От любви не спастись

Кэрол Мортимер, 2013

Бет Блейк считала себя англичанкой из небогатой семьи, пока анализ ДНК не показал, что она – наследница династии аргентинских магнатов, похищенная у родителей в раннем детстве. Несмотря на яростный протест девушки, новоявленный брат приставляет к ней личного телохранителя – бывшего офицера спецназа Рафаэля Кордобу…

Глава 3

Англия встретила Бет сильным дождем. Рафаэль недовольно поморщился, раскрыл зонт и держал его над девушкой, пока она спускалась по трапу и усаживалась в лимузин. Сам он сел рядом с водителем, четко обозначив границу между наемным служащим и младшей сестрой хозяина.

— Тебе удобно? — спросил Рафаэль, поворачиваясь к Бет.

Про себя девушка вынуждена была признать, что все эти частные самолеты и машины с шоферами, которые она поливала таким презрением, действительно удобны. Ей вообще не пришлось стоять в очередях и ждать рейса в аэропорту, машина доставила их с Рафаэлем прямо к трапу самолета, взлетевшего уже через несколько минут после того, как пассажиры поднялись на борт. Спальня в салоне Бет тоже очень понравилась: она сбежала туда от мрачного молчания Рафаэля и проспала почти весь полет. В Лондоне она была избавлена и от ожидания багажа у ленты транспортера: ее чемодан мгновенно погрузили в багажник ожидавшего на летном поле автомобиля.

Из аэропорта они должны были направиться в дом Блейков, который Бет до последнего времени делила с Грейс. Мысль, что после свадьбы с Цезарем сестра больше никогда туда не вернется, расстроила девушку. Ей подумалось, что дом слишком велик для нее одной. Может, стоит дать объявление и пригласить постояльцев?

— Габриэла?

Бет заскрежетала зубами от злости, когда Рафаэль назвал ее по имени, которое она отказывалась признавать своим.

— Очень удобно, спасибо, — откликнулась она с убийственной вежливостью.

Они с Рафаэлем перешли на официальный тон с той минуты, когда, попрощавшись с Грейс и семьей Наварро, выехали в аэропорт Буэнос-Айреса. Им не было смысла имитировать какие-то человеческие отношения: Бет прекрасно понимала, что Рафаэль рассматривает ее как работу. Неужели это ее задевало?

Ни чуточки, строго сказала себе девушка. Рафаэль невероятно красив и сексуален как первородный грех, но вместе с тем груб, высокомерен и относится к ней с нескрываемым неодобрением. Чем скорее он вернется в Аргентину, тем лучше.

Так почему же ее мучил вопрос, почему она сопротивляется его опеке с такой преувеличенной горячностью?

Конечно, он был старше, умнее и намного опаснее всех парней, встречавшихся Бет раньше. Но ее никогда не тянуло к суровым мужчинам, а грубость и высокомерие не относились к чертам, которые она находила интересными. И, тем не менее…

Глупо было бы отрицать, что Рафаэль произвел на нее впечатление с первого взгляда. А два дня назад, оставшись с ним наедине в спальне, она ясно почувствовала, как мурашки бегут по спине, соски напрягаются, а между ног становится влажно.

Возбуждение, вот что это было такое. Рафаэль возбуждал ее больше, чем кто-либо из мужчин, с которыми у нее были настоящие отношения.

Или она просто воспринимала его тотальное осуждение как вызов?

Сквозь полуопущенные ресницы Бет разглядывала чеканный профиль беседующего с водителем Рафаэля — высокие скулы, аристократический нос, четкую линию губ, волевой подбородок, который уже начинал нуждаться в бритве. Как обычно, телохранитель был одет в отлично сшитый черный костюм-тройку с шелковой рубашкой и синим, под цвет лазурных глаз, галстуком. Однако вся эта цивилизованная элегантность не могла скрыть сдерживаемую до поры мощь сильного тела. На ум пришло сравнение со свернутой под давлением пружиной, готовой распрямиться в любой момент…

Бет почувствовала, как по позвоночнику пробежал уже знакомый холодок, соски уперлись в ткань свитера, джинсы показались слишком тесными. Это доказывало, что ее реакция на Рафаэля никак не связана с брошенным ей вызовом.

— Куда мы едем? — встревожилась она, заметив, что машина свернула за город.

Рафаэль спокойно обернулся к ней:

— У меня было слишком мало времени, чтобы подготовить твой дом, поэтому нам придется провести несколько дней в усадьбе Цезаря в Хэмпшире, пока работы не будут закончены.

— Подготовить мой дом к чему? — вытаращила глаза Бет.

— Чтобы ты могла там жить, конечно. — Взгляд телохранителя подернулся ледком.

— Я и так могу там жить! Что конкретно ты там делаешь и как вообще туда попадают посторонние люди? Неужели Грейс дала ключи?

— Несколько дней назад. Она обеспокоена твоим благополучием в такой же степени, что и другие члены семьи, — сказал он, заметив в ее глазах обиду на такой подлый трюк со стороны сестры. — Мы устанавливаем систему безопасности. Внешнее видеонаблюдение — Грейс не одобрила камер внутри — и датчики на окнах…

— Понятно. — Махнула рукой Бет, не желая дальше слушать о вторжении в дом без ее ведома и согласия. — А усадьба в Хэмпшире — это та самая, где Грейс начинала работать на Цезаря и все время чувствовала себя как в тюрьме?

— Та самая, — кивнул Рафаэль. — Но если хочешь, видеокамеры внутри дома можно отключить.

— А сенсоры на окнах и кодовые замки? И как насчет того, чтобы убрать охранников от ворот и из сада?

— Это невозможно.

Бет тряхнула головой:

— Тогда разворачивай машину. Мы едем обратно.

— Успокойся, Габриэла…

— Клянусь, если ты еще раз назовешь меня этим именем…

— То?.. — Невозмутимо поднял бровь Рафаэль.

— Меня зовут Бет. — Она перевела дыхание, с трудом сдерживая гнев. — Советую впредь звать меня так, если хочешь, чтобы я отвечала.

Он пожал плечами:

— А я тебя ни о чем не спрашивал. Я констатировал факт.

Бет смерила его негодующим взглядом:

— Я тоже хочу констатировать кое-что. А именно что не собираюсь сидеть под замком в вашей затерянной черт знает где крепости!

Рафаэль с трудом сдержал улыбку. Ярость делала Бет еще прекраснее: ее глаза сверкали, на бледных щеках выступил румянец, полные губы слегка приоткрылись. Если он не ошибался, даже соски резче обозначились под тонким свитером.

— Надеюсь, ты извинишь меня… — начал было он, не отводя взгляда от ее груди.

— Я скорее извиню ядовитую змею, чем тебя!

— Уймись, Бет, иначе у меня голова закружится от твоих комплиментов, — сказал Рафаэль, развеселив шофера.

— Хотела бы я найти в тебе хоть что-нибудь достойное похвалы! — процедила сквозь зубы Бет. — А теперь попроси водителя…

— Его зовут Эдвард, — представил Рафаэль. — Эдвард, познакомься с мисс Наварро.

— Бет Блейк, — поправила она, улыбнувшись в зеркало заднего вида. — Пожалуйста, Эдвард, разверните машину. Рафаэль покажет дорогу к моему дому.

Рафаэль пожалел, что два дня назад удержался от соблазна как следует отшлепать капризную девицу.

— Как я уже говорил, — невозмутимо продолжал он, делая знак водителю двигаться вперед, — усадьба Цезаря не тюрьма и не крепость и находится отнюдь не в дикой глуши. Там есть город…

— В десяти километрах двухстах метрах. Именно так ответил Цезарь на аналогичное замечание Грейс, насколько я помню, — упорствовала Бет. — Для тех, кто привык жить в огромном оживленном Лондоне, это и есть дикая глушь. А как я буду добираться до работы? Уж точно не на лимузине с шофером. — Она рассеянно кивнула Эдварду: — Не обижайтесь.

— Что плохого в том, чтобы ездить в комфортабельном автомобиле? — полюбопытствовал Рафаэль.

Бет взглянула на него с нескрываемым сожалением и произнесла:

— Я всего лишь младший ассистент пиар-службы.

— Ну и что?

— А то, что даже старшие менеджеры не приезжают в издательство на лимузинах!

Рафаэль пожал плечами:

— Мне их очень жаль, но…

— Попробуй на минуту спуститься в мир простых смертных, — перебила его Бет с негодованием. — Покинь башню из слоновой кости, где властвует Цезарь и откуда моя сестра пытается выволочь его на свет Божий, невзирая на отчаянное сопротивление. Похоже, ты вполне там прижился и забыл, что обычные люди не летают на частных самолетах, не ездят в лимузинах. Нам привычнее автобусы и метро или такси, если хотим шикануть.

— Пожалуй, в данных обстоятельствах я готов признать, что лимузин будет выглядеть несколько… вызывающе, — согласился Рафаэль и помрачнел, заметив победную улыбку Бет. — Но признать чужую точку зрения еще не значит согласиться с ней. Цезарь дал мне четкие инструкции…

— А если бы он приказал тебе прыгнуть с моста в реку, ты бы прыгнул? — приторным тоном протянула Бет.

— Только в том случае, если бы ты тонула.

— Значит, у нас есть хотя бы небольшой простор для маневра?

— Для маневра, но не для ошибки, — напрягся Рафаэль. — С моей стороны было бы вершиной глупости разрешить тебе пользоваться общественным транспортом.

— Знаешь, чем скорее ты поймешь, что у тебя нет полномочий разрешать мне что-то, тем скорее мы придем к решению, которое устроит нас обоих.

— Ты забываешь, что меня-то уже все устраивает. — Рафаэль довольно улыбнулся.

У Бет в который раз ощутила себя героиней задачки, в которой непреодолимая сила воздействует на нерушимую стену. Никто и никогда не ограничивал ее свободу так категорично.

— Ты всегда так упрям?

— Если дело касается вопросов безопасности, то да.

При всем своем упорстве Бет знала, когда нужно признать поражение. В данном случае стена в лице Рафаэля действительно оказалась нерушимой.

Она тяжело вздохнула:

— Ладно, я готова провести пару дней в Хэмпшире, но мне надо заехать домой за одеждой, в которой хожу на работу. После чего разрешу тебе отвезти меня на работу в лимузине. — Она сделала паузу и продолжила с вызовом: — Но я абсолютно запрещаю тебе переступать порог моего издательства. Договорились?

— Я не Цезарь…

— Поверь мне, я в курсе. Договорились?

Рафаэль внимательно посмотрел на Бет.

— Согласен, — кивнул он наконец и дал указания шоферу поворачивать к ее дому.

Эта локальная победа оставила Бет в сомнениях, выиграла ли она что-нибудь на самом деле. Или Рафаэль заранее предвидел такой поворот событий и был к нему готов.

* * *

— Грейс говорила, что в доме есть зал с тренажерами?

Рафаэль повернулся к Бет, прервав разговор с начальником английской службы безопасности Цезаря, встретившим их в холле особняка в Хэмпшире.

Бет вела себя непривычно тихо с той минуты, как увидела чужих людей, деловито шныряющих по комнатам ее дома. Молча поднялась в спальню за вещами, пока Рафаэль внизу обсуждал технические вопросы, и не проронила ни слова на обратном пути.

Рафаэль заметил, что девушка бледна.

— Да. Над гостевой спальней направо вверх по лестнице.

— Там есть боксерская груша?

Он заломил темную бровь:

— С моим портретом?

— Желательно. Впрочем, Цезарь тоже сойдет.

Рафаэль не мог понять, почему ровно в половине случаев реплики Бет вызывали у него желание рассмеяться, а в половине — задушить ее. На сей раз он не удержался от улыбки:

— Нет, но пока ты можешь просто пришпилить к мешку фотографию одного из нас. Тебя это утешит?

— Вполне.

Рафаэль нахмурился, увидев, что одновременно с потугами на юмор Бет едва сдерживает уже блестящие в глазах слезинки.

— Ты что, собираешься плакать?

Ужас в голосе Рафаэля мог бы развеселить Бет: как все большие сильные мужчины, он, скорее всего, не знал, как реагировать на женские слезы. Но сейчас ей было совсем не до смеха. Если ситуация в Аргентине казалась невыносимой, то в Англии ждал кошмар, который становился страшнее с каждой минутой.

— Может, ты заметил, что стало с моим домом? — Бет вся сжалась при воспоминании о целой армии техников и рабочих, превращавших дом, который она считала своим, в такую же неприступную крепость, как особняк Цезаря.

Взгляд Рафаэля выразил сожаление.

— Если бы ты подождала два дня, даже не заметила бы, что там велись какие-то работы.

— За исключением того, что я теперь не смогу открыть дверь или окно, не отключив сигнализацию. Это трудно не заметить.

— Ты говоришь как Грейс!

— Потому я отношусь к навязчивым идеям Цезаря по поводу безопасности так же, как она. — Бет задохнулась от возмущения. — Будь осторожен, Рафаэль. Если Грейс когда-нибудь настоит на своем, ты останешься без работы.

— Найду другую. Послушай, мои ребята вернут все на свои места, дом будет выглядеть точно так, как до твоего отъезда. Они профессионалы.

— Не сомневаюсь, — сказала Бет бесцветным тоном. — А теперь я думаю, что мне и вправду следует поискать тренажерный зал, пока я не заехала тебе в челюсть за неимением лучшей цели.

— Разве может быть лучшая цель, чем я?

— В данный момент я предпочла бы Цезаря. Мне надо выпустить пар, прежде чем я разнесу здесь что-нибудь.

— Скоро время обеда…

— Ну и что? Кстати, об обеде. Последняя повариха Цезаря — Грейс — сейчас в Аргентине и занята приготовлениями к свадьбе. Если ты рассчитывал, что готовить буду я, тебе не повезло. В нашей семье у плиты стоит она. — Бет удовлетворенно вздохнула, увидев, как озадаченно вытянулось лицо Рафаэля.

— Ты не умеешь готовить?

— Конечно, умею, но не собираюсь, — сообщила Бет, начиная успокаиваться и снова обретая уверенность. — А ты, Рафаэль? Сможешь что-нибудь состряпать?

— Бифштекс и печеную картошку, если очень надо…

— Сейчас как раз один из таких случаев, — удовлетворенно кивнула Бет. — По крайней мере до тех пор, пока Кевин не найдет замену Грейс.

Она еще не встречалась с личным помощником Цезаря в Англии, но сестра тепло отзывалась о нем после их собеседования, когда он нанимал ее на работу в хэмпширскую усадьбу в качестве домоправительницы и поварихи.

— Может, ты хотя бы снизойдешь до приготовления салата?

— Ну так и быть. — В глазах Бет сверкнули веселые искорки.

— Тогда попозже займемся обедом вместе.

Бет не знала, насколько мудро оставаться наедине и искать совместных занятий с этим конкретным мужчиной. Чем больше времени она проводила с Рафаэлем, тем сильнее ее мучило вожделение. Но она кивнула.

— Не возражаешь, если я сама выберу себе спальню наверху? — Ступив на широкую витую лестницу, Бет оглянулась через плечо, — Распорядись, чтобы доставили мои вещи. Я должна переодеться, прежде чем пойду искать боксерскую грушу.

Рафаэль поджал губы:

— Два дня назад ты лукавила, Бет.

— В чем же?

— Ты слишком быстро усваиваешь манеры «стриженого пуделя».

У Бет перехватило дыхание. Рафаэль хотел задеть ее за живое, и ему это удалось. Она не желала иметь ничего общего с Габриэлой Наварро: ни носить ее имя, ни выглядеть в глазах окружающих избалованной золотой девочкой. Она искренне надеялась, что в Англии сумеет вернуть себе прошлую жизнь — пусть даже с осложнением в виде Рафаэля, шныряющего где-то на заднем плане. Но пока ее не пускали даже в собственный дом. Нормальностью, которой она жаждала, все это даже не пахло.

— Недоброе замечание, Рафаэль.

— Я не знал, что тебе от меня требуется доброта, — холодно заметил он.

— Любой человек предпочтет ее жестокости. А что, собственно, такого ужасного в просьбе принести чемоданы?

Ничего. Всплеск раздражительности Рафаэля был вызван отнюдь не вполне резонным распоряжением Бет. Просто он только что в полной мере осознал, что в течение нескольких дней останется с ней один на один в пустом доме.

Недоумение Бет в ответ на неожиданную агрессию снова поколебало его намерение сохранять профессиональную сдержанность и отстраненный взгляд на ситуацию. Возможно, потому, что слово «профессиональный» имело очень мало отношения к тому, что он испытывал в присутствии этой женщины. Но если он хотел хорошо сделать свою работу, ему нужно было срочно взять себя в руки.

— Я скажу, чтобы чемоданы отнесли наверх.

Несколько секунд Бет не сводила с него тревожного взгляда. Ее глаза казались еще темнее на побледневшем лице.

— Спасибо.

— И ты даже не укажешь мне, что я должен был сразу ответить на твои распоряжения именно так?

— Нет.

— Странно. Ты уверена, что хорошо себя чувствуешь? — Рафаэль позволил себе улыбнуться.

— Не совсем. Извини. — Она резко повернулась и убежала вверх по лестнице, как будто за ней гнались черти.

Рафаэль молча смотрел ей вслед, в растерянности сжимая и разжимая кулаки. Должен ли он пойти за ней и в сотый раз извиниться за то, что не проявляет достаточно сочувствия к трудному положению, в котором она оказалась? К ситуации, в которой от нее требовали стать кем-то, кем она себя не чувствовала? Или несвоевременная попытка примирения только усугубит конфликт?

Он дал семье Наварро, донельзя расстроенной новой разлукой с только что обретенной дочерью и сестрой, обещание оберегать Бет, чего бы ему это ни стоило. Но тогда Рафаэль не предполагал, что ему, возможно, придется защищать ее от самого себя.