Это было недавно, это было давно…

Лейбл Давидович Лео, 2019

Стихи и рассказы по разделам лирики и быта, в которых автор имеет собственный опыт, а также стихотворные переводы зарубежных классиков, сопровождаемые критикой переводчиков-предшественников. Критика некоторых особенностей религиозных проповедников православия. В оформлении обложки использован рисунок художницы Татьяны Местер.

Бесы

Нас Бог перекрестил, таблеток дал с аршину

А мы Ему сожгли и деньги и дома

И я тебя повёл — ты помнишь? — на вершину

Высокого холма.

Чтоб ярче был огонь, подбросила ты дров

И мы в руках ножи держали

Они были остры, как наша, б…, любовь

И ширился огонь, закрыв собой скрижали…

Я считаю, что для успешного перевода требуется знать не только язык оригинала, но и понимать разнообразные интерпретации выражений в стремлении правильно отобразить мысль автора. Вот передо мной перевод Ф. И. Тютчева стихотворения «Певец» Гёте. Стихотворение в переводе звучит слаженно для русского уха, но вольный перевод грешит множеством ляпсусов! Например, по сюжету король пригласил певца словами «Входи, старина», а Тютчев из этого ничтоже сумняшеся нарёк певца на весь сюжет старцем, да ещё и седым. Хотя у Гёте он предстаёт как „Knabe“, то есть мальчик, юноша. Этого было мало — канцлера он называет дьячком и опять ничтоже сумняшися. В последнем столбце чувственную тираду у Гёте сказал сам король, одарив юношу чашей вина, а у Тютчева этот мальчик в ранге седого старца произнёс, не спросив разрешения, собственную хвалебную речь маэстетскому окружению. Видимо, под конец работы над этим стихом чашу вина выпил сам переводчик Тютчев, да не малую.

А вот стихотворение «Рыбак» того же Гёте, но в переводе В. Жуковского, если не вникать в подробности, не вызывает особых нарекания. Ну, там исключил красивую находку Гёте о «вечной росе» и в какой-то мере заключительный эпизод вытянул по своему, заставив соблазнительницу и рыбака бежать по воде «набежавшего вала» друг к другу, вследствие чего «пропал след». Как будто на воде вообще бывает след. Но в поэзии бывает всякое. И, читая автора в оригинале, не всегда можно разобраться в существе мысли, спрятанном в плотной концентрации образов, большим мастером которой и предстаёт перед нами Гёте.