Кинжал Клеопатры

Кэрол Лоуренс (2022)

Нью-Йорк, 1880 год. Элизабет ван ден Брук — единственная женщина-репортер в самой популярной газете города. Однажды вместе со своей подругой она находит мертвое тело, завернутое в ткани наподобие египетских мумий. Это мрачное открытие заставляет Элизабет начать расследование, посвященное страшным тайнам Нью-Йорка. Преступления продолжаются, и количество трупов в виде мумий растет. Элизабет становится автором сенсации, которая повлекла за собой нечто более зловещее, чем она могла себе представить. Ее репортажи завораживают читателей, и каждая новая догадка обличает богатых и влиятельных граждан Нью-Йорка. Тем временем серийный убийца следит за каждым заголовком ее статей и начинает преследовать девушку. Если хочешь громогласного успеха, возможно, придется заплатить за него ценой своей жизни…

Глава 5

— Совершенно очевидно, что ты здесь против своей воли, — заметила миссис Астор, направляясь в дальнюю часть сада, где под ивами находился каменный пруд с золотыми рыбками. — Но именно поэтому ты меня и заинтересовала.

— Не знаю, по какой причине у вас создалось впечатление, будто я…

Хозяйка рассмеялась, показав крупные, неровные зубы, но довольно крепкие, как и все остальное в ней.

— У меня есть определенная способность читать людей, которая сослужила мне хорошую службу, поскольку все в обществе выставляют себя напоказ. У меня вошло в привычку видеть людей насквозь, и я ясно вижу, что ты не рада находиться здесь.

— Осмелюсь не согласиться…

— Это не обвинение, моя дорогая, просто наблюдение, — сказала она, следя за рыбами, лениво плавающими в своем каменном вольере. Послеполуденное солнце проглядывало сквозь облачный покров, отчего золотистая чешуя облаков мерцала в его бледных лучах. — Посмотри на них, они плавают кругами, — подметила она. — Интересно, им когда-нибудь становится скучно?

— Миссис Астор, я хотела бы опровергнуть, что… — начала Элизабет, но понимала, что ее тон был неубедительным.

— Честно признаться, я восхищаюсь твоим независимым мышлением. Большинство людей мать родную бы продали, лишь бы оказаться приглашенными на одну из моих вечеринок. А ты же выглядишь встревоженной и несчастной, находясь здесь. Это нужно уважать.

Элизабет не могла понять, прикрывал ли ее насмешливый тон гнев и неодобрение или же миссис Астор действительно имела в виду то, что сказала. Ее манеры были настолько безупречно отрепетированы, что было трудно понять ее истинные чувства.

— Полагаю, мне следует попросить, чтобы вы дали положительный отчет о моем званом ужине, однако вы, разумеется, должны писать то, что думаете.

Элизабет собиралась ответить, когда в сад вошел молодой человек лет семнадцати. Высокий и худощавый, с широким лбом, аккуратными бровями и светло-каштановыми волосами. Пышные усы подчеркивали ямочку на подбородке, что придавало его лицу больше мужественности, которой в силу возраста ему могло не хватать. Самой красивой чертой его были глаза: большие, светлые и глубоко посаженные, они придавали его юному облику немного серьезности.

— Что за сокровище ты здесь прячешь? — спросил он миссис Астор.

— Позволь мне представить мисс Элизабет ван ден Брук, — ответила она, поворачиваясь к Элизабет. — Это мой сын, Джон Джейкоб Астор IV.

— Зовите меня просто Джек, — сказал он, направляясь к ним неуклюжей, подпрыгивающей походкой. На нем был полосатый сюртук и брюки в тон, пошитые из качественной и дорогой ткани. Тем не менее он выглядел в них неуклюже из-за своей застенчивой манеры. Парень расплылся в широкой улыбке, демонстрируя те же крупные и неровные зубы, что и у его матери. — Крайне рад с вами познакомиться.

— Мисс ван ден Брук — журналистка, — сказала миссис Астор.

— В самом деле? Она ужасно хорошенькая.

— Не обращай на него внимания, — сказала она Элизабет. — Он еще юн, а молодые люди склоны к нелепому поведению.

— Моя мать никогда не воспринимала меня всерьез, — сказал он. — Для нее я всегда был на последнем месте.

— Уверена, что это не…

— Знали ли вы, что у меня есть четыре старших сестры?

— Перестань болтать, Джек, — сказала его мать. — Я должна вернуться к своим гостям, — она подобрала шлейф своего платья, чтобы он не задел мокрую клумбу с анютиными глазками.

— Я вас провожу, — быстро предложила Элизабет.

— Тогда я присоединяюсь к вам, — заявил Джек.

— Ты не переносишь чаепития, — ответила его мать.

— Я решил начать новую жизнь, — сказал он, протягивая руку Элизабет.

Элизабет провела остаток вечеринки, пытаясь выполнить свою работу, пока Джек ходил за ней по пятам, как влюбленный щенок. И к тому моменту, как она была готова уходить, девушка успела отвергнуть знаки внимания пожилого виконта, пролила чай на герцогиню и была оскорблена пышной светской дамой, которая, как сказал Джек, была «позером с большими амбициями». Несколько раз миссис Астор представляла ее как Элизабет ван ден Брук — «младшую дочь Киндерхука ван ден Брука». Хотя откуда она знала о сестре Элизабет, не говоря уже о проживании ее семьи в округе Колумбия, девушка понятия не имела. Однако женщина не упоминала тот факт, что Элизабет была журналисткой.

К концу вечера Элизабет пришла к выводу, что, несмотря на все деньги и влияние, представители высшего общества очень похожи на всех остальных: мелочные, корыстолюбивые и глупые. Когда она представила эту точку зрения юному Джеку, он запрокинул голову и рассмеялся. Его выступающий кадык энергично подпрыгнул над накрахмаленным белым воротничком.

— На вашем месте я бы не стал публиковать это в печати, — сказал он, стоя в фойе и наблюдая, как Элизабет натягивает перчатки.

— У меня нет намерения делать это. Более того, я понятия не имею, почему сказала вам это.

— Не бойтесь, ваш секрет в безопасности со мной, — сказал он, вручая ей зонтик, который той одолжила мать.

Когда она повернулась, чтобы уйти, в фойе вошла миссис Астор.

— Моя дорогая мисс ван ден Брук, вы покидаете нас так рано?

— Я глубоко сожалею об этом, но у меня есть нужный материал для статьи.

— Ты ни капельки не сожалеешь об этом, и все же это красивая ложь, — миссис Астор взяла ее руку и сжала между своими. — Было очень приятно с тобой познакомиться. Пожалуйста, передай мои наилучшие пожелания мистеру Беннетту. Я знала его отца — такой чудесный человек.

— Передам, благодарю, — сказала Элизабет. Она еще не виделась с богатым и эксцентричным издателем — Джеймсом Гордоном Беннеттом-младшим, не говоря уже о том, чтобы поговорить с ним, хотя ее не удивило, что миссис Астор его знала.

— Скажи ему, что у меня есть великолепное хрустальное пресс-папье в виде совы, которое я приобрела в Париже.

— Если увижу его, то обязательно скажу. — Одержимость мистера Беннетта совами была всем хорошо известна. Он носил запонки и булавки для галстука с совами, и ходили слухи, что он даже держал живых птиц в качестве домашних животных.

— О, и пожалуйста, передай своей матери, что я скоро навещу ее.

— Спасибо, обязательно передам, — сказала Элизабет, взглянув на Джека, который подмигнул ей. Все они были прекрасно осведомлены о значении данного жеста. Правила этикета в «приличном обществе» были жесткими и незыблемыми. Например, миссис Астор, как известно, никогда не «обращалась» к богатой семье Вандербильтов, считая их нуворишами^[16] и, следовательно, не заслуживающими внимания со стороны семей «старых денег»^[17], таких как Асторы. Таким образом, Вандербильты не считались частью приличного общества. Кэролайн Астор следовало дать разрешение стать самопровозглашенной королевой нью-йоркского общества.

— Я провожу вас до кареты, — сказал Джек.

— Я приехала не на карете, — ответила Элизабет. По правде говоря, у ее родителей карет не было. Они вполне могли себе их позволить, но ее отец считал это несерьезным расходом, предпочитал вкладывать деньги в то, что советовал его двоюродный брат, который работал на Уолл-стрит.

— Тогда я вызову вам кеб, — сказал Джек.

— Я предпочитаю ходить пешком.

— Тогда я…

— Простите меня, — сказала Элизабет, — но сколько вам лет?

— В июле следующего года мне будет семнадцать.

— И, поскольку сейчас август, значит, вам только недавно исполнилось шестнадцать.

Он нахмурился и потянул за узел на своем шелковом галстуке цвета лаванды.

— Как вам известно, джентльменам не следует спрашивать возраст у дам.

— Тогда я сама скажу. Мне двадцать два, что делает меня на шесть лет старше.

— Это не такая уж большая разница.

— Для такого молодого парня, как вы, — да.

Джек вздохнул.

— Девушки моего возраста утомительны. Их волнуют только красивые платья и балы. Почему я должен ждать, когда они повзрослеют?

— Потому что таков порядок вещей.

— Он мне совсем не нравится.

— Есть очень много порядков, которые и мне не нравятся, но миру безразличны наши прихоти.

— Теперь вы говорите, как моя мать.

Элизабет улыбнулась.

— Хорошего дня, мистер Джек Астор, — сказала она, протягивая ему руку.

Он взял ее и поцеловал, затем испытующе посмотрел на нее.

— Возможно, через несколько лет вы измените свое мнение.

— Не могу сказать, но уверена, что вы точно измените свое мнение.

— Уверяю вас, такого не случится.

— До свидания, — попрощалась Элизабет и свернула на широкую Пятую авеню.

— Надеюсь увидеть вас снова! — крикнул он ей вслед.

Она помахала, не оборачиваясь. Девушка повторяла себе, что его нетерпеливость была лишь проявлением подростковой влюбленности, но, несмотря на это, что-то в юном Джеке Асторе тревожило ее.

Примечания

16

Быстро разбогатевший человек из низкого сословия.

17

Семьи из высокого социального класса, которые смогли поддержать свое богатство на протяжении нескольких поколений.