Скрижали бессмертных богов

Лариса Капелле, 2015

Верховный жрец храма бога Ра Нектанеб был серьезно озабочен: участившиеся случаи разграбления гробниц фараонов и жрецов навели его на мысль, что в опасности находится великая древняя святыня – Скрижали Бессмертных. Чтобы не дать им попасть в руки непосвященных, Нектанеб и Верховный жрец храма Сета Саурэ разделили таблички и, выбрав наиболее верных людей в хранители, вывезли реликвию из Египта… Кася Кузнецова волей судьбы оказалась свидетелем обнаружения захоронения хазарского кагана Булана. В руках покойника был крепко зажат ларец с табличками из непонятного материала. На одной из них археологи с изумлением обнаружили записанной главу из египетской «Книги Мертвых»! Вскоре на месте раскопок прогремел взрыв, руководитель экспедиции погиб, а таблички бесследно исчезли…

Глава 4

Тени прошлого

Египет, 1639 г. до н. э.,

время правления последнего фараона

XIII династии Тутимайоса

В этот год боги показали свое истинное лицо. На самом деле они были безжалостны, бессердечны и мстительны. Если, конечно, они не ослепли или не потеряли интерес к собственному творению. Иначе как было объяснить все неисчислимые бедствия, обрушившиеся на Верхний и Нижний Египет в этот проклятый год? Сначала пришла сжигающая все на своем пути Шему — засуха. Вслед за засухой налетела саранча, за ней костлявая рука голода взяла за горло измучившихся жителей. Именно этот момент выбрали гиксосы, дикие кочевники, цари-пастухи, чтобы напасть на ослабевшее царство. Армия фараона из последних сил отразила набег. Но эта победа всего лишь отодвинула неизбежное. И, словно всего этого было мало, Нергал, этот странный чужеземный бог, принес на окраины Египта черную смерть. Шу, Главный Хранитель архивов Верхнего и Нижнего Египта, горько покачал головой. Для Египта — великого и славного Египта — настали страшные времена. Эпоха благоденствия закончилась, и на смену великодушному Ра пришел красноглазый Сет, безжалостный бог разрушения, хаоса и войны. Кому, как не ему, было известно, что ярость Сета безгранична, и если бог-воин решил растоптать Египет, то так тому и быть. Только одного не понимал Шу: почему Ра не защитил свое творение? Почему могущественный Амон, верховный покровитель Фив, не остановил уничтожение их славной страны? Он слушал, как жрецы объясняли, что люди прогневали богов, что они слишком привыкли к беспечной и изобильной жизни, забывая тех, кому обязаны были своим благоденствием. Но так объясняли жрецы…

Шу сидел в спальне своего огромного дома в самом лучшем квартале Фив. Из окон спальни открывался великолепный вид на царственный Нил и дворец правителя Египта и любимого Сына Неба, фараона Тутимайоса. Даже в самое пекло в доме чувствовалась речная свежесть. И рядом с линией горизонта виднелись очертания самого святого места Фив — Города Мертвых. Раньше Шу каждый раз благодарил небо, подарившее ему такую удачу. Он, сын незаметного торговца из Мемфиса, благодаря своим уму и старанию смог сделать блестящую карьеру: стать одним из самых приближенных служителей фараона. Сын Неба, на которого простые смертные не осмеливались даже поднять глаза, лобызая пыль у его ног, благоволил Шу. Именно фараон выделил ему этот дом, а младшая жена фараона Миа помогла его супруге обставить помещение согласно последним требованиям моды. Даже главный интендант королевского квартала Фив Ипур, контролирующий обстановку домов всех высокопоставленных государственных чиновников, не сделал ни одного замечания, а только похвалил тонкий вкус Тени, жены Шу. На что та не преминула ответить, что основная заслуга в декорации принадлежала Миа. Дружба с возлюбленной младшей спутницей фараона только возвысила Тени в глазах главного интенданта. Шу мог только радоваться. Кроме великолепной обстановки своего земного жилища, он уже смог оплатить треть стоимости своего последнего убежища в Городе Мертвых. Близость к фараону помогла ему потребовать одно из самых лучших мест. Рабочие уже пробили в скале две большие погребальные камеры, начали обустраивать вход и расписывать комнату, в которой близкие могли оставить свои приношения и просто передохнуть. И они с Тени любили ездить в Город Мертвых и следить за проведением работ. Это и называлось уверенностью в будущем. Раньше он был убежден, что самым наилучшим образом подготовил тот день, когда его «ка» перейдет далекий горизонт и отправится в последнюю дорогу. Удача улыбалась Шу, и он уже привык быть баловнем судьбы. До недавнего времени, поправил он сам себя. Мужчина поднялся и быстрым шагом вышел из спальни. Теперь его уже не радовали ни вид, открывавшийся из окон, ни нежная голубая, оранжевая и светло-желтая окраска стен с элегантными скульптурными фризами, ни изящная мебель из драгоценного эбенового дерева, которое приходилось привозить издалека — из страны нубийцев. Все это было теперь жалким и никому не нужным тщеславием. И всему этому скоро придет конец…

Шу вышел в сад и наскоро ополоснулся в небольшом бассейне. С помощью верного слуги накинул белую льняную тунику, благоухающую нежным ароматом лотоса. Но снова не испытал никакого удовольствия от этих знаков избранности. Вернулся в дом, Тени уже ждала его перед приготовленным двумя служанками завтраком. Но есть Шу не хотелось. Он наскоро выпил кружку свежего пива с куском пшеничной лепешки, прожевал пару фиников, не чувствуя никакого вкуса, и поднялся.

— Что-то случилось, Шу? Ты болен? — встревоженно спросила Тени и встала вслед за мужем. Маленькая кругленькая женщина, несмотря на ранний час, была уже тщательно накрашена. Аккуратно подведенные сурьмой глаза, легкий налет охры на щеках и ярко-красный кармин на губах придавали лицу торжественное выражение. Легкое бежевое платье с вышитым бирюзой поясом выгодно подчеркивало пышные формы, а легкий звон многочисленных браслетов сопровождал каждое движение Тени. Шу обычно нравилась эта привычка жены с раннего утра выглядеть так, словно она собирается на царский прием, но сегодня и это раздражало.

— Ничего особенного, просто я тороплюсь.

— Но ты же совершенно ничего не съел?! — продолжала беспокоиться жена.

— Я не голоден, — торопливо отмахнулся он от супруги и буквально выскочил из обеденной залы. Любопытство жены ему было совершенно ни к чему. Сейчас важнее всего было сосредоточиться. Он вышел из дома, но на этот раз, вместо того чтобы отправиться привычной дорогой к левому крылу резиденции фараона, где располагались архивы, повернул совершенно в другую сторону. Сначала его путь пролегал через квартал ювелиров и серебряных дел мастеров, потом начались дома победнее. Внизу располагались лавки гончаров, торговцев тканями и всякой всячиной, наверху располагались жилища. Он зашел в одну из лавок. Хозяин без слов показал ему на боковую дверцу. Шу открыл ее и по крутой лестнице поднялся на второй этаж. В помещении царил легкий полумрак, немного света пробивалось сквозь закрытые ставни. Но даже если бы комната была залита светом, Шу не удалось бы рассмотреть сидящего напротив человека. Незнакомец был закутан с ног до головы в черную, непроницаемую ткань.

— Ты нашел то, о чем я тебя просил? — приглушенным тканью голосом спросил он.

— Нет! — боязливо выдохнул Шу.

— Почему? Ты плохо искал? Или ты забыл о нашем уговоре?

— Я ничего не забыл, и я хорошо искал, — начал оправдываться Шу, — но в архивах нет никакого упоминания о…

— Молчи! — резко произнес незнакомец. — Ты забыл, что никогда не должен произносить вслух название предмета наших поисков!

— Извините, — задрожал Шу, — но того, о чем вы говорите, не существует, вас обманули!

Он презирал сам себя, но ничего не мог поделать с ужасом, поднимавшимся откуда-то изнутри, прожигающим и замораживающим одновременно. Голова кружилась, в горле пересохло.

— Меня обманули! Презренный червь! — воскликнул незнакомец. — Ты смеешь претендовать на то, что тебе одному известна правда! Для тебя это всего лишь легенда! Тогда почему ты согласился мне помогать, да еще за плату? Или ты забыл все слитки золота, перекочевавшие в твои бездонные карманы!

Теперь Шу проклинал самого себя. Зачем он согласился помогать этому странному незнакомцу?! Но тогда ему катастрофически не хватало денег. Украшение дома, постройка гробницы — все это стоило очень, очень дорого. Но Тени хотела все самое и самое лучшее. Ей совершенно не хотелось ударить в грязь лицом перед младшей супругой фараона. Они должны были жить в доме, достойном нового положения Шу, и она не хотела разочаровывать Миа. В этот момент и появился странный незнакомец. Он попросил найти для него планы всех самых старых гробниц Города Мертвых в Фивах и Долины Мертвых в старинной столице царства — Мемфисе. Шу все исполнил. Для него, самого опытного и талантливого архивиста, это не составило никакого труда. Вопросов он себе не задавал, да и кого могут интересовать забытые всеми могилы? Незнакомец щедро заплатил. Они с Тени рассказали всем про неожиданно полученное наследство. Радовались они недолго. Через несколько месяцев все золото было истрачено. А строители гробницы требовали вторую треть обещанных денег. Но не это беспокоило Шу. Много бедствий обрушилось на Египет в этом году, но было еще одно, может быть, самое страшное. Кто-то решился потревожить покой самых охраняемых и уважаемых мертвых. Конечно, и раньше воры забирались в гробницы. Но чаще всего это были плохо охраняемые гробницы торговцев, реже — царских чиновников, но никто на его памяти не посягал на гробницы верховных жрецов и самое ужасное — фараонов. И именно на эти гробницы подняли руку осквернители самого священного, что было в Египте, — жизни после смерти. Однако самым кошмарным было не это. Шу даже боялся думать о том, что сидящий напротив незнакомец, которого он, Шу, снабдил всеми планами, возможно, имел отношение ко всему происходящему. Волосы главного архивариуса встали дыбом, смертельная белизна покрыла лицо.

— Испугался, сын шакала! — продолжал тем временем незнакомец. — Итак, говори, когда найдешь обещанное?

— Я не знаю, где искать, — пробормотал Шу. — Поверьте мне, это всего лишь легенда!

— Мне лучше знать, легенда это или нет! Не найдешь — пеняй на себя! А теперь — прочь, трусливая обезьяна!

Шу сам не помнил, как оказался на улице. Еле держась на подгибающихся от только что пережитого потрясения ногах, он поплелся в сторону дворца. Потом остановился, оперся на глиняную стену и подозвал разносчика воды. Неожиданно свежая вода спасительным ручейком пролилась в высохшую глотку, охлаждая пылающие жаром внутренности. Шу приободрился. И уже более уверенным шагом продолжил свой путь. «Это еще не конец», — незнакомец требовал от него найти вещь, о которой сохранились только легенды. Он вспомнил, как совершенно недавно задал вопрос о ее существовании Нектанебу, Верховному Жрецу храма Ра в Гелиополисе. Нектанеб тогда прибыл к фараону с каким-то важным делом. Хотя любое дело, способное оторвать Нектанеба от его храма, должно было быть сверхсрочным и сверхважным. Послушать этих жрецов, так важнее их деяний ничего не существует в мире. Словно нет крестьян, сеющих и убирающих пшеницу; солдат, защищающих границы империи; ремесленников, одевающих, обувающих жителей и создающих сотни других необходимых предметов; торговцев, обеспечивающих процветание царству; строителей, без которых все ютились бы в шалашах; чиновников, обеспечивающих порядок и организующих повседневную жизнь. Именно трудом всех этих людей жил Египет, но всесильная каста жрецов твердила об одном: царство держится исключительно их молитвами. Ко всему этому рациональный Шу относился скептически, но ни с кем, даже с Тени, не отважился бы он поделиться своими мыслями. Внутри себя он был абсолютно уверен в том, что боги никогда и ни за что не прислушались бы к голосу простых смертных. Боги были богами и сами решали, кого наказывать и кого миловать. И если они решили расправиться с Египтом, то никакие жрецы: ни отца всего сущего Ра, ни могущественного Амона, ни светлого Гора, ни милосердной Иштар, ни злобного Сета — не смогут отвратить неизбежное. А им, слабым людям, остается только увертываться от ударов судьбы и спасать то, что возможно спасти. Шу вспомнил, что в ответ на его вопрос Нектанеб только удивленно приподнял брови:

— Почему тебя это интересует, Шу?

— Я всегда увлекался древними легендами, — попытался было уклониться тот.

— Ты уверен, что это всего лишь легенда? — задумчиво произнес Нектанеб.

Шу стало не по себе от проницательного взгляда серых глаз Верховного Жреца. Они были удивительными, эти глаза: серые, с серебряными отблесками, которые оставляет луна на поверхности Нила, и еще они были такими же глубокими и непроницаемыми, как воды Великой реки. Даже сейчас Шу поежился, словно Нектанеб на расстоянии продолжал наблюдать за ним. Большего тогда от жреца добиться не удалось. Он повторил то, что Шу было известно и без него. От этой вещи зависело процветание и благоденствие Египта, но существовала ли она на самом деле, никто не знал. Правда была известна только знаменитому Имхотепу, слава о котором прошла через века, великому предшественнику Нектанеба, Верховному жрецу храма Ра в Гелиополисе, простому смертному, ставшему богом.

Шу горько покачал головой. Неужели этот странный незнакомец всерьез полагал, что за жалкие слитки золота можно приблизиться к тайне, известной только богам? Его заказчик был просто сумасшедшим! А он, Шу, всегда гордившийся своей рассудительностью и благоразумием, должно быть, совершенно лишился рассудка, если связался с этим помешанным. Нет, необходимо было рассудить здраво и покончить со всей этой историей! В конце концов, чем он рискует? Шу вспомнил о своей дружбе с главой стражников дворца Метеном. Надо было обратиться к нему и попросить совета. Метен вполне мог предоставить в распоряжение Шу нескольких стражников, хорошо умевших держать язык за зубами. Они знали свое дело. А потом избавиться от тела было проще простого. Он даже знал заросли камышей в небольшой заводи, в которой водились особенно прожорливые крокодилы. От незнакомца в черном не осталось бы и следа. От этих мыслей Шу сразу полегчало. Он расправил плечи и иной, более твердой, уверенной походкой отправился во дворец. У него словно груз с души упал. Уже во дворце он, не откладывая дела в долгий ящик, отправился на поиски Метена. Шу кружил по хорошо знакомым коридорам и закоулкам. Неожиданно один из стражников потянул его за руку. Шу непонимающе спросил:

— Что тебе нужно?

— Поговорить, — коротко ответил стражник, кланяясь.

— Говори, мне некогда, — нетерпеливо прервал его Шу.

— Я должен передать вам одно послание.

— Передавай, что ты медлишь! — начал вскипать Главный Хранитель архивов фараона.

— Наш общий знакомый… — медленно начал тот, и Шу, сам не зная почему, напрягся. Его собеседник продолжал: — …забыл предупредить тебя, что если ты не выполнишь обещанного, то можешь навсегда распроститься с твоим сыном. Ты же не хочешь, чтобы Кенна исчез за дальним горизонтом?!

С этими словами стражник развернулся и исчез в коридоре. Шу даже толком не успел рассмотреть его лица. Кровь отлила от лица хранителя архивов, голова закружилась, а ноги стали ватными. Мужчина в отчаянии схватился за голову. Кенна, его любимый и единственный сын, учился у лучших писцов Мемфиса. Подросток был смышленым, ловким и трудолюбивым. Собственные способности и положение отца обещали Кенна блестящую карьеру. Шу гордился сыном и обожал его. Ради сына он был готов на все. Клетка захлопнулась. Боги в который раз поиграли с Шу. Посветили лучиком надежды и тут же вновь бросили в кромешную, непроницаемую тьму.

* * *

Разговор с Кириллом, как и ожидала Кася, не склеился. Она прокручивала его в голове, наблюдая с пробегающими за окном самолета облаками. Ее известие его не просто расстроило, а по-настоящему возмутило. Мало того что он совершенно не одобрил идею ее отъезда, ухода от Нодэна, так он еще и посчитал подозрительным предложение Рэйли. Плюс ко всему заявил, что ей пора определиться, где она будет жить, и стать наконец чем-то вроде тихой гавани для него, любимого.

— Вы с моей матерью словно сговорились, — обиделась тогда она, — почему, если меня кто-то куда-то приглашает, то это обязательно западня?!

— Просто это единственный логический вывод, — продолжал настаивать Кирилл.

— Спасибо за комплимент! — стала закипать она.

— Пожалуйста! — тем же тоном ответил Кирилл.

— И ты мне предлагаешь на все это реагировать совершенно спокойно?

— На что именно?

— Список получится длинным.

— У меня есть время его выслушать, — спокойно заявил тот.

— Тогда пожалуйста. Факт, что меня пригласил человек такого уровня работать на него, тебе кажется неестественным; получается, что мои способности исследователя находятся где-то в отрицательных величинах, это во-первых. Во-вторых, ты постоянно переезжаешь с места на место: сегодня в одной точке, завтра — на пять тысяч километров западнее, восточнее, южнее или севернее, и для себя такой образ жизни ты считаешь нормальным, а для меня — нет!

— Я — мужчина! — выдал Кирилл.

Такого Кася никак не ожидала, чтобы вот так, запросто, с ее любимого слетела симпатично-рафинированная и цивилизованная оболочка, а вместо этого наружу вылез пещерный homo erectus с дубинкой и прочими атрибутами уверенного в своей первозначимости самца.

— Ты что, белены объелся? А мое место — на кухне, с детьми и в церкви?! — возмутилась она.

— Каждый должен соответствовать своей роли, — менее уверенным тоном продолжил Кирилл. Чувствовалось, что в роли homo erectus ему было не очень комфортно. И идея равенства полов уже устроилась в одном из отделений головного мозга…

В этот момент объявили посадку, самолет прибыл в Москву, и Кася отбросила свои сомнения. В любом случае Кирилл все-таки пожелал ей удачи, и они договорились встретиться после ее возвращения в Париж и обговорить все это в спокойной обстановке. Теперь же ей предстояло решить несколько неотложных проблем, и все за один день. Навестить сданную детям маминых знакомых бабушкину московскую квартиру, разобраться с непонятно почему отключенным телефоном, встретиться с Алешей и, конечно, проведать Павла Петровича, старого школьного учителя истории на пенсии, который не раз помогал Касе в ее исследованиях. Павел Петрович, или как его прозвали — Павел Последний, был настоящей исторической — и не только — энциклопедией. А свое странное прозвище он получил за особое пристрастие к краткому и не очень блестящему правлению своего тезки — императора Павла I. Императора этого он считал неоцененным по достоинству и называл Павлом Первым и Последним. И ученики прозвали учителя Павлом Последним. Кася не без основания рассчитывала, что разговор с Павлом Петровичем поможет ей привести собственные разрозненные идеи о хазарах в порядок.

Итак, программа предстояла напряженная, и о неприятном разговоре с Кириллом думать она перестала. Хотя от сомнений не избавилась. Екатерине Великой и Кириллу все-таки удалось заронить в ее сознание семя неуверенности. Конечно, в интересе Рэйли к захоронению легендарного Булана ничего удивительного не было. Открытие было мирового значения. Все-таки «неразумные» хазары, сёла и нивы которых Вещий Олег подверг «мечам и пожарам», исчезли почти бесследно и все тайны унесли с собой. До сих пор никто толком не мог утверждать самые простые вещи: были ли они кочевниками или земледельцами, как были организованы их быт, семья, государство. Но почему она, Кася? Ответа на этот вопрос, как ни крути, у нее не было. Скорее всего, она ему просто подвернулась под руку, никому особенно не известный, но талантливый исследователь. Лишняя скромность была ей ни к чему, в своей ценности она была уверена. Только почему Рэйли понадобился именно неизвестный и… как он еще сказал?.. Она попыталась вспомнить. И, словно по команде, в памяти всплыли последние слова Рэйли: «…вы не честолюбивы, работаете потому, что вам интересно, выполняете порученные вам дела добросовестно и, я бы даже сказал, блестяще. И потом, самое главное… вы умеете держать язык за зубами и хранить тайны». Что за тайна ее ожидала? Впрочем, она тут же отмахнулась от этих мыслей. Никакого смысла гадать не было. «Поживем — увидим!» — бодро заявила она сама себе и, пройдя паспортный контроль, поспешила на отходящий в Москву экспресс.

* * *

Аркадий сегодня никуда не торопился. За ним никто не следил. В этом он был полностью уверен. Кем бы ни были его неведомые преследователи, след его они потеряли. Вопрос оставался: сколько у него в запасе времени. Возможно, достаточно, возможно, нет. В любом случае задавать этот вопрос было пустой тратой времени, а заниматься бесполезными делами Тригланд не любил. Он подставил лицо греющим, но не обжигающим лучам парижского солнца и продолжил свою прогулку. Это было его третье посещение Парижа. Первый раз было «галопом по Европам» — недорогая автобусная экскурсия; второй раз — не лучше, по службе; и, наконец, третий раз, по необходимости, жизненной необходимости, поправил он себя.

До встречи оставалось сорок пять минут. Он еще раз прогулялся вдоль Сены и нырнул в метро. По указанному адресу пришел на десять минут раньше срока, но внизу слоняться не стал и сразу поднялся наверх. Уже при входе, увидев лоск и роскошь внутреннего убранства, присвистнул про себя. Об успехах Дмитрия Сикорского он был наслышан. Не один глянцевый журнал и интернетные издания посвятили статьи этому селфмейдмену, выходцу из литовской провинции, создавшему всемирно известный фармацевтический концерн, разработавший целую серию революционных лекарств. Дмитрий был его старым школьным товарищем, и, хотя их дороги разошлись давным-давно, Аркадий надеялся на его помощь. Впрочем, больше обратиться ему было не к кому. Сикорский не входил в круг нынешних знакомых Аркадия, именно поэтому выбор пал на него. Кроме того, именно Дмитрию ему было что предложить взамен. Женщина средних лет, секретарь Сикорского, проводила Аркадия в кабинет шефа. Дмитрий встретил его на пороге, пожал руку, похлопал по плечу. После первых приветствий и пары воспоминаний разговор быстро перешел в деловое русло. Аркадий коротко изложил свою просьбу. Сикорский только слегка приподнял брови, ничем другим своего удивления не высказав.

— Ты уверен, что обратился к тому человеку? — усмехнувшись, поинтересовался он.

— Уверен. Кроме того, тебя, вернее твой концерн, могут заинтересовать эти сведения, и, если ты мне поможешь, я смогу тебе их предоставить.

— То есть ты предлагаешь мне финансировать твою экспедицию, но взамен предлагаешь какие-то непонятные сведения?

— Речь идет о рецептах лекарств для продления жизни, которым несколько тысяч лет, — осторожно произнес Аркадий.

— Что-то вроде традиционной медицины тех же майя, — пожал плечами Сикорский. — Ты знаешь, что фармацевтика — наука гораздо более точная, нежели ты полагаешь, и создание каждого лекарства требует многих лет кропотливой работы и значительных финансовых затрат.

— Вот именно поэтому я и предлагаю тебе лекарства против старения, которые использовались египетскими врачевателями.

— Тогда почему ты их сам не продашь?

— Они меня не интересуют, они, так скажем, побочный продукт моей экспедиции.

— Насколько я понимаю, в основную цель твоей экспедиции посвящать ты меня не намерен?

Аркадий только покачал головой.

— Ты нисколько не изменился, — расхохотался Сикорский, — все те же загадки, секреты. Насколько я помню, у тебя уже в школе был вид, словно тебе известна какая-то великая тайна, но ты никому ничего не скажешь, как те три мартышки: ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу!

— Это не от меня зависит, — спокойно произнес Аркадий.

— Впрочем, это меня не касается, — махнул рукой Дмитрий, — так и быть, помогу тебе по старой дружбе, и, в конце концов, может быть, и в самом деле у тебя что-то получится. И я смогу на этом заработать, тем более геронтология — наука перспективная. Продлить жизнь и отодвинуть старение — кому не захочется, особенно в условиях, когда пожилых людей становится все больше? Уговорил. Буду рассматривать это как рискованное вложение капитала…

От Сикорского Аркадий вышел немного ободренным. Чек на нужную сумму лежал в кармане, и он знал, где сможет его обналичить. Деньги ему нужны были прямо сейчас. Времени в запасе оставалось немного. Он уже знал цель своего следующего путешествия.

* * *

Павел Последний, по всему было заметно, невероятно обрадовался встрече с Касей. Тем более посещение любимой ученицы часто сулило ему новую, увлекательную загадку. Не ошибся он и на этот раз.

— Могильник Булана! Да я бы сам на такие раскопки, несмотря на возраст, отправился! — воскликнул старик, совершенно по-молодому засверкав глазами. Он, даже казалось, на глазах помолодел и скинул этак пару десятков лет.

— Почему? — изумилась подобному энтузиазму Кася. — Потому что вы тоже считаете хазар самыми таинственными обитателями прикаспийских степей?

— Таинственными? — удивился старик. — Да ничего таинственного в хазарах нет, тут больше туману напустили.

— В каком смысле?

— А в таком! Сколько говорили, что у них нет ни предков, ни потомков. Есть и те и другие. Просто в отличие от западноевропейского Средневековья, изученного-переизученного, восточноевропейское мало кому известно, если не считать Византии. Хотя если так задуматься, то в Восточной Европе Средневековья как такового не было. И народы, ее населявшие, просто двигались в поисках более комфортной среды обитания.

— Проще говоря, искали, где жизнь хороша и жить хорошо! — рассмеялась Кася.

— Что-то вроде этого. В это время, в VII веке, шла борьба между славянами и тюрками. И славяне победили. Сербы и хорваты расправились с аварским каганом Бояном.

— Это в честь него старорусские былины говорят о сказителе Баяне? — поинтересовалась Кася.

— Ну, каким рассказчиком был этот каган, история умалчивает, но только после его смерти Аварский каганат, занимавший огромную часть Восточной Европы, продержался недолго. Народы, как и полагается кочевникам, разбрелись. Более-менее постоянным осталось только Булгарское ханство. Кстати, известная тебе по картине «Запорожцы пишут письмо турецкому султану» прическа — бритая голова с оставленным на макушке пучком волос — по происхождению булгарская, то есть западнотюркская. От булгар эту прическу переняли киевские князья, а потом жертвами этой странной моды стали… казаки. Восточные тюрки поступали проще: просто распускали длинные волосы по плечам.

— Но какое отношение это имеет к хазарам?

— Прямое и непосредственное. На востоке Европы под давлением славян распался Аварский каганат, а на западе Азии клан Ашина (по-тюркски «волк») утратил власть в западнотюркском каганате и бежал на запад. Этот клан объединил племена, кочевавшие между Доном, Манычем, Волгой и Каспийским морем, под общим названием «хазары». Вот тебе и предки хазар: западные тюрки, авары, булгары. Вполне нормальный для тех времен союз различных тюркских племен. Тем более, как и все тюркские племена, хазары вначале почитали духов и верховное божество Тенгри-Хана — бога неба, солнца и огня.

Конец ознакомительного фрагмента.