Вернуть семью. Шанс на любовь

Кэти Свит

— Чей это ребёнок, Маша? — Какая теперь разница? — горько ухмыляюсь. Его взгляд пылает. — У меня операция начнётся вот-вот. Я должен знать, кто отец малыша, лежащего на моём столе! Ты понимаешь, что будет, если я прооперирую своего ребенка? — Этот ребёнок МОЙ! — не сдаюсь. Он никогда не должен узнать правду, иначе в помощи нам откажет. Не может хирург оперировать своего сына. Нельзя! Других таких специалистов, как отец моего малыша, просто нет. — Спаси моего сына! Я тебя умоляю!

Глава 5. Маша

— Вот не сидится тебе на месте, — снова берется за свое старшая сестра.

У нее двое здоровых детей, но нет мужа. Они развелись, и теперь сестра ненавидит всех мужиков, а от бывшего только и успевает требовать деньги.

Она сама работать не хочет и считает, что раз родила ему детей, то пусть теперь ее содержит до конца жизни.

— Не жалеешь себя, так ребенка пожалей, — подключается мать. — Надумала! Ануса нет. Этого не бывает!

— Дочка, ты не права, — вмешивается моя восьмидесятилетняя бабушка. — Раз нужно ехать в другой город к специалисту, то обязательно поезжай, — поддерживает меня.

Бабуля смотрит с такой лаской и мудростью, что после обидных слов не остается осадка. Мне становится на них все равно.

— Мам, опять ты за свое! — вспыхивает моя мать, начинает кричать на бабушку. — У моего внука все нормально! У него нет никаких проблем!

— Он в туалет самостоятельно не ходит, мам, — говорю, обреченно вздыхая.

Я уже в который повторяю диагноз сына, но разговариваю словно со стеной. Меня не слышат.

Точнее, не желают слышать.

— Это разве называется нормально? — смотрю на нее во все глаза.

— Не выдумывай того, чего нет, — чеканит мама. — Кормить нужно нормально, тогда никаких проблем не будет!

Конечно-конечно. Моей маме виднее, чем мне и врачам.

Молча вынимаю сынишку из стульчика для кормления и покидаю кухню. Не собираюсь лишний раз себе нервы мотать.

Если мои мать и сестра предпочитают не видеть проблемы, то я предпочту начать ее, наконец, решать.

Открываю чемодан, складываю в него необходимый минимум и вызываю такси.

Оставаться в этом доме и дальше нет никакого желания. Его не было и раньше, но там я была вынуждена терпеть общество матери и сестры.

Теперь же…

Я начала удаленно работать и смогу снять для нас с Левой жилье. Все непременно наладится! Я это точно знаю!

Но сначала нужно решить главный вопрос.

Вылечить сына!

— Машенька. — В комнату заглядывает бабушка. Смотрит на сумки, переводит удивленный взгляд на меня.

— Ба, ничего не говори, — прошу ее. — Сил моих оставаться здесь больше нет!

— Я и не собиралась, — мягко улыбается бабушка. Лезет в карман и достает платочек, открывает. — Вот, держи, — протягивает мне деньги.

— Нет, ты что! — округляю глаза от шока. — Я не возьму их!

— Маш, не дури, — строго говорит бабушка. — Я на смерть собирала. Тебе сейчас нужнее, — сует мне в руки стопку.

— Нет-нет-нет! — отнекиваюсь от нее. — Ба, я не могу!

— Глупая, бери, я говорю! — не унимается. — Лидка все равно их спустит. Мне ли не знать, — продолжает меня убеждать бабуля. — А так хоть на пользу пойдут.

— Ба, ну так нельзя. — Совесть гложет. Хоть разумом прекрасно понимаю: она права.

Моя мать не станет устраивать пышные похороны. Если что-то случиться с бабушкой, то финансовая нагрузка ляжет целиком на меня.

— Можно, — твердо стоит на своем. — И нужно, — все же засовывает мне крупную сумму в руки.

От благодарности слезы наворачиваются на глаза.

— Да и рано ты меня хоронить собралась, — ласково улыбается. — Хоть уже девятый десяток разменяла, так я еще ого-го!

— Это точно, — улыбаюсь сквозь слезы. Обнимаю самую мудрую женщину на планете. — Спасибо, ба, — благодарю от чистого сердца.

— Правнука вылечи, — строго смотрит на меня. — Это будет лучше любой благодарности.

— Ага, — киваю.

На сотовый приходит уведомление о прибытии такси. Пора уезжать.

Целую бабулю, беру на руки Леву. В свободную руку чемодан.

Ни мать, ни сестра не выходят в коридор. Они сидят на кухне и беседуют. Я даже знаю о чем.

Точнее, о ком.

Перемывают мне кости. Ведь я нежеланная дочь, которая выдумывает болезни ребенку и не желает работать.

Интересно, сейчас я уеду, кто станет их содержать?

— Бабуль, я обязательно заберу тебя, как только найду нам квартиру, — обещаю.

— Милая, насчет меня не беспокойся, — кладет свою руку поверх моей. Смотрит с такой нежностью и мудростью, аж до глубины души пробирает. — Я столько всего в жизни повидала, — качает головой. — Со своей дочерью как-нибудь справлюсь, — заверяет. — В конце концов, квартира-то моя.

— Это да, — улыбаюсь.

Мне нравится боевой настрой бабушки и что она не собирается терпеть мамины выпады. Теперь, после моего отъезда, та ополчится на нее.

— Езжай, — показывает на дверь. — И больше никогда сюда не возвращайся!

— Почему? — ахаю. — Это мой родной город. Я выросла здесь.

— Не возвращайся, — повторяет. — Тебе мать жизни не даст, — строго смотрит на меня своими голубыми глазами.

С возрастом цвет стал более тусклым, но я помню, какими яркими они были раньше. Как много в них всегда было любви.

Именно поэтому голубой и стал моим любимым цветом. На всю жизнь.

— А как же ты? — всхлипываю против воли.

— За меня не переживай, — смахивает слезинку, что вырвалась и течет по щеке. — Внученька, ты молодая, красивая девушка. Строй свое счастье. Не оглядывайся назад.

Телефон пиликает, напоминая об ожидающем авто. Я кидаюсь в объятия к бабушке. Плачу. Она нежно поглаживает меня по спине и успокаивает.

С тяжелым сердцем уезжаю из места, которое считала своим домом. Почему-то я уверена, что больше сюда не вернусь. И от этого становится неимоверно грустно.

Но внутри меня какая-то особая, светлая грусть.

— Ну что, малыш, — обращаюсь к своему сыну. — Поехали, — улыбаюсь. — Нас ждут великие дела.

— Да-да-да, — кивает. Я улыбаюсь еще сильнее. Левушка словно понял, о чем я ему говорю.

— Куда едем? — уточняет водитель.

— На вокзал, — озвучиваю место назначения. — И побыстрее, пожалуйста.

— Без проблем! — заверяет меня и трогает авто с места.

Отъезжая от двора я все же поворачиваюсь назад, смотрю на знакомые с самого детства окна. Там пусто.

А на балконе стоит моя бабушка. И крестит нас.