Порядковый номер подонка

Лариса Соболева, 2009

Жизнь пятерых друзей, бывших одноклассников, к тридцати восьми годам определилась. Кто-то из них поймал свою удачу, разбогател и стал уважаемым человеком, кто-то нет. Как бы там ни было, жизнь идет по накатанной колее, и изменить ее, казалось бы, уже не получится. Но… В один прекрасный момент перед каждым из них встает призрак прошлого, ожившее воспоминание о давнем, совершенном всеми преступлении. Первым не выдерживает Алексей: самоубийство. Следующим погибает Роберт. Оставшиеся понимают: теперь на очереди они… Ранее книга выходила под названием «Оберег от порочной любви»

4

Елки-палки, чтоб получить тело из морга, нужны соответствующие бумаги, своеобразная накладная на труп! Брасов справился, остальное возложил на Наташку, дав в помощь людей, а деньги у Лешки лежали в бюро. Копил на машину, накопил себе на похороны. Итак, в среду.

Вторник Брасов посвятил работе, несмотря на скверное настроение, когда заниматься ничем не хочется, но его отвлекала только работа. Три склада, магазин стройматериалов и пять салонов электро — и бытовой техники — не хило, он иногда бесцельно носился по объектам, лишь бы устать до одури.

Утро среды началось со скандала с Зинулей. Брасов, собираясь на работу, наказал жене ехать к Лешке домой и помочь Наталье с поминками.

— Я что, кухарка? — взбеленилась Зинуля. — Вы все при деньгах, не могли скинуться и снять кафе?

— Народу будет немного, мы хотим помянуть Лешку в его квартире, поняла? Не смей перечить, один раз постоишь у плиты, не сдохнешь!

— Как ты со мной…

— Молчать, я сказал! Тоже мне, барыня!

И дверью — хлоп! Он не любитель показывать характер, считая ссоры пустой тратой времени и здоровья, но в редких случаях, не встречая понимания со стороны Зины, его накрывает. В машине отдышался, Игорь посочувствовал:

— У вас будет трудный день. Мне когда подъехать?

— В половине второго, похороны в три…

Вдруг он почувствовал недостаток кислорода — она, опять она! На том же месте! Мираж… Нет, стоит у киоска на самом краю тротуара! В той же юбке и кофточке, в том же плаще нараспашку, в тех же туфельках и смотрит! На него смотрит! Черты лица… не может быть! Этому надо положить конец, эдак недолго свихнуться.

— Останови машину, — приказал он Игорю.

— Здесь нельзя останавливаться, вон знаки…

— Останови! — гаркнул Брасов.

Игорь немного заехал на тротуар, машина стала, Брасов выскочил, оглянулся. Девчонка скрылась за киоском, направившись в противоположную сторону, он ринулся за ней, одержимый одним желанием: догнать, посмотреть вблизи, услышать голос, потрогать. Народу полно, но, приподнимаясь на цыпочки, он видел длинный пушистый хвост из светлых волос, перетянутый заколкой, плащ светло-красного цвета, ремешок сумочки на плече. Он бежал, лавируя среди встречных и попутных прохожих.

Вот она близко… Вот осталось метра три… Брасов догнал, взялся за ее плечо и потянул на себя…

Девушка остановилась, повернулась к нему, глядя изумленно, а Брасов, открыв рот, не в состоянии был произнести ни звука.

— Вы меня? — спросила девушка. — Что вам?

Кофточка, юбка, плащ, волосы, рост те же. Девчонка не та! Не та девчонка — как это может быть?!

— Из… извините, — вымолвил он через силу. — Обознался…

Пожав плечами, она продолжила путь. Глядя ей в спину, он стоял посереди тротуара, покрывшись липким потом, опустив руки вниз и ничего не понимая. У этой абсолютно другое лицо, незнакомое, с остренькими и невыразительными чертами, с веснушками на носу и щеках. Ее он никогда раньше не встречал. Но Брасов поклялся бы на чем угодно и чем угодно: только что у дороги он видел совсем другую девчонку, с лицом, которое он хорошо знает и помнит, отчего подкатывает к горлу неприятно-сладковатый комок и охватывает ужас. Ошибиться не мог, исключено, он в здравом уме. В то же время одежда на конопатой девочке тютелька в тютельку, что была на…

— Мерещится, — проговорил Брасов.

Но почему мерещится? Третий раз? На одном и том же месте? С этим «почему» он вернулся к машине, а там сотрудник ДПС.

— Вот хозяин, он приказал, а я что! — оправдывался Игорь.

— Старший лейтенант… — начал с представления гаишник, Брасов, доставая портмоне, его перебил:

— Пятихатки хватит? (Тот ни тпру, ни ну.) Держи штуку. Извини, старлей, мы торопимся. Игорь, за руль!

Какая уж тут работа! В кабинете он пошарил по шкафам, да все выпито. Выставив пустые бутылки на стол, Брасов позвал Лину, указал:

— Убери. — Когда она собрала в пакеты тару, он положил на стол деньги. — Сгоняй в магазин и купи водки, коньяка, виски, бренди. И сигарет… блок. Бар надо заполнить. Только быстренько, Лина.

— Хорошо, Юрий Артемович.

Пока она бегала, он курил одну сигарету за другой, обхватив голову руками, и вспоминал детали встреч с девочками, особенно с той, которую он запомнил такой, какой видел всего полчаса назад. Ведь видел ее! А догнал другую!

Управились таким образом, чтоб остаться тесной компанией, в общем, кто праздновал день рождения Роба, тот предался и скорби. Современный человек, замороченный проблемами выживания, испытывает шок, когда приятель уходит из жизни самостоятельно. Очевидно, поэтому после первой поминальной рюмки все долго молчали. Несмотря на голод, практически не ели, мучимые вопросом: что за причины в буквальном смысле толкнули Лешку с тринадцатого этажа?

— В Древнем Риме уход из жизни не считался грехом, — сказал Федя, тоже однокашник. — Напротив, это было преимущество человека перед земными тварями и слабостью остальных людей.

— А я никогда не пойму самоубийц, — категорично заявила Зина. — Ситуация кажется безвыходной, на самом деле…

— Не стоит рассуждать на эту тему, — нервно бросила Наташа, затем опустила мокрые глаза и тихо добавила: — Пожалуйста.

Еще выпили. Обычно люди вспоминают эпизоды из жизни покойного, какой он был, делятся воспоминаниями, а тут все как сговорились не раскрывать рта.

Леденев пришел с подругой, она, конечно, притягивала любопытные и придирчиво-оценивающие взгляды. Ярко выраженная восточная внешность на любителя. Однако Элла тем и привлекала внимание, что была по-киношному красива. Специфический разрез глаз не мешал. Помимо этого, на ней стояла жирная печать «девушки не отсюда». В чем выражалось «не отсюда», пожалуй, никто толком не объяснил бы. Вероятно, отличие в том, что Элла несуетлива, ненавязчива, молчалива. После длительной паузы Глеб позволил себе упрек:

— Вы жили в одном городе и, как я понял, виделись, неужели Лешка не делился с вами? Вы не заметили в нем перемен? Я полагаю, в человеке должны произойти изменения перед броском, — кивнул он на балкон. — И они, перемены, не враз случились, а наверняка задолго до этого дня.

— У нас у всех сложности… — начал оправдываться Роб, пряча глаза.

— Не наезжай на нас, — сказал Брасов. — Лично я перемены заметил, последнее время Лешка был как не в себе, заговаривался…

— Последнее время? — перебил Леденев. — Сколько примерно это длилось?

— С месяц, — выручила Брасова Наташа. — Да, он резко изменился примерно месяц назад или чуть больше. Его что-то очень сильно беспокоило… даже угнетало. Когда я приставала к нему с расспросами, Алеша отмахивался, смеялся и говорил, что я мнительна.

— Честно, Глеб, — приложил ладонь к груди Брасов, — ничто не предвещало такого конца. Я связывал его настроение с неудачами на работе, в пятницу в ресторане предложил перейти ко мне, он согласился, обрадовался, мы договорились встретиться в понедельник… и вдруг на тебе!

— Юра прав, ничто не предвещало, — сказала Наташа. — После дня рождения Роба он предложил мне к нему переехать.

— Значит, причин как таковых не было, но Лешка… — Язык Глеба не повернулся сказать «выбросился», в доме повешенного не говорят о веревке. — Странно.

— Более чем, — утвердительно кивнул Роберт.

И снова пауза, давившая на всех, как бетонная плита, молчание прервала Элла, поднявшись:

— Извините, я выйду покурить.

— Пожалуй, я тоже, — поднялась и Тори. Лучший способ избежать скользких тем, которые мучительны своей загадочностью.

— Открою балкон, — подхватилась Наташа. — Там шпингалет заедает, нужно знать, как его повернуть…

— Нет-нет, — замахала руками суеверная Тори. — Туда я не пойду. Мы на площадку.

А вот она подругу Глеба с пристрастием рассматривала, ее страшно интересовало: где Леденев откопал девицу корейско-монгольского происхождения? У Тори заныла старая царапина, раной она не назвала бы первое трепетное чувство к Леденеву, все-таки ее залечило время. Однако быть отвергнутой — штука неприятная даже спустя много лет, наверное, это останется с ней навсегда. Пора было и разговор завязать.

— Глеб надолго приехал?

— Завтра повезем его маму на консультацию в Москву, если диагноз не подтвердится, вернемся сюда.

— Глеб говорил, что ушел в научный бизнес, правда, я не догоняю, что это такое, а ты чем занимаешься? У тебя есть работа?

— Есть. Любить Глеба.

— О! — выразила степень своего изумления Тори. Эллочка откровенна до неприличия, а по ее мнению, любовь к мужчине нужно скрывать не только от него, от посторонних тем более, иначе уронишь достоинство. — Считаешь, любить — это работа?

— Да. Трудная.

— И давно ты… трудишься? — не удержалась Тори от скептических нот.

— Пять лет.

— Ммм! Должно быть, у тебя призвание. Вы женаты? — А ведь Леденев ясно сказал: «Подруга», но в этом вся Тори, куснуть — ее маленькое хобби.

— Глеб привез меня познакомить с родителями.

Достаточно емкий ответ: знакомят с родителями, когда принято решение узаконить отношения, однако Тори дала свою трактовку:

— Значит, нет. Не обидно? Столько лет ты с ним, а он до сих пор не женился? О статусе жены мечтает всякая любящая женщина.

— Я же сказала: любить — работа трудная.

Неразговорчивая девушка Элла, не хочет полностью открыться и удовлетворить нездоровое любопытство. Жаль, не удалось задать еще несколько провокационных вопросов: на площадку вышел Роберт, он пожирал глазами Эллу, не стесняясь жены. К счастью, Тори никогда не испытывала к нему и половины тех чувств, какие когда-то вызывал Леденев, соответственно и ревностью себя не изводила, только иногда презирала мужа, например, как сейчас.

— Девочки, все собираются на выход, — сообщил он.

— Я за сумкой, — сказала Тори, скрываясь в квартире.

Без жены он позволил себе более откровенно выразить взглядом свои ощущения, надо сказать, похотливые. Глазами Роберт раздел ее полностью и представил…

— Глебу не понравилось бы, если б он увидел, как вы на меня смотрите, — на одной ноте бесстрастно проговорила Элла.

Разумеется, Роберт знал, что хорош собой. Редкая женщина не покосится в его сторону, но у подружки Глеба в зрачках стоял смертельный холод. Правда, его это не смутило.

— А вам нравится, как я смотрю?

— Нет. И вы не нравитесь.

Она скрылась за дверью, а он покрутил в воздухе растопыренными пальцами: мол, ну и фифа, мнит себя сингапурской принцессой, да не таких обламывали. Конечно, он с большим удовольствием положил бы ее на обе лопатки, и куда делась бы ее неприступность… Жена появилась, развеяв мечты:

— Не сразил Эллочку обаянием?

— Не язви. Поехали домой, я устал.

За ними потянулись остальные, Наташа отозвала Брасова и шепотом попросила:

— Останься, мне нужно поговорить с тобой.

— Зина, подожди меня в машине, — бросил он жене. Однако Наталья не спешила сказать, зачем он ей понадобился, она стояла рядом, опустив голову, Брасов взял ее за плечи. — Наташа, что ты хотела мне сказать?

— Алешка написал завещание.

— Завещание? — выпятил он губу. А ведь это многое объясняет. — Чего это ему вздумалось?.. То есть он предвидел свой конец?

— Думаю, чувствовал. Знаешь, кому он все оставил? Мне. А зачем? Зачем, если его здесь нет и никогда не будет? Без него мне ничего не нужно. — Опять по щекам покатились слезы. — Мы встречались урывками много лет, а мне хотелось видеть его каждый день, и вдруг Лешка говорит, чтоб я переехала к нему. Это была моя самая счастливая минута, но недолгая и обманчивая. Юра, ты понимаешь, что значит его предложение?

— Он предложил тебе стать его женой.

— Нет, не то… Юр, он не собирался умирать, он хотел начать новую жизнь вместе со мной, понимаешь?

Брасов догадался, на что она намекает: на убийство.

— Видишь ли, Наташа, эксперты утверждают, что он сам прыгнул.

— А мне кажется, Лешку убили. Здесь была женщина…

— Наталья… — протянул он, возведя очи к потолку. — Женщине не под силу сбросить мужчину с балкона, Алешку тем более, он же далеко не мелкий был.

— Вот, смотри, что я нашла на этом столе. Милиция не обратила внимания, а зря.

Она раскрыла ладонь, а у Брасова едва не выпрыгнуло сердце. Кровь резко прилила к голове, на время потемнело в глазах. Видел он только браслетик из разноцветных бусин разной величины, больше ничего. Состояние Брасова было похоже на временную смерть, продлившуюся несколько секунд, темнота рассеялась, проступила рука Наташи, браслет… Брасов отдал бы многое, чтоб никогда его не видеть.

— Юра… — мямлила Наташа, кусая губы и не поднимая на него глаз. — Этот браслет… тебе никого… не напоминает?

— Нет.

— Да и мне, в общем-то, нет… Я думала, тебе…

Оба лгали. И прекрасно знали, что лгут. Оба знали, что это за браслет, но сказать вслух не решались — страшно. И взять в руки страшно, однако Брасов подцепил пальцем, перебрал бусины, внезапно, сам того не желая, попросил:

— Отдай его мне.

— Бери.

О, она просто мечтала избавиться от браслета, впрочем, он тоже. Но не выбросил, когда шел к машине, а положил в карман пиджака. Всю дорогу браслетик из бусин, не представляющий никакой ценности, жег карман, будто там лежал раскаленный металл. Брасов, попав домой, тут же снял пиджак и закинул его в шкаф.