Скажи, что любишь

Кристина Лин (2024)

Для своего юного возраста, Ксения слишком расчетлива и прагматична. Она не верит в чудеса, как и в справедливость вселенной. Ей бы встречаться с мальчиками, а она занята совсем другими проблемами. Могла бы болтать с подружками и беззаботно проводить лучшие годы жизни, но она слишком цинично настроена для таких пустяков. И, наверное, так бы все и продолжалось, если бы однажды та самая несправедливая вселенная не столкнула ее с Кириллом.P.S. Книга с ХЭ. Приятного чтения!

Глава 3

Кирилл.

Подхожу к окну, выглядываю во двор элитного жилого комплекса. Новая детская площадка красуется на месте бывшего места для отдыха. По краям вымощены дорожки, а там, где еще недавно были кустарники, аккуратно стриженый газон. Дети в ярких куртках ковыряются в песочнице, кто-то катится с горки. За их передвижениями наблюдают довольные мамочки, о чем-то друг с другом разговаривая. Обычная бытовая реальность тихого спального района. И всем этим людям невдомек, какой пожар разгорается внутри одной из квартир.

— Ты же сам понимаешь, что нас уже давно ничего не связывает, — звучит за спиной голос Марьяны. Ее слова, как ножом по сердцу, кромсают все хорошее, что между нами было, и перечеркивают теплые воспоминания.

— По-твоему, восемнадцать лет брака — это ничто? — поворачиваюсь к жене лицом. Но тут же отворачиваюсь обратно к окну. Отчего-то, именно сейчас мне особенно трудно на нее смотреть.

У нас бывало всякое, хорошее и плохое. Бывали и трудные моменты. Но такого финала я никогда не желал.

— Кир, давай, не будем начинать опять, а? — вопрошает Марьяна. — Не мы первые, не мы последние. К чему драматизировать?

У нее всегда так. Она легкая. Легко зажигается, легко успокаивается. Для Марьяны, что замуж выйти, что развестись — одинаково несложно. И в чем-то она права. Если кто и драматизирует, то обычно это я. Ну, не могу я легко смотреть на такие вещи, как измена и развод. Правда, до последнего пока не дошло, но мы быстро скатываемся в эту бездну.

— Нам нужно пожить отдельно, чтобы отдохнуть друг от друга и все обдумать, — она уже не впервые озвучивает эту идею.

По факту, наши отношения давно зашли в тупик, мы оба это понимаем. Но решиться на измену я не смог. А она легкая, ей было нетрудно. Возможно, тот парень, с которым я ее застукал, не был первым, — кто знает? Я, так точно, знать не хочу.

— А как же наша дочь? — спрашиваю. — Ей ты что скажешь?

Вот теперь поворачиваюсь и смотрю жене в глаза. Не может же быть, чтобы она совсем не задумывалась о том, какой вред наше решение может нанести психике ребенка?!

— А что Ленка? — наивно спрашивает супруга. — Ей уже семнадцать, она поймет.

Все-то у нее просто! И Ленка поймет, и нам нужно «просто» разъехаться. Это у меня, видимо, непросто. Но какое кому дело? Впрочем, Марьяне никогда не было дела до того, что творится в моей голове. Главное — чтобы муж копейку в дом приносил. И я старался, вкалывал, как мог. И не зря. Но для крепкого брака этого оказалось недостаточно.

— Я смотрю, ты уже все решила? — спрашиваю с издевкой.

Обида давит на грудь, раздирая незаживающие раны. В последнее время, каждый наш совместно проведенный день похож на пытку. Мы оба делаем вид, что ничего не происходит, и все хорошо. Закрывая глаза на то, что, когда между супругами действительно ничего не происходит, — это начало конца.

— Ой, не начинай! — всплеснув руками, восклицает Марьяна.

А я, отчего-то, фиксирую внимание на длинных алых ногтях женщины и блестящем кольце на ее безымянном пальце. Не сняла еще, — это же хорошо?

— Кир, — интонация ее голоса меняется на вопросительно-просительную, — давай попробуем друг без друга, а?

Марьяна с надеждой посмотрела мне в глаза. Многое я хотел бы ей сказать, но любые слова закончатся очередным скандалом. Видит Бог, мы устали от них оба!

Отвожу взгляд, снова поворачиваюсь лицом к окну. Там, во дворе, все та же безмятежная бытовая сцена. А здесь, за окном, рушится мир.

Как так получилось, что некогда крепкий брак, стал ничего не значащей формальностью? Упорствую от обиды, скорее потому, что это не я первый начал походы налево. Хотя, давно было ясно, что наша супружеская жизнь дала трещину. И дело даже не в самой измене.

Всякое бывает, мы все делаем глупости иногда. И, если бы это было эпизодом, в котором Марьяна раскаивалась, то простил бы ей все. Я уже не бойкий юноша, который всерьез верит, что только супружеская верность есть показателем устойчивости отношений. И видел много семей, который прощали друг другу даже самые тяжкие грехи, а потом их отношения становились только крепче.

Но у нас с Марьяной иначе. Тут дело не в самом факте. И не в том, что мне обидно от того, что тот мужик на десять лет меня моложе. Хотя, не скрою, удар по самолюбию колоссальный. Проблема в нас самих. Мы стали разными, в какой-то момент настолько, что теперь это уже трудно слепить в единый котел.

Отрываюсь от окна и, не глядя на Марьяну, иду к двери. Мне вдруг резко начало казаться, что в комнате не хватает кислорода.

— Ты куда? — тут же реагирует жена.

— На работу, — бросаю на ходу, — у меня сегодня важное совещание.

— А как же наш разговор? — кричит мне вдогонку.

Оставляю вопрос без ответа. Схватив пальто и мобильный, выхожу из квартиры. Будто, сбегаю, честное слово. Уже не первый раз ощущаю себя лишним в своем собственном доме.

Быстро спускаюсь по ступенькам и выхожу во двор, накинув на плечи пальто. Мой водитель стоит, подпирая задом капот автомобиля и курит. Увидев меня, он отбрасывает в сторону окурок, ловко попадая им прямо в металлическую урну, и выравнивается.

— В офис, — бросаю ему, забираясь на заднее сиденье.

— Понял, — отзывается Паша, садится за руль.

Машина трогается с места, смотрю в тонированное окно на проплывающие мимо дома. Обычно я сижу сзади, когда мне нужно проверить почту или просмотреть документы. На переднем сидении это делать совершенно неудобно. Но сегодня другой случай. Мне нужно подумать и принять решение. Больше так продолжаться не может, Марьяна права. И, сколько не гадай, что было бы, если бы, уговаривая себя в радужном финале, все равно, лучше не станет.

Тоскливо и больно от того, что все так у нас вышло. Она права, я — мастер драмы. Другой, на моем месте, уже бы нашел утешение с другой. Вроде, на внешность не жалуюсь, не старый еще. Хоть и не юный уже пацан, но зато с опытом, девушки таких любят.

Ухмыляюсь своим мыслям. О, как начал рассуждать! А говорят, седина в бороду… Эх, старею, наверное.

Автомобиль замирает на светофоре. Прямо у стеклянной витрины маленького кафе. Каждый день мой путь пролегает мимо этого уютного местечка. По крайней мере, мне оно всегда именно таким казалось. Огромное стекло, размером в стену — как окно в другой мир, наполненный студентами и их мелкими проблемами. Конечно, сейчас, в силу их юного возраста, им всем кажется, что любая сложность в их жизнях — это катастрофа масштаба страны. Но спустя двадцать лет все они будут вспоминать эти сложности, как самые светлые годы в жизни.

Прямо напротив меня за барной стойкой сидят две девушки. Одна что-то без умолку болтает, а вторая грустно смотрит в окно. Прямо на меня смотрит. Сквозь окно, плотно тонированное, она не может меня увидеть. Оттуда, вообще, не видно, есть ли в машине пассажир. Но она смотри. И мне кажется, что видит.

Странная девушка.

Хорошенькая такая. Светлые волосы, большие глаза, носик вздернутый. На мою первую любовь похожа. Я даже в первые мгновения подумала, что это Варя и есть. Но это не может быть правдой, ведь Варя умерла десять лет назад.

Нет, это точно не Варя. Моя Варя всегда веселая была, в глазах у нее плясали смешинки, а на носике, как сейчас помню, маленькие веснушки.

А эта девушка совсем другая. Она смотрит мне прямо в глаза, сама того не понимая, взрослым, осмысленным взглядом. И грустным, не по возрасту, ей-Богу! Такая юная, а уже грустит. Медленно набирает на ложку мороженого, поднимает ко рту. Но делает это неуклюже из-за того, что мысли ее витают где-то далеко. Кусочек вязкого лакомства падает с ложки и стекает по руке. Девушка, не задумываясь, быстро слизывает его языком. А потом, словно, спохватившись, хватается за салфетку.

Смешная она. Напомнила мне что-то далекое, из моей ушедшей юности.

На светофоре загорелся зеленый свет, машина плавно тронулась с места. За окном замелькали другие дома и другие кафе. И через пару кварталов мы остановились у высокого стеклянного здания.