БУНТ МАШИН
или
ТОЛЕРАНТНОСТЬ
— Однако, как тяжко без прессы, — пробормотал старичок Прохор, поднимая глаза от вчерашней газеты, кроссворд в которой был уже разгадан и перечиркан карандашом.
— Хорошо, — сказал Батя, не отводя пристального взгляда, направленного поверх стакана с кофе на согнутую спину Ивана.
Сам Иван в это время сидел на стуле перед телевизором, повернутым к нему задней стенкой. Два ВУмника держали телевизор снизу на пяти лапках. Тремя другими они подавали Ивану инструменты, а на остальных стояли, переминаясь.
— Что хорошо? — спросила Марья Моревна, сидящая рядом с Батей.
— А то хорошо, что почтальона сегодня нет. Калитку никто не сломает.
— Давняя история, а конца не видно, — сказал Иван. — Мы им пишем, чтобы дополнительно запрограммировали почтальона на открывание калитки внутрь, а они нам отвечают, что бы мы сами свою калитку перевесили. Волокитчики. Не хотят систему координат у почтальонов модернизировать.
— Калитку перевешивать не будем, — веско сказал Батя, — как деды повесили, так пусть и висит.
Иван вытянул из внутренностей телевизора три разноцветных проводка и в задумчивости стал их рассматривать.
— Контакт оборвался, — сказал он.
— Плохо, — сказал Батя.
— Что плохо? — спросила Марья Моревна.
— Прогноз погоды на месяц не узнаем, — ответил Батя.
— А вот если бы почтальон пришел, в газете бы прочитали, — сказал старичок Прохор.
Дверь в горницу медленно раскрылась. В темном проеме, освещенном только сиреневым сиянием из кадки с живой водой, показалась согнутая фигура. Фигура пятилась задом, а руками тащила кого-то явно упирающегося.
Василиса, которая спускалась в эту минуту по лестнице и увидела под вздернутой рубашкой черную кожу вошедшего, и, может быть, даже и курчавую голову, скрытую пока от всех в горнице зелеными штанами, воскликнула:
— Джон! Кого притащил?
— Что, и вправду Джон? Что это ты в такой неудобной позе? — спросила Марья Моревна.
Джон продолжал пятиться к центру, не отпуская кого-то из рук, пыхтя и отдуваясь.
Старичок Прохор поднялся с лавки и проковылял к Джону, посмотрел через его широкую спину в прихожую.
— Он за порог цепляется, тут пнуть его надо. Только я не смогу по причине колена, — сказал он и вернулся к лавке, вертя головой за черным пятнышком в воздухе.
— Ах ты, здоровая какая! — воскликнул Прохор, едва усевшись и хлопнув свернутой в трубку газетой по лавке.
Большая черная муха резво отскочила в сторону и с гулом взвилась под потолок.
Иван отпустил три разноцветных проводка, встал и обошел Джона со стороны головы.
— Пнуть, говоришь, хорошенько? — спросил он.
— Именно пнуть, — подтвердил старичок Прохор, не отрываясь от наблюдений за мухой.
Иван пнул, что-то щелкнуло, и Джон с размаху приземлился на пятую точку аккурат посредине горницы. На живот ему упал попискивающий подметальщик.
Джон собрал лапки подметальщика в подобие букета, потом ловко перевернул его брюшком вверх и обратился к Ивану:
— Вань, дай отвертку.
— А тебе зачем? — спросил Иван, протягивая руку за спину в сторону ВУмника, чтобы передать отвертку Джону.
— Да надо немного в мозгах у этого подметальщика поковыряться. Не слушается.
Иван так и застыл с протянутой назад рукой. И все тоже подались к Джону и захлопали глазами. Даже Батя, пошевелил головой, услыхав такую новость, что подметальщик да вдруг не слушается человека. Батя даже набрал воздуху, чтобы что-то сказать веское, но промолчал и только еще раз покачал головой.
— Да как же это так! — воскликнула Марья Моревна.
— Да вот так, — ответил Джон. — Мух что-то в дом поналетело. Я ему, — Джон потряс подметальщиком, — говорю, мол, прыгай и бей их. А он только глазками таращится и лапки под брюхо прячет.
— А раньше бил? — спросил Иван.
— А то как же! Прыгал до потолка и одновременно до трех сбивал. Я, правда, на окно сетку поставил. Мух не стало. Так он потом у меня на осах практиковался. Целое гнездо извел. А однажды и до воробья добрался, но тут силенок не хватило. Из воробья, конечно, пух-перья полетели, но воробей жив остался.
— А как же теперь, откуда мухи, если сетка на окнах? — поинтересовался старичок Прохор.
— Да кто их знает? — пожал плечами Джон. — Может, через дверь. А то я еще видел, что они — мухи некоторые — сетку прогрызают. Какая-то новая популяция, здоровые такие, черные.
Джон передохнул:
— Так дашь отвертку?
Иван повернулся к ВУмнику, у которого в лапке была отвертка.
Но ВУмник и не думал вкладывать инструмент в протянутую руку Ивана. Он мелко дрожал, а лапку с отверткой прятал за спинку.
— Ты что же это? — удивился Иван и потянулся к ВУмнику.
Но тот вдруг перестал держать телевизор и бросился от Ивана под дальнюю лавку.
— Ах, ты! — воскликнул Иван, едва успев подхватить падающий телевизор.
— И с вашими тоже что-то не в порядке, — сказал Джон, поднимаясь и пересаживаясь на стул.
Своего подметальщика он по-прежнему держал за все лапки.
— Ш-ш-ш, — прошептал старичок Прохор, — поднося палец к губам. — Сейчас проведем эксперимент.
Сморщенным пальчиком он указал на полку с чайным сервизом, украшенным рисунком цветастых бабочек. Под полкой сидела большая черная муха.
— Поняла, — заворожено произнесла Василиса, — научный эксперимент.
Она сложила ладони лодочкой возле алых губок и шепотом позвала:
— Пушистик!
Из дальнего угла, от сундука Марьи Моревны раздался топоток, и в горнице показался Василисин персональный подметальщик с серебряной длинной шерсткой до самого пола, подаренный ей на свадьбу как раз Джоном. По пути он деловито собирал невидимые обычным глазом крошки и даже хотел прибрать в свой мусороприемник горстку гаечек возле стула Ивана.
— Но-но! — грозно сказал Иван, прикрывая гаечки ногой.
Серебристый подметальщик, он же «пушистик» подбежал к туфелькам Василисы и поднял на нее свои четыре глаза.
— Убей муху, — негромко скомандовала Василиса, движением головы указывая на стену с полкой.
Подметальщик повернул глаза, потом поджал под себя лапки и не тронулся с места.
Конец ознакомительного фрагмента.
