка обещал помочь и сдержал слово. Когда я появилась у него на пороге вся трясущаяся, он сразу взял машину у брата и отвёз меня в город, на вокзал, не задавая ни одного вопроса, только сжал мою ладонь при расставании ненадолго. Мы попрощались, и я купила билет на автобус.

План был прост: добраться до ближайшего крупного города, на большее денег не хватало. Там я собиралась заложить в ломбарде мамины серьги, а на вырученные средства купить билет на поезд до ближайшего к столице города. Дальше — на электричке или автобусе уже в сам мегаполис. И у меня всё получилось. Денег от продажи серёжек хватило на все передвижения и даже на комнатушку в общежитии. Однако это было всё, что я могла себе позволить. Мой рацион свёлся к хлебу, чаю и банке кильки через день. Кухня была общей, и я могла вскипятить воду, а соседи даже выделили мне отдельную чашку.

Работа была необходима срочно. Я обошла весь район, но без образования и столичной прописки никто не брал. Даже на самую простую работу, вроде уборки, зарплата была настолько низкой, что её не хватило бы для жизни в этом дорогом городе. К тому же я поставила себе цель — поступить в педагогический вуз, пусть и не престижный, но всё же дающий шанс получить профессию учителя начальных классов. И мне удалось. Это было моей надеждой на будущее, шансом на нормальную жизнь, о которой я так давно мечтала. Я цеплялась за эту надежду, боясь её потерять.

Я надеялась, что мне дадут комнату в общежитии, но мест не было. До начала учёбы оставался больше месяца, и тогда мне пришла в голову мысль попробовать поискать работу поближе к центру города. Там, казалось, зарплаты могли быть выше, а заведения богаче. Два дня подряд я ездила на разведку и нашла несколько вакансий уборщиц, посудомоек и официанток. Но, к сожалению, сегодня везде мне отказали. Оставался последний ресторан, где требовалась уборщица служебных помещений. Я направлялась туда с единственной мыслью: «Только бы не отказали». Я держалась из последних сил, не понимая, откуда эти силы вообще брались.

На мне была простая футболка и джинсы — самая приличная одежда, что у меня осталась. Правда кроссовки почти прохудились, и это было заметно, но я успокаивала себя: кто будет ожидать от уборщицы безупречного внешнего вида? Лабутенов точно никто не ждал. Я почти достигла цели, уже видела вход в ресторан, когда рядом со мной резко затормозила машина. Она окатила меня грязной водой из лужи. Я замерла от шока. Теперь точно никто не обратит внимание на мою обувь. Я усмехнулась про себя. Даже на порог не пустят, не то, что должность предложат.

— Извините, я честно не заметил лужи, — мужчина, только что окативший меня грязной водой, вышел из машины. На его лице читалась неуверенность, словно он сам не понял, как так вышло. — Давайте я оплачу вам химчистку.

Я оглядела себя, начиная осознавать масштабы катастрофы. Да уж, вот это поворот. Отстирать, конечно, смогу… если тазик и кусок мыла всё-таки справятся. Но работа мне сегодня, похоже, не светит.

— Давайте номер карты, я переведу деньги, — предложил он, заметив мою растерянность.

Карта? Какая карта? У меня её никогда не было! А про химчистку он вообще серьёзно? Я что, похожа на человека, который пользуется химчисткой? Вещи я стираю в тазике, руками!

— Ну что вы обиделись? — продолжал мужчина с искренним раскаянием. — Я правда прошу прощения, вышло некрасиво. Пожалуйста, не молчите.

— Вещи я сама постираю, — пробормотала я, чувствуя, что ещё немного и слёзы польются сами собой. Ну как так? Вся надежда найти работу растаяла, как эти капли, что медленно стекали с моей мокрой одежды.

— Может, тогда я угощу вас вкусным завтраком? — предложил он, чуть улыбнувшись. — Или если уже завтракали, давайте обедом… Или ужином? Дайте номер телефона, я наберу вас позже.

Номер телефона? Я выбросила его, чтобы отчим не смог отследить и не нашёл. А новый мне ещё не скоро светит… Я тяжело вздохнула.

— Спасибо, не надо, — ответила, доставая платок из рюкзака. Подошла к машине, виновнику моего мокрого состояния, и, смотрясь в тонированные окна, оценила свои перспективы. Мокрая курица! Не смогла сдержать слёз.

— Ну что вы? — мужчина явно нервничал. — Мне так неловко. Скажите, как я могу вам помочь?

И тут меня прорвало. Все накопившиеся беды разом вырвались наружу. Это был тот самый момент, когда любая мелочь становится последней каплей, доводящей до истерики. А сегодняшняя ситуация была далеко не мелочью.

— Вы не понимаете, — всхлипывала я. — Мне так нужна эта работа, это был последний шанс! А теперь всё… Надежды нет.

— Куда вы хотели устроиться? Давайте я пойду с вами, поговорю, и вас точно возьмут, — предложил он с такой наивной уверенностью, что я даже не знала, смеяться или плакать.

Мужчина явно не видел проблемы. В его мире, с такой машиной и такой одеждой, всё решалось легко.

— Спасибо, но я не думаю, что это поможет, — вытирая солёные ручейки, тихо ответила я.

Слёзы не помогут, это я уже знала. Но нельзя опускать руки. Мама всегда говорила: «Пока дышишь, нужно бороться, верить и идти к своей цели.» Она боролась до последнего вдоха, пока чёртова болезнь не заставила перестать её дышать. А я? Я ещё дышу. Значит, и мне нужно продолжать.

Я повернулась к ресторану, убрала платок в карман, расправила футболку и направилась на собеседование.

— Подождите, вы не дали мне свой номер! — мужчина подбежал ко мне, легко коснувшись локтя. Я отпрянула от неожиданности.

— Извините, не хотел вас напугать.

— Вы всегда делаете то, чего не хотите? — не удержалась я и подколола его, надеясь, что это как-то снимет напряжение.

Его губы растянулись в такой обворожительной улыбке, что я невольно тоже улыбнулась. Что-то в нём было… странно приятное.

— Обычно я делаю то, что хочу, — произнёс мужчина, его взгляд стал загадочным. — Но сегодня, похоже, особенный день.

— Надеюсь, для вас он закончится удачно, — ответила я, возвращая себе контроль над ситуацией. — Но мне пора.

Я уже сделала шаг к двери ресторана, когда услышала его голос снова:

— А номер?

— У меня его нет, — бросила я через плечо и скрылась за дверями.