Прекрасный игрок

Кристина Лорен, 2013

После того как старший брат отчитал Ханну Бергстрем за то, что она отдает все силы учебе, забывая о личной жизни, девушка решила последовать его советам: больше следить за собой, завести друзей и ходить на свидания. А кто справится с задачей по превращению Ханны в жгучую секс-бомбу лучше, чем Уилл Самнер, друг ее брата, а еще роскошный мужчина, венчурный капиталист и закоренелый бабник? Уиллу не привыкать к риску, но он сомневается в успехе этой затеи, пока его такая невинная и такая соблазнительная ученица не затаскивает его в постель и не показывает, что есть незабываемые женщины. Теперь, когда Ханна осознает всю свою сексуальность, Уиллу стоит как можно скорее доказать, что он именно тот мужчина, который ей нужен.

1

Один гудок. Второй.

Прекратив вышагивать по комнате, я отдернула штору и выглянула в окно, хмурясь на предрассветное небо. Было еще темно, но я рассудила, что чернота уступает место синеве, а на горизонте появляются розовые и лиловые полоски — значит, технически уже утро.

Это был третий день после нотации Дженсена и, соответственно, моя третья попытка позвонить Уиллу. И хотя я совершенно не представляла, что ему сказать, — и о чем думал Дженс, когда предложил сделать этот звонок, — однако чем больше я размышляла, тем ясней понимала, что брат был прав. Я почти все время торчала в лаборатории, а дома либо спала, либо ела. Перебравшись в пустую квартиру родителей на Манхэттене, вместо того чтобы поселиться рядом с однокурсниками где-нибудь в Бруклине или Квинсе, я тоже никак не расширила круг своих знакомств. Содержимое моего холодильника состояло из пары-тройки овощей, еды на вынос сомнительной свежести и замороженных обедов. Вся моя жизнь до сего момента вращалась вокруг окончания учебы и старта блестящей научной карьеры. Осознание того, как узка сфера моих интересов, подействовало отрезвляюще.

Очевидно, моя семья тоже обратила на это внимание, а Дженсен по какой-то причине вбил себе в голову, что именно Уилл спасет меня от грядущей участи старой девы.

Я была уверена в этом куда меньше. Намного, намного меньше.

Следовало признать, что наша общая история была весьма скудна. Вполне возможно, он вообще меня толком не помнил. Кто я — младшая сестренка, элемент пейзажа, фон, на котором случились многочисленные похождения в компании Дженсена и краткая интрижка с моей сестрой. И сейчас я собиралась звонить ему… для чего? Чтобы он куда-нибудь меня сводил? Поиграл со мной в настольные игры? Научил меня, как…

Я даже не могла закончить эту мысль.

Я подумывала о том, а не повесить ли трубку. Не забраться ли обратно в постель, сообщив братцу, что он может поцеловать меня в задницу и найти себе новый объект для усовершенствования? Но на четвертом гудке, когда я сжала телефонную трубку так сильно, что отпечаток мог остаться до завтра, Уилл ответил:

— Алло?

Голос у него был такой же, как в моих воспоминаниях, — глубокий и звучный, только еще ниже.

— Алло? — повторил он.

— Уилл?

Я услышала, как он резко втянул воздух и с улыбкой в голосе произнес мое прозвище:

— Зигги?

Я рассмеялась — конечно, именно так он меня и запомнил. Теперь меня так называли только в кругу семьи. Вообще-то никто понятия не имел, что это значит: было довольно смело доверить двухлетнему Эрику ответственное дело по подбору прозвища для его новорожденной сестрички, — но имя прижилось.

— Да. Это Зигги. Но как ты…

— Вчера я говорил с Дженсеном, — объяснил Уилл. — Он рассказал мне о своем визите и вербальной порке, которую тебе устроил. И упомянул, что ты можешь позвонить.

— Ну, вот и позвонила, — робко промямлила я.

Раздались кряхтенье и шелест простыней. Я, конечно, совершенно не пыталась представить, сколько обнаженной плоти сейчас на другом конце линии. Но когда до меня дошло, что голос Уилла звучит устало, потому что я его разбудила, бабочки, порхавшие в животе, подступили к горлу. Ну что ж, возможно, технически утро еще не наступило…

Снова бросив взгляд в окно, я выпалила:

— Я ведь тебя не разбудила?

У меня не хватило мозгов даже взглянуть на часы, а сейчас я боялась это сделать.

— Все в порядке. Будильник все равно бы зазвонил через… — он зевнул, — через час.

Я подавила покаянный вздох.

— Извини. Я немного… нервничала.

— Нет, все в порядке. Невероятно, как я мог забыть, что ты сейчас живешь в городе. Мне говорили, ты заперлась в «P and S» и уже три года сидишь в ламинаре, капая в пробирки из пипетки.

Во время этого шутливого реприманда его низкий голос стал более хриплым, и в животе у меня что-то сжалось.

— Похоже, ты на стороне Дженсена.

Его тон смягчился.

— Просто он беспокоится за тебя. Поскольку он твой старший брат, это его любимое занятие.

— Это я уже слышала.

Мне надо было как-то сдержать нервную энергию, так что я снова принялась мерить шагами комнату.

— Надо было мне позвонить раньше…

— Это мне надо было позвонить раньше.

Уилл пошевелился — кажется, сел. Я снова услышала, как он застонал, потягиваясь, и закрыла глаза. Звучало точь-в-точь как стоны во время секса. Это отвлекало.

Дыши носом, Ханна. Держи себя в руках.

— Хочешь чем-нибудь заняться сегодня? — выпалила я.

Вот вам и все спокойствие.

Он замешкался с ответом, и я уже готова была влепить себе пощечину за то, что не подумала: у него ведь могут быть другие планы. Например, работа. А после работы, например, свидание с девушкой. Или с женой. Я навострила уши, пытаясь уловить каждый шорох в потрескивающей тишине.

Прошла вечность, прежде чем он спросил:

— А какие у тебя будут предложения?

Вопрос со значением.

— Ужин?

Несколько долгих секунд Уилл молчал.

— Сегодня я занят. Позднее совещание. Как насчет завтра?

— Лаборатория. Я уже записалась на восемнадцать часов работы с микроскопом. Эти клетки растут очень медленно, так что у меня будет полное основание сделать себе харакири, если я напортачу и придется начинать все снова.

— Восемнадцать часов? Длинный денек получается, Зиггс.

— Я знаю.

Помычав себе под нос, он спросил:

— А во сколько ты должна сегодня появиться в лаборатории?

— Позже, — ответила я и, содрогнувшись, взглянула на часы.

Было только шесть утра.

— Где-то в районе девяти или десяти.

— Хочешь пробежаться со мной в парке?

— Ты бегаешь? — удивилась я. — Специально?

— Да, — ответил он, уже не скрывая смеха. — Не сматываюсь от погони, если ты это имела в виду, а просто упражняюсь.

Я зажмурилась, чувствуя знакомый позыв довести дело до конца, словно мне предстояло какое-то состязание или чертово задание. Этот дурак Дженсен!

— Когда?

— Через тридцать минут.

Я снова выглянула в окно. Едва рассвело. На земле лежал снег. Трансформация, напомнила я себе. И, закрыв глаза, произнесла:

— Пришли мне смской инструкцию, как туда добраться. Встретимся там.

Было холодно. Точнее, стоял такой дубак, что у меня вся задница заледенела.

Расхаживая взад-вперед, чтобы не замерзнуть, я перечитала смску Уилла. Там говорилось, что мы встречаемся у Инженерных ворот Центрального парка, на пересечении Пятой и Девятнадцатой. Утренний мороз обжигал лицо и просачивался сквозь ткань брюк. Надо было взять шапку. Надо было вспомнить, что я в Нью-Йорке, и сейчас февраль, и здесь только сумасшедшие ходят в парк в феврале. Пальцев я уже не чувствовала и вполне обоснованно опасалась, что от ледяного воздуха в сочетании с ветром у меня отвалятся уши.

Вокруг почти не было людей: только рьяные спортсмены и парочка юных влюбленных, прижавшихся друг к другу под высоким и тонким деревом. В руках у каждого был бумажный стакан, а в стакане — что-то горячее и вкусное на вид. Стайка серых птиц клевала землю, а солнце только-только поднималось из-за дальних небоскребов.

Всю свою жизнь я балансировала на тонкой грани между приличной девочкой и занудным ботаником, так что и прежде часто чувствовала себя не в своей тарелке: когда мне вручали приз за исследования в Массачусетском технологическом институте перед тысячами студентов и их родителей; почти всякий раз, когда отправлялась в тур по магазинам, и — самое запоминающееся — когда в одиннадцатом классе Итан Кингмен попросил ему отсосать, а я понятия не имела, как это можно было бы совместить с необходимостью дышать. Сейчас, глядя на светлеющее с каждой минутой небо, я бы с радостью променяла нынешнее утро на любое из этих воспоминаний — лишь бы оказаться подальше отсюда.

Не то чтобы меня пугала пробежка… ну ладно, в какой-то мере да. Бегать мне не хотелось. Я даже не знала толком, что такое спортивный бег. Но встречи с Уиллом я не боялась. Просто нервничала. Я помнила, каким он был — в его обращении всегда присутствовало что-то ленивое, гипнотическое. Нечто, просто источавшее сексуальную ауру. Раньше мы никогда не общались один на один, и я опасалась, что мне не хватит выдержки.

Брат дал мне задание: начать жить более полной жизнью. Конечно же, он знал, что верный способ заставить меня действовать — это дать почувствовать свою никчемность. И хотя я ничуть не сомневалась, что Дженсен не собирался отправлять меня на свидание с Уиллом и — давайте уж взглянем правде в глаза — укладывать к нему в постель, я должна была понять, как Уилл думает, взять несколько уроков у мастера и приобрести его ценные социальные навыки. Просто надо было представить себя секретным агентом, работающим под прикрытием: войти, выйти и остаться невредимой.

В отличие от моей сестры.

После того как на Рождество семнадцатилетняя Лив закрутила роман с Уиллом — девятнадцатилетним, с серьгой в ухе, играющим на бас-гитаре, — я многое узнала о том, каково приходится девушке-подростку, втюрившейся в плохого парня. Уилл Самнер был олицетворением такого парня.

Все они липли к моей сестре, но ни о ком Лив не говорила так, как об Уилле.

— Зигги!

Я вскинула голову на звук своего имени и оценивающе уставилась на того, о ком думала и кто как раз шагал ко мне. Уилл стал выше, чем я помнила: худощавый, с вытянутым торсом и длинными руками и ногами — настолько, что должен был казаться неуклюжим, однако почему-то не казался. В нем всегда было что-то притягательное и неотразимое, не имевшее никакого отношения к классически правильной внешности, и все же мужчина моих воспоминаний четырехлетней давности был бледной тенью того, кого я видела сейчас перед собой.

Улыбка у него осталась такой же: чуть кривой, медлительной и оттого придающей лицу неизменно озорное выражение. Приближаясь ко мне, он оглянулся на вой сирены, так что я смогла разглядеть его профиль, щетину на подбородке и длинную загорелую шею над воротничком спортивного свитера.

Когда Уилл подошел, его улыбка стала шире.

— С утречком, — заявил он. — Так и думал, что это ты. Помню, ты всегда так расхаживала, когда нервничала по поводу школы или еще чего-нибудь. Доводила свою маму до истерики.

Недолго думая, я шагнула вперед, обвила руками шею Уилла и крепко его обняла. Не помню, чтобы мы прежде стояли так близко друг к другу. Он был твердым и теплым. Я закрыла глаза, почувствовав, как он прижался лицом к моей макушке.

От его низкого голоса дрожь отдалась во всем теле.

— Так приятно тебя видеть.

Секретный агент Ханна.

Я неохотно отступила на шаг, втянув носом смесь свежего воздуха и запаха его мыла.

— Я тоже рада тебя видеть.

Из-под вязаной шапочки выбивались взлохмаченные темные пряди и смотрели ярко-голубые глаза. Уилл подошел ближе и водрузил мне что-то на голову.

— Я подумал, что тебе это понадобится.

Подняв руку, я нащупала плотную шерстяную шапку. Ох, он был так обезоруживающе любезен.

— Спасибо. Может, мне все-таки удастся сохранить уши.

Ухмыльнувшись, он сделал шаг назад и оглядел меня с ног до головы.

— Ты выглядишь… по-другому, Зиггс.

Я рассмеялась.

— Никто уже не называл меня так целую вечность, не считая родных.

Его улыбка померкла. Какую-то секунду он напряженно вглядывался мне в лицо, словно надеялся, что при определенном везении настоящее имя выступит у меня на лбу. Он всегда называл меня Зигги, так же, как братья и сестра: Дженсен, конечно, а еще Лив, Нильс и Эрик. До отъезда из дома я всегда была просто Зигги.

— И как же обращаются к тебе друзья?

— Ханна, — тихо ответила я.

Уилл продолжал сверлить меня взглядом. Он смотрел на мою шею, на губы, а затем уделил какое-то время глазам. Энергия, разлившаяся между нами, была ощутима почти на ощупь… но нет. Наверное, я поняла его совершенно неправильно. В этом и заключалась главная опасность Уилла Самнера.

— Итак, — начала я, задирая брови. — Пробежка.

Уилл моргнул, словно только сейчас понял, где мы.

— Точно.

Кивнув, он натянул шапку пониже на уши. Сейчас Уилл выглядел совершенно другим человеком — отутюженным и успешным, но, присмотревшись, я увидела чуть заметные точки там, где раньше были серьги.

— В первую очередь, — сказал он, и я поспешно перевела взгляд на его лицо, — я хочу, чтобы ты остерегалась гололеда. Тут хорошо чистят дорожки, но, если считать ворон, можно сильно расшибиться.

— Ладно.

Он указал на тропинку, огибавшую замерзший пруд.

— Это нижний круг. Он окружает водохранилище и идеально подходит для бега, потому что тут всего пара неровных мест.

— Ты бегаешь здесь каждый день?

В глазах Уилла вспыхнули искорки. Он покачал головой.

— Не по этой дорожке. Она длиной всего полторы мили^[1]. Поскольку ты у нас начинающая, в начале и в конце мы будем двигаться шагом, а пробежим только милю в середине.

— Почему бы нам просто не пробежать по твоему обычному маршруту? — спросила я.

Мне не понравилось, что из-за меня ему придется бежать медленней и менять свой обычный режим.

— Потому что там шесть миль.

— Справлюсь с этим без проблем, — заявила я.

Мне показалось, что шесть миль — это не так уж и много. Всего-то тридцать две тысячи футов. Если шагать широко, то что-то около шестнадцати тысяч шагов… Полностью осознав это, я почувствовала, как уголки рта ползут вниз.

С выражением бесконечного терпения Уилл потрепал меня по плечу.

— Конечно, справишься. Но давай посмотрим, как у тебя сегодня пойдут дела, и поговорим.

А затем подмигнул.

Что ж, похоже, бегуна из меня не получилось.

— Ты делаешь это каждый день? — пропыхтела я.

По виску ползла струйка пота, стекая на шею, а у меня даже не было сил поднять руку и утереться.

Уилл кивнул так, словно всего лишь наслаждался быстрой утренней прогулкой. А я чувствовала, что сейчас сдохну.

— Сколько еще?

Он оглянулся на меня со снисходительной — и чертовски соблазнительной — ухмылкой.

— Полмили.

О господи.

Я выпрямилась и задрала подбородок. Мне это под силу. Я молода и нахожусь в… относительно хорошей форме. Почти весь день я проводила на ногах, бегая по лаборатории из одной комнаты в другую, а в квартиру всегда поднималась по лестнице. Конечно же, я справлюсь.

— Хорошо… — отозвалась я.

Мои легкие словно залили цементом, так что воздух приходилось пропихивать внутрь маленькими судорожными глотками.

— Отличные ощущения.

— Тебе уже не холодно?

— Нет.

Я почти слышала, как кровь грохочет в венах, а сердце готово было вырваться из грудной клетки. Наши подошвы стучали по дорожке, и, да, я уже совершенно не мерзла.

— Не считая того, что ты все время занята, — спросил Уилл, совершенно не задыхаясь, — тебе нравится твоя работа?

— Я люблю ее, — пропыхтела я, — обожаю работать с Лиемаки.

Какое-то время мы говорили о моем проекте и сотрудниках. Уилл слышал о моем научном руководителе, имевшем большой авторитет в области разработки вакцин. Меня впечатлило, что Уилл старается читать свежие статьи, хотя, по его словам, в мире венчурного капитала этот сегмент науки окупается далеко не всегда. Но его интересовала не только моя работа: он хотел знать и о личной жизни и расспрашивал об этом с обескураживающей прямотой.

— Лаборатория и есть моя жизнь, — сказала я и оглянулась на Уилла, чтобы понять, насколько он меня осуждает.

Он и глазом не моргнул. У нас было несколько магистрантов и целая армия постдоков, пытающихся выпустить как можно больше статей.

— Они все классные, — пояснила я и, сглотнув, набрала полную грудь воздуха. — Но лучше всего у меня отношения с двумя. Только они оба женаты и имеют детей, так что вряд ли после работы мы можем завалиться в бильярдную.

— Сильно сомневаюсь, что бильярдные еще открыты после того, как ты уходишь из лаборатории, — подколол меня Уилл. — Разве не поэтому я здесь? Чтобы сыграть роль старшего брата и попытаться вытащить тебя из обычной рутины?

— Верно, — рассмеялась я. — Вообще-то я разозлилась, когда Дженсен наехал на меня и потребовал наладить личную жизнь. Но сейчас я понимаю, что в чем-то он прав.

Несколько шагов я пробежала молча, а потом продолжила:

— Просто я так долго зацикливалась на работе — набрасывалась на один проект, а затем на следующий и на следующий, — что у меня не было времени остановиться и порадоваться достигнутому.

— Ага, — тихо согласился он. — Это нехорошо.

Его взгляд давил на меня, так что я старалась смотреть только на дорожку перед нами.

— Ты никогда не думал, что люди, которые больше всего для нас значат, — вовсе не те, кого мы видим каждый день?

Он не ответил, и я добавила:

— В последнее время я чувствую, что растрачиваю себя по пустякам.

Краем глаза я заметила, как он кивнул и отвел взгляд. Казалось, прошла вечность, прежде чем я дождалась ответа. Наконец Уилл сказал:

— Да, я тебя понимаю.

А секундой позже я уже обернулась на его смех. Глубокий и низкий, этот звук пробрал меня до костей.

— Что с тобой? — спросил он.

Проследив за его взглядом, я обнаружила, что прижимаю руки к груди. Внутренне содрогнувшись, я призналась:

— У меня уже сиськи болят. Как вы, парни, это делаете?

— Ну, во-первых, у нас нет… — он неопределенно махнул в сторону моей груди.

— Да, но как насчет того, что у вас есть? Вы что, бегаете в семейных трусах?

Матерь божья, что со мной не так? Проблема номер раз: я не умею фильтровать базар.

Уилл бросил на меня изумленный взгляд и чуть не споткнулся об упавшую ветку.

— Что?

— Семейные трусы, — чуть ли не по слогам повторила я. — Или, может, у вас там есть что-то, предохраняющее от…

Он разразился громким лающим смехом, отразившимся от застывших в морозном воздухе деревьев.

— Нет, никаких семейников, — ответил он. — Иначе там слишком много чего будет болтаться.

Подмигнув, Уилл снова уставился вперед на дорожку. На лице его блуждала игривая полуухмылка.

Я решила его подразнить.

— У тебя там как, что-то лишнее?

Уилл насмешливо покосился на меня.

— Если тебе хочется знать, у меня там тренировочные трусы. Обтягивающие, чтобы мальчик не повредил самое ценное.

— Похоже, девочкам в этом смысле повезло. Никаких лишних деталей внизу, — я дико взмахнула руками, — так что ничего не болтается. Внизу мы компактны.

Мы наконец-то добрались до ровной части тропы и перешли на шаг. Уилл, идущий рядом со мной, тихо посмеивался.

— Я заметил.

— Ты настоящий эксперт.

Он окинул меня подозрительным взглядом.

— Что?

Какую-то секунду мозг попытался удержать рвущиеся наружу слова, но было слишком поздно. У меня по жизни получалось так: что на уме, то и на языке. Родные с энтузиазмом тыкали меня в это носом при каждом удобном и неудобном случае, но сейчас, похоже, мозг воспользовался редкой возможностью выложить легендарному Уиллу все, словно второго шанса мне уже не должно было представиться.

— Ты… эксперт по кискам, — шепнула я, почти беззвучно выговорив слово на букву К.

Уилл выпучил глаза и замедлил шаги.

Я остановилась и согнулась, пытаясь отдышаться.

— Ты сам так говорил.

— Когда это я представлялся «экспертом по кискам»?

— Ты что, не помнишь, как говорил нам это? Ты сказал, что Дженсен хорош на словах, а ты — на деле. И еще так многозначительно поиграл бровями.

— Какой ужас. Как ты вообще могла все это запомнить?

Я выпрямилась.

— Мне было двенадцать. А тебе девятнадцать, и ты был мегасуперсексуальным другом моего старшего брата и отпускал шуточки о сексе у нас дома. Я считала тебя почти мифическим существом.

— А почему я ничего такого не помню?

Пожав плечами, я уставилась мимо него на дорожку, теперь уже запруженную людьми.

— Возможно, по той же причине.

— А еще не помню, чтобы ты была такой забавной. Или такой… — тут он украдкой снова смерил меня взглядом, — взрослой.

Улыбнувшись, я сказала:

— Я и не была.

Он завел руки за спину и стянул свитер через голову. На мгновение футболка под свитером задралась, обнажив солидную часть его торса. Меня чуть не парализовало на месте, когда я увидела плоский живот Уилла и полоску темных волос, тянущуюся от пупка и исчезающую в трусах. Его спортивные штаны сидели достаточно низко, чтобы я могла разглядеть скульптурные линии его бедер, дразнящий намек на мужское достоинство, ноги и… черт побери, у Уилла Самнера было невероятное тело.

Когда он заправил футболку обратно в штаны, мой транс прервался, и, подняв голову, я начала пожирать глазами все остальное. Например, руки, теперь голые, если не считать коротких рукавов футболки. Уилл почесал шею, не замечая, как я смотрю на его предплечье. У меня осталось множество воспоминаний о нем после того лета, которое он прожил с нами, стажируясь у папы: как я сижу с ним и Дженсеном на диване и мы смотрим фильм; как я сталкиваюсь с ним в коридоре, и на нем ничего, кроме полотенца; как он уминает обед на кухне после долгого дня в лаборатории. Но лишь зловещее воздействие темной магии, не иначе, заставило меня позабыть о его татуировках. Увидев их сейчас, я тут же вспомнила синюю птицу у него на плече, а также гору и обвитые плющом древесные корни на бицепсе.

Но некоторых я прежде не видела. Чернильные завитки в середине предплечья образовывали двойную спираль ДНК, а на второй руке из-под рукава выглядывало изображение фонографа. Уилл подозрительно замолчал. Подняв глаза, я обнаружила, что он ухмыляется.

— Извини, — пробормотала я со смущенной улыбкой. — У тебя появились новые.

Быстро облизнув губы, он развернулся, и мы продолжили прогулку.

— Не извиняйся. Я бы их не сделал, если бы не хотел, чтобы на них смотрели.

— А это не кажется странным? Ну, с твоим бизнесом и прочим?

Пожав плечами, он проворчал:

— Длинные рукава, пиджаки. Большинство и не знает, что они у меня есть.

К сожалению, эта фраза заставила меня думать вовсе не о неосведомленном большинстве, а о тех немногих, кому была знакома каждая чернильная черточка на его теле.

Угроза Уилла Самнера, напомнила я себе. Все, что он говорит, звучит двусмысленно, и вот теперь ты представляешь его голым. Опять.

Я заморгала, пытаясь подыскать новую тему.

— А что насчет твоей жизни?

Он посмотрел на меня с опаской.

— А что ты хочешь знать?

— Тебе нравится твоя работа?

— По большей части.

Я улыбнулась в ответ.

— Ты часто видишь семью? Твоя мать и сестры в Вашингтоне, да?

Я помнила, что у Уилла были две сестры, обе намного старше его. Они жили неподалеку от матери.

— В Орегоне, — поправил он. — И да, пару раз в году.

— Ты с кем-то встречаешься? — брякнула я.

Уилл нахмурился, словно толком не понял, о чем я спрашиваю. Секундой позже он ответил:

— Нет.

Эта милая заминка помогла мне забыть, насколько неприлично прозвучал мой вопрос.

— Неужели об этом пришлось так долго думать?

— Нет, мисс Остроумие. И нет, мне некого представить тебе со словами: «Привет, Зигги, это такая-то и такая-то, моя девушка».

Я хмыкнула себе под нос, изучающе глядя на Уилла.

— Какая точность в определениях.

Стащив с головы шапку, он зарылся пальцами в шевелюру. Его волосы были влажными от пота и торчали во все стороны.

— Ни одна женщина не привлекла твоего внимания?

— Парочка привлекла.

Он обернулся ко мне, совершенно не обескураженный учиненным мной допросом. Я помнила эту его черту: Уилл никогда не чувствовал потребности объясниться, но и не уклонялся от вопросов.

Несомненно, он остался все тем же Уиллом: женщин много, а одной-единственной нет. Снова моргнув, я уперлась взглядом в его грудь, которая поднималась и опускалась в такт успокаивающемуся дыханию. Затем покосилась на мускулистые плечи, переходящие в гладкую, загорелую шею. Его губы чуть приоткрылись, и по ним снова быстро прошелся язык. Резко очерченный подбородок Уилла был покрыт темной щетиной. Я ощутила внезапное всепоглощающее желание почувствовать ее уколы на своих бедрах.

Мой взгляд опустился ниже, на его сильные предплечья, крупные кисти рук, сейчас расслабленные, — боже мой, я на секунду представила, на что способны эти пальцы, — на плоский живот и ширинку спортивных штанов, недвусмысленно говорящую, что Уиллу Самнеру есть чем похвастаться ниже пояса. Матерь божья, мне хотелось затрахать этого парня до полусмерти, стерев усмешку с его лица.

Над нами нависло молчание, отягощенное пониманием. Увы, я не пряталась за непрозрачным стеклом и никогда не умела строить непроницаемую физиономию. Уилл, скорей всего, прочел все мои мысли до единой.

Когда Самнер понял, его глаза потемнели. Он придвинулся на шаг ближе, рассматривая меня с головы до ног как попавшего в ловушку зверька. На губах его заиграла ослепительная и смертоносная улыбка.

— И каков вердикт?

Я судорожно сглотнула и сжала кулаки, чувствуя, как вспотели ладони.

— Уилл?

Он моргнул раз, второй, а затем шагнул назад, приходя в себя. Я практически видела, как в его мозгу закрутились колесики: это младшая сестренка Дженсена… она на семь лет моложе меня… я встречался с Лив… эта девчонка — ботаник… включи голову и перестань думать членом.

Чуть вздрогнув, он поспешно пробормотал:

— Все верно. Извини.

Я расслабилась. Его реакция меня позабавила. В отличие от меня Уилл славился своей невозмутимостью… но не здесь и, очевидно, не со мной. Когда я осознала это, то чуть не раздулась от гордости: может, он самый неотразимый и сексуальный парень на планете, но Ханна Бергстрем способна справиться с Уиллом Самнером.

— Итак, — продолжила я. — Еще не готов остепениться?

— Ни в коем случае.

Уголок его рта поднялся в улыбке — видимо, чтобы окончательно выбить почву у меня из-под ног. Мое сердце и нижние регионы явно не пережили бы ночи с этим мужчиной.

Хорошо, что это полностью исключается, киска. Успокойся.

Мы сделали круг, вернувшись к началу тропинки, и Уилл прислонился к дереву. Склонив голову к плечу, он вновь вернулся к изначальной теме разговора — ко мне.

— Так с чего ты решила именно сейчас нырнуть в мир живых? Я знаю, что Дженсен и твой папа хотят, чтобы ты больше вращалась в обществе, но в самом деле, Зиггс, ты ведь симпатичная девушка. Не может быть, чтобы к тебе не подкатывались с предложениями.

На секунду я прикусила губу, чтобы не рассмеяться. Разумеется, Уилл посчитал, что я просто ищу, с кем бы потрахаться. И если говорить по правде… он не совсем ошибался. Но я не видела никакого осуждения у него на лице, ни малейшей попытки отстраниться от такой щекотливой темы.

— Дело не в том, что у меня не было парней. Дело в том, что хорошие как-то не попадались, — ответила я, вспомнив свое последнее, на удивление невыразительное свидание. — Учитывая мою исключительную неотразимость, в это слабо верится, но вообще-то в таких ситуациях я пасую. Дженсен много мне рассказывал. Ты ухитрился закончить магистратуру с высшими баллами и при этом развлекался, как мог. А у меня в лаборатории, похоже, собрались фрики и гики, для которых социальная неприспособленность не просто норма, а отдельное поле исследований. Не то чтобы за мной там выстраивались в очередь, если ты понимаешь, о чем я.

— Ты еще молода, Зиггс. Почему ты беспокоишься об этом сейчас?

— Я не беспокоюсь, но мне уже двадцать четыре. С телом у меня все в порядке, а на ум приходят интересные фантазии. Мне просто хочется… поэкспериментировать. Ты об этом не думал, когда был в моем возрасте?

Уилл пожал плечами.

— Меня это не напрягало.

— Конечно же нет. Стоило тебе заломить бровь, как со всех девчонок падали трусики.

Он облизнул губы и почесал затылок.

— Ты та еще штучка.

— Я исследователь, Уилл. Если я на это пойду, мне надо понять, как мужчины думают, разобраться, что у них в голове.

Набрав побольше воздуха и пристально глядя на Уилла, я проговорила:

— Научи меня. Ты обещал брату, что поможешь мне, ну так сделай это.

— Как-то я сомневаюсь, что он имел в виду: «Эй, покажи-ка моей младшей сестренке город, убедись, что с нее не дерут втридорога за квартиру… и да, кстати, помоги ей затащить кого-нибудь в постель».

Тут, похоже, ему пришла на ум какая-то мысль. Он свел темные брови к переносице.

— Ты хочешь, чтобы я познакомил тебя с кем-то из своих друзей?

— О боже, нет!

Я даже не знала — то ли мне смеяться, то ли отыскать нору поглубже и спрятаться в ней до конца своих дней. Несмотря на его повышенную степень сексуальной боеготовности, я хотела, чтобы он научил меня кружить голову другим мужчинам. Может, тогда я наконец-то лишусь социальной невинности и стану нормальным членом общества.

— Мне надо, чтобы ты научил меня… — пожав плечами, я яростно почесала шевелюру под шапкой, — …как встречаться с парнями. Объяснил мне правила.

Уилл заморгал с самым ошарашенным видом.

— «Правила»? Но я не… — он вздрогнул и, замолчав, поскреб подбородок. — Не уверен, что обладаю необходимой квалификацией для обучения знакомству с парнями.

— Ты учился в Йеле.

— Да, и что? С тех пор прошло много лет, Зиггс. И по-любому я не уверен, что это входит в список учебных программ.

— И ты играл в рок-группе, — продолжила я, пропустив мимо ушей последнюю фразу.

Наконец-то его глаза весело заискрились.

— К чему ты ведешь?

— Я веду к тому, что училась в Массачусетском технологическом и играла в «Подземелья драконов» и другие ролевки…

— Эй, я был чертовым профи в «Подземельях драконов», Зиггс.

— Суть в том, — продолжала я, не обращая на него внимания, — что у выпускника Йеля, игрока в лакросс и бывшего бас-гитариста может найтись парочка идей на тему того, как расширить любовное поле деятельности занудных ботаничек-очкариков.

— Ты сейчас надо мной смеешься?

Не отвечая, я скрестила руки на груди и принялась терпеливо ждать. Эту позу я усвоила в то время, когда меня отправляли проходить практику в нескольких лабораториях, чтобы выбрать тему исследования. Но я не собиралась посвятить бесполезным ротациям весь первый год учебы в магистратуре — напротив, я хотела сразу начать работать с Лиемаки. Именно так я стояла под дверью его офиса после того, как объяснила, почему его разработки идеально подходят для применения не только в области антивирусных вакцин, но и в паразитологии, а также изложила свой план диссертации. Я приготовилась стоять так несколько часов, но он сжалился всего через пять минут и, будучи деканом факультета, сделал для меня исключение.

Уилл смотрел куда-то вдаль. Неизвестно, обдумывал ли он мои слова или просто прикидывал, не продолжить ли пробежку, оставив меня задыхаться позади в снежной пыли.

Наконец, вздохнув, он заявил:

— Ладно. Первое правило более активной социальной жизни — до рассвета не звонить никому, кроме таксистов.

— Хорошо. Извини.

Окинув меня изучающим взглядом, Уилл кивнул на мой костюм.

— Мы будем бегать. Выходить в свет и всячески развлекаться.

Поморщившись, он неопределенно очертил рукой контуры моего тела.

— Не думаю, что тебе надо что-то сильно менять… но, черт, не знаю. Ты же носишь свитер своего брата, и он сидит на тебе как мешок. Поправь меня, если я ошибаюсь, но у меня создалось впечатление, что это твой обычный наряд, даже когда ты не выходишь на пробежку.

Пожав плечами, он добавил:

— Хотя, в общем-то, это даже мило.

— Я не собираюсь одеваться как шлюха.

— Тебе и не надо одеваться как шлюха.

Выпрямившись, Уилл взлохматил волосы, после чего снова заправил их под вязаную шапочку.

— Боже. Ну ты и фрукт. Ты знакома с Хлоей и Сарой?

Я покачала головой.

— Они что, из тех девушек, с которыми ты… скажем так, не встречаешься?

— Нет, черта с два, — рассмеялся он. — Они из тех девушек, которые крепко держат моих лучших друзей за яйца. Думаю, хорошо бы вас познакомить. Богом клянусь, к концу вечера вы станете лучшими подругами.

Примечания

1

Здесь и далее используются английские меры длины: миля (≈ 1,6 км), ярд (≈ 0,9 м), фут (≈ 0,3 м), дюйм (= 2,54 см).