Прощальные вспышки Родины

Леонид Нестеров

Я случайно наткнулась на эту рукопись и такой же, как вы, средний человек с улицы, я смеялась здесь и плакала там над ней. Поэтому я думаю, вы будете делать то же самое. Что-то в этой книги для десятилетних детей. Что-то – для любителей мягкого порно. В этой книге есть все – слезы, смех, секс, жестокость, военно-промышленный комплекс, какие-то запредельные вещи, КГБ, «рассказы в рассказах» и немножко стихов.

Столик на пятерых

— И вазу! Большая работа! — сказала эта женщина и указала на серебряную вазу — единственную вещь, которую привезла с собой моя тетя.

Женщина была очень толстая и жизнерадостная. Ее колени были такие круглые, что мне хотелось укусить их.

Война закончилась, и мы оказались вчетвером — моя мама, бабушка, я, и моя тетя (сестра моей мамы), в которую когда-то был влюблен Николай. Сейчас ей было двадцать пять, и они не виделись шесть лет. Два дня назад она вернулась в Ленинград из маленького городка, куда она уехала работать после окончания текстильного техникума. Там моя тетя вышла замуж, и сейчас она привезла с собой свадебный подарок — серебряную вазу, на которую указала эта женщина.

Моя мама посмотрела на мою тетю. Тетя пожала плечами.

— Да, — сказала моя мама — Разумеется.

Смутное выражение скользнуло по лицу женщины.

— Боюсь, этот стол слишком маленький, — сказала она.

— В любом случае здесь нет другого, — сказала моя мама.

— Давайте попробуем.

Моя тетя, неизвестно зачем, легла на стол, и женщина несколько раз обошла вокруг нее.

— Отлично! Под ноги мы подставим стулья с подушками, — сказала женщина и рассмеялась. — На фронте мне приходилось работать в худших условиях.

— Будет очень больно? — в первый раз подала голос моя тетя.

— С болеутоляющими — только чуточку. Завтра в девять. Все должно быть, как мы договорились, и не ешьте до завтра ничего, кроме чая.

Моя мама проводила женщину и вернулась счастливая.

— Я боялась, она не согласится.

— Да. Хоть в этом повезло. Она выглядит, как профессионал.

— Она и есть профессионал! Пять лет фронтовой хирургии. Тебе ведь не жаль вазу, правда?

— Я ненавижу его! Он заставлял меня —

— Не при ребенке!

Я ничего не понимал. Пришла моя бабушка и мы сели пить чай.

— В последний раз, — сказала моя тетя и начала смеяться.

— Почему в последний? — спросила моя бабушка.

— Я имею в виду, впятером.

Я оглянулся, но никого не увидел за моей спиной, и отправился спать, не понимая — о чем они говорили весь этот вечер. В постели, я впервые в жизни увидел, как бабушка яростно скребет стол, и запах хлорки щипал мои глаза.

Когда я проснулся, эта женщина уже была в комнате. Она дала мне два яблока, и моя мама дала мне рубль и сказала мне, что я могу пойти после школы в кино. Я очень обрадовался и побежал готовиться к школе. Пробегая через кухню, я увидел, что на газовой плите в белой эмалированной коробке кипятятся какие-то странные инструменты. Я уже понимал, что это не была еда.

Однако, что это было такое на самом деле, я понял только через несколько лет. Советская Власть запрещала такие вещи, и любой пойманный доктор получал за них восемь лет. Наверное, много советских женщин умерли только потому, что им не посчастливилось найти такого хорошего подпольного доктора, как моя мама нашла.