Преданные. Белое с кровью

Кристина Робер (2024)

После страшных событий на кладбище Ника понимает, что обязана разгадать тайну сущности, которая живет в ней, и отправляется в Огненную землю. Однако ответы не находятся в библиотеке, да и обитатели замка не торопятся обнажать душу… Тогда Ника уходит в лес Морабат, к ведьмам, в надежде, что они смогут дать ей подсказку. Но никто не способен решить за Нику, что она должна делать и кого защищать. Ведь когда она сделает свой выбор, пути назад не будет. От автора «Белое с кровью» — это история взросления. Привычный мир с вайбами 2000-х, школой и подростковыми буднями остался за завесой, и герои сталкиваются с другой реальностью: Ника — с ожившими легендами, Алекс — с демоном, которого, быть может, и вовсе не существует. Ведьмы, вампиры, отшельники, воины-маги, дворцовые интриги, новые чувства и ответственность, которую должен взять на себя каждый из героев, пока их могущественные родители рискуют жизнями своих детей ради осуществления пророчества тысячелетней давности.

Магия, проникающая под кожу, эмоции, выворачивающие наизнанку, кинематографичные декорации и герои, которым невозможно не сопереживать, — в этой книге есть все! Она стала той самой историей, которой я отдала частичку своего сердца. И, покрываясь волнительными мурашками, прожила еще одну жизнь.

Ксения Лозовая, блогер, @lozovsbooks

Во второй части трилогии Кристина Робер пересняла «Игру престолов» с актерским составом «Элиты» и тем самым сместила спектр проблематики в сторону New Adult. Но, несмотря на все династические распри, «Преданные» остаются прежде всего эмоциональными качелями для читателей и главной героини, на которую сваливается все больше испытаний. Разбираться с внешними проблемами — сложно, но копаться внутри себя — труд непомерный. Все фантастическое к тому же здесь пропущено через призму восприятия ребенка нулевых, а потому каждый, в меру начитанности и насмотренности, ощутит характерный и приятный привкус молодежных сериалов, романов. Он, долго остающийся на губах, придает дерзости и свежести классической истории поиска себя и борьбы за любовь по принципу «нет повести печальнее на свете».

Денис Лукьянов, писатель, книжный обозреватель

Читателям канала @anti_rober.

За то, что всегда готовы выслушать

Детство прошло, умчалось,

Растаяло без следа,

А песня в душе осталась,

И, кажется, навсегда.

Несется собачья стая

Мильоны веков вперед.

И я, как в детстве, гадаю:

Куда они? Кто их ждет?

Какая их гонит тайна

Средь стужи и тишины?

А вдруг они там отчаянно

Ищут во тьме хозяина,

С которым разлучены?

Эдуард Асадов. Созвездие Гончих Псов^[1]

Пролог

Terra ignis, замок Стамерфильда.

Август 1999 года

С тяжелым вздохом Рита откинулась на подушки и прижала ладонь к мокрому лбу. Ведьма была права: эта ее чудо-трава («колдовская сон-трава» — так она ее назвала) облегчила процесс, хотя в какой-то момент Рите все же показалось, что мелкая чертовка решила на всю жизнь обосноваться в чреве и пить ее молодость, пока не иссушит до дна.

— Все закончилось, Харт-Вуд, — шептала Рита в потолок, — этот ад закончился.

Полчаса назад она родила ребенка. Девочку — ее билет в жизнь, которую ей обещали с рождения. Ребенка унесли сразу же, но Рита не возражала. Более того, сама хотела этого: никогда не видеть существо, воспользовавшееся ее телом.

Рита скользнула рукой к вялому животу и стиснула зубы. Ничего-ничего, она еще приведет себя в порядок.

С отцом ребенка, Николасом, у них с самого начала было соглашение: наследница в обмен на безбедную жизнь. Все просто. Родит живую, здоровую девочку — получит бездонный счет и может катиться на все четыре стороны. Хотя Николас, конечно, никогда такого не говорил. Кажется, он действительно ее любил, но порой Рита с трудом в это верила. Да и не была ей нужна никакая любовь: она сама по себе; и теперь у нее будет все, чтобы каждый чертов день ни от кого не зависеть.

Рита сжала кожу на животе и закрыла глаза, свободной рукой скидывая на пол подушки, которыми для удобства обложила ее ведьма-повитуха. Было душно, и от кислого запаха к горлу подкатывала тошнота. На мгновение Рита даже пожалела, что так быстро прогнала ведьму: ей бы не помешала помощь — открыть окна, например. Ну да ладно. Отлежится день-другой и покинет этот сучий мир навсегда…

Веки налились тяжестью; сон утягивал ее, через кожу под рукой на животе пробивался пульс, и Рита вдруг улыбнулась, сонно пробормотав:

— Успокойся, маленькая бунтарка. Подожди пару лет — куплю тебе пуанты…

Рита резко распахнула глаза и отдернула руку от живота. В голове непрошенно возникло воспоминание: девочка вышла из нее, повитуха держит на руках окровавленное тельце, взглядом сверлит беззащитное личико и сама Рита, забыв о пережитых муках, едва дышит и бесконечные секунды, как полоумная, шепчет:

— Закричи, закричи. Пожалуйста, закричи…

Но девочка не кричит. И кажется, сам мир останавливается, пока они обе ждут. А потом морщинистое лицо повитухи преображается, тонкие губы растягиваются в кривой улыбке, и она говорит — тихо и торжественно:

— Дышит.

Цепляется за взгляд Риты, оборачивает ребенка в пеленку и быстро идет к двери, а Рита смотрит им вслед и все еще не понимает, как же она дышит, если не кричит. И зачем-то ей так хочется услышать этот крик, но ребенок упрямо молчит.

— До сих пор молчит.

Рита нахмурилась, не понимая, почему это так сильно задевает ее. Ну молчит и молчит — может, и такое бывает. Да и ведьма же сказала, что дышит. Значит, все закончилось, вариантов нет. Рита невольно покосилась на дверь и прислушалась: нет, все тихо, как в гробу.

Может, ее унесли в другую часть замка. Здесь такие стены: будут убивать — не услышишь. Сама же помнишь, как вы тогда с Николасом под носом у его мамаши…

Стиснув зубы, Рита хлопнула себя по щеке. И в этот момент дверь тихо открылась. Николас зашел в спальню, мягко ступая по ковру, и, если бы не сверток в его руках, Рита бы непременно позволила себе в последний раз полюбоваться им. Сейчас ей уже нечего скрывать, и сама себе она могла признаться, что в физическом плане он сводил ее с ума.

— Как ты, милая? — со сдержанной улыбкой спросил Николас, остановившись рядом с кроватью.

— Я же сказала, что не хочу видеть, — процедила Рита, борясь с желанием зажать нос. Что это за запах? Что за запах источает этот ребенок?

— Знаю, — устало вздохнул Николас и без спросу присел на край кровати. Рита скрестила руки на груди и уткнулась в них взглядом. — Хотел сказать, что благодарен тебе. Ты никогда не верила в наши пророчества, и эта земля ничего не значила для тебя, но ты поверила мне однажды, поэтому поверь еще один последний раз: то, что ты сделала, — это чудо, которого мы ждали несколько веков.

Я тебе не поверила, а продала свое тело, вот и все.

От напряжения свело челюсть, и Рита задышала глубоко и часто.

— Почему она не кричит?

Николас заглянул в лицо ребенку и улыбнулся. Так, как раньше улыбался только ей.

— Она спит.

Николас поправил одеяльце и перехватил взгляд Риты. По его лицу скользнула хмурая тень.

— Твои глаза — один в один, представляешь?

Рита фыркнула и зажмурилась. Нет, почему этот ребенок так навязчиво пахнет! Ее тошнило. Николас тихо поднялся, и Рита мысленно подгоняла его. Уходи. Проваливай. Живо! Но рука против воли потянулась к нему.

— Покажи.

Рита держала глаза закрытыми до последнего. Чувствовала, как Николас снова опустился на кровать, и запах этой девочки — сладкий, теплый и невинный — ударил в нос сильнее прежнего. Она ощутила ее близость и протянула руку, но в последний момент замерла.

Да что со мной не так?! Это всего лишь ребенок.

Николас помог: взял ее за палец и приложил к щеке девочки.

— Это всего лишь ребенок, — прошептала Рита, не сразу осознав, что говорит вслух. Распахнула глаза и как завороженная всматривалась в это странное, молчаливое личико, а когда девочка внезапно открыла глаза, даже дернулась от неожиданности. Николас был прав: один в один. Синие — такие синие, что в природе и цвета такого не существует. Ее мать говорила: «Неповторимые». Надо же, похоже, она была неправа.

Сердце забилось чаще, перехватило дыхание. Все вокруг вдруг оказалось таким неважным, незначительным, словно и не было больше ничего. Что это? Материнский инстинкт? Глупости. В прошлый раз такого не было. В прошлый раз все закончилось в тот же момент, когда ту, другую, унесли. Но эта… Эта… Рита неосознанно водила подушечкой пальца по мягкой щеке, не в силах отвести взгляд от странных и таких знакомых глаз. Не «эта», а ее дочь. Ее! Может, повитуха была права. Может, все они были правы, говоря, что в жилах Риты течет кровь прародительницы ведьмовского клана и что эти самые гены, смешанные с генами Стамерфильда, способны даже в ней пробудить любовь.

С этой связи все началось. Ей же все и закончится.

— Красивая, — голос Николаса прозвучал мягко, и, когда Рита посмотрела на него, он грустно улыбнулся, но в его карих глазах застыл вопрос.

И в другой раз Рита бы возненавидела его, потому что никогда и никому не позволяла играть на своих чувствах, но… какая теперь разница? Она замерла, уставившись на Николаса, а он вдруг поднялся, и ее палец соскользнул со щеки дочери. Рита схватилась за рукав его рубашки и с силой потянула на себя:

— Не отдам, — прошептала она. — Никки, пожалуйста…

— Она моя, Рита.

Взгляд лихорадочно блуждал по его сосредоточенному лицу, и Рита решила, что возненавидит и его, и себя как-нибудь потом, потому что в то самое мгновение поняла как никогда: без нее она не сможет. Почему так вышло — не понимала, совершенно не понимала, но точно знала, что умрет, если не останется с ней.

— Наша, — тихо сказала Рита.

Николас недоверчиво посмотрел на нее, и Рита одними губами добавила:

— Пожалуйста.

— Наша?

Она закивала, из глаз потекли слезы, и Рита нетерпеливо стирала их свободной рукой, а другой держала Николаса.

— Может, это все ваша чертова магия, а может, это то, о чем я всю жизнь мечтала, просто не знала об этом. Моя дочь, наша дочь. Я хочу ее, и тебя. Хочу нашу жизнь.

Николас несколько раз моргнул и прищурился, словно не верил ей и хотел высмотреть правду на ее лице. И Рита знала, что ему не в чем ее подозревать, потому что, пожалуй, впервые за несколько лет их знакомства она говорила правду. Так верила в нее, что считала единственной правдой, которая могла быть.

Когда Николас передал Рите дочь, она бережно прижала ее к себе и улыбнулась маленьким внимательным глазам. Он лег на кровать рядом и обнял Риту, и та откинула голову ему на плечо и блаженно закрыла глаза, думая о том, что притворяться ей больше не нужно. Удивительно, но она там, где и должна быть.

— Моя маленькая бунтарка, — прошептала она и посмотрела на Николаса: — Наша. Теперь мы можем пожениться. По-настоящему. Да?

Примечания

1

Асадов Э. Полное собрание стихотворений в одном томе. М.: ЭКСМО, 2023. Здесь и далее примечания редактора.