Кусучий случай, или няня для обреченного

Кристина Юрьевна Юраш

Таинственный красавец явился в мой дом и потребовал отдать ребенка. Детей у меня нет, но недавно у меня чудом появился … тигренок. Разбился обычный шарик из магазина. Прощай ремонт, да здравствует лоток! Красавец был в таком восторге от лотка, мисок и имени, что слегка озверел. И чуть меня не прикончил! Я бы рада отдать ему моего Титикаку и попрощаться с маленькой катастрофой, но пушистая задница вцепилась в халат когтями. Я вместе со всеми очутилась в новом мире, став няней для принца. Уже здесь я узнала, что это – не заботливый папа, а злой дядя! По дворцу ходят слухи, что он убил родителей принца. А еще есть страшное пророчество…

Глава вторая. Ути-пути!

— Пойдем, пойдем! — спешно засуетились маги, вытаскивая меня вместе с наследником из зала.

— Вы на что меня подписали? — ужасалась я, поочередно пытаясь найти взглядом бесстыжие глаза. — Какая няня?!

— Пока еще живая, — очень убедительно ответили мне, увлекая меня в недра замка. Подальше от глаз его величества.

— А что такое ледяная тюрьма? — спросила я, пытаясь получить начальное юридическое образование.

— Это лабиринты изо льда. Туда отправляют узников. Они там благополучно замерзают, — пояснил бородатый, зевая.

Я передумала идти на местного юриста, специалиста по криминальному кодексу.

— У нас здесь все не так плохо! — подбодрили меня, все еще раздумывающую над перспективами замерзнуть насмерть.

Судя по размерам коридора здесь смело можно было кататься на мамонте. Проносясь с диким воплем туда-сюда. Возможно, архитекторы так и задумывали. Но мамонты узнали, что на них собираются кататься по коридорам. И тихо вымерли. А коридоры остались.

Так что теперь коридоры скучны, готичны и украшены однообразным узором. Изредка попадались подсвечники, островками света пытаясь снизить уровень преступности.

Здесь можно было петь как в туалете. Или на худой конец в опере. Каждый шаг уносило эхо превращая в марш целой армии. Если здесь и есть мыши, то бегают они, как стадо бизонов.

— Этому замку уже много тысяч лет, — заметил коврик с бородой. А я все стеснялась спросить его имя. Обычно я предпочитаю не узнавать имена людей, которых вижу в первый и последний раз. А тут, видимо, придется знакомиться.

— Его строили великаны, — вздохнул коврик без бороды. Только сейчас я заметила, что у них одинаковые глаза. Желтые. Из чего поняла, что они родственники.

— А потом их всех уничтожили, а замок остался, — продолжали мне экскурсию.

Я остановилась возле окна, видя снежные равнины. Титикака на руках зевнул. Я заметила, что нет в нем ничего сентиментального. И его любовь к природе проявилась только один раз, когда он уронил мою драцену и сожрал половину. Я помню этот задумчивый взгляд в пустоту, когда драцена возвращалась обратно, чтобы тут же переехать в мусорный пакет.

По застекленным окнам ползла изморозь, но в замке было тепло.

У меня в голове до сих пор не укладывались ни тигролюди, ни великаны.

— А он тоже может обернуться… эм… человеком. Раз его величество назвал его племянником? — спросила я, сопоставляя факты. Выводы уже просились наружу в грубой, нецензурной форме.

— Изначально он зверь. А потом, со временем он учится принимать облик человека, — заметил бородач, сворачивая за угол. За углом было темно. — Его величество тоже не совсем человек. Это зверь, принявший облик человека.

— Не могу поверить, — вздохнула я, глядя на Титикаку. — Хорошо, что вы люди… С вами хоть поговорить нормально можно! А не с тем припадочным узурпатором…

— Ты потише, — встрепенулся бородатый, прижимая палец к губам. — Зря ты так о его величестве. Его брат был хорошим королем. При нем тут было вольготно! Правда, порядка не было совсем. И казну разбазаривал направо и налево. И титулы жаловал, и золотом осыпал. И народу золото с балкона кидал. Всякое было. Вот народ его и любил! И придворные любили. Говори, что хочешь, делай, что хочешь. Налоги можно не платить!

— Когда мы пришли сюда, в казне ничего не осталось! — перебил его безбородый. — Пусто!

— Зато теперь! — гордо усмехнулся бородатый. — Не любят люди, когда их к порядку призывают. Вот и бунтуют! Когда принц исчез, у нас тут мятеж подавлять пришлось! Люди восстали! Кричат: «Дядя заточил принца в темницу!». Освобождать пришли.

— А как он очутился в нашем мире? — спросила я, гладя непоседливую Титикаку.

— Все просто. Была церемония имянаречения. Обязательная для принца. И старый чародей перепутал заклинания, — усмехнулся бородач.

— Ему просто открыли не на той странице книгу, — добавил безбородый. — И прямо посреди церемонии принц исчезает! Что тут было! Долго искали…

— Принца? — спросила я, все еще не веря, что держу на руках маленького принца.

— Старого чародея. Принца нашли. А чародея до сих пор найти не можем. Только его величество загадочно улыбается. Говорит, что спрятал его в надежном месте, — заметил бородатый.

— Ой, — перепугалась я, прижав к себе большого котенка.

Огонек слетел с пальцев бородатого и повел меня по винтовой лестнице вверх. Я шла впереди, а «коврики» топали сзади.

— Мы почти дома, Тити, — прошептала я в пушистое ухо. «Сироти-и-инушка!», — ревела душа, обнимая малыша.

— Ты не заметил? — спросил позади меня тихий голос. Мне показалось, что разговор не предназначался для моих ушей. — Ты заметил, как он легко согласился?

— Заметил, — донесся до меня тихий ответ. — Как думаешь? Это то, что я думаю?

— Меня это смутило еще в том мире, — заметил озадаченный голос. — Думал, что все! Конец! Но нет… А потом в зале…

— Бедная девочка, — вздохнули мне вслед. — Будем надеяться, что это не то, о чем мы подумали.

— Вы о чем? — обернулась я, решив не церемониться, когда речь идет о моей судьбе.

— Да так, о своем! Удивляемся, почему его величество оказался к тебе столь великодушен, — заметил бородатый. — Обычно за ним такого не замечено!

— Ой! — столкнулась я с огромной дверью. — Ты живой? Тити?

На меня смотрели выразительные голубые глаза. Они скосились на мои волосы и решили, меня слегка постричь.

Я ожидала увидеть камеру с решетками и цементным полом. Но вместо нее я увидела очень странную комнату. Все острые углы были замотаны и обшиты пушистым мехом. Даже стулья укутали в меховые шубы.

— Это что за… — опешила я, пытаясь понять, почему комната напоминает распродажу шуб.

— Его величество потребовал, чтобы комната принца была безопасной! — заметил бородатый. — Если что — зови! А пока что обживайся!

В такой огромной комнате на полу лежала жеваная игрушка. Меховой кролик. Титикака тут же слез с рук и бросился к кролику, заставив меня выдохнуть от умиления. На стене висели портреты. Только лиц у них не было. Вместо лиц были росчерки когтей. Но по одежде было понятно, что это мужчина и женщина.

— Ку-ку! — позвала я в огромный камин. Я погладила пушистый стул, пробежалась пальцами по столешнице стола и подняла голову на потолок. Огромная люстра — сосульки висела аккурат над кроватью.

Внезапно дверь открылась. А в комнату вошел бородатый.

— Слушай внимательно, — прошептал он, осматриваясь по сторонам. Титикака терзал зайца. — Есть несколько вещей, которые тебе нужно знать! Его величество не любит, когда к нему прикасаются. Прямо терпеть не может. За это можно поплатиться головой.

— Отрубит? — удивилась я.

— Откусит, — мрачно ответили мне, зажигая камин. Очень кстати! А то здесь как-то прохладно.

— Вы за кого меня держите? — уперла я руки в боки. — Вы что? Думаете я сплю и вижу, как отловить в коридоре его величество, с целью погладить? С какой кстати я должна его гладить?

— Ну, мало ли, — заметил бородатый. — И второе. Если что, не пугайся, хорошо?

— Чего не пугаться? — испугалась я.

— Просто не пугайся, — заметил бородатый и ушел.

Я заглянула во вторую комнату, обнаруживая удобства. Кстати, я бы приняла ванну! О, а тут даже полотенца есть! И вода горячая! Даже пар идет! Ничего себе!

— Титикака, тебя можно оставить одного на пять минут? — спросила я у увлеченного принца, жующего заячье ухо. — Мама искупается. Быстренько!

Мне не ответили, самозабвенно вытаскивая из-под кровати жеваного крота. Следом за ним появился кожаный еж.

Я бросилась в ванну, лихорадочно снимая с себя одежду и нижнее белье. Не родился такой мужчина, при виде которого я буду раздеваться с такой скоростью! Все это полетело на пол, а я быстро забралась в горячую воду, намыливая себя мылом без запаха. Любая мама маленького ребенка идущая в душ — это стриптизерша на быстрой перемотке.

Воспоминания вернули меня в тот день, когда я вернулась из магазина. Сходила, называется, за хлебушком. Если где-то есть древняя наука фень-шуй, то я в совершенстве постигла науку хрень суй. Стоит мне попасть в магазин, как я уйду с тремя пакетами. Даже если я пришла за майонезиком.

В тот день я разбирала покупки.

— Шарик с тигром! — удивилась я, вертя шарик в руках. Он был небольшой, но тяжелый. Внутри поднялась целая метель из пенопласта, обдувая маленького белого тигренка.

Я поставила шарик на стол, пока не решив, что с ним делать.

— А это у нас хек! По скидке! Ну да, по запаху чую, что тут «кхек»! — дернулась я и услышала звон.

Это был шарик. Может, я толкнула его локтем. А может, поставила слишком близко к краю. Но только что шарик упал на пол и разбился.

— Прискорбненько, — вздохнула я, направляясь за веником. — Так, стекло вижу, пенопласт вижу, а где тигренок?

— Арррр! — послышалось за моей спиной. Я повернулась и увидела… ти-ти-тигра. Настоящего!

Он был пушист до безобразия и смотрел на меня небесно голубыми глазами.

Пакет выпал у меня из рук прямо на ногу. Я смотрела на тигра, который расхаживает по кухне, присматриваясь к ножкам стола и диванчику.

Если где-то проводился конкурс на самые большие глаза, я только что взяла в нем первое место. Вместе с премией «самый быстрый инсульт»!

— Ох ты ж, Евпатий Коловрат! — икнула я, часто моргая.

Ноги прогнулись. — Это как так? — зажмурилась я, в надежде, что мне просто показалось.

Он исчез! Он действительно исчез… Вот только под столом.

— Аррр! — послышалось грозное. А из пакета вылез мерзлый окорочок.

Через пять минут на меня смотрело абсолютно белое, чихающее нечто. Кулек муки был просыпан по полу. На нем виднелись следы лап. Остатки окорочка лежали на остатках дивана. Видимо, они решили умереть вместе. Почти в обнимку. Я тоже чувствовала, как меня обнимает дедушка — инсульт, когда смотрела на остатки покупок, скатерти и царапины на шкафчике.

Я уже экстренно вытиралась, вспоминая, как уже сходила в душ. Меня не было минут пять, но за это время квартира превратилась в руины.

Так быстро, как одевалась я, не одевались даже пожарные на вызов. Вырвавшись в комнату, я увидела груду одеял, из которых торчал белых мех.

— Спатюшки лег? — умилилась я, глядя на мех с полосочками. — Ути-пути! Тык-тык-тык! Чья попка тут спряталась? Ути-пути! Мой пушистик!

Я почесала мех, а потом с умилением поковыряла его пальчиком, как вдруг с другого конца кровати ко мне побежал…. Титикака!

Одеяла зашевелились вместе с волосами на моей голове, когда из — под них появилась огромная белая морда.