Принц по ГОСТу

Кристина Юрьевна Юраш, 2021

Влюбиться до смерти? Это про меня – ректора Академии Прекрасных Принцев, которые даже шнурки завязать не могут! Какое королевство? О чем вы? Они меч в руках не удержат! Добрые родители принцев почему-то уверены, что я клеюсь к каждому ученику, дабы повторить сказку про Золушку, поэтому торжественно прокляли, сделав мою любовь смертельной для меня. У меня и так проблем выше прохудившейся крыши! Красавцы-преподаватели поспорили, кто первый затащит меня в постель, единственная преподавательница, дряхлая куртизанка, требует, чтобы я устроила ее личную жизнь, а жестокий и коварный призрак развлекается в Академии на полную катушку моих нервов. Я выживу, причем всех! Я сделаю из них настоящих мужиков, если доживу. Потому что я влюбилась…

Глава восьмая

Экономист со стражей

Заметила, что местные маньяки пропадают.

Пропадают без любви и ласки.

Я лежала в темноте, цепляясь за что-то и сжимаясь изо всех сил. Руки дрожали, сердце остановилось, а я не могла заставить себя сделать вдох. Ужас сковал тело до судороги. Мои дрожащие пальцы уцепились за какую-то ткань с застежками. Может, мне что-то и говорили, а в ушах все еще стоял свист ветра, перемежающийся злорадным, надрывным карканьем. Меня кто-то поймал… Представляете? Поймал! Мало того что поймал, так еще и выжил! «И пока смерть не разлучит нас! Прыгай, любимая!» — кричал принц внизу башни. «Что-то как-то не так я представляла вечную любовь!» — вздохнула Рапунцель, потирая синяки и глядя на труп принца, удивительным образом смягчивший падение! Я с замиранием и ужасом пыталась представить высоту, с которой меня угораздило упасть, но, помнится, хватило на «а-а-а-а!» средней продолжительности и пару слов, которые впечатлительные детки тут же начинают повторять, как попугайчики. Судя по всему, этажа три, поскольку крыла я трехэтажным, а может быть, и больше, поскольку потом крыть было нечем.

— Ты… живой? — хрипло выдохнула я, а в ушах свистело так, что строители-высотники покачали головой. «Денег не будет».

— Увы, нет, — услышала я внезапно низкий и хриплый голос. Настолько низкий, что где-то внутренние органы снова решили собраться вместе и затрепетать, но уже по другому поводу. — Послушай, падшая с башни женщина, — прошептали, прижимаясь губами к моему виску, пока я пыталась понять, как же так меня угораздило, — я все еще на тебя обижаюсь.

Так! Я не поняла! Я занервничала, пытаясь рассмотреть лицо спасителя, но почувствовала, как резко проваливаюсь в темноту.

Очнулась я с ударом колокола, который заставил меня подскочить на месте, заметаться по кровати, а потом с выдохом откинуться на подушку. Ничего себе сон! Я подняла руку, рассматривая ее при свете дня. На ней остались саднящие царапины от вороньих когтей. Не сон… Неужели…

— Бом! — снова ударил колокол. Причем явно меня и по голове. Втянув воздух, я простонала, понимая, что мне сейчас предстоит идти на очередную лекцию. Протяжно зевнув, я стала натягивать на себя… Стоп! А кто это у нас тут такой предприимчивый? Почему меня раздели, разули и даже завернули в одеяло?

— Бом! — раздался третий звонок, и стало понятно, что антракт моей жизни закончился, поэтому я лениво стекла с кровати в сторону ванной, а потом пыталась укомплектовать себя в платье. Прижав к груди журнал, я позавтракала вегетарианской едой, напрочь игнорируя мясо, и сонно поплелась на урок.

Открыв тяжелую дверь с золотой ручкой-драконом, я увидела роскошный кабинет, на который явно сдавали десятилетиями дети-мажоры, и сонных принцев, которые сидели за партами, зевая и потягиваясь.

— Ну что? Все собрались? Время — деньги, господа, — услышала я насмешливый голос Робера, вальяжно восседавшего на учительском столе. Я тихо прокралась в аудиторию, облюбовав осторожной мышкой пустую галерку.

— Правило первое. Казна и казнить — это два слова, которые понимают ваши подданные, — усмехнулся Робер, тряхнув черными локонами и подарив всем наглую улыбку. — Страх и деньги — вот то, на чем зиждется ваша власть. Они открывают любые двери, любые сердца и любые тайны. И сегодня, мои наивные друзья, я расскажу вам, как правильно воровать у народа, держа их в страхе, обеспечивая себе абсолютную власть. Запомните, когда народ ворует у вас — это преступление. А когда вы у народа — это экономика.

Я сглотнула, впервые услышав столь смелое определение.

— Итак, мы будем правильно учиться воровать у народа. Воровать у народа нужно аккуратно, чтобы народ ничего не заподозрил и не поднял бунт, — улыбнулся Робер, глядя на сонную аудиторию. — О! Мой будущий любимчик! Лучший представитель подрасстраивающего поколения. Я имею в виду родителей. Меня вы только радуете. Я умоляю вас, не отвлекайтесь от вашей мухи. Если что, я всегда смогу одолжить вам деньги под самые грабительские проценты.

— Да будет вам известно, что я — Элиан Аквариус. Мой отец — самый богатый король из всех! И я никогда не стану одалживать деньги! — гордо вскинул голову симпатичный шатен, отвлекаясь от мухи и поднимая глаза на учителя. — Мы — процветающее королевство! Наши богатства никогда не иссякнут! Мы даже платим тем, кто усыновил сирот!

Пока принц перечислял финансовые возможности своей родины, Робер усмехался и кивал, закрыв глаза.

— Думаю, что рассрочка на три года под триста процентов вас вполне устроит! — улыбнулся преподаватель, делая пометки в красивом блокноте.

— Если мне нужны будут деньги, я подниму налоги! А если их не заплатят — я всех казню! Про-це… Что? — закончил свою речь экономически подкованный детеныш монарха. — О чем это вы?

— Я вас просто обожаю! Вот благодаря таким, как вы, я сколотил свое состояние, — заметил преподаватель, блаженно улыбаясь и сходя на пол. — Хорошо, давайте на примерах! Многоуважаемая ректорша…

Робер подошел ко мне, одаряя меня дьявольской улыбкой, а потом наклонился для поцелуя, но не поцеловал руку, поднимая на меня темно-карие глаза.

— Хм, я не целую руки, на которых нет золота, — рассмеялся он, выводя меня на всеобщее обозрение. Всеобщее обозрение сменилось всеобщим оборзением, когда по аудитории прокатились смешки.

— Итак, моя бесценная, вы — народ! Голодный, ленивый и тупой! — усмехнулся Робер, вызывая новый приступ смеха. Мой желудок решил подыграть, поэтому скорбно заурчал. — Я — обычный скромный министр при короле. Где наш многоуважаемый король? Ах да, вот он! — На резное кресло была посажена старенькая кукла, бессильно опустив тряпичную голову с пришитой к ней короной. — Все как в жизни, детки. Народ в поле пашет, король сидит на троне…

— Единственное, что я могу пропахать, так это ваш профессионализм, — прокашлялась я, вспоминая, на кого училась целых пять лет. Не хватало мне, чтобы какой-то дворорощеный экономист рассказывал мне про кривые спроса и предложения!

Робер наклонился к кукле и как бы прислушался.

— Сколько у нас налоги? По три серебряные монеты? — уточнил он, бросая на меня взгляд. — Итак, народ. Указом короля налоги повышаются! Вы должны внести в казну пять серебряных монет! Загибайте пальчики, дорогие мальчики.

— А я помогаю бедным, взяла на воспитание двадцать сирот, приютила их, — вздохнула я, чувствуя, как меня распирает от героизма. — Неужто я еще и налоги платить должна? Это мне государство доплачивать обязуется!

— Ну раз так, то вам срочно нужно на аудиенцию к королю! — усмехнулся Робер, как бы дико извиняясь. — Но, увы, попасть на нее не так уж и просто. Только я могу ее организовать. А вот и первое правило хорошего министра. Взятка, данная не деньгами, таковой не считается! Вот такой произвол творится за вашими спинами, мои наивные маленькие друзья. Он творился, творится и будет твориться.

Принцы смотрели с недоумением, переглядываясь и что-то пытаясь посчитать.

— Наш дорогой король доигрался, — рассмеялся Робер, беря за шкирку короля, сдирая с него корону и швыряя его в принцев. — «Мятеж!» — кричат за окнами, а в зал врываются вооруженные люди. «Сколько мы будем терпеть такие грабительские налоги! Целых десять серебряных!» — вопят нищие люди, пока последняя охрана падает под натиском разъяренной толпы.

— А почему десять? — нахмурился «запасной» монарх по имени Фердинанд. — Вы говорили, что пять!

— У меня появилась очень дорогая женщина, — рассмеялся Робер, глядя на меня обволакивающим все принципы и отговорки взглядом. Он плавно подошел ко мне, не сводя с меня глаз. — Она ведь хочет затмить саму королеву… Ей каждый день подавай новое платье и украшения к нему… Она мечтает ездить в роскошной карете и кушать из золотой тарелочки…

Робер встал позади меня, а я почувствовала его дыхание на своей шее.

— Я считаю своим долгом выполнить любой ее каприз, — усмехнулся он, словно наклоняясь для поцелуя, но тут же с улыбкой отпрянув и вызывающе взглянув на принцев. — Вот поэтому и двенадцать…

— Какие двенадцать? Только что же было десять! — негодовали принцы. Элиан вообще забыл про муху, пытаясь понять, как три превратилось в двенадцать! Он даже посмотрел на пальцы соседа.

— Она просто захотела себе роскошный дворец, — рассмеялся Робер, стоя чуть позади меня. — С фонтаном и огромным парком. Как я могу отказать ей? Она же так красива! И пока она со мной, она живет, как королева. Конечно, это — шутка, но…

Робер откинул темные волосы и подошел ко мне так близко, что я сделала шаг в сторону, поведя плечом.

–…в каждой шутке, — прошептал он, распахнув глаза, а потом снова сузив их, — есть доля правды… Итак, вернемся к перевороту!

Меня взяли за руку и усадили на трон, накинув пыльный горностай и нахлобучив деревянную корону с истертой позолотой.

— Женщина не способна править королевством наравне с мужчиной, поэтому на трон взошла вдовствующая королева, страдающая обычным женским скудоумием и самомнением. Мое почтение, ваше величество! — Мне пафосно поклонились, едва сдерживая улыбку. — Вы сегодня прекрасны как никогда! Ваши глаза блестят, подобно алмазам, и я не могу найти слов, чтобы описать вашу неземную красоту! Я сдаюсь в ваш сладкий плен!

— И на кой ты мне сдался? — усмехнулась я, чувствуя, что от королевских регалий попахивает мышиным пометом и плесенью.

— Как? Вы же без меня не можете жить! Все, что вас интересует, — это какой фасон платья нынче в моде, какую безделушку напялить на себя, чтобы все позеленели от зависти, и кто из любовников сегодня навестит вас под покровом ночи. Сколько бы я ни воровал, меня вы никогда не повесите, потому что думать и править самостоятельно вы не умеете. И больше всего на свете вы боитесь бунта! Поэтому вы будете бегать ко мне по любому вопросу.

— Бунта не будет, — ядовито заметила я, облокотившись на мягкую спинку трона и поведя плечами под некогда роскошным горностаем. — К вам я бегать не буду. Это вы будете от меня бегать.

Мои руки легли на подлокотники, а я бросила надменный взгляд сначала на принцев, а потом на будущего чемпиона по бегу на короткие дистанции после крика: «Стража! Арестовать негодяя! Конфисковать все имущество в пользу короны!»

— В каждом селении будет выбран совет из почетных жителей, которые будут собирать налоги. Малейшая жалоба — отрубаем…

— Руку? — переспросил «запасной» принц Фредерик, пока его брат зевал во весь рот и нетерпеливо ожидал конца этого скучного урока.

— Нет, не руку, — сладко усмехнулась я. — Руки ему еще понадобятся, чтобы работать во благо государства. А вот есть кое-что очень важное. Участвующее скорее в отдыхе, чем в работе. И вот именно это мы и будем отрубать. Так мы увеличим производительность труда в разы! Поднимем экономику! Избавимся от коррупционеров!

Принцы вздрогнули, переглядываясь. Фредерик подавился, глядя на меня с возмущением.

— Налоги должны быть посильные, поэтому крестьяне будут вносить в пользу государства символическую сумму в один серебряный, а вы, многоуважаемый министр, будете платить тысячу золотых. А что вы хотели? Высокая должность — высокие налоги. Фактически я буду пополнять казну за ваш счет, — мило улыбнулась я, кутаясь в горностай и поправляя рукой корону. — Может, власть кого-то и портит, но меня явно украшает!

— А вы не боитесь, — Робер склонился ко мне с улыбкой, — что от вас быстро захотят избавиться?

— А вы не боитесь, что вы станете той самой преждевременно засохшей веточкой на вашем пышном генеалогическом древе за такую попытку? Как у вас там? Мое достоинство принадлежит моему королевству? Ваше достоинство отделится от вас точно так же, как и ваши титулы и земли. Недоброжелатели у меня будут всегда, — я одарила «министра» самой доброй улыбкой на свете, — но чем больше у меня будет денег, тем надежней охрана.

— Охрану могут подкупить, — страстно прошептал Робер, склоняясь еще ниже и улыбаясь мне. — Ваше величество об этом не подумало?

— А я буду выбирать охрану из людей, у которых есть семьи. И в случае чего первыми пострадают семьи. — Я чувствовала себя кровавой тираншей и узурпаторшей. Принцы смотрели на меня страшными глазами в абсолютной тишине.

— А вы не подумали, что я могу вас соблазнить? — рассмеялся Робер, поправляя мою мантию и украдкой проводя пальцем по моему плечу.

— К тому времени соблазнять вам уже будет нечем, — улыбнулась я, дергая плечом. — Обладая такой властью и такими возможностями, я буду искать себе красивых мужчин с одной прямой извилиной, которая бережно придерживает уши. Думаю, что с поставленной перед ними задачей они как-нибудь справятся.

— Помните, против вас всегда могут поднять бунт, — заметил Робер, глядя на меня карими глазами в обрамлении густых черных ресниц.

— О нет, — вздохнула я с улыбкой. — Бунт против меня не поднимут. Я раз в неделю буду приезжать в какое-нибудь несчастное поселение, общаться с людьми, помогать нищим, обездоленным, убогим, сорить деньгами. У них постоянно будут зрелища, которые бедные люди будут заедать хлебушком. Да меня тут на руках носить будут за мое милосердие и щедрость. А спонсором моих милостей будете вы, если вам очень хочется жить…

— Но ведь женщина без мужчины не выживет, — прошептали мне, поглядывая в сторону притихших от ужаса принцев.

— Выживет. Всех выживет, — парировала я, вздыхая и чувствуя, как с меня съезжает деревянная корона. Вот так всегда! Ни корону не поправить, ни всласть не поправить!

— Ну что ж! — Мне подали руку, помогая встать с кресла. Моя попа уже удачно пригрелась на мягкой подушечке, поэтому не хотела с ней расставаться. С меня сняли корону, поглядывая на меня странным взглядом, словно если увидят меня на троне, то будут бежать куда подальше с криками: «Караул! Спасите! Я политический беженец!» — Ну что ж, урок окончен. Все свободны, — усмехнулся Робер, затаскивая короля в его двустворчатый дворец. Принцы под впечатлением покидали аудиторию. В гробовой тишине было слышно, как двигаются роскошные стулья. Я собралась уходить, но меня осторожно взяли за руку.

— Постойте, — прошептали мне, беря меня за руку и заглядывая мне в глаза. — Я, наверное, вас обидел… В вашем голосе сквозили нотки обиды… Я их отчетливо слышал…

— На вас сложно обижаться, — мило улыбнулась я. — Ваши умственные способности этому не способствуют. Если что, я умею отвешивать две вещи — звиздюля и реверансы. Выбор за вами.

— Я сказал, — Робер заглянул мне в глаза, поднимая брови, — что не целую руку, на которой нет золотых украшений.

Он достал увесистое золотое кольцо и надел его на мой указательный палец.

— Вот теперь все в порядке. — Мне улыбнулись обольстительной улыбкой, которой позавидовал бы сам дьявол, придерживая меня за кончики пальцев. — Вечером я хочу целовать вас с ног до головы…

— Я обязательно воспользуюсь вашим предложением, когда в замке кончится вода. Поверьте, я сама тогда к вам прибегу, — рассмеялась я, осторожно вынимая пальцы из чужой руки и глядя на массивное кольцо с фиолетовым камнем.

— Надеюсь, я могу ее поцеловать? — шепотом заметил Робер, придвигаясь ко мне почти вплотную.

— В замке еще не закончилась туалетная бумага, — заметила я, поднимая брови. — Но как только ее не станет, вы узнаете об этом первым…

Одно движение, и я спрятала подарок в карман.

— Не можете, — тут же рассмеялась я, глядя ему в глаза. — Вы же никогда не целуете руку, на которой нет золота. А насчет кольца — вспоминайте первое правило министра! Взятка, данная не деньгами, таковой не считается! Всего хорошего. Мне пора на следующий урок.

Я вышла за дверь, усмехаясь. Какой сегодня день? Не знаю, но зато точно уверена, что День учителя. Подарок ко Дню учителя — это всегда так приятно. Итак, что у нас по расписанию? Фехтование? Отлично! Через час все соберутся в зале для фехтования. Я прошла в комнату, бросила кольцо в шкатулку и поняла, что быть ректором не так уж и плохо. Я пыталась дочитать «Обязанности Ректора», но это была самая снотворная книга из всех, ранее мною прочитанных. Перелистнув страницу, я подавила зевок. Впереди было шестьсот страниц. Чтобы не уснуть, я стала расписывать новую систему оценок, скрипя пером в тишине своего кабинета. Колокол пробил, и я сорвалась на занятие.

Дверь была открыта настежь, а из класса доносился странный смех.

— Что здесь происходит? — сурово заметила я, глядя на то, как принцы стали что-то прятать за спины. Внезапно в суете и нервной спешке на пол упала какая-то бутылка, стекло разлетелось, а содержимое растеклось алым по плитам.

— А твое какое дело? — пошатываясь и глядя на меня странным взглядом, заметил златокудрый Фредерик. — Мы решили выпить! Будешь с нами, ректорша?

Мне протянули початую бутылку. Принц Брендон усмехнулся, дерзко делая глоток из своей и тут же вскидывая на меня хмельной взгляд.

— За здоровье моего отца — короля! — Горлышко предложенного пойла чуть не попало мне по носу.

— Я не буду пить! И вам не позволю! — Я выхватила бутылку и поставила ее на пол. — Показывайте, сколько у вас их там! По правилам Акаде…

— Да как ты смеешь не выпить за здоровье моего отца!!! — покачиваясь, Фредерик швырнул свою бутылку в стену, а она разлетелась на осколки. — Ты только что оскорбила меня и мою семью! Ты оскорбила мое королевство! А оскорбление смывается кровью! И мне плевать, кто ты! Ректорша, крестьянка, шлюха! Никто не имеет права оскорблять корону!

Я почувствовала, как лицо обожгла пощечина, сбивая меня с ног под испуганное «у-у-у!».

— Ничего себе! — нервничал Эрих, глядя на остатки на дне своей бутылки.

— Может, не надо! — переглядывались остальные.

— Тишина! Я кому сказал! — закричал Фредерик, улыбаясь мерзкой улыбкой. — Боитесь ее, да? А что она вам сделает? Ну поорет. И что?

— Брат, полегче, — заметил темноволосый, пока остальные молчали. Молчал даже Айрон, икая и сжимая в руках пузатую бутылку.

Вода пьяного «моря по колено» стала подниматься и достигла той самой критической отметки чуть ниже пояса, которую очень хотелось положить на мою новую работу.

— Закрой дверь! — приказал Фредерик, кидая брату меч. — Мне все равно ничего не будет! Я — принц! Я имею право делать все, что захочу!

Брат засунул меч между ручек и опасливо отошел от двери. Я попыталась встать, а Фредерик с усмешкой нетвердой походкой шел в мою сторону. В его руках блестело острие меча.

Я уперлась спиной в какие-то доспехи, с которых скатился шлем прямо мне на колени, а рядом упал тонкий меч с золотой рукоятью, увенчанный синим драгоценным камнем. Я протянула руку, чувствуя, как она легла на рукоять. Этот жест вызвал гомерический смех среди принцев. Они уже не стеснялись, а пили в открытую.

— Ты что? Хочешь сразиться со мной на мечах? — рассмеялся Фредерик, беря из рук брата бутылку и опрокидывая остатки пойла в себя.

— Она же девушка! — заметил кто-то из принцев, глядя, как я встаю, держась за меч двумя руками.

— Да ладно тебе, сейчас весело будет! Баба с мечом! Вот потеха! — ржал принц Брендон, а вино брызгало на его рубашку.

Фредерик хрипло рассмеялся, подмигнув брату.

— Как говорил мой учитель фехтования, брат может подтвердить, — он кивнул в сторону молчаливого Фердинанда, — тот, кто берет в руки меч, перестает считаться женщиной, ребенком и стариком. Любой, кто взял в руки меч, — мужчина! А мужчины недостойны жалости в поединке! Так что…

Удар обрушился на меня, а я едва успела выставить вперед меч, чувствуя, как гудят дрогнувшие руки после лязга металла об металл. Сдувая волосы с лица, я пыталась успокоить дрожащие колени.

— Неплохо, — высокомерно заметил Фредерик, облизывая пересохшие губы и делая глоток из поданной братом бутылки. — А как тебе это?

Я напрягла все силы, чувствуя, что сейчас выроню меч. Меня повело в сторону, а лезвие вражеского меча рассекло мне юбку, оставив на ноге царапину. Где этот чертов дракон? Урок уже должен был начаться!

— Ха! — пьяным смехом смеялся Фредерик, глядя на то, как я пытаюсь запахнуть свой кордебалет. — А как насчет этого! Отобьешь или нет?

Лезвие меча устремилось к моему лицу, но я просто уклонилась, пытаясь преодолеть животный холодок от приближения смерти. Со стены откололась часть барельефа, алебастровой крошкой разметавшись по полу. А я чуть не потеряла равновесия и бросилась к двери, пытаясь вытащить меч-засов, но шаги позади меня, заставили меня развернуться.

Конец ознакомительного фрагмента.