Принц по ГОСТу

Кристина Юрьевна Юраш, 2021

Влюбиться до смерти? Это про меня – ректора Академии Прекрасных Принцев, которые даже шнурки завязать не могут! Какое королевство? О чем вы? Они меч в руках не удержат! Добрые родители принцев почему-то уверены, что я клеюсь к каждому ученику, дабы повторить сказку про Золушку, поэтому торжественно прокляли, сделав мою любовь смертельной для меня. У меня и так проблем выше прохудившейся крыши! Красавцы-преподаватели поспорили, кто первый затащит меня в постель, единственная преподавательница, дряхлая куртизанка, требует, чтобы я устроила ее личную жизнь, а жестокий и коварный призрак развлекается в Академии на полную катушку моих нервов. Я выживу, причем всех! Я сделаю из них настоящих мужиков, если доживу. Потому что я влюбилась…

Глава четвертая

Глубокоуважаемая ректорша

— Учебный процесс идет!

— Куда идет?

— Туда, куда его послали!

Я воровато высунулась из кабинета. В коридоре друг к дружке жалась делегация принцев, опасливо поглядывая по сторонам. Впервые на моей памяти целый табун симпатичных мужиков готов был спать со мной исключительно под угрозой насилия. И даже обидно, что не с моей стороны.

— Отчислите меня, — взвыл один из робкого десятка. Робкий десяток занудил, что идея образования исчерпала себя еще по прибытии и они будут с радостью указывать в нужной графе: «коридор Академии»! А кое-кто из смелых и любопытных, заглянувших в соседние двери, вполне могут добавить «три класса».

— Располагайтесь. — Я сплюнула волосы, осматривая новобранцев, один другого краше. — Комнаты найдете сами… Я работаю…

Я попыталась закрыть дверь, оставив робкий десяток в коридоре, но огромный королевский чемодан помешал мне. В конце коридора из открытой двери раздался громкий смех.

— Ладно, — авторитетно заявила я, понимая, что сейчас делегирую свои полномочия кому-нибудь, а сама попробую разыскать эту проклятую птицу и выщипать ей все перья!

— Держите! — Мне на руки попытались свалить огромный чемодан с короной. Остальные обрадовались возможности идти налегке вприпрыжку и сложили вокруг меня свои вещи. Я почувствовала себя той самой доброй и отзывчивой девушкой с располагающей внешностью, у которой на лбу жизнь большими буквами написала «караулю вещи», «присматриваю за детьми» и «фотографирую на дорогущий цифровик».

Я решительно переступила через королевский багаж и направилась по коридору. Из приоткрытой двери доносились голоса. Я на цыпочках подкралась к ней и…

— Итак, сколопендра против моли! Я голосую за сколопендру! — тряхнул красивыми кудрями главный казнокрад, подбрасывая золотую монетку. — Я просто не понимаю, при чем тут моль?

Я затаилась, сгорая от любопытства.

— Робер, она всю плешь проест! — лениво отозвался главный отравитель, сидя в кресле и задумчиво листая толстую книгу в старинном переплете и бурча себе под нос: — Настойка волчанки и паслена в пропорции три к одному… Хм… Рвота… Учащенное сердцебиение… Чувство тревоги… Хм… Надо пробовать… До обеда… Отлично!

— По сравнению со мной она — просто бледная моль! — ревниво отозвалась мадемуазель Шарман, припудривая лицо и наводя алой кистью губы, сложив их куриной попой. — Очаровательна! Великолепна! Передо мной не устоит ни один мужчина!

Ну да, в подъезде увидишь — жильцы ругаться будут, стараясь миновать следы «встречи» как можно скорее и греша на соседскую кошку.

— Кто еще за сколопендру? — осмотрелся по сторонам преподаватель по расхищению монаршьей собственности.

— Я! — поднял вверх кинжальчик преподаватель по придворным интригам, развалившись на диване. — Мне кажется, что прямо в яблочко!

Через секунду кинжал вонзился в какой-то унылый натюрморт, пробив насквозь нарисованное грубыми мазками яблоко. Лениво поднявшись с дивана, добрый учитель подошел к картине, выдергивая кинжал и усмехаясь.

— Господа и дама! — внезапно встал с кресла фюрер от этикета, холодно посмотрев на всех так, словно война проиграна, бункер рассекречен, силы противника уже вежливо стучатся в наглухо закрытую дверь с целью уточнить самочувствие великого диктатора. — Как вы можете? Это — ниже нашего преподавательского достоинства!

Я с уважением и признательностью посмотрела на единственного мужика в радиусе километров. Вера в мужиков вылезла из могилы, сплевывая землю и сбрасывая с гранитной плиты ничего не значащие веники цветов.

— Вот вам не стыдно? — сурово произнес преподаватель по этикету, чье имя я усердно пыталась вспомнить хотя бы в знак благодарности. — Я вас спрашиваю!

Повисла тишина. Если бы такая тишина повисла в музее, то было бы слышно, как кается Мария Магдалина.

— Вам должно быть стыдно за то, что сколопендра уже была! — внезапно улыбнулся фюрер, заложив руки за спину и подходя к окну. — Поэтому я голосую за моль!

— Моль, между прочим, — ночная бабочка! — обиделась куртизанка-партизанка. — А она больше похожа на дневную гусеницу!

— Так, к чему пришли? — осведомилась я, подавая голос и торжественно открывая дверь. — Я — моль или сколопендра? Мне отсюда порхать или ползти? Вопрос очень важный! Если бледная моль, то вам придется скидываться на косметику. Если сколопендра — на обувь. Так что считайте, что вам дешевле выйдет!

— Не обращайте внимания, глубокоуважаемый ректор, — улыбнулся интриган. — Мы просто дружно вам завидуем! Еще бы! Такая должность!

— Ах, раз я — ректор, то приказываю, чтобы вы проводили принцев в их покои и нашли мне ту ворону или ворона, которая утащила мой медальон! — Я вскинула голову, чувствуя, как плечи опускаются под тяжестью полномочий.

— Прости, о многоуважаемый ректор, — мило улыбнулся казнокрад. — Но вы немного путаетесь. Понимаю, вы здесь недавно. Так вот, мы — преподаватели! Наша задача научить, вложить в учеников знания, зажечь в них искру и так далее. А вы — ректор. И ваша задача организовать все остальное. Это — не мы, а вы, о глубокоуважаемый ректор, отвечаете за каждого принца головой!

— А учебный отдел здесь есть? У меня есть заместитель? — поинтересовалась я, прикидывая, что на этих товарищей я торжественно возложу не полномочия, а что-то другое, природой, к сожалению, не выданное.

— О чем это вы? — усмехнулся фюрер, глядя на меня серыми глазами. — Помимо нас и повара здесь никого нет. Подойдите сюда!

Я подошла к окну, глядя на черный лес без единого листочка. Ветер ударил в стекла, лес заскрипел, а из чащи взлетела огромная стая черных ворон.

— Мы бы очень рады помочь, — подобострастно заметил интриган, подходя к нам и улыбаясь такой улыбкой, от которой кожа превратилась в муравейник. — Прямо сейчас готовы ринуться на поиски птички и твоей вещички… Покажи пальчиком, какая конкретно птичка унесла? Мы ее накажем!

Все дружно рассмеялись, пока я смотрела на тьму ворон, сумрачный лес, серое небо и горы, чернеющие в полумраке. Ворон было столько, что они сбились в огромную, черную, зловещую тучу-стаю, сделавшую круг почета над замком, а потом ветер стих, птицы покружились над лесом и снова уселись на деревья, хрипло каркая.

— В нашу Академию не так-то просто попасть. Особенно на работу! Территория Академии не находится под юрисдикцией ни одного из королевств, поэтому… — хрипловато заметил преподаватель по этикету, пока я в голове прокручивала биографию каждого присутствующего, понимая, что трудоустройство превратилось в трудорасстройство. — Так что ваши полномочия не подлежат сложению…

— Зато подлежат вычитанию! Я просто оставлю их здесь, — сладенько заметила я, поглядывая на резной столик из красного дерева. — Мало ли… Вдруг кому пригодятся? Кстати, я тут стульчик слегка нагрела… Никто не хочет меня подсидеть? А? Место тепленькое, высокооплачиваемое! Работа — непыльная, легкая. Могу уступить место старшим. Я — девушка вежливая.

Преподаватель по этикету с насмешливой улыбкой попытался галантно поцеловать мою руку, но я выдернула ее.

— Ко мне пристали вы напрасно… Хотя мне, в общем, все равно. Я понимаю, что прекрасна, но вы, как человек… Кто у нас тут дружит с рифмой? Подскажите мне!

Я с улыбкой обернулась, глядя на обалдевший от такой наглости педсостав. На языке вертелось слово, емко подчеркивающее не только их профессиональную, но и обычную ориентацию, но я сдержалась, глядя на них взглядом главного диджея, мол, вы у меня попляшете.

— Покои принцев находятся в Черной Башне, — холодно бросили мне вслед, когда я вознамерилась лично отвести ноющих страдальцев в их апартаменты. — Поворот направо, потом налево, потом еще направо, дальше прямо, потом три раза налево…

— За мной! Ректор окажет вам честь и лично отведет вас в ваши покои! — скомандовал великий принцеводец, делая самый авторитетный вид и твердый шаг. Мантия была мне велика, поэтому я периодически подтягивала ее, ведя принцев по коридорам огромного замка.

Сначала все было хорошо. Первый поворот был успешно преодолен, а потом… Мелькали гобелены с какими-то сценами из жизни прекрасного принца. Вот какой-то принц-задохлик на фоне поверженного дракона обнимает красавицу с короной, которая могла победить щуплого змея одной лишь фразой: «Покатай меня!» Видимо, попытки были, раз гад лежит со свернутой шеей и высунутым языком. На следующем гобелене изображался принц, который лезет по отвесной стене в сторону единственного окошка в башне, откуда торчит голова перекошенной от волнения принцессы. На лице принца выражался весь экстаз от процесса: вывалившиеся из орбит глаза, открытый от напряжения рот, тонкие ручки-спички, которые цепляются за кирпич, и ножки-палочки, висящие над бездной. Художник решил не заморачиваться бездной и изобразил заросли крапивы и колючек, так что со всех сторон пахло постелью. И раз принц карабкался, то постель принцессы была предпочтительней.

Полчаса мы блуждали по коридорам, пока я искала верное направление. Налево! Сейчас точно налево, потому что направо мы уже ходили! Там тупик!

— Мне кажется, мы здесь уже были, — заметил вспотевший златокудрый принц, прищуриваясь на гобелен, где бледный принц склонился над красавицей не первой свежести. Может, при жизни она была свежа, мила, прекрасна, точно так же, как и в момент вышивки, но время и плесень сделали свое дело, поэтому лицо красавицы напоминало сыр дор-блю, а радость, отраженная вышивальщиком на лице принца, склоняла меня к неутешительным выводам.

— Я хочу, чтобы в моих покоях была кровать с балдахином и шторами! Как у меня дома! — заметил принц с истекающим сроком годности. — Бархатные алые шторы и золотые кисточки, на которых обязательно есть золотые коронки. Люблю, когда везде золотые короны.

— Ерунда! У меня дома кровать, которая занимает всю комнату! Одна перина чего стоит! Отец отдал за нее кругленькую сумму! — хвастался златокудрый принц. — И золотые гербы, вышитые на простынях! Однажды служанка постелила не гербовые простыни… Если что, завтрак у меня в одиннадцать часов! Запомни, ректорша!

— Мне в полдень должны подавать десерт! — капризно заметил худенький принц с русыми локонами. — Ложечка должна быть золотой! С моим личным гербом! И побольше миндаля!

— А мне в час дня должны принести для умывания воду с лепестками роз! — наседал на меня еще один любитель пятизвездочных отелей. — Нет, мы точно здесь уже были! Я узнаю этот гобелен!

— В первый день вам полагается экскурсия по замку! — рявкнула я, понимая, что экскурсовод из меня так себе. — Чтобы потом не бегали и не спрашивали! Вы должны знать, где что находится!

Не знаю, как насчет «находится», но насчет «теряется» — это точно. Где здесь поворот налево? Бедный Моисей, как же я тебе сочувствую! Манну небесную не обещаю, а вот манку земную — вполне! Ну наконец-то!

— Располагайтесь! — фыркнула я, глядя, как принцы заглядывают в комнаты. Их лица вытягиваются, глаза округляются, а кто-то даже завопил, надо думать, от радости!

— Это что? — ужасались они, глядя на меня так, словно детки-мажоры в стареньком пионерском лагере.

Я заглянула в первую комнату, увидев стандартный набор — койко-место, тумбочка, горшок, шкаф и письменный стол вместе со стулом. Понимаю, не «Артек», но жить можно! Пауки и прочие насекомые — тому доказательство.

— Я немедленно пишу своим родителям, чтобы забрали меня отсюда! — заорал черноволосый принц, глядя на свой тугой чемодан.

— Я тоже! — встрял его златокудрый брат.

Принцы бурлили, негодовали, топали ногами, как туристы, оплатившие пятизвездочную роскошь, а попавшие в ремонт «а-ля бабушка».

— Пишите кипятком, пишите! — великодушно разрешила я, прикидывая по каким числам сюда добирается несчастный почтальон и добирается ли вообще. — Описывайте все в деталях. Не скупитесь на подробности и эпитеты! Только один должен писать быстрее всех. Ему еще сову ловить! Мы привяжем все письма к ее лапе, выбросим ее из окна и будем ждать ответов! Спокойной ночи, малыши!

Несмотря на бурю негодования, протесты и угрозы, я удалилась искать свои покои. Я брела наугад в потемках, понимая, что не мешало бы обзавестись подсвечником.

— Я даю ей неделю! — послышалось язвительное из «учительской». — Максимум две!

— Господа и дама, разве так можно? — возмутился хрипловатый голос. — Три дня от силы!

— И сколько у нас продержался самый стойкий? Месяц? У меня подозрение, что кто-то его отравил после того, как ему сделали замечание! — проскрипела мадемуазель Шарман. — Да, Винсент?

— Ни в коем разе! Я сам тогда проспорил! — лениво отозвался голос. — Почти всю зарплату! Две-три недели. Остановлюсь на трех.

— Так, я правильно записал? — послышался хриплый голос. — Три дня, неделя, две и две недели и один день?

Тоже мне, доктора! Ничего-ничего! Я толкнула тяжелую дверь в кабинет ректора, украшенную табличкой. Перед моими глазами предстал мрачный зал, в котором гулко отражалось от стен эхо моих шагов. В центре зала расположился одинокий стол и кресло с короной, не просто нагретое, но еще и протертое многочисленными сидельцами. На столе было пусто, а в массивных шкафах ютились старинные книги. «Полномочия Ректора Академии Прекрасных Принцев» — я вытащила за переплет книгу с золотым тиснением. Судя по количеству страниц, полномочий у меня было хоть отбавляй!

— Ай! — заорала я, когда мне на ногу свалился восьмой том «Полномочий ректора», чуть не раздробив мне пальцы. — Так, что мы имеем?

Я уселась в старое скрипучее кресло, обложившись книгами. Через пять минут я поняла, что не я имею полномочия, а полномочия меня! После первой страницы инструкции стало ясно, что мне должны присвоить орден, после второй — посмертный орден, после третьей — можно смело претендовать на памятник, после четвертой — в золоте в полный рост. «Ректор имеет право контролировать учебный процесс. Он имеет право посещать уроки преподавателей в любое время и без предупреждения. Он имеет право требовать расписание и план урока!» Где-то рядом плясали канкан справедливость, жажда мести и обиженная самооценка, ловко откидывая коленца под задорную мелодию.

Книги встали на полку, а мой взгляд привлек том «Золотые страницы Академии Прекрасных Принцев», который я тут же вытащила, чуть не растеряв половину этих драгоценных и плесневелых страниц.

«Ректор Игнациус Фелдон. Причина увольнения — пошел на повышение. Залез на башню, а потом осуществил карьерный взлет вниз. Ректор Вэлдор Эверглос. Причина увольнения — переквалификация. Переквалифицировался в ворона и попытался улететь из окна ректорского кабинета. В первый раз — неуспешно. Второй раз — успешно. Ректор Шелдор Картчер. Причина увольнения — удалился (зачеркнуто) удавился от дел. Место удавления до сих пор не выяснено. Ректор Эвидор Эванс. Причина увольнения — по собственному желанию. Наличие предсмертной записки — тому подтверждение!»

Я пыталась найти еще листы, но они были перепутаны, поэтому была найдена только половинка следующего листа, в котором было пара смертей при невыясненных обстоятельствах. Невыясненных — исключительно потому, что лень было выяснять. Еще один ректор сгинул в Заколдованном Лесу. Я читала, читала, лениво перелистывая страницы и зевая, а потом почувствовала, как буквы расплываются…

Бом!

От этого «Бом!» я вздрогнула, подорвалась, как сапер на мине, глядя ошалелыми глазами вокруг. В узкое оконце с решеткой падал дневной свет! «Бом!» — послышалось снова, оглушая меня. Крышка от чернильницы слетела, но сама чернильница не дернулась, ибо была намертво прибита к столу. «Бом!» — звонил какой-то колокол, пока я хваталась за сердце и пыталась выдохнуть.

— Многоуважаемый ректор… — Дверь открыли, а потом демонстративно в нее постучали. На пороге стояла мадемуазель Шарман, накрашенная так, что у меня в зобу дыханье сперло. — Я прошу обеспечить явку учеников на мой урок, который начнется через час. Будьте так любезны! Обязанности ректора. Параграф шестой.

Я молча открыла книгу, нашла шестой параграф, а потом с гаденькой улыбкой продемонстрировала его. Это был тот самый момент, когда я благословила ту азбуку с веселыми картинками, которую мы дружно проходили в первом классе. «В обязанности ректора не входит явка учеников на урок!»

Я дошла до комнаты, увидела завтрак, оглянулась по сторонам и решила попробовать. Ничего так! Вполне себе неплохо… Вытерев руки об салфетку, я прошла в мой санузел. В комнате что-то прошуршало, я выглянула и увидела, как огромный ворон уронил на стол мое зеркало. На столе лежал мой договор и постановление о назначении меня ректором Академии Прекрасных Принцев. Посреди постановления красовалась огромная птичья какашка!

— Ах ты! — негодовала я, глядя, как автор печати вылетает в открытое настежь окно. Резолюция попала четко на мое имя, заставив меня брезгливо поморщиться. Зеркало пошло трещинами, как и мои мечты о почетной должности.

— Еще раз! — высунулась я по пояс, пытаясь понять, какая из ворон выразила свое негодование по поводу моего назначения. Захлопнув окно, зашторив его как следует, я взяла в руки грязное треснутое зеркало, пытаясь водрузить его на место.

Из коридора слышались отдаленные крики: «А ну быстро одевайтесь! А не то поцелую!»

Ну, все, могу быть спокойна.

Сантехника здесь была не на высоте, но я быстро разобралась. Латунное подобие крана загудело, брызнуло кипятком во все стороны, заставив меня отпрыгнуть. Зеркало я решила выбросить в ведро. Через минуту мне удалось настроить воду и блаженно погрузиться в ванную.

— Я вам сейчас покажу! — орала мадемуазель Шарман. И судя по громким и пронзительным крикам, все-таки показала.

— Уберите! Я вас умоляю! — орал какой-то принц, задыхаясь от ужаса. — Мои глаза! Нет!

— Я просто подтянула платье! Ну выпала! И что? Никаких манер! Арден вам покажет! — скрипела несмазанной телегой мадемуазель Шарман, пока принцы громко и истерично обсуждали увиденные прелести. — Сегодня мы будем учиться обольщать и расколдовывать принцесс, снимать, так сказать, проклятия, так что марш в класс!

Любопытство просто сожрало меня заживо, поэтому, натянув гнусную улыбку, я вышла в коридор. Все двери были закрыты. В коридоре царила тишина.

— Аааааа! — раздался вопль, который подхватил нестройный мужской хор, претендующий на звание королевского исключительно по праву рождения. — Ааааа!

Я подошла к двери, за которой орали принцы, открыла ее и увидела роскошно обставленный класс, мадемуазель Шарман, которая что-то заправляла в декольте, прикрываясь щипаным веером.

— Я имею право посещать уроки, когда мне вздумается! — сладенько заметила я, присаживаясь за парту. — Продолжайте, продолжайте! Кто-то же должен контролировать учебный процесс? Пункт сорок восьмой. Параграф девять.

— Итак, на чем я остановилась? Я — мадемуазель Шарман! Ваш преподаватель по соблазнению и не только… Прекрасный Принц должен… Да что там должен! Просто обязан уметь целоваться! — гордо заметила старуха, искоса поглядывая на меня. — Учтите, как я уже говорила, экзамен вы будете сдавать мне лично!

— Ааааа! Нееет! — заорали принцы, кривясь и морщась. Послышалось тихое: «Мне плохо! Позовите слуг! Умоляю!»

— А теперь представьте, что вашу невесту, за которую дают отличное приданое, заколдовали! — продолжала мадемуазель Шарман. — И расколдует ее поцелуй.

Она причмокнула губами, повергая в ужас впечатлительную галерку. То, что творилось на первых партах среди «отличников», сложно было передать словами. Судя по взглядам, они сдали бы экзамен автоматом с полной обоймой патронов.

— Где наши девочки? Где наши красавицы? — скомандовала старуха, глядя на притихший, а потом слегка оживившийся класс. Еще бы! Девочек! Кто-то даже заулыбался.

На столе появился огромный ушат.

— Выбирайте! Кому какую! Кто побольше любит, кто поменьше! На любой вкус! — Из ушата что-то жалобно заквакало. Прямо неудачное интернет-знакомство.

— Ни один принц сегодня не будет одинок! — кокетливо заметила мадемуазель Шарман, снова поглядывая на меня и подтягивая платье. — А уважаемому ректору — принца. Выберите там какого-нибудь!

Мне на парту шлепнулась большая, густо покрытая бородавками жаба, которая тут же напомнила мне один неудачный опыт свиданий оффлайн. Жабе я не понравилась.

— Уберите! — верещали принцы, шарахаясь от своих «невест».

— А у меня дохлая! — послышалось жалобное с галерки.

— Ничего, ничего, уважаемый вдовец! — кивнула мадемуазель Шарман, обмахиваясь полысевшим веером. — Сейчас вам новую невесту подберем! А что ж мы такие привередливые? Никто не знает, какую принцессу вам подсунут! А наследник будет нужен!

— И как часто это бывает? Я имею в виду заклинания и проклятия? — осведомилась я, глядя, как жаба надулась и отвернулась от меня. Еще бы, жаб мечтал о фотомодели с ясными глазами и губками-вареничками, а тут я. Обычная. У жаба, между прочим, запросы ого-го!

— Постоянно! — ответила мадемуазель Шарман, даря мне нехорошую улыбку. — Правда, расколдовывают не всех! Ну, дорогие мои, пора познакомиться с невестами! Итак, Камилла! Мадлен! Аурика! Держи Аурику! Не видишь, что от тебя невеста сбегает? От хороших мужиков невесты не сбегают! Можете дать им имена. Можете пометить каждый свою! Измены у нас не приветствуются! Я все вижу! Нечего на чужую жену заглядываться! У тебя своя есть! Итак, приступим! Нежно посмотрите на свою красавицу…

Мадемуазель Шарман медленно шла по ряду, проверяя «нежность» во взглядах.

— Я не буду целовать лягушку! — возмутился златокудрый принц, надувая щеки и отодвигая ее подальше.

— Я тоже не собираюсь! — отозвался его темноволосый и угрюмый брат, нехорошо улыбаясь.

— Ваши имена? — прищурилась старуха, резко складывая веер и подходя поближе.

— Фердинанд Скорпиус, — отозвался темноволосый брат, измываясь над невестой.

— Мое имя — Фредерик Скорпиус, — вскинул голову златокудрый принц, пока его брат с омерзением держал за лапку свою «невесту». — И попрошу обращаться ко мне не иначе, как ваше высочество! Я — наследник престола!

Его брат посмотрел кислым взглядом, словно день в королевской семье начинался со слов: «Один из вас двоих, дорогие сыновья, унаследует мой престол. Но не ты, Фердинанд!»

Златокудрый тут же получил веером по лицу, опешил и попытался было возмутиться, но…

— Останетесь после урока! Буду лично тренировать вас! Кто еще хочет остаться после урока? — заметила преподавательница, вынимая из декольте петушиное перо.

Кто-то тут же схватил свою жабу, запечатлел на ней брезгливый поцелуй, а потом стал сплевывать и вытирать губы о плечо. Нда… «Только не в жабу!» — орала бы я, повстречавшись с каким-нибудь пакостливым чародеем, понимая, что надежды нет.

— Может, вы покажете, как правильно? — гаденько заметил русоволосый принц, глядя на преподавателя взглядом заправского подхалима. — Вы же умеете!

Зал затаил дыхание, когда мадемуазель Шарман взяла в руки его жабу и приложилась к ней так, что у меня волосы встали дыбом, а завтрак тут же стал искать запасной план эвакуации из съежившегося желудка.

— Прямо как твоего дедушку в свое время! — сладенько улыбнулась старуха, доставая кисть из декольте и поправляя макияж.

Все, у меня появились срочные и очень неотложные дела! Извините, мне пора! Я очень спешу!

Я вышла из кабинета, отдышавшись и чертыхаясь. Все! Хватит с меня! Хочу домой! К черту эту Академию!

Ноги несли меня по коридору, а через секунду я почувствовала, что лежу лицом в ковровой дорожке. Раздался смех. На стене проступила надпись: «Не ушиблась?» Внезапно я почувствовала, как вокруг меня оборачивается ковровая дорожка. «Скатертью дорога!» — появилось на стене. А потом кто-то подумал и дописал: «…глубокоуважаемая ректорша! Или ты посещаешь все уроки, или мы с тобой не подружимся!»