Внеплановая беременность

Валентина Кострова, 2020

Курортный роман бывает с последствиями. Любимый человек, узнав о том, что я беременна, отказывается принимать ребенка и меня. Он предлагает мне деньги, чтобы я самостоятельно решила вопрос с малышом: посылает на аборт. Появляется ощущение загнанности и безвыходности. Я встречаю мужчину, который становится не просто другом, а самым важным человеком в моей жизни, опорой в трудный момент.

Глава 1

Аня

— Вы записаны на встречу к Дмитрию Алексеевичу? — на меня равнодушно смотрит очень красивая девушка. Я таких видела только в Инстаграме и на обложках глянцевых журналов, что продаются в палатках возле автовокзала в моем родном городе.

— Нет, но мне очень нужно с ним увидеться, — мне стыдно перед этой красоткой за свой простой внешний вид: хлопковое платье в мелкий цветочек, бежевые балетки и обычные две косички, за которые Дима так любил, смеясь, меня дергать.

— Извините, но у Дмитрия Алексеевича все расписано, он не сможет вас принять, — с нотками высокомерия и пренебрежения чеканит девушка за стойкой администратора, утыкаясь вновь в экран белого монитора.

Я растеряно стою возле стола и не знаю, что делать дальше. Весь мой план сводился к тому, что приеду в Москву, встречусь с Димой, мы поговорим и все решим. Что делать теперь?

— Не могли бы вы ему сообщить, что его хочет видеть Аня Романова, — делаю еще одну попытку прорваться к жутко занятому Дмитрию Алексеевичу, а ведь и не скажешь, что балагур, юморист, которого я знаю, это тот самый Дима.

— Девушка, — красавица явно раздражена, — у нас все встречи строго по записи. Даже если я скажу, что пришла какая-то Аня Романова, не факт, что Дмитрий Алексеевич сможет вас принять.

— Мне нужно всего пять минут.

— Девушка…

— Алиса, передай документы Ворохову, — раздается за моей спиной тот самый голос, от которого я млела весь июнь, от которого у меня и сейчас мурашки по коже. Я оборачиваюсь, не сдерживая своей счастливой улыбки.

— Аня? — Дима удивлен, но тем не менее улыбается в ответ. — Какими судьбами? — он окидывает меня заинтересованным взглядом, я непроизвольно выпрямляю спину и трогаю кончики своих косичек.

— Мне нужно с тобой поговорить, — крепче сжимаю свою сумочку, взволнованно облизываю губы. Его взгляд вспыхивает, но тут же гаснет, как перегоревшая лампочка. Понятно, что ему не хочется показывать свои истинные чувства перед сотрудниками.

— Пойдем в кабинет, у меня есть несколько свободных минут. Чай, кофе?

— Ничего не надо, — мотаю отрицательно головой, скованно улыбаюсь. Вот я добилась своего, а как быть дальше, не знаю. Я смотрю на спокойное лицо Димы и не представляю, как он отреагирует на мою новость. В моих фантазиях он радуется, но сейчас интуиция шепчет мне: осторожно подбирай слова.

— Насколько я помню, ты Москву не жаловала. Планы изменились? — Дима пропускает меня первой в свой большой кабинет. Рассеянным взглядом окидываю просторное помещение. Ничего особенного: большой дубовый стол, два офисных кресла перед ним, возле окна переговорный стол на несколько человек.

— Москва — большой город, я даже умудрилась в метро пару раз проехать нужную станцию, поплутала по улицам, пока нашла твой офис. Я люблю города поменьше, — нервно улыбаюсь, с готовностью присаживаюсь в кресло, на которое указывает Дима. Сам он садится во главе стола, в ожидании устремляет на меня свои безумно красивые глаза.

Все же представлять, как пройдет разговор, намного проще, чем даже просто его начать. Хоть и дико нервничаю, не опускаю глаза, с восторгом в груди рассматриваю Диму. Я безумно по нему скучала. Мне было мало наших редких звонков, нашей переписки, нашей болтовни по «скайпу». Общаться на расстоянии тяжело, то и дело проскальзывали и портили настроение ненужные мысли, подозрения.

— Где ты остановилась? Работу подыскиваешь? Я, конечно, могу помочь, у меня есть знакомые, которым требуется помощница, но не обещаю золотых гор. — Дима открывает ежедневник, что-то в нем записывает, а у меня в горле ком, не дающий и слова произнести. Сильнее стискиваю сумочку.

— Я беременна, — задерживаю дыхание, прислушиваясь к звенящей тишине. Все складывается, как в моем страшном сне. Дима поднимает на меня застывший взгляд, бледнеет. На его лице нет и тени радости, губы нервно дергаются.

— То есть?

— Шесть недель, — не выдерживаю и опускаю глаза на сжатые кулаки. Мне должно стать легче после признания, но ничего подобного не происходит, наоборот, чувствую, как тяжесть реальности придавливает меня.

— Это как-то неожиданно… — слышу звук отодвигаемого стула. Украдкой бросаю на мужчину взгляд. Дима подходит к окну, замирает перед ним. Утешает то, что не стал задавать глупых вопросов: ты уверена? точно я отец?

— Да, неожиданно. Совсем внепланово. И что ты будешь делать? — вскидываю голову и сквозь слезы смотрю на размытый силуэт Димы. То есть я действительно слышу «ты» вместо «мы». Отвожу взгляд в сторону, вытираю ладонью предательскую влагу и вновь смотрю на мужчину.

— Я думала, что мы вместе придумаем что-то.

— Вместе? — Дима удивленно вскидывает брови, хмыкает. — Нет, конечно. Я могу помочь тебе деньгами на решение этой проблемы, — он смотрит так, что я рефлекторно прикрываю руками свой живот. Не понимаю, как ему вообще могла прийти в голову эта мысль.

— Я оставлю ребенка.

— Тогда разбирайся с этим, — выразительно кидает взгляд из-под бровей на мой еще плоский живот, но в котором уже живет наш с ним малыш, — сама.

— Сама? — наверное, со стороны я похожа на дурочку, я никак не могу взять себя в руки. Все мои мысли, весь мой план сводился к тому, что Дима вместе со мной возьмет ответственность за последствия совместного времяпрепровождения.

— Да. Если решишь оставить ребенка, не рассчитывай на меня. Ты серьезно думаешь, что мне нужен этот ребенок? — в его зеленых глазах совсем нет тех искрящихся чувств, что я видела в них, когда мы были вместе. — Послушай, Аня, ты думала, что наши с тобой отношения подразумевали что-то серьезное?

Думала. Конечно, думала. И поэтому бежала на каждую встречу сломя голову. И поэтому доверилась ему и позволила нашим отношениям перейти в нечто более серьезное, чем прогулки за ручку и поцелуи.

— То есть ты отказываешься? — голос предательски дрожит.

— Да.