Без права на ошибку. Спасти свою дочь

Кэти Свит

— Отойдите от кроватки! Это моя дочь! — влетаю в палату. — Биологически она вам никто, — хмыкает мужчина. — Вы всего лишь суррогатная мать! — Я ее выносила и родила, а вы от нее отказались! — Я передумал, — заявляет. — Сколько вам заплатить, чтобы забрать ребенка прямо сейчас? –Нисколько! — внутри все пылает. — Малышка моя! Я не отдам ее! Никому! — Я отец, а ты никто. Подпишешь отказ и ничего не сможешь сделать! — шипит зло. Мурашки по коже. — Зато я смогу! Прочь из палаты и из отделения! Ребенка вам никто не отдаст! — на пороге палаты появляется единственный, кому я могу верить. Тот, кто уже однажды спас мою дочь.

Глава 4. Настя

— Насть, ну зачем тебе этот ребенок? — не унимается Юлька, ходя за мной по пятам.

Подруга дико возмущена моим решением оставить дочку и никак не может успокоиться. Она считает, что я должна была отказаться от ребенка, забрать деньги и больше никогда не вспоминать о прошлом.

Юля единственная знает правду про мою беременность. Мне нужна была поддержка, и поэтому я ей все рассказала и ни на минуту не пожалела об этом. Юлька очень сильно мне помогла.

Все остальные считают, будто я так хорошо «гульнула». Если честно, то я просто больше не смогла придумать, что им сказать.

Вдаваться в подробности принятого решения я не собираюсь. Пытаться достучаться до людей — тоже.

Никто не поймет. Только осудят и продолжат смешивать с грязью, а я так не хочу.

Я не виновата, что жизнь меня поставила в такие жесткие условия, и стать суррогатной матерью для чужого ребенка был единственный шанс.

Поэтому те, кто осуждают женщин, решивших за деньги выносить для других малыша, с какой-то стороны правы. Внешне.

А вот если копнуть глубже…

Правда у каждого своя.

— Нужен, — коротко отвечаю. — Юль, давай не будем сейчас об этом, — прошу, не скрывая своих чувств. — Мне и так очень плохо, а ты вместо поддержки только сильнее топишь.

Я сейчас нахожусь в полнейшем раздрае, не понимаю, как действовать дальше, и вот уж точно, чего мне не нужно, так это чтобы кто-то читал нотации. Эмоции и здравый смысл разошлись во мнении, и у меня никак не получается привести их к компромиссу.

Привязанность и нежность, которые я испытываю к малышке, не объяснить. Мои эмоции не подвластны ни разуму, ни здравому смыслу, и борьба с ними равносильна схватке с самим собой.

Победителей не будет.

Я должна была просто отдать малышку, никогда ее не увидеть и уж тем более не должна была вмешиваться в ее жизнь.

Но вот только ситуация обернулась иначе. Никто не ожидал, что у девочки столь редкий порок.

Те, кто так ждал дочку, отказались от нее при первых же трудностях. Им нужен здоровый ребенок, кукла, которую можно красиво одевать, хвастаться ее достижениями и требовать только лучшего.

Им не нужна малышка, с которой придется бегать от врача к врачу, думать над ее реабилитацией и оказывать посильную помощь. Такая дочка им не нужна.

А я… Я не могу так с ней поступить!

Как можно бросить на произвол судьбы своего ребенка? Ведь это ж кровинка твоя… Роднулька…

— Ну это же глупо! — не унимается Юлька.

— Это — единственный вариант, — заявляю открыто. — Я не откажусь от нее, можешь даже не отговаривать.

— Вот же упрямая! — подруга в сердцах топает ногой. — Неужели ты не понимаешь, что теперь тебе нужную сумму никогда не собрать?

— Я что-то придумаю, — отвечаю, сжав зубы. Тему продолжать не хочу.

Останавливаюсь. Делаю медленный глубокий вдох.

Мне с трудом удается сдержать рвущееся наружу отчаяние, ведь я прекрасно понимаю все риски и последствия принятого решения. Однако оставить малышку никак не могу.

— Юль, она моя, — признаюсь, разворачиваясь лицом к подруге.

Все это время она по ходила за мной по пятам из комнаты в комнату и пыталась убедить поменять решение. По ее мнению, я должна отказаться от дочери.

— Биологически нет, — Юлька не уступает.

— Биологически? — произношу с иронией. Ох, как же много она не знает.

Да и не объяснить.

— Какое это имеет значение? — в открытую смотрю на подругу. — Я выносила ее. Родила. Чувствовала шевеления, разговаривала с малышкой, — говорю, а у самой слезы наворачиваются на глазах от воспоминаний.

Опускаю руку на плоский живот.

Внутри меня с каждым мгновением разрастается новое чувство, которому просто невозможно противиться, оно в любом случае будет сильнее. Его можно только принять.

— Она моя! — заявляю открыто.

Юлька молчит.

Смотрит на меня огромными, полными страха глазами и не спешит что-либо говорить.

— Я никогда ее не отдам, — произношу твердо. Малышка моя и точка. Все!

— Ох, дурында, — печально вздыхает подруга и раскрывает объятия. Ступаю вперед. — Вот покусать тебя хочется. Прям так сильно-сильно!

Обнимаемся.

— Вот когда мы со всем разберемся, тогда и покусаешь, — соглашаюсь.

— Там ты у меня не отвертишься! — смеется. с теплой улыбкой.

— Ладно, — Юлька сменяет гнев на милость, и у меня на сердце становится чуточку легче. Приятно осознавать, что ты не одна. — Говори, чем помочь.

Подруга помогает собрать мне сумки в больницу. Мы вместе проверяем, ничего ли не упустили, ведь потом Юля будет очень занята и вряд ли сможет мне помочь. На доставку продуктов тоже лучше особенно не рассчитывать. Мне сейчас, как никогда, будут нужны деньги, каждая копейка на счету.

Я совершенно не готовилась к тому, что оставлю малышку. У меня нет ни детской кроватки, ни достаточного количества одежды и всевозможных полезных мелочей для ребенка. Я купила всего по минимуму, а помимо необходимого еще все строго по списку от врача.

Ох, как долго я искала мягкую латексную соску! Пока нашла ту, которая нужна, прошла несколько детских магазинов и с десяток аптек.

Но нашла. И это самое главное. Врач сказал, нужна именно такая, как в советские времена.

— Насть, тебе термос положить? — кричит с кухни Юлька.

— Да! Клади! — так же громко отвечаю я ей.

Открываю комод, достаю малышковые вещи. Я их все накануне перестирала и погладила с двух сторон, ведь дочурке сейчас нужно все максимально чистое, едва ли не стерильное. Именно поэтому я выбираю комплектики и складываю их по обычным фасовочным пакетам.

Только распределив все детские вещи и грамотно их упаковав, начинаю собирать сумку с одеждой. Всего понемногу, но снова получается объемно.

— Ох, — вздыхаю устало. Смотрю на три битком набитые большие сумки и понятия не имею, как их дотащить до отделения.

— Насть, даже не думай тащить их на общественном транспорте, — Юлька словно читает мои мысли. — Ты только что родила, тебе нельзя таскать тяжести, — заявляет открыто.

Аргумент. С ним не поспоришь.

— Значит, вызову такси, — пожимаю плечами.

— Или я тебя отвезу, — подмигивает подруга.

— На машине? — ахаю. Она совсем недавно отучилась на права и еще не ездила в город. — Не боишься?

— Боюсь, — признается. — Но у нас с тобой выбора нет.

Кое-как дотаскиваем вещи до машины, загружаем сумки и возвращаемся в квартиру. Ждать..