Прощальные вспышки Родины

Леонид Нестеров

Я случайно наткнулась на эту рукопись и такой же, как вы, средний человек с улицы, я смеялась здесь и плакала там над ней. Поэтому я думаю, вы будете делать то же самое. Что-то в этой книги для десятилетних детей. Что-то – для любителей мягкого порно. В этой книге есть все – слезы, смех, секс, жестокость, военно-промышленный комплекс, какие-то запредельные вещи, КГБ, «рассказы в рассказах» и немножко стихов.

Дикая жизнь

Моя бабушка, моя двоюродная сестра Татьяна, и я ужасно торопились — наступала пора выходить. В этой глуши поезд останавливался только на минуту и следующая, настоящая остановка была через сорок километров в городе Выборге. Поезд остановился, его подножки были очень далеко от земли, поэтому мы кое-как побросали свой багаж и самих себя на вереск. Поезд двинулся дальше, а мы остались стоять на месте — три бедные маленькие вещи перед деревьями, небом и солнцем.

Это место было дальше, чем сто километров от Ленинграда, и в то время поезд добирался туда четыре часа. Советская Власть отняла эту благословенную землю у Финляндии только восемь лет назад, поэтому она еще не успела пропитаться запахом скуки и нищеты русских деревень. Там были прекрасные чистые деревянные дома, в которых никто не жил, дороги, которые не превращались в болота после первого дождя, и люди, которые были разбросаны, словно звезды в небе.

Мы впервые в жизни покинули огромный город и сейчас стояли, не понимая — кто мы и как мы попали сюда. Было жарко, и я снял с себя рубашку, оставив только майку.

Вдруг моя бабушка вскрикнула и отпрыгнула в сторону. Большая серая змея медленно выползала прямо из-под наших чемоданов и рюкзаков. Она не была противная, ничуть нет, скорее прекрасная на самом деле, и я подбежал к ней и схватил ее в руки. Это было мое первое знакомство с дикой жизнью.

Змея выглядела мягкой, ленивой и доброй, но она оказалась твердой, быстрой и злой. Она развернулась, как стальная пружина, дважды ударила меня в левое плечо и упала в вереск, исчезая.

Четыре капли крови выступили на моем плече, моя бабушка вскрикнула снова, а моя двоюродная сестра заплакала. Моя бабушка схватила меня и стала сосать мое плечо.

Мне было одиннадцать, а моей двоюродной сестре, дочери Ольги и Олега, было восемь. Брат Олега, Георгий, играл в одном из ленинградских театров. Режиссер любил его и включил его в список деятелей искусства, которым Советская Власть разрешила арендовать бывшие финские дома, потому что деятели искусства искали для своего отдыха одиночество, простор и свободу. Некоторые из них имели автомобили, а другие — нет. По их просьбе Советская Власть организовала в этом месте минутную остановку поезда.

Следующий поезд ожидался завтра. Ближайший дом был наш — четыре километра от станции, в лесу. Не далее как утром мы, счастливые, собирались пройти этот путь с песнями и смехом, и сейчас нам оставалось только идти вперед.

Лесная дорога была широкая и чистая, желтая от сосновых иголок. Они падали и падали, наверное, в течение веков, и все вокруг выглядело так, словно мир остановился, ничего не происходило в нем, только проволочные заграждения со смешными табличками «Берегись — мины!» вырастали здесь и там по обеим сторонам этой желтой дороги. Вдобавок там было много муравьев. Они быстро бежали в разных направлениях, я смотрел на них, и моя голова закружилась. Я упал.

Я лежал на тропинке. Мое плечо было размером с мою голову, и мне казалось, что моя голова сейчас разлетится на части, потому что кто-то сильный бил в нее изнутри с каждым ударом моего сердца.

— Прости, — сказал я бабушке. — Я не могу встать.

— Ты должен встать, — ответила она. Она несла свою и мою поклажу. — Ты — сильный мальчик, ты должен встать и идти! — Она плакала. Она бросила поклажу и стала на колени, взвалив меня на спину. В этот момент два солдата с полными ведрами грибов появились на тропинке. Увидев нас, они удивились, потому что здесь никто не жил.

— Что случилось? — спросили они.

— Ребенок умирает. Змея укусила его! — сказала моя бабушка.

Они переглянулись.

— Одиннадцать километров, — сказал один из них.

— Заткнись, мудозвон! — сказал другой.

Они соорудили носилки из веток и нашей одежды. Я начал ложиться на эти носилки, но кто-то внутри моей головы ударил меня так сильно, что я дальше ничего не помнил.

Я пролежал две недели в выборгском госпитале. По всем законам медицины я должен был умереть, но я не умер и выписался из госпиталя, когда лето было в полном разгаре. Мы часто ходили в гости к этим двум солдатам, их маленькое подразделение — две палатки и дежурный автомобиль — размещалось в лесу, семь километров от нашего дома, эти солдаты вместе с другими что-то там строили. Они скучали, эти солдаты, поэтому они играли с нами, с Татьяной и мной, показывая нам, как нужно видеть и понимать дикую жизнь. Теперь мне казалось смешным, что я мог никогда не увидеть ни рака в ручье, ни лося, который однажды съел нашу кашу, ни зайца в осиннике.

Я не раз оставался на ночь в палатке с этими солдатами, и спал на низком сеновале вместе с ними, и однажды я проснулся в боли и ужасе — огромные рога закрывали луну надо мной, это какой-то черный бородатый козел наступил мне на лицо. Один из тех двух солдат подарил мне ремень с большой латунной бляхой, и когда однажды бешеная овчарка, роняя слюну, попыталась вырвать мне кишки, она сломала об эту бляху два своих клыка, и с визгом отскочила прочь на такое расстояние, что ее смогли пристрелить, не боясь попасть в меня.

Я подтягивался на турнике бок о бок с этими солдатами, стал сильнее и очень вырос за это лето — никто не верил, что мне только одиннадцать.

Моя бабушка тоже подружилась с этими двумя солдатами. Она отдала им наши продовольственные карточки и деньги, они отоваривали наши карточки в своей воинской части, за тридцать километров отсюда.

Однажды, когда мы, как обычно, пришли в гости к ним, их не было на месте. Их не было во второй и в третий раз. Я все время искал их, пока моя бабушка не сказала мне через неделю, что они убили двух девушек и направлены в свою воинскую часть для трибунала.

Я понимал, что они не просто убили этих девушек, а сначала делали вместе с ними что-то очень сладкое. Где-то я слышал, что девушки любят делать это не меньше, чем мальчики, поэтому я удивлялся, зачем это понадобилось этим двум солдатам — убивать девушек. Будь я одним из них, я бы не стал убивать девушку, а делал бы вместе с ней ЭТО снова и снова.