Хозяин ночи

Лана Морриган (2024)

— У меня есть правила, — произнесла я, глядя в наглые глаза. — Никогда не встречаться с клиентами. — Так я не клиент, я владелец помещения, Рада, — прошептал имя так, что кожа покрывалась мурашками. Вот только я давно исключила таких мужчин как Немиров из своей жизни. Подобные ему любили только себя. А! Еще моих подруг. — Это мое второе правило. Не вступать ни в какие отношения с арендодателями. — Слишком много правил для такой милой девочки, — он улыбнулся и подался вперед, выдохнув мне в губы: — Парочку придется нарушить.

Глава 3. Рада

— Аф! Аф! Аф! — звонкий лай не умолкал. — Аф! Аф!

— Да встаю я, — проворчала я, убирая прыгающего песика с живота. — Блин, Серканчик, я в туалет хочу, прекрати!

— Аф! Аф! Аф!

— Бо-о-оже! — протянула я. — В кого ты такой настойчивый? В мамочку? — спросила, сгребая в охапку чихуашку, пряча его под одеяло и переворачиваясь на бок. — Еще полчасика поспим, и обещаю, мы с тобой погуляем.

Мой мужчинка возмущался, пофыркивал, елозил и никак не желал успокаиваться.

— Рваф! — издал на такой частоте, что я схватилась за голову и сжала ее.

— Ой, да встаю я! — рявкнула в ответ, приподнимаясь, и, сощурившись от солнца, осматривая комнату.

Воспоминание о возвращении домой яркой вспышкой ударило по затылку.

Волк.

Я.

Говорящий волк…

И я…

Я посмотрела в угол, где вчера вечером сидела и молилась за свою жизнь. Опустила взгляд, ощупала себя, словно не верила, что на мне нет платья. Я была лишь в трусиках. Хмуро взглянула на приоткрытую балконную дверь и радостную чихуашку.

— Бред! — резюмировала я. — Говорящих собак не бывает, да, Серкаша?

— Аф!

— Вот и я говорю, что нет.

Но на всякий случай я накинула халат и обошла квартиру, вернулась в гостиную.

Диван разложен. Постель расстелена. Платье на спинке стула.

Все выглядело как обычно.

Кроме некоторых деталей. Спать я ложусь головой к балкону, а тут легла ногами. И в каком бы состоянии я ни была, я всегда смываю макияж.

Только вот в фантазию о животном с человеческой речью поверить куда сложнее, чем в то, что я вчера вместе с девчонками выпила лишка.

Пока я пыталась восстановить картину вечера, мой рыженький мужчинка продолжал мельтешить под ногами и выпрашивать завтрак.

— Хм, — я взяла его на руки, понюхала. Если вспомнить, как он вчера испугался, то Серканчик должен был жутко вонять. — Скажи мне, — спросила я, идя с ним на кухню, — я вчера была не в себе?

— Аур-р-р, — проворчал он.

— Ясно. Нужно ставить камеры.

Витя давно предлагал установить пару камер на балконе и одну у входной двери. Так бы было все намного проще: я просмотрела запись, убедилась, что я не тронулась кукушкой, опохмелилась минералкой и отправилась на работу. Работы у меня было немного, но встреча с господином Немировым точно лишит меня сил, если, нарезая мясо для Серканчика, я думала о том, что лучше надеть. И чтобы одновременно не выглядеть вызывающе и… слишком просто.

Наполнив собачью миску едой, я отправила в чат Крыснадзора сообщение: “Живы?”

“Почти, — пришло в ответ. — Хотим умереть и ненавидим тебя”.

“У меня правда сегодня важная встреча”, — я написала в свое оправдание, включая кофемашину.

“Все равно ненавидим. И ты нам крабов торчишь”.

“Я помню. Как подпишу договор”.

Я закрыла чат с девчонками и открыла общедомовой. Так много сообщений в нем было в последний раз, когда на восьмом этаже горела квартира.

Неужели я и сегодня проспала конец света?

Я быстро пролистала сообщения. Кто-то жаловался на громкую музыку. Кто-то на орущих котов.

“Кто-нибудь еще видел здоровенного голого амбала на детской площадке примерно в двенадцатом часу?”

“Капец, только маньяка нам не хватало”.

“Как теперь отпускать детей?!”

“Почему сразу маньяк, может, человека ограбили?”

“Или он просто был в говно пьяный”.

“Ну точно обгадил площадку”.

— М-да, — выдала я, дочитав, и решила все же уточнить.

“А никто ночью не видел, — тут я задумалась, как лучше сформулировать мысль, — волка на территории?”

Сообщения перестали сыпаться лишь на мгновение.

“Зашибись. Еще и волк! А за что мы вообще платим? Где охрана? Спит?”

“Надо написать заявление участковому”.

“А кто-нибудь уже выходил сегодня? Волка нет?”

“А мужика?”

Я закрыла чат и отшвырнула телефон подальше.

— Дурдом.

Я очень удивилась, когда увидела правки в договоре. Все же вчера стоило пить меньше, а есть больше. Радовало то, что правки были верные.

Пока Серканчик совершал утренний променад и очаровывал прохожих, я успела поговорить с девчонками и даже обсудить рабочие моменты.

— Когда за тобой заезжать? — спросил Витя. — Сейчас распечатают договоры, и я свободен.

— Я одна съезжу к Немирову, — ответила я. — Не мотайся.

— Эм, ты серьезно хочешь остаться с ним наедине? — поинтересовался мужчина.

— А что он мне сделает? Съест? Вить, будь реалистом, ты видел девочек, работающих у него. Так вот я старше лет на десять. Это в лучшем случае.

— Рад, серьезно. Я знаю, что я говорю. Я хочу поехать с тобой. Он явно запал на тебя. Нехило так.

— Не делай из него маньяка. Я не впервые буду вести переговоры. Вить, мы с тобой говорили на эту тему. Помнишь?

— Помню, — признался он недовольно.

— Мы оставили личное, — я помахала неопределенно рукой на радость Серканчику, что начал суетиться под ногами, думая, что я хочу с ним поиграть. — Там. В прошлом. Ужин был ошибкой.

— Да-да, ошибкой, — согласился Витя.

— Ну вот и все. Я сама заеду в офис за документами, а потом в клуб. Уточню у хозяина, когда можно будет приехать с замерами.

— Ладно. Твои туфли у меня.

— Я помню. Оставь под моим рабочим столом. До встречи, — я закончила неудобный разговор.

Существует же золотое правило: никаких отношений на работе. Они имеют свойство не складываться или заканчиваться. Так вышло и у нас. Одно свидание восемь месяцев назад. После взрослый разговор, где мы выяснили, что я не готова ни к чему серьезному, а к несерьезному тем более. Мы расстались у моего подъезда с договоренностью, что забудем эту попытку. Но изредка у Вити что-то щелкало внутри, и он пробовал себя в роли Отелло.

— Пойдем-пойдем, — поторопила песика. — Мамочке пора в большой мир.

В офисе я не провела и десяти минут, поздоровалась с коллективом, забрала папку с документами и, удостоверившись, что все в порядке, направилась к Немирову.

Внутри было непривычно волнительно. Не обычное чувство, которое ты испытываешь на каком-либо этапе работы, а больше похоже на мандраж, когда ты должна пересечься с мужчиной.

— Ты не дури, — сказала я себе, бросив взгляд на отражение в зеркало заднего вида. Не хватало потеть, заикаться и вести себя как идиотка. — Ты взрослая женщина после развода, — я продолжала убеждать. — Что ты там не видела и не слышала? М? — я пристально посмотрела самой себе в глаза. — Одно и то же в голове и штанах. А тут еще самовлюбленный экземпляр без недостатка женского внимания.

Таких я не любила больше всего. Уверенных в себе. Нет. Самоуверенных. Эти вот ухмылки, снисходительные улыбочки, кобелиный взгляд. Мерзость.

Мужчина должен быть прост и обязательно в тебя влюблен. Такой вариант я рассматривала на тот случай, если меня вдруг вновь потянет во мрак, ой… брак.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — сплюнула я через левое плечо. — Не дай бог.

Уже накушалась.

Спасибо.

Почему-то после штампа в паспорте сильный пол перевоплощается в амебу без знания, как подогреть суп, где лежат документы и чистые носки, но с тягой к близкому знакомству с твоими подругами.

Хватит!

Единственный мужчина, который проникнет в мою постель, в мой дом и в мое сердце, — это Серканчик. Верный и настоящий.

К клубу я подъехала без десяти двенадцать. В свете дня темное стеклянное здание смотрелось еще более странно. Как портал в место греха. Вот ты гуляешь по исторической части города, любуешься спокойной водной гладью — и среди этого “Ночь”. Клуб определенно манил. Обещал то, о чем ты стесняешься говорить вслух.

Я вздрогнула от стука в автомобильное стекло.

Немиров возвышался у моей двери, показывая жестом, чтобы я выходила. Я коротко кивнула, сделала вид, что мне нужно еще пару минут, собрала документы, проверила, не потекла ли помада, и только потом вышла на зной.

— Добрый день, Давид Романович, — здороваюсь я, в этот раз избегаярукопожатия.

— Доброе день, Рада, — ответил он. — Вы удивительно пунктуальны.

— Это моя работа, — я сделала шаг в надежде, что мужчина отступит и даст мне немного пространства. — Пройдемте внутрь или можем подписать здесь.

Он понимал, какое влияние на меня оказывает. И наслаждался своей силой.

— Безусловно внутрь.

Немиров наконец разворачивается, а я иду следом, торопливо перебирая ногами и стараясь успеть за размашистым мужским шагом. Так и хочется крикнуть в спину: “Можно чуть помедленнее?!”

Он открывает передо мной дверь, ждет, когда я войду в прохладу и полумрак. В зале вновь никого. Слышны наши шаги и шелест вентиляции.

— В кабинет, — говорит он, первым поднимаясь по лестнице.

— Кажется, мы уже это проходили, — ответила я, следуя за мужской спиной, обтянутой светлой тканью рубашки. Невозможно не смотреть на то, как движутся мышцы при каждом шаге и наклоне торса.

— Ну да, — он обернулся с улыбкой на губах.

Если я думала, что Давид Романович смутится и предложит остаться в зале, я ошиблась. Стеснение и чувство дискомфорта — это не про него.

— Как скажете.

— А вот это мне нравится в женщинах.

— Что именно? — уточнила я безразлично.

— Покорность.

— Угу, — вылетело самой собой как констатация факта, что вчера я сделала правильный вывод — мудак.

— А ты не любишь подчиняться?

— Никто не любит подчиняться, — произнесла я, выдавливая из себя дежурную улыбку и смешок. Я пришла сюда за договором аренды. И без него не уйду. А что думает господин Немиров о жизни — не мое дело.

— Мне любят.

О боже, дай мне сил не закатывать глаза и не вздыхать.

— Значит, у вас талант руководителя, — ответила я, обойдя острый угол разговора.

Немиров оценил мои слова нахальным взглядом.

— Прошу, — распахнул дверь.

— Спасибо, — поблагодарила я, набирая в легкие воздух и переступая порог кабинета. Вновь.

— Присаживайся, — мужчина указал мне на одно из кресел.

— Спасибо, — вновь поблагодарила я, внимательно осматривая поверхность, перед тем как опуститься.

— Что-то не так? — поинтересовался Немиров, вальяжно развалившись в кожаном кресле и закинув ноги на угол стола.

— Показалось.

— И что же показалось?

Он покачивал ботинком.

— Светлые женские волосы. Пучок прям. Так бывает, когда мастер по наращиванию с руками из странного места.

— Из жопы?

— Из нее самой.

Давид Романович довольно хмыкнул.

— Как интересно у нас складывается разговор.

— Очень увлекательно, — произнесла я, присаживаясь и протягивая папку с документами.

— А что у вас с лицом, Р-р-рада?

— Знаете, я вот только сейчас поняла, что очень брезгливая. Как часто вам протирают стол с дезинфицирующим средством?

— После каждой блондинки, — ответил он, забирая папку и кладя перед собой.

Как же мне хотелось отпустить колкий комментарий. Очень! Сдерживала только мысль о новой мебели для спальни. Молчание — небольшая плата за двуспальную кровать из натурального дерева, комод, кресло и столик для косметики.

— Внутри стандартный договор. Думаю, вы с такими сталкивались и не раз. На второй странице прописаны наши с вами договоренности. Все максимально прозрачно.

— Угу, — мужчина скинул ноги, придвинулся к столу и принялся за изучение. Он покачивал головой, пробегая глазами по пунктам. Мне оставалось только ждать. Первые несколько минут я осматривала кабинет. Мужской, лаконичный. Под стать хозяину. Следующие — мой взгляд невольно переместился на Немирова. Как же он любил себя. Ухоженный мужчина всегда привлекателен. Аккуратная стрижка, идеально подобранная одежда, две серьги в левом ухе, что совершенно не делали его… женственным или странным, черно-красные рисунки, покрывающие кожу мощной шеи.

— Ты из тех, кто интересуется, что будет со всем этим в старости? — он оттянул ворот рубашки, демонстрируя, как ветви с шипами спускаются по груди.

— Нет. Я спокойно отношусь к самовыражению. Ваше тело — ваше дело.

Он отвлекся от чтения, поднял на меня взгляд. Никогда не видела таких темных глаз. Не просто черных, а цвета бездны.

— А у тебя есть татуировки? — спросил он.

— Есть, — я зачем-то соврала.

— Да? Покажешь?

— Простите, Давид Романович, но нет.

— Неужели на интимном месте? — Немиров прямо кайфовал от себя и своих дурацких вопросов.

— На интимном, — согласилась я. — Бабочка.

Ну кто я такая, чтобы разбивать фантазию человека?..

— Вр-р-решь, — прорычал он, делая то, чего я не понимала.

Вот эти его вибрирующие звуки запускали по моему телу мурашки, заставляя подниматься волоски на теле. Это как находиться в непосредственной близости от хищника. Страшно и притягательно. Ты понимаешь, что одно неверное движение — и ты окажешься распластанная под его лапами. Но какая-то часть хочет сделать еще один шаг и сократить расстояние.

Я пожала плечами, сдвинулась к краю кресла и красиво закинула ногу на ногу.

— Возможно, и вру, — ответила я уклончиво.

В нашем деле никогда не мешала капелька флирта. Да даже если его и не было, мужчины часто принимали вежливое отношение за подкат.

— А еще играешь со мной.

— Не имею привычки играть с теми, кто сильнее меня.

— Хм, теперь неприкрыто льстишь. Как часто это работает? — он не дал мне ответить, закрыл папку и произнес: — Моим юристам нужно время, чтобы все изучить, — сказал он. — Я никогда не подписываю без консультации, Р-р-рада.

«Да как он это делает?!» — я растерла предплечья, боясь выдать себя.

— Конечно, без проблем. Когда мне подъехать?

— Сегодня в восемь.

— Сюда?

— Конечно, нет. Я не отдыхаю там, где работаю. Я приглашаю тебя на ужин, Р-р-рада. Знаешь новое заведение на проспекте? Тут недалеко.

— Да. Ирис. Мы работали с этим рестораном.

— Отлично. Значит, в восемь.

— Давид Романович…

— Хочешь напомнить о своих правилах?

— Да, — ответила я уверенно. — Хочу.

— Я их помню, Рада. А еще уверен, что ради меня ты их нарушишь, — Немиров улыбался, только вот его улыбка была похожа на звериный оскал. Хищный, бескомпромиссный. — Мне не отказывают, — он навалился на стол, не отводя взгляда от моего лица. — Р-р-рада, — пророкотал, облизав нижнюю губу, и меня словно накрыло огромной горячей волной.

Я не дышала. Не могла. Перед взором стояла картинка, которая никак не могла быть правдой. Не могла! Этого не было и не будет!

Я лежу в своей постели, раздета, кожа горит огнем, и сердце вот-вот выскочит. Я не одна. Чувствую, как чьи-то руки проводят по ребрам, сминают бедра.

— Р-р-рада, — говорит голос в моей голове.

Мои ноги закинуты на крепкие плечи, и я чувствую, как горячий язык вырисовывает узоры, заставляя выгибаться и кричать.

Я вижу лицо Немирова в моей больной фантазии или… воспоминании, он так же, как минуту назад, облизывает нижнюю губу.

— Моя вкусная девочка, — шепчет он.

Да что за бред со мной происходит?

Я трясу головой, пытаюсь отогнать наваждение. Хочется несколько раз ударить себя по щекам. С силой. Чтобы мозги встали на место.

— Я… — мой голос осип, я откашливаюсь. — Я приду к восьми лишь за тем, чтобы забрать договор, Давид Романович. И только, — заканчиваю я, сглатывая собравшуюся во рту слюну.

— И только? — переспрашивает он.

В бездонном взгляде раздражение.

— И только, — повторила я. — Я не нарушу правила даже ради вас.