Маленький красный дом

Лив Андерссон (2022)

В 1997 году дочь Евы Фостер, Келси, убегает в Нью-Мексико и бесследно исчезает. Ева убеждена, что она стала жертвой серийного убийцы, который охотится на женщин в этом регионе. Тело Келси так и не было найдено. Спустя годы Ева умирает, оставив все своим приемным дочерям-близнецам. Конни наследует лишь небольшую стипендию и недвижимость в Нью-Мексико, а ее сестра — весь бизнес и поместье в Вермонте. Их мать и при жизни не отличалась добротой, но даже умерев, словно продолжает мстить дочерям. Конни приезжает в Нью-Мексико, и находит там только маленький полуразрушенный красный домик в пустыне и таинственного смотрителя дома. Она узнает, что в этом районе было убито много женщин, но почему-то все молчат об этом. Конни пытается докопаться до правды, вынужденно втянутая в садистские игры разума ее умершей матери. Удастся ли ей спасти себя и то немногое, что осталось от ее разрушенной семьи, когда серийный убийца уже совсем близко?

Глава пятнадцатая

Ева Фостер

Нихла, Нью-Мехико — 1997 год

«The Cat’s Meow» представляло собой развалившееся здание, зажатое между винным магазином, предлагающим скидки, и закусочной. Парадная дверь встречала посетителей выщербленными и поцарапанными ступеньками и табличкой с подписью «Не слоняться/С собаками запрещено/Пьяницам вход воспрещен». Ева использовала подол своей блузки, чтобы повернуть ручку. Крутая лестница вела в грязное фойе, выкрашенное в институционально-зеленый цвет. В углу стоял маленький потрепанный письменный стол, к поверхности которого металлической цепочкой был прикован телефон. С обеих сторон в зал вели сырые и тусклые коридоры. Под всепоглощающим запахом лизола чувствовалась резкая вонь от мочи и рвоты.

Обнаружив на столе звонок, Ева быстро нажала на него три раза подряд. Когда никто не появился, она крикнула:

— Есть кто-нибудь?

Несколько мгновений спустя из первой двери слева по коридору вышел мужчина. Он был невысоким и подтянутым, с коллажем татуировок, идущих по всей длине обеих рук. На бейджике с именем на его отглаженной белой рубашке значилось «Рауль». Он оглядел Еву с ног до головы, его глаза были полны вопросов.

— Вам нужна комната? — спросил он голосом с сильным акцентом.

— Я ищу кое-кого.

Он поднял толстую руку.

— Ни в коем случае, леди. Если у вас проблемы с viejo, то это ваша проблема, не моя.

— Дело не в муже. Он уже мертв.

Он раздраженно вздернул подбородок:

— Что тогда?

— Я ищу Флору Фуэнтес. — Когда его глаза превратились в недоверчивые щелочки, Ева добавила: — Я нашла кое-что, что, как мне кажется, принадлежит ей.

— Флоры здесь нет.

— Может, вы подскажете мне, где она живет?

Снаружи раздался автомобильный гудок. Мужчина отреагировал на звук взглядом, выражение его лица при этом было жестким.

— Если у вас есть что-то для Флоры — оставьте это мне. Я прослежу, чтобы она это получила.

— Боюсь, я не могу этого сделать.

— Тогда ничем не могу вам помочь.

Он повернулся, чтобы вернуться в свою комнату.

— Подождите! — Ева большими шагами сократила расстояние между ними. Она протянула ему пятидесятидолларовую купюру. — Пожалуйста. Мне нужно увидеть Флору.

Мужчина изучал руку Евы, рассматривая деньги так, словно это была гремучая змея. В конце концов он покачал головой.

— Я не вмешиваюсь в чужие дела. У вас проблемы с Флорой — сами ее ищите.

— Когда она работает? Может быть, я смогу зайти снова, когда она будет здесь?

Мужчина покачал головой. Он потянулся к двери в свою комнату и открыл ее, прежде чем обернуться и посмотреть на Еву. Он что-то пробормотал себе под нос по-испански. Ева не все поняла, но услышала «perra blanca rica». Богатая белая стерва.

Она покажет ему, какой стервой может быть.

* * *

— Он не стал тебе помогать, да? — Джек легонько провел пальцем по соску Евы. Они лежали на постели в отеле. Вечер давно перешел в ночь, и Ева, посасывая сигарету, смотрела на палец Джека, чувствуя странное умиротворение. — Невысокий парень? Много татуировок?

Ева кивнула.

— Это Рауль. Управляющий «Дворца Киски». То есть «The Cat`s Meow». — Он прошел языком по ее ключице. — Неплохой парень.

Джек взял ладонь Евы и провел ею по своему паху. Член был твердым. Она одернула руку и покачала головой.

— Эй!

Ева села и, потянув за собой простыню, прикрыла грудь.

— Помоги мне найти Флору. Я хочу знать, где она живет. Я хочу поговорить с ней.

— Ты спишь со мной, просто чтобы я помогал тебе?

Ева улыбнулась.

— Я сплю с тобой, потому что это достаточно приятно. И я веду себя хорошо, поэтому ты мне поможешь.

— Ты действительно бессердечная стерва.

Ева положила сигарету на поднос рядом с кроватью.

— Меня называли и похуже.

Джек улыбнулся ей сверху вниз, в его глазах была затуманенная смесь тоски и замешательства. Она задавалась вопросом, не совершила ли она серьезную ошибку, переспав с этим барменом. Он был симпатичным и подтянутым, но эмоциональная привязанность означала эгоизм, а эгоизм означал проблемы. Ей нужно было немедленно пресечь все, прямо в зародыше. Ей нужно было сохранить это в рамках сделки.

Она слегка соскользнула вниз, так что оказалась прижатой к нему, и провела рукой по низу его живота, пока не нашла то, что искала. Она прошлась по всей длине, ведя ногтями по нежной коже. Джек вздрогнул. Ева легонько погладила его.

— Мне нужно найти свою дочь. Ты же это понимаешь.

— Почему ты так уверена, что она в Нихле?

— Я знаю, что это так. След обрывается здесь.

Она приблизила губы к его уху.

— Так ты поможешь мне найти Флору?

Джек закрыл глаза. Ева усилила хватку. Дыхание мужчины участилось. Ева остановилась, и его глаза распахнулись.

— Что?

— Ты поможешь мне, Джек?

Он приподнял бедра. Ева снова легонько прикоснулась к нему. Дразнить — не значит обещать.

— Джек?

— Да. — Он перевернулся и оказался сверху. — Да. Хорошо, да.

Когда они закончили, Ева обнаружила, что ее глаза закрываются. Сон соблазнял ее, обещая избавление от этого неустанного стремления найти свою дочь, дабы показать Келси, что в конечном счете она не может победить и что Ева всегда будет сильнее и умнее.

А если бы кто-то причинил боль ее дочери? Что ж, тогда этому кому-то придется чертовски дорого заплатить.

— Ты, должно быть, действительно любишь ее, — раздался голос Джека незваным гостем в ее сладком забвении.

— Кого?

— Свою дочь.

Ева нахмурилась, уткнулась в подушку и перевернулась, уставившись в потолок.

— Правда в том, что любить Келси — все равно что любить кактус. Ее трудно любить и еще труднее удержать.

— Она сбежала из дома?

— Это игра. Ее версия пряток. Я запретила ей уходить, но она все равно ушла. — Ева вздохнула. — Типичная Келси. Конечно, я проследила за ней. Только вот в Нихле она просто — пуф! — исчезла.

— Что ты будешь делать, когда найдешь ее?

— Я не знаю.

«Что я вообще могу сделать?» — подумала Ева про себя.

Джек сказал:

— Детям нужно знать о последствиях.

— Правда?

— Они должны знать, кто тут главный.

Евы слабо улыбнулась.

— Когда она заявила мне, что уходит, я вычеркнула ее из завещания. А ей предстояло много всего унаследовать.

— Она знала, что ты это сделала?

— Само собой. Иначе это не было бы сдерживающим фактором.

— Она, должно быть, думает, что ты одна из тех мягких родителей, которые постоянно уступает.

Ева рассмеялась.

— Я определенно не такая.

Джек придвинулся ближе и прижался к боку Евы, откинул волосы с ее лица.

— Ты из какой-то богатой семьи? Прикатила сюда на шикарной машине и разбрасываешься взятками.

— Это не взятки. Это стимул.

— Как бы ты это ни называла. Ты выросла с трастовым фондом?

Ева напряглась.

— Едва ли.

Джек прижался губами к ее лбу.

— Удивительно, у Снежной королевы есть чувства.

Это было утверждение, сказанное без осуждения или жалости, и в тот момент Ева одновременно ненавидела и обожала его. Несколько минут они лежали в тишине, которую нарушал только случайный шум машины на дороге внизу.

Джек заговорил первым.

— Ты злишься на меня.

Ева ответила:

— Мне было всего пятнадцать, когда родилась Келси. Четырнадцать, когда я забеременела.

— Кто ее отец?

— Мой покойный муж, Лиам Фостер Третий. Он был на двадцать семь лет старше меня. Врач в больнице, где я работала волонтером. — Ева кивнула, заметив удивление в глазах Джека. — Не можешь представить меня больничным волонтером, приносящим радость и надежду больным людям?

— Вообще нет.

— Очевидно, я была предназначена для других вещей. Лиам был олицетворением власти. Хирург, изобретатель, бизнесмен. У него было больше патентов, чем пациентов. Владел долями собственности в двух компаниях. — Ева закрыла глаза, выдохнула. — Он трахнул меня в чулане для метел, когда президент больницы был практически за дверью. Обрюхатил меня. — Она потянулась за сигаретами и не торопясь прикурила одну, затем глубоко вдохнула и выпустила дым концентрическими кругами, наблюдая, как кольца исчезают в темноте.

— Ты вышла за него?

— За три месяца до рождения Келси. Он был холост, и мой отец, который сам по себе обладал некоторой властью как местный проповедник, заставил его. Лиам обижался на меня, а я обижалась на своего отца. Идеально со всех сторон. — Ева провела ногтем по бицепсу Джека, впиваясь сильнее, чем нужно, пока не почувствовала, как он вздрогнул. — Келси определенно вся в отца. Испорченная. Упрямая. Самоуверенная. И всегда, всегда играющая в интеллектуальные игры.

Джек взял из ее пальцев сигарету, затянулся и вернул ее Еве. Она почувствовала его мускулистые, волосатые икры на своих.

— Яблоко от яблони, — хмыкнул Джек. — Лиам мертв?

— Да, он мертв. Погиб в автомобильной катастрофе, когда Келси было всего десять. Оставил нас в достатке. — Улыбка Евы была меланхоличной. — Келси так и не оправилась по-настоящему. Или, может быть, оправилась. — Еще одна полуулыбка, на этот раз горькая. — В случае Келси трудно что-либо утверждать наверняка. Она уже была такой из-за Лиама, или это смерть Лиама ее испортила?

— Курица или яйцо?

— Что-то в этом роде.

— Проблемная девочка.

Ева выскользнула из постели, все еще обнаженная. Она подошла к окну и широко раздвинула шторы, чувствуя на себе пристальный взгляд Джека, чувствуя, как холодный воздух из кондиционера обдувает ее тело. Волосы на ее руках встали дыбом. Чувство ленивой, туманной сонливости покинуло ее.

— Ты должен уйти, — сказала она.

— Но я бы хотел остаться.

Ева бросила ему его штаны.

— Позвони мне, когда договоришься о встрече с Флорой.

— Ева, послушай…

Но Ева уже не слушала. Ее мысли были заняты Лиамом и Келси и всем, что произошло за годы, прошедшие после смерти ее мужа. Она стала затворницей, тенью женщины, которой могла бы быть. И ее дочь — что ж, прошедшие с тех пор шесть лет превратили Келси в зеркальную версию девочки-подростка из веселого дома — и меньше, и больше, чем в жизни.

Она подождала, пока Джек оденется, и проводила его до двери, даже не делая попыток прикрыть свое обнаженное тело.

— Запри за мной, — сказал Джек.

Ева кивнула. Он не знал о пистолете.

— Спокойной ночи.

Он поцеловал ее прежде, чем она успела отвернуться.

— Я позвоню тебе завтра.

Конец ознакомительного фрагмента.