Малыши в подарок

Ксения Богда, 2023

Я сбежала от прошлого и начала новую жизнь. Надеялась, что ни за что не встречу человека, который когда-то дал понять, что дети ему не нужны и пытался отправить меня на аборт. Пока он не возник на пороге моего дома. И как мне теперь защитить моих малышей?

Глава 8

Захар

Ну что за девчонка? Огонь! Нет… ПОЖАР!!

С последними фразами я, конечно, дал жару, но понимаю, что именно это я бы и сделал с Шапкой. Сожрал и утащил в кровать. Точнее наоборот.

Но мы же гордые, мы нос воротим. Котенка спасаем… КОТЕНКА!! Не свой зад, а какого-то непонятного котенка…

Телефон дребезжит на панели и бесит своим жужжанием. Карина… Карина. Да в жопу эту Карину.

— Силиконовая долина, — повторяю слова Юли и начинаю ржать во всю глотку.

И вообще, пора решать с ней что-то. Не то пальто.

Смотрю на дом, где скрылась Юля, и внутри разгорается адово пламя. Она меня такими темпами в персональный котел затащит. Коза.

Рву с места, и, пока еду до дома родителей, кажется, что на сиденье что-то бликует. Но пока переключаюсь на вид за окном. Плюс этого богом забытого места, что тут нет пробок. Но отсутствие дорог все убивает в хлам. Если бы у меня не было такого вездехода, хрен бы я сюда сунулся.

Да я и сам не могу додуматься, что меня сюда так тянет. Когда родители сказали, где дом купили как подарок от нас с Назаром на годовщину, я чуть со смеху не сдох. Мама с папой, привыкшие к городу-миллионнику, и вдруг решают перебраться в поселок, где живет от силы тысячи три человек.

И вдруг я… меня как магнитом сюда тащит. И не пойму, на хера? Почему?

Ну не из-за мамы и Юльки же. Да и маразма в тридцать пять нет у меня.

Загоняю тачку в гараж, ставлю рядом с батиным джипом и наклоняюсь, чтобы посмотреть, что там на сидении.

Помада. Вот же растеряша. Хмыкаю и сжимаю флакон в руке.

— Значит, есть повод увидеться.

Выхожу из тачки и разминаю плечи. За целый день что-то успел подзадолбаться. Захожу в дом через дверь в гараже и натыкаюсь на радостную маму.

— Неужели, думала, уже передумал, — мама, как маленькая девчонка, повисает у меня на шее и чмокает в щеку, — голодный?

— Очень, — бреду за мамой в кухню, а тут и папа рисуется, — чем кормить будешь?

— Рыбный пирог есть, есть отбивные с ризотто.

— Ага, пойдет.

Мама шуршит в холодильнике, пока мы с батей обмениваемся рукопожатием. Передо мной появляются тарелки, только и успеваю слюну хлебать. Мама садится напротив и подпирает рукой подбородок.

— А что это ты так поздно? Вроде давно уже позвонил, что выезжаешь? — и хитро так щурится.

— А с каких пор ты меня контролируешь? Не пацан вроде уже.

Мама пожимает плечами.

— Ну мало ли, думала, встретил, может, кого-то.

Замираю с вилкой, занесенной над блюдом с мясом.

— Ма…

— Когда ты у меня уже прошлое отпустишь, Захар? — с болью в голосе.

И знает же, что рвет мне душу вот таким голосом. Рвет все, что я собирал пять лет.

— Когда прошлое сдохнет в муках, — рыкаю и швыряю вилку.

— Захар.

— Спасибо, наелся, — остервенело вытираю рот, швыряю салфетку на пол и выхожу из кухни.

На воздух. Иначе сейчас начнется паническая атака. Кажется, коридор стал намного уже, и в ушах звенит лязг металла. Авария. Отключка и суд.

Ненавижу прошлое… ненавижу, когда меня в него окунают с головой.

Твою ж…

— Надежда, — строгий голос отца, но я уже вырываюсь на свободу и делаю глубокий вдох.

Щека в месте шрама тут же начинает ныть, приходится тереть, как психу, чтобы успокоить. Вырываю из джинсов телефон, листаю контакты.

Карина — мимо… Назар — туда же… сестренка — тем более.

Юлька-пулька. И все как-то моментально успокаивается.

«Шапочка, есть чего пожрать?» — отправляю.

Тишина.

«Шапка!»

Опять гребаная тишина.

Маринует она меня, что ли? Да и я… мальчик Захар, тридцать пять годиков.

«Я же сейчас прикачу!»

«Да что тебе? Я сплю уже!»

Набираю номер. Переписки — вот совсем не мое.

— Что? — шипит змеюкой, кровь в венах подогревая. — Время видел?

— Детское ж ещё, блин. Ты чего?

Вздох и какой-то недовольный бубнеж, который внезапно веселит.

— Мне на работу завтра.

— Так и мне тоже, — отстреливаюсь.

Слышу, как на заднем плане хныкает ребенок, и внутри все морозом покрывается.

— У тебя там ребенок, что ли? — голос на двадцать градусов понижается.

— Ка-какой ребенок? — испуганно. — У тебя глюки, что ли?

— Плакал кто-то.

Шапка кашляет.

— «Спокойной ночи, малыши!» смотрела.

Меня отпускает. Всего лишь телек…

— Серьезно?

Не могу сдержаться и начинаю ржать на весь двор, ерошу волосы.

— Такая большая девочка, а до сих пор смотришь мультики.

— Ты что звонишь?

Достаю её помаду из переднего кармана и бездумно начинаю крутить между пальцами.

— Я ж написал. Есть что пожрать?

Она затихает. Только дыхание её слышу, и вслушиваюсь, как голодающий в пустыне.

— А тебя что, не накормили?

— Не-а.

— Давай завтра, я тебе покажу хорошую столовую.

Хрюкаю от очередного приступа смеха. Да я вообще с ней весельчак какой-то.

— Столовая? Реально? Я попал в прошлый век?

Юлька цокает.

— Не будь заносчивой задницей, — бурчит так мило, — не нравится — уматывай в свой город и питайся там в ВИПах со своими… — затыкается.

— Со своими силиконовыми долинами? — подсказываю.

Но скорее, чтобы продлить разговор.

Неуверенно угукает.

— Ну давай завтра. Заеду утром, и покажешь свою столовку.

— Ага, пока. Спокойной ночи.

И отрубается.

Бесит! Зараза! Будоражит всего от этой вертихвостки.

Дверь за спиной открывается, освещая меня ненадолго светом. Убираю помаду в карман как раз одновременно с тем, когда рядом на ступеньки садится мама.

— Захар, — обхватывает меня за руку и кладет голову на плечо, — я хочу, чтобы ты был счастлив.

Хмыкаю.

— Ма, я счастлив, у меня есть бабло. Много.

Она морщится.

— Не в этом же счастье.

Округляю глаза.

— Ты что, совсем с ума сошел, а в чем же еще? — пародирую голос Карлсона.

Мама хмыкает.

— Ох и артист.

А у меня мысли почему-то улетают к Шапке. Как откусывалась от меня!

— Мать, отстань от ребенка, — нашу компанию разбавляет батя, — а ты на меня так не смотри, ты для нас всегда ребенок. Хоть в пять, хоть в тридцать пять.

— Вот, видишь, я ребенок, — произношу с торжеством.

Мама только тяжело вздыхает.

— Пойдем ужинать, а то умчался голодный.

— Ага, только давай без лекций.

Делает вид, что зашивает рот, и возвращаемся в дом.

— Ты же останешься?

Угукаю, уплетая пирог и запивая чаем такой температуры, что на глазах слезы выступают.

— Куда я уже попрусь в такое время.

— Ну и здорово, — гладит по плечу и поднимается на второй этаж, — я постелю тебе.

— Ты уж не злись на мать. Волнуется. Назар с семьей, Ксенька с семьей, а ты…

— Бать, ну ты куда?

Хмыкает.

— Молчу, заткнулся.

— Я сам знаю, когда, как и что мне делать.

Поднимаюсь в гостевую, где всегда остаюсь, и падаю на кровать, даже не утруждаясь, чтобы раздеться. Достаю телефон, открываю сообщения.

Юлька-пулька. Отрава в кровь… Дождаться б утра.

Набираю текст сообщения и отправляю. Надеюсь, она меня не прикончит за это…