Графиня и донжуан

Кэрол Мортимер

Скучающий светский повеса и признанный донжуан Себастьян Сент-Клер решил соблазнить молодую вдову графа Крествудского, неприступную красавицу Джулиет. План опытного сердцееда удался, вскоре любовники переживают упоительный восторг первых страстных объятий. Но Джулиет и в самом деле влюблена, а Сент-Клер всего лишь прибавил еще одну жертву к своему длинному донжуанскому списку. Странно только, что он так близко к сердцу принимает обвинения, выдвинутые против графини, и готов на все, чтобы отстоять ее доброе имя…

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Посвящается Кэрин Штокер Спасибо за то, что выслушала и поддержала меня, когда мысль написать книгу о семье Сент-Клер впервые пришла мне в голову!

Пролог

Бэнфорд-Хаус, Мэйфер,

конец июля 1817 года

— Это вы, Себастьян! — Хозяйка дома тепло приветствовала мужчину, появившегося в ее гостиной. — Когда Ревелл доложил, что пришел лорд Сент-Клер, я было подумала… впрочем, Люциан недавно женился, и, вполне вероятно, у него до сих пор продолжается медовый месяц. Как приятно видеть вас!

Себастьян, лорд Сент-Клер, был, как обычно, одет по последней моде. Из-под превосходно сшитого коричневого сюртука выглядывали расшитый золотом жилет и белоснежная сорочка, брюки заправлены в высокие черные сапоги с коричневыми отворотами. В длинных каштановых волосах поблескивают золотистые пряди. Он пересек комнату и приблизился к Долли Вон, грациозно откинувшейся на подушки алой софы. Лицо Себастьяна осветила чуть насмешливая улыбка. Не стоит забывать, что эта женщина уже не Долли Вон, теперь она леди Доротея Бэнкрофт, графиня Бэнфордская. Себастьян склонился над протянутой рукой и прикоснулся к ней губами, на мгновение его золотисто-карие глаза встретились с томными голубыми глазами графини.

— Умоляю вас, не разбивайте мои иллюзии и не говорите, что вы уже успели свести знакомство с моим братом Люцианом, — медленно произнес Себастьян.

— И довольно близкое, — шаловливо проворковала Долли. — Должна признаться, что хорошо знаю и Стаурбриджа, мы познакомились при весьма интересных обстоятельствах, впрочем, это отдельная история…

Она усмехнулась при виде изменившегося лица Себастьяна, он был явно поражен, услышав имя своего старшего брата Хоука, десятого герцога Стаурбриджа.

— Бедняга Бэнкрофт так долго притворялся, что не знает имен моих бывших любовников, — прибавила Долли, сладко улыбнувшись.

Уильям Бэнкрофт, граф Бэнфордский, должен был считать себя счастливейшим из смертных, заполучив Долли в жены. До своего замужества она была любовницей многих аристократов, в число которых, несомненно, входили и оба старших брата Себастьяна.

Его собственные отношения с Долли строились исключительно на платонической дружбе, завязавшейся в то время, когда он, семнадцатилетний юнец, впервые приехал в этот город. Долли подыскала Себастьяну юную леди, открывшую ему мир чувственных удовольствий.

— Садитесь же, Себастьян, — пригласила Долли, похлопав рукой по софе рядом с собой. Золотоволосая графиня все еще была очень красива, хотя ей оставалось уже совсем немного до сорокалетия. — Я велела приготовить нам чай. Боюсь, еще слишком рано для более крепких на питков, — сказала она с иронией, заметив удивление Себастьяна.

Он еще помнил время, когда Долли могла принимать «крепкие напитки» в любое время дня, но из уважения к ее титулу счел за благо не напоминать об этом.

— Вы прекрасно выглядите, леди Бэнкрофт, — сказал Себастьян, опускаясь на софу. — Брак вам определенно к лицу.

— Брак с моим дорогим Бэнкрофтом, — твердо поправила его Долли. — И вы не должны вести себя так официально. — Она легко похлопала веером по руке Себастьяна. — Наедине мы друг для друга просто Долли и Себастьян.

Дверь открылась, и дворецкий внес поднос с чаем.

— Меня ни для кого нет, Ревелл, — распорядилась Долли. — Боюсь, даже спустя три года слуги все еще не воспринимают меня всерьез, — заметила она, подождав, пока слуга выйдет, и принялась разливать чай. Бледно-голубое платье чрезвычайно шло к ее глазам.

— Но светское общество теперь… относится к вам лучше, чем прежде, не так ли? — осторожно спросил Себастьян.

— О, дорогой мой, я стала настоящей светской дамой! — смеясь, заверила Долли, протягивая ему изящную фарфоровую чашку. — Приглашения на мои летние приемы в Бэнфорд-Парке пользу ются большой популярностью.

Себастьян кивнул:

— Как раз по поводу этого события я к вам и пришел.

— Я надеюсь, вы и ваши друзья получили приглашение? Приглашение, которое, если мне не изменяет память, вы упорно отвергали в прошлом.

Оба прекрасно знали, что память Долли не подводит.

— Думаю, что на этот раз я приму его…

— Если?..

Себастьян усмехнулся, откинувшись на спинку дивана.

— С вами не расслабишься, Долли, уж очень вы прямолинейны!

Графиня внимательно посмотрела на него. Когда Себастьяну пришла в голову идея, он полагал, что без труда сможет уговорить Долли выполнить его желание. Ей всего-то нужно было включить одну женщину — определенную женщину — в список гостей своего летнего приема. Мероприятие было рассчитано на две недели, и до него оставалось чуть больше десяти дней. К несчастью, Себастьян недооценил силу любопытства Долли…

— Вы хотите, чтобы я внесла кого-то в список гостей. Женщину, — догадалась Долли. — А кстати, как ваш роман с вдовствующей леди Хоутри?

— От вас ничто не укроется, не так ли, Долли? — резко сказал Себастьян. — С этим покончено.

Так было всегда. Он рвал все отношения с женщиной, едва она заговаривала о браке.

— Кто же на этот раз, Себастьян? Не вызвано ли ваше нежелание называть ее имя тем, что она состоит в законном браке? — поинтересовалась Долли, но Себастьян продолжал хранить молчание. — Уверяю вас, после трех лет пребывания в высшем обществе меня перестали шокировать его нравы, мне все равно, что творится за закрытыми дверями…

— Эта леди была замужем, — признался Себастьян, — но теперь уже нет.

Несмотря на свое влечение к упомянутой даме, Себастьян никогда не решился бы предпринять определенные шаги, если бы она была замужем. В конце концов, даже у мужчины, которого в светском обществе все считали отъявленным донжуаном, должны быть какие-то принципы!

— Так значит, очередная вдовушка? И которая же? — Долли умолкла, стараясь припомнить всех известных ей вдовствующих аристократок. — Пожалуйста, Себастьян, хотя бы намекните, — взмолилась она уже через несколько минут. — Вы же знаете, я терпеть не могу загадки.

Да, когда Себастьян размышлял у себя дома о том, как познакомиться с женщиной, которая на протяжении последних восемнадцати месяцев вела уединенный образ жизни, задача представлялась ему несложной.

— Она провела год в трауре по мужу, и этот траур закончился полгода назад, но к несчастью для меня — как, впрочем, и для любого другого мужчины, которому по вкусу вдовы, — она так и не вернулась в свет.

— Гм… — Долли в задумчивости приложила пальцы к губам. — Нет! — вдруг воскликнула она и резко повернулась к Себастьяну. — Вы же не хотите сказать… Себастьян, вы же не имеете в виду…

Он кивнул:

— Она ведь была одной из немногих, кто был добр к вам, Долли, три года назад, когда Бэнкрофт представил вас в свете как свою жену, не так ли?

— Значит, вы и в самом деле имели в виду ее… — Долли вздохнула. — Я и представить себе не могла!.. Себастьян, вы знаете, какие слухи ходят о безвременной кончине ее супруга?

— Разумеется, я в курсе, — пренебрежительно отозвался он. — Но это лишь добавляет женщине… привлекательности.

Графиня Бэнфордская нахмурилась:

— В слухах иногда есть доля истины.

Себастьян пожал плечами:

— И что из того? Я собираюсь соблазнить эту женщину, а не жениться на ней!

Долли прикусила губу:

— Я просто беспокоюсь за вас, Себастьян…

— Нет никаких причин для беспокойства, — усмехнулся он, — уверяю вас.

— Так, значит, ваши намерения бесчестны?

— Разумеется, Долли, я по натуре своей холостяк, и ни одной, даже самой очаровательной, женщине не сбить меня с пути истинного!

Долли кивнула:

— Вы понимаете, что эту даму никто не видел с тех пор, как она удалилась в свое поместье в Шропшире?

— Я бы не стал просить вас направить ей приглашение, если бы надеялся быть представленным ей иным способом, — сухо заметил Себастьян.

Глаза Долли расширились от удивления.

— Так вы не знакомы?

— Пока нет, — ухмыльнулся Себастьян. — У меня и ее мужа по очевидным причинам был разный круг общения.

— Он был ужасно скучным, — задумчиво произнесла Долли. — Так, значит, вы никогда не встречались с ней?

— Я видел ее один или два раза издалека, — признался Себастьян.

— А теперь хотите посмотреть на нее с более близкого расстояния? — улыбнулась Долли. — У бедняжки Джулиет нет шансов!

— Вы льстите мне, Долли.

Она покачала головой.

— Разве женщине может быть неприятно внимание такого привлекательного мужчины, как лорд Себастьян Сент-Клер? — Долли окинула одобрительным взглядом его стройную мускулистую фигуру. — Случилось так, Себастьян, что я уже послала приглашение этой леди.

— Все лучше и лучше, — пробормотал он.

Долли изящно выгнула бровь.

— Мы подружились еще до смерти ее мужа, и, несмотря на слухи, я решила, что нельзя позволять ей чахнуть в Шропшире.

— Она приняла приглашение? — нетерпеливо спросил Себастьян.

— Пока нет, но примет, — заверила Долли. — В самом деле, Себастьян, неужели вы сомневаетесь в моем даре убеждения?

* * *

— Что ты об этом думаешь, Хелен? — Джулиет Бойд, графиня Крествудская, закончила читать только что полученное ею приглашение и, нахмурившись, протянула его своей кузине. Обе женщины сидели за завтраком в столовой Фэлкон-Мэнор.

Хелен недоуменно взглянула на Джулиет и взяла приглашение. Ее светлые волосы были стянуты назад, открывая бесцветное лицо, фигурка в унылом коричневом платье казалась совсем хрупкой. Она подняла глаза от листка бумаги.

— Ты поедешь, Джулиет?

Обычно Джулиет оставляла приглашения графини Бэнфордской на столе, чтобы слуги могли выбросить их вместе с остальным мусором. Теперь она колебалась потому, что к приглашению было приложено письмо. Это письмо Джулиет тоже протянула кузине.

— «Моя дорогая, — прочла Хелен, — вы были так добры ко мне в прошлом, и теперь я хотела бы сделать приятное вам, поэтому направляю приглашение. Будем только мы с Бэнкрофтом и несколько избранных друзей. Пожалуйста, скажите, что вы приедете, Джулиет! Ваш друг, Долли Бэнкрофт».

— Очень милое письмо, но, разумеется, я не приму приглашения, Хелен, — мягко сказала Джулиет.

— Но ты должна поехать! — с жаром возразила кузина, щеки ее вдруг порозовели, отчего она несказанно похорошела. — Разве ты не видишь, что это твой шанс вернуться в общество?

Но Джулиет не видела в этом нужды.

— Ты же знаешь, Хелен, я не хочу возвращаться в общество. Оно еще полтора года назад ясно дало мне понять, что я больше не принадлежу к избранным, — сухо ответила Джулиет.

Оскорбительные замечания, которые Джу лиет довелось услышать в свой адрес во время похорон Крествуда, лишний раз показали ей, что светское общество будет радо избавиться от нее.

Она вздохнула:

— Приятно, конечно, что Долли Бэнкрофт подумала обо мне…

— А разве ты не была добра к ней еще до того, как она стала любимицей света? — напомнила кузина. — До того, как связи Бэнфорда и его влияние в палате лордов заставили всех забыть, что она всего лишь любовница, на которой Бэнфорд женился, едва успев похоронить первую жену? — едко заметила Хелен.

Именно трезвый ум и практичность кузины помогли Джулиет пережить полтора года изгнания. Она улыбнулась Хелен.

— На самом деле, со дня смерти его жены прошло больше девяти месяцев. Кроме того, в свете благосклонно отнеслись и ко мне, когда двенадцать лет назад мисс Джулиет Чаттертон вышла замуж за отставного адмирала лорда Эдварда Бойда, графа Крествудского, члена палаты лордов. Я предложила Долли Бэнкрофт свою дружбу три года назад потому, что это было меньшее, что я могла сделать, чтобы хоть немного облегчить ей путь в общество.

Джулиет было всего восемнадцать, когда она вышла замуж за мужчину старше ее на тридцать лет. Как это было принято, супруга для Джулиет выбрали ее родители, не спросив мнения дочери. Несмотря на это, девушка была полна свойственных юности наивных надежд на счастливую семейную жизнь. Эти надежды не оправдались. Очень скоро Джулиет поняла, что мужа совсем не интересует, счастлива ли она. Только после свадьбы ей открылось истинное лицо супруга, в домашней обстановке не оставалось ничего от человека, которым так восхищалось общество.

Джулиет утешало только то, что родители ее не узнали, какое несчастье принес дочери этот брак, — через несколько месяцев после свадьбы они утонули при кораблекрушении. Существование Джулиет скрашивало только присутствие ее кузины Хелен. Шестнадцатилетняя Хелен приехала из Франции и поселилась у Джулиет, став ее компаньонкой. Крествуд был достаточно труслив, чтобы не выказывать всю жестокость своего нрава перед свидетелем.

— Ты должна принять приглашение, кузина, — настаивала на своем практичная Хелен. — Ты слишком молода и красива, чтобы похоронить себя в этой глуши!

Джулиет знала, что теперь, в тридцать лет, у нее уже нет той цветущей юной красоты, которая когда-то пленила Крествуда. Семейная жизнь оставила на ней неизгладимый отпечаток. Слава богу, Джулиет не родила Крествуду детей, которые несомненно унаследовали бы холодный и непримиримый отцовский характер, поэтому ее фигура, хотя и приобрела более округлые изгибы, по-прежнему была стройной. Темные волосы не утратили блеска. Сейчас они были уложены в модную прическу с локонами на затылке и висках. Матовую бархатистую кожу лица не портила ни одна морщинка. Только в изумрудной глубине глаз поселилась печаль и смеялась Джулиет уже не так часто, как в дни беззаботной юности. Почти десятилетний брак с холодным и равнодушным графом Крествудским лишил Джулиет присущей ей некогда жиз нерадост ности.

— Все равно я никогда больше не выйду замуж, — решительно сказала она.

— Никто и не говорит, что ты должна это сделать, дурочка. — Потянувшись, Хелен коснулась рук Джулиет, сжатых в кулаки. Уже через несколько месяцев пребывания в Фэлкон-Мэнор Хелен поняла, как несчастлив брак кузины. — Две недели в Бэнфорд-Парке позволят тебе вернуться в общество, и тебе вовсе не обязательно принимать предложения руки и сердца.

Джулиет уже склонялась к мысли, что две недели в компании Долли Бэнкрофт и «нескольких избранных друзей» — это не самое плохое времяпрепровождение, но последние слова Хелен заставили ее задуматься.

— Другие предложения меня тоже не интересуют, — сказала наконец Джулиет.

Теперь, лишенная девических иллюзий, она знала, как ведут себя некоторые представители высшего света, приглашенные погостить в загородный дом — там, кажется, никого не смущает, что мужчина проводит ночь не в постели своей жены.

Хелен покачала головой:

— Я уверена, что леди Бэнкрофт хочет лишь оказать тебе ответную услугу, отплатить добром за добро, как она и пишет в письме.

Джулиет очень хотелось в это верить. О, она ничуть не сомневалась в благих намерениях Долли, та была доброй по натуре женщиной и, кажется, очень любила своего мужа. Джулиет опасалась только, что ее представление о благих намерениях может отличаться от представления Долли…

— О, пожалуйста, скажи, что ты поедешь, Джулиет! — воскликнула Хелен. — Я могу поехать с тобой в качестве горничной…

— Ты моя кузина, а не служанка! — запротестовала Джулиет.

— Но на кузину-то приглашение не распространяется, — заметила Хелен. — Подумай, Джулиет. Будет весело. Тем более сейчас модно иметь горничную-француженку. Хелен Джурден к твоим услугам.

Джулиет знала, что веселого в жизни Хелен было мало. Ее родители — сестра матери Джулиет и француз, за которого та вышла замуж, — стали жертвами беспорядков, захвативших Францию в правление Наполеона. Они погибли шесть лет назад от рук солдат, напавших на поместье в поисках еды и ценностей.

Хелен стала свидетелем этого налета и никому не рассказывала о том, что случилось с ней тогда, но, глядя на то, как она старается скрыть свою хрупкую красоту некрасивой прической и унылым платьем, Джулиет понимала, что ее кузина вряд ли вырвалась из лап солдат целой и невредимой.

Последние полтора года они тихо и мирно жили в поместье, отошедшем Джулиет после смерти мужа, в окружении нескольких слуг. Джулиет это устраивало, но она прекрасно понимала, что Хелен в ее двадцать два года такая жизнь может казаться скучной и ей хочется внести в их существование некоторое разно образие.

А у Долли Бэнкрофт разнообразия, несомненно, в избытке…