Столбы. Сказка для себя

Ксения Жигалина

Действие этой фантастической повести разворачивается на фоне и вокруг необычного астрономического явления, возникшего в обычном провинциальном городе. Герои – синоптик, заместитель главы городского совета, директор краеведческого музея и Дятел – пытаются разобраться и понять, что это такое, почему, как и зачем оно появилось в их городе. Это расследование неожиданно заставляет их другими глазами взглянуть на себя, на свою жизнь и на жизнь вообще.

______

Синоптик поднял на заместителя глаза:

— Ну что? Нету?

— А разве есть? — тут же встрепенулся заместитель.

— То есть как это? — потерялся синоптик.

— А что мы видели? Ничего мы не видели. Ровным счетом ничего.

— Да, но…

— Да не но, — отрезал заместитель. — Нет у него сына. И не было.

— А кто же есть?

— Дятел! — огрызнулся заместитель.

В этот момент в окне сбоку от них открылась форточка, и им стало слышно:

— Ну что ты? Ну, опять? Нет. Нет. Да нет же. Ты все равно должен поговорить с ними. Ну, потому что Максим. Да. Да. Вот да, именно поэтому. А я тебе говорю — лучше. И там это… кстати… Там сегодня четыре столба.

Голос директора стих, совершенно утонув в хохоте.

Это почему-то так задело синоптика, что он не смолчал.

— Нет, а что?! А что такого смешного?! — он был возмущен.

Заместитель потащил его подальше от дома директора музея, но по дороге синоптик все кипятился.

— Три, главное, не смешно, а четыре — смешно! Да кто он такой! Дятел! Единственный, кто общался с Максимом — единственным, кто мог помочь связаться с вертолетчиками — единственными, кто мог помочь со столбами. Которых теперь четыре… Четыре… — синоптик усмехнулся.

Заместитель уже не тащил его, а шел рядом, тоже посмеиваясь.

— Четыре. Надо вот что, — синоптик остановился. — Надо добраться до этого дятла, есть он там или нет.

— Слушай, а ты ведь таблетки еще не все?

— Нет, конечно, — синоптик сбился. — А что?

— Да, похоже, я тоже завяз.

— Так выбей себе рецепт, — изумился синоптик.

— Мне не дадут. Официально только ты назначен.

— Вот жизнь, — покачал головой синоптик и, порывшись в карманах, протянул заместителю таблетки.

— Стойте!

Они оглянулись на крик. Это был директор музея. Они переглянулись. Вот так-так. Сначала, значит, гора к Магомету не пошла. А потом побежала следом.

— Анфис Иванович? — синоптик всем своим видом олицетворял внимание.

— Да. Он самый, — директор несмело улыбнулся. — Давайте зайдем куда-нибудь. Мне тоже поговорить бы.

— Тут «За Д.» недалеко, — махнул рукой Покойный.

— Пойдет, — кивнул директор.

Заказав себе, они молча дождались, и только тогда заговорили. Директор поднял стакан.

— Давайте за Дятла? Можно?

— Хм, — синоптик пожал плечами. — Почему бы и нет. За Дятла — так за Дятла.

Они выпили.

— Так о чем вы с нами хотели? — заместитель не стал тянуть.

— А вы? — попытался было парировать директор, но сам скомкал пас и, махнув рукой, вымученно улыбнулся. — Я… Я хотел бы… а то, мне кажется, тут недоразумения… видите ли… чтобы, так сказать, расставить… — он замолчал на какое-то время и потом, собравшись, продолжил. — Я был молод, господа. Я был совершенно молод. Честолюбив. Глуп… — он основательно отхлебнул, поморщившись. — Я ведь тогда был всего-то практикантом в отделении первобытных стоянок. Передо мной были открыты все двери музея. Перспективы были так… так… чарующи. Волшебны. До головокружения. Аж тошнило, верите ли? — они покивали, и он продолжил. — А потом появилась… Она… — директор страдальчески заломил брови и улыбнулся. — Фея. Дыша духами и туманами, знаете ли. Появилась она и пропала. Перевелась, — хлопнул неожиданно пустым стаканом по столу директор. — Здесь ей было тесно. Ей хотелось масштаба! Областные музеи хищно манили ее. А я что… Для меня наш музей — целая Вселенная. Вот так, господа. Мы были разных миров, — махнул рукой директор. — Она считала, что лучшее — враг хорошему потому, что хорошее — это мало, можно и нужно лучше. А я же всегда считал, что хорошее — хорошо, а слепое стремление к эфемерному лучшему — это именно враг. Бескомпромиссно. Вот так! — директор хлопнул по столу ладонью и устремился в туалет, не оглядываясь.

Синоптик с заместителем сидели, притихши, придавленные роковой драмой директора музея.

— Вот ведь Анфиска! — наконец заключил заместитель и прикончил свой стакан. — Допивай давай, пойду повторю, пока этого Ромео нет.

Синоптик залпом опрокинул остаток коньяка, отдал стакан заместителю и встряхнулся, поведя плечами и пересев поудобнее. Антракт.

Вернулся заместитель с тремя новыми стаканами. Сел, расставил. И снова они сидели молча, ожидая второго действия. Вернувшийся директор мрачно обозрел стол, кивнул и торжественно поднял стакан:

— За добро! Дорогие вы мои… — он смахнул слезу и выпил, потом отдышался и продолжил: — И она исчезла. Ушла к своему «лучшему», без сожалений оставив мое «хорошее».

Помолчали, будто помянув.

— А потом, много позже, я узнал от заезжего профессора, читавшего у нас серию лекций о правилах безопасности при работе с текстильными экспонатами, что она умерла.

— Ох, ты ж, Боже ж ты мой… — заместитель подался вперед. — И что?! Как?!

— Как — он не сказал. Но это уже было не важно. А важно было то, что у нее остался сын, — директор замолчал.

— Дя… Дятел?! — ошарашенно прошептал синоптик.

— При чем здесь Дятел?! — взвизгнул директор. — Вот вы…!

Синоптик косо переглянулся с заместителем и снова подозрительно уставился на директора. Тот сник.

— Да, — замогильным голосом признал он наконец. — Дятел. Сынок.

— А я думал, что у тебя нет никакого сына, — честно сознался заместитель.

— А его и нет, — тихо и нетрезво хохотнул директор.

— В смысле? — синоптик тер виски.

— Есть или нет? — заместитель требовал сатисфакции.

— И есть, и нет. Он… Дятел, — грустно закончил директор.

— За Дятла, — поднял свой стакан синоптик и попросил, когда все выпили: — Теперь объясни, пожалуйста, есть? Или нет?

Директор устало выдохнул.

— И есть, и нет. Иногда он есть. А иногда его нет. Это бессистемно. Он то хороший, то опять уходит к лучшему, — меланхолично произнес директор.

— А сегодня он, значит, хороший, — резюмировал заместитель.

— М-м, ну да. Вполне. Какое-то время был.

— А почему он не вышел? — синоптик навис над столом.

— Потому что не принимает, — директор музея непонимающим взглядом посмотрел прямо на синоптика, ну, почти прямо. — Он же сам сказал.

— А… — заместитель что-то был ему не помощник, и синоптик вел разведку сам. — Как же нам тогда с ним говорить-то? Ты, главное, Анфис, пойми. Мы и к Дятлу… э-э, к Доротею бы не обращались, не беспокоили бы ни его, ни память твою. Тут просто, — он пошкрябал затылок, — такая ситуация…

— Степа, — предостерегающе возник, наконец, в разговоре заместитель.

— Что Степа? — встрял директор.

— Я Степа, — отмахнулся синоптик. — А ты, Глеб, сам говорил — по ситуации. Вот она, ситуация. Он, — синоптик тыкнул в директора, — нам про фею. И про Дятла. А мы ему про Максима.

— И про вертолетчиков, — сдался объективности заместитель.

— Да, — согласно кивнул синоптик. — Так вот. Нам зачем Дятел… э-э, Доротей то есть…

— Да Дятел уже, ладно, — совершенно устало позволил директор.

— За Дятла! — заместитель встал.

Синоптик с восхищением посмотрел на тостующего и тоже поднялся. Директор, смахнув набежавшую скупую слезу, в поступательном порыве как-то сложно вывинтился из-под стола, опрокинув при этом стул, и добавил:

— До дна!

Звонко чокнувшись и залив в себя из стаканов, они попадали на свои стулья, даже директор, который потом, кряхтя, все же подобрал и себя, и стул с пола.

— Так вот, — сообщил заместитель, снова благородно и по-молодецки сгоняв к стойке. — Есть у нас такое поручение — убрать с глаз общественных долой эти столбы. В том годе мы были молодцы, потому что был Максим, — директор с пониманием покивал. — А в этом…

— А в этом, — синоптик отодвинул заместителя как очевидец и прямой участник описываемых событий, — Максима нет. И, — он поднял палец вверх, а потом приложил к губам. — Шшш! И вертолетчиков тоже!

— Как?! — гаркнул директор на весь зал, где-то загоготали, а бармен внушительно погрозил им пальцем.

— А вот так, — заместитель конспирологически приложил руку лодочкой ко рту. — Нету. Слились.

— Когда? — директор все еще был напрочь фраппирован.

— Погоди, Глеб, — синоптик снова его отодвинул и с подозрением взглянул на директора. — А чего это ты так расстраиваешься? Нет, Глеб, погоди. Я хочу разобраться. Ты ж мне сам внушал, что за ад у тебя, а не жизнь, из-за этих проклятых вертолетчиков! Максимку, дескать, сманили и сынку твоего, Дятла, сманят! Так или не так? Так! А чего тогда? М?

Директор расстегнул ворот и отер чело всей пятерней.

— Да, — наконец выдохнул он с силой, хлопнув по столу сразу обеими ладонями, синоптик на всякий случай ретировался ближе к спинке своего стула. — Да, все так. Впрочем, так, да не так.

— Вот именно, — заметил заместитель. — И еще. Отчего это, кстати, твой Дятел ржал конем, когда услышал о четырех столбах?

— Н-да! — синоптик торжествующе переглянулся с заместителем и поднял стакан: — За дружбу!

За это не выпить было — себя не уважать.

— Давайте по порядку, — решил привести претензии к какой-то мало-мальски стройной системе директор после этого и добавил, словно достал зайца из шляпы: — Завтра!

— Что?!

— Как?!

— Завтра, завтра, воробушки. Я, может, Дятла в хорошем состоянии застану, а не в лучшем… — как-то сразу осунулся директор.