Скрижали бессмертных богов

Лариса Капелле, 2015

Верховный жрец храма бога Ра Нектанеб был серьезно озабочен: участившиеся случаи разграбления гробниц фараонов и жрецов навели его на мысль, что в опасности находится великая древняя святыня – Скрижали Бессмертных. Чтобы не дать им попасть в руки непосвященных, Нектанеб и Верховный жрец храма Сета Саурэ разделили таблички и, выбрав наиболее верных людей в хранители, вывезли реликвию из Египта… Кася Кузнецова волей судьбы оказалась свидетелем обнаружения захоронения хазарского кагана Булана. В руках покойника был крепко зажат ларец с табличками из непонятного материала. На одной из них археологи с изумлением обнаружили записанной главу из египетской «Книги Мертвых»! Вскоре на месте раскопок прогремел взрыв, руководитель экспедиции погиб, а таблички бесследно исчезли…

Глава 2

Наказание, равное преступлению

Шломо бен Натан проклинал самого себя. Как он мог быть настолько наивным? Только что он был уважаемым ученым, благополучным обитателем Тель-Авива, счастливым мужем и отцом. Но все это было реальным всего лишь несколько минут назад. Теперь же он был распластан на полу собственной гостиной, и страшная, мученическая смерть ожидала его. Но даже не это было самым главным. Он поносил собственную доверчивость. Шломо бен Натан, как только узнал о гибели Мордэхая, предпринял все возможные меры предосторожности. Он остерегался всего. Часто менял свои привычные маршруты. Договорился с руководством, что будет приходить в различное время. Сразу заводил машину в гараж. Держал запертыми окна и двери. Уговорил жену с детьми уехать к ее матери. Даже за покупками перестал ездить, заказывая все на дом. Это его и погубило. Один, загнанный в угол, не знающий, к кому обратиться за помощью, он начал пить. Если бы он был трезвым, он не подпустил бы к себе никого, но алкоголь ослабляет бдительность. И сегодня, когда на пороге появилась милая молодая женщина в джинсах и футболке с символом футбольного тель-авивского клуба, он предложил ей зайти. Она наклонилась, чтобы занести коробку с заказанными продуктами. Как истинный джентльмен, он отодвинул девушку и взялся было за коробку, но тут же получил резкий удар по затылку. Когда пришел в себя, было уже поздно. Он попытался было распутать веревки, надежно связывающие его по рукам и ногам.

— Не дергайся, — по-английски произнесла девушка, — только повредишь себе запястья. В этом нет никакого смысла, средство скоро начнет действовать. Даже если сможешь развязаться, далеко не уйдешь. Поэтому, будь добр, не осложняй мне жизнь.

Обращалась она к нему совершенно спокойно, как терпеливая медсестра уговаривает капризного пациента. Он чувствовал, как постепенно немеют ноги. «Что она мне вколола?» — подумал он в отчаянии. Конечности больше его не слушались, но голова работала на удивление ясно.

— Думаю, что ты догадался, почему я здесь?

Он отчаянно помотал головой.

— Обманывать нехорошо, — как маленькому объяснила ему молодая женщина, и острая боль разорвала его мозг. Средство парализовывало, но абсолютно не снимало болевой синдром. Даже наоборот, ему было очень, очень больно.

Она нисколько не торопилась. С любовью разворачивала какие-то блестящие инструменты. Он догадывался, для кого они предназначены.

— Я не знаю, чего вы от меня хотите, — пробормотал он, старательно отводя глаза от сияющего в проникающих сквозь занавески солнечных лучах металла.

— Повторяю: обманывать не рекомендуется. Впрочем, мне все равно. Рано или поздно ты заговоришь, хочешь ты этого или не хочешь, — усмехнулась она.

— Я не обманываю, — продолжал упорствовать пленник.

Она подошла к нему и стала рассматривать, слегка наклонив голову:

— Никогда не думала, что тайну могут доверить таким слизнякам, как вы! Какая глупость и недальновидность! Вы же все совершенно недостойны ее! Глупые, трусливые, ничтожные животные!

Он не знал, что текло по его лицу, капли пота, слезы или кровь. Он чувствовал, как медленно, но верно теряет волю, рассудок, все, что делало его человеком. Он желал одного, чтобы она заткнулась! Заткнулась и прикончила его наконец. Но с безнадежной ясностью он понимал, что его конец будет очень, нестерпимо, чудовищно медленным…

Таня окинула быстрым взглядом комнату, час назад бывшую симпатичной и изящно обставленной гостиной зажиточного обитателя тель-авивского пригорода. Сейчас это помещение больше напоминало скотобойню. Она потянулась до хруста в суставах. Работа иногда была физической, а иногда и просто грязной. Но ничего не поделаешь. Молодая женщина поморщилась. «Еще пара таких контрактов, и можно выходить на пенсию», — мелькнуло в ее голове. Но клиентов в следующий раз надо будет выбирать попроще. Кого-нибудь вроде разочаровавшихся в браке супругов или злопамятных конкурентов. Если бы не астрономическая сумма вознаграждения, она ни за что бы не взялась за столь малоприятное занятие. Рассчитывала, что сыворотка правды подействует. Но уже с первой жертвой вышел прокол. Поэтому на этот раз рисковать не стала. Старые, испытанные методы были надежнее. С легким отвращением посмотрела на забрызганную кровью одежду. Прокрутила еще раз в памяти только что полученную информацию. Записывать она права не имела. Контрактом это было четко оговорено. Информация должна была оставаться исключительно в устной форме. И именно в устном виде она должна была передать только что услышанное заказчику. Кем он был, она не знала. Вспомнила первую встречу: погруженное в кромешную темноту помещение и измененный голос. Она даже не могла с уверенностью сказать, был ли ее заказчик мужчиной или женщиной. Но, впрочем, все это было ей неважно. Она прокрутила в памяти две фразы. «Я, Хранитель печати, нашедший успокоение за северным небом, прохожу по дорогам небесных судей, и обрету я имя в Великом Доме, и да не забуду имени своего в Доме Огня в ночь подсчета лет и месяцев»; «Приветствую тебя, властелин Весов, пусть скажет за меня сердце мое, да не восстанет против меня никто, и прибуду я в обитель Великого Бога, Правителя Бесконечности».

Зачем кому-то в здравом уме понадобилась эта белиберда, вопросов она себе не задавала. Татьяна Спешнева, привыкшая к более короткому и привычному в США варианту собственного имени — Таня, была профессиональным убийцей с пятнадцатилетним стажем. Она начала свою карьеру в стрелковом клубе собственного отца. Отец, Виктор Спешнев, был сначала военным, потом сотрудником КГБ, эмигрировавшим в США с пакетом важной информации. Впрочем, в лихие девяностые это делали все, кому не лень. Отец написал книгу, давал консультации, даже открыл собственный оружейный магазин. На вырученные деньги построил отличный дом в пригороде Балтимора и отдал детей в престижную школу. Но если сын после окончания Массачусетского технического университета нашел престижную работу и успешно продвигался вперед по карьерной лестнице, то дочка Таня пошла по стопам отца. Сначала она завербовалась в армию, в морскую пехоту. Пройдя Ирак и Афганистан, вышла в отставку. Но не потому, что мучили ночные кошмары и лица убиенных мешали спать. Спала она прекрасно, никаких угрызений совести не чувствовала. В общем, проблем переступить заповедь «не убий» у Тани Спешневой не было. Просто в один прекрасный момент она поняла, что рисковать собственной жизнью за сержантскую зарплату было по меньшей мере глупо. Таня была великолепным стрелком, отличалась хладнокровием, отличной памятью и полным отсутствием сострадания к ближним. Сначала она устроилась в охранную контору, потом один из бывших коллег свел ее с клиентом, которому надо было избавиться от весьма опасного латиноамериканского конкурента. Таня — спасибо папе и подготовке морского пехотинца — великолепно владела пятью языками: английским, французским, испанским, русским и арабским, умела выживать в самых экстремальных условиях, растворяться в любой толпе. Поэтому и со своей задачей она справилась великолепно. Молодой женщине понадобилось всего пять лет, чтобы войти в элитный клуб профессиональных наемных убийц. К ней могли себе позволить обратиться только самые обеспеченные клиенты. За десять последующих лет работы она успела сколотить небольшое состояние. Папа вкладывал дочкины деньги и вопросов не задавал. Он был уверен, что Танечка — сильная и умная девочка и глупостей делать не станет. И девочка никаких глупостей делать не собиралась. Она переоделась, сложила собственную одежду в заранее приготовленные полиэтиленовые пакеты, тщательно оглядела помещение. Оставлять следов права она не имела. Еще раз внимательно изучила мобильный телефон жертвы, перебросила на свой всю информацию, которая могла быть интересной, и опустила телефон в вазу с водой. Потом не торопясь вышла, села в припаркованную подальше машину и вернулась в гостиницу. Там привела себя в порядок, собрала вещи, заплатила, сдала предварительно вымытую машину в гараж и на такси отправилась в аэропорт. Только в аэропорту набрала номер заказчика. Их разговор был коротким. Она повторила слово в слово вторую фразу.

— Это все, что удалось узнать? — несколько напряженно спросил ее собеседник.

— Похоже, больше ему ничего не известно.

— Ты уверена?

— Уверена, — спокойно подтвердила Таня, — в таком состоянии не врут.

— Хорошо, что известно о третьем?

— Третий живет в Тракае.

— Это где?

— В Литве, — несколько удивилась она неосведомленности собственного заказчика.

— Его имя?

— Аркадий Тригланд.

— Он опасен?

— Пока не знаю, — благоразумно ответила она, даже если двое первых были совершенными слизняками, вполне могло оказаться, что третий был более крепким орешком.

— Ты знаешь, что делать.

— Вторая часть моего вознаграждения? — спросила она наконец о том, что ее больше всего интересовало.

— Я только что отдал приказ о переводе.

— Отлично.

— Ты знаешь, как найти третьего?

— Тракай — город небольшой, — заметила она, думая про себя, что Аркадий Тригланд явно иголкой в стогу сена не являлся. Единственной вещью, которая ее беспокоила, был звонок бен Натана в Литву. Третий был предупрежден. Но что ж, погоня от этого была только интереснее…

* * *

Уже второй день доклад о гибели двух караимских гахамов с интервалом в полторы недели лежал на столе сотрудника Третьего отдела службы общей безопасности Израиля Аарона бен Симона. Полицейские посчитали эти события заслуживающими пристального внимания. Информация поступила из отдела специальных расследований полиции Тель-Авива. Факты сводились к следующему. Первый — караимский священнослужитель Мордэхай Фиркович — стал жертвой террористического акта в Шарм-эль-Шейхе. Тело второго — Шломо бен Натана — было обнаружено в его тель-авивском доме со следами многочисленных пыток. Но какова связь? Аналитики посчитали, что связь есть.

Аарон запросил сведения на обоих. Потом набрал в поисковике «караимы» и открыл пару страниц по караимской истории. Это было нечто вроде ответвления от традиционного иудаизма, для других — сектой, для третьих — остатками исчезнувшей Хазарии. Каких гипотез только не было. Он внимательно просматривал одну за другой страницы Интернета на разных языках. Действительно, ситуация с караимами сложилась парадоксальная. Одни, караимы Израиля и США, чувствовали себя частью еврейского народа, а другие, живущие в основном в Крыму и Литве, считали себя больше тюрками, нежели иудеями, и связывали собственную историю с историей Хазарского каганата. Он просмотрел несколько разных сайтов. Поморщился и в сердцах ругнулся. Информация была противоречивой. Каждый выдвигаемый тезис на одном сайте тут же опровергался противниками на другом, то есть согласие наблюдалось примерно в тех же пропорциях, как и в случае совместных усилий лебедя, рака и щуки.

Итак, к кое-каким выводам прийти он все-таки смог. Караимское движение сформировалось в VIII веке в Вавилоне, его последователи признавали только Библию, отвергая раввинистическую традицию Талмуда. Впрочем, иудеям к расколам было не привыкать. Достаточно было вспомнить, что христианство в начале своего существования было одной из сект иудаизма. Однако караимству повезло меньше. Большого распространения учение не получило, если не считать кратковременного сближения с протестантизмом. Протестанты увидели в караимском учении наиболее чистую версию иудаизма, не испорченную талмудическими изысками и происками. В начале своего существования караимское учение вполне мирно уживалось с раввинистическим, и его центром был, как и полагается, Иерусалим. Тишь да гладь нарушили Крестовые походы. Часть караимской общины переселилась в Египет, а часть двинулась к Черному морю. Именно с этого момента единая караимская история закончилась. Караимы Северной Африки продолжали считать себя частью единого еврейского народа, а судьбы караимов Восточной Европы оказались тесно связанными с судьбой Хазарского каганата. Аарон покачал головой. Представления об истории хазар он имел весьма и весьма смутные. Хотя, с другой стороны, речь была вовсе не о них. Убитые караимы никакого отношения ни к Крыму, ни к Литве не имели. Если не считать одного незначительного факта. В списке последних телефонных разговоров Шломо бен Натана значился короткий звонок в Литву. Однако, найдя соответствующую информацию, Аарон ругнулся: владелец номера умер пять лет назад. Гипотеза звонка на тот свет, предупреждающего о собственном прибытии, в число рассматриваемых не входила, ответ оставался один: номер использовал кто-то из близких покойного. Внезапно у него возникло странное ощущение, что он упустил какую-то важную информацию. Стал просматривать материалы заново.

Аналитики эти два события посчитали подозрительными. Однако на первый взгляд их ничего не связывало. Да и какой интерес в убийстве караимских священнослужителей? Это движение давным-давно выдохлось и насчитывало самое большее несколько десятков тысяч последователей. Если не считать звонка в Литву, настораживали еще два факта. Первый: согласно показаниям свидетеля, некоего российского туриста Вадима Головина, Фиркович был в номере не один. Ровно за полтора часа до взрыва он привел к себе в номер проститутку. Похоже, ничего земное караимскому гахаму чуждо не было. Впрочем, бен Симону было не до морального облика священнослужителей караимства. Его интересовало другое: кем была эта женщина, тем более что никакого запроса на нее не поступило. Хотя «ночные бабочки» чаще всего обширными семейными связями не отличались. Нет, судя по всему, этот след был ложным. Не переоделся же арабский террорист в представительницу древнейшей профессии! Значит, Фиркович пал жертвой заурядного террористического акта. И по счастливой случайности, отель был почти пустым. Вторым фактом, показавшимся аналитикам подозрительным, было близкое знакомство двух гахамов. Фиркович и бен Натан выросли в небольшом городке на египетском Синае. Аарон вздохнул. «Час от часу не легче», — промелькнула в его голове мысль. Ему предстояло решить, связывать эти два дела воедино или нет.

Тридцативосьмилетний Аарон только недавно был назначен на должность координатора по сбору информации. В Шабак^[1] он попал после демобилизации из ЦАХАЛа^[2] и сразу зарекомендовал себя хорошим аналитиком. Он привык опираться на собственную интуицию. Но, как ни крути, никакого смысла убивать двух караимских богословов не было. На всякий случай он еще раз просмотрел документы, потом решительно, размашистым почерком надписал: «Отложить до появления новых сведений». Закрыл компьютерное досье и переместил его в папку не заслуживающих особого интереса документов. И в этот момент какая-то смутная идея мелькнула в его голове. Бен Симон запасся терпением и начал еще раз внимательно просматривать собранные документы. Внезапно одно имя привлекло его внимание. Аарон напрягся. Этого не могло быть. Он заколебался и через пару минут решительно набрал номер Ханны.

— Привет, мне нужна твоя помощь, — просто сказал он.

— Все, что смогу, — весело откликнулась на другом конце телефонной трубки Ханна.

— Мне нужна информация на одного вашего бывшего сотрудника, — он коротко назвал имя.

— Договорились. Когда встретимся?

— Сегодня вечером в нашем ресторане.

— Откуда такая срочность? — слегка удивилась она. — Видимо, тебе очень хочется меня увидеть? Неужели соскучился? Можешь даже соврать, все равно приятно, — лукаво продолжила она.

Оба рассмеялись, и на этой ноте разговор закончился. Аарон и Ханна были старыми друзьями. Познакомились они в бытность Аарона в ЦАХАЛе, а после его перевода в секретную службу продолжали общаться. В какой-то момент они даже стали любовниками, но эта история оказалась мимолетной. Оба быстро разобрались, что люди они разные и жить вместе им трудновато. Однако на месте несложившейся любви завязалась крепкая, надежная дружба. И Аарон прекрасно знал, что на Ханну он может рассчитывать. Так и оказалось. У Ханны, как у армейского психолога, был доступ ко всем досье настоящих и бывших военнослужащих. И вечером в ресторане она спокойно протянула ему пару распечаток.

— Вот все, что удалось найти, — сказала она.

Он внимательно пробежал по строчкам глазами и присвистнул:

— Спасибо, сама не представляешь, как ты мне помогла!

— Хорошо, только ответь мне на один вопрос: почему ты не захотел делать запрос по официальным каналам?

— Пока я ни в чем не уверен, и мне не хочется привлекать внимания к этому человеку, — просто пояснил он.

— Я так и подумала. И еще у меня такое впечатление, что я слышала про него раньше, — задумчиво произнесла она.

— Все может быть, — ответил он.

— Тогда на следующий вопрос можешь не отвечать, но так, к слову: теперь я точно уверена, что говорил мне о нем именно ты…

* * *

Третий заходил по комнате. Оставаться, ждать и принять все необходимые меры предосторожности. Здравый смысл подсказывал, что именно так и надо было сделать. В любом случае, каким мог быть выход? Но третий выбрал совершенно иное. Это было внезапное и безумное решение. И, как все внезапные и безумные решения, оно могло быть принято только им самим. Посоветовать такое никто не рискнул бы. Он огляделся по сторонам, кинул на разобранный диван старый, времен юношеских походов рюкзак, наполнил его самым необходимым, прихватил дорожную сумку, взял припрятанные на всякий случай наличные и документы. Эти привычки остались у него от той, старой, жизни. Эту жизнь он перечеркнул, и ему казалось, что навсегда. Теперь, похоже, старые привычки могли спасти ему жизнь. Времени на размышления у него не было. Со времени смерти второго прошло уже четыре дня. Поэтому, не раздумывая и не оглядываясь, он вышел, захлопнув за собой дверь. Но из подъезда выходить не стал. Остановился на лестничной клетке первого этажа, позвонил в дверь соседей. Открыл ему мальчик лет десяти.

— Родители дома, Витас? — спросил его третий.

— На работе, — коротко ответил мальчишка.

— Я могу зайти?

— Заходите, — вежливо посторонился Витас.

— Ты умеешь хранить тайны?

У мальчика зажглись глаза от восторга.

— Конечно!

— Тогда не говори никому, что я у вас был и каким образом я от вас вышел, договорились?

— Договорились, никому не скажу! А почему?

— Об этом поговорим в следующий раз, — коротко ответил третий, открывая балконную дверь, выкидывая рюкзак и сумку. Следом, перекинув одну за другой ноги, осторожно спустился сам. Балкон выходил на другую сторону дома и с дороги виден не был. Пригибаясь, третий прошел за зарослями кустарников и углубился в начинавшуюся за домом небольшую рощицу. Вышел на дорогу, остановил проезжавшее такси и назвал шоферу адрес. Тот только кивнул головой, развернулся и поехал в нужном направлении. Третий расслабился. До нужного места оставалось добрых полтора часа езды. Такси остановилось перед красивым белым домом с витыми чугунными воротами авторской работы, которые сами по себе стоили целое состояние. Он позвонил. Ему открыли не сразу. Наконец ворота медленно отворились. Он прошел по выложенной белыми плитами дорожке, поднялся по лестнице. Дверь из красного дерева распахнулась, и на пороге появилась невысокая кругленькая женщина. Она вопросительно посмотрела на приезжего и недовольно произнесла:

— Аркадий! Какими судьбами? — Было видно, что только вежливость мешала ей сказать: «Какого черта ты здесь после стольких лет?»

— Здравствуй, Бирутэ, извини, что побеспокоил, но мне нужен адрес Димы.

— Сикорского?

— Да, — коротко кивнул Тригланд.

— С чего ты решил, что он у меня есть? — продолжала упорствовать женщина.

— Думаю, что есть, ты все-таки до недавнего времени была его представителем в Литве.

— Ты прекрасно знаешь, как мы расстались, — холодно произнесла та, которую звали Бирутэ, — и с этой сволочью я больше дела иметь не намерена!

— Я не знаю всех подробностей вашего конфликта и не хочу знать, но мне очень нужен его адрес. Я тебя умоляю, Бирутэ, это очень срочно! — Отчаяние, прозвучавшее в голосе Аркадия, тронуло какую-то глубоко запрятанную струну отзывчивости, о существовании которой железобетонная женщина, скорее всего, и не подозревала. Бирутэ смягчилась:

— Ладно, проходи.

Он последовал вслед за женщиной в гостиную с огромными окнами, за которыми был виден крытый бассейн и теннисный корт. Бирутэ явно не бедствовала. Впрочем, их с Димой бывшая одноклассница была настоящей бизнесвумэн и давным-давно прибрала к рукам весь рынок недвижимости Каунаса.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — предложила Бирутэ.

— Нет, спасибо.

— Тогда подожди, схожу за адресом. Я его стерла из всех электронных носителей, чтобы перед глазами не маячил. Оставила на всякий случай в старой записной книжке, — пояснила она и поднялась по импозантного вида дубовой лестнице, чугунное литье перил которой принадлежало руке автора ворот дома. Через несколько минут спустилась с небольшим листочком в руке.

— Вот, держи, — протянула она его Аркадию.

— Спасибо, Бирутэ, ты меня по-настоящему выручила.

— Не за что, — махнула та рукой, — ты действительно уверен, что не хочешь глоток виски или коньяка? Они у меня отличные, сам знаешь.

— Спасибо, я и так у тебя отнял кучу времени.

— Кстати, а зачем тебе понадобился Сикорский? Ваши пути, насколько я знаю, разошлись давным-давно.

— Я надеюсь на его помощь, — искренне ответил Тригланд.

— Помощь? Сикорского? — Брови Бирутэ удивленно поползли на лоб, но она тут же спохватилась: — А впрочем, мне до этого дела нет. Ну, бывай.

— До свиданья, Бирутэ, и спасибо за все, — с сердцем произнес Тригланд.

Примечания

1

Шабак — Общая служба безопасности Израиля.

2

ЦАХАЛ — Армия обороны Израиля.