Полукровка.Тень на свету. Книга вторая

Кристина Леонидовна Высоцкая, 2020

Её не должно было существовать, но насмешливая Судьба решила иначе. Так появилась Эллия – дитя враждующих рас, несущее в себе Свет и Тьму. Кто же она? Наёмница с чистой душой или зло, скрывающееся под маской чести? Чтобы найти себя, Эллии нужно обрести своё прошлое, отыскать ответы там, где её подстерегает смерть. Но к опасности ей не привыкать, и Эллия пускается в непростой путь. Тайны, интриги, новые друзья, неожиданные попутчики и… знания, ради которых можно преодолеть многое. А в конечном итоге решить самой – игрушка ли она в руках всесильных богов или посланница, которой суждено соединить оборванные нити.

Глава 20. Не помню зла…

Королевство Риондавир

Провинция Мирд-Рион

Пока руки выполняли знакомую работу, Эллия мучительно раздумывала над словами Арсиньи. Хоть и страшило девушку грядущее наказание — кто знает, что потребуют маги во искупление совершенного ею зла? Могут и на плаху отправить. Справедливо, что уж тут скажешь, — да только страх за друзей теперь все перевесил.

«Как же так? Разве заслужили они мою судьбу на всех делить? — отчаянно думала она, домывая оставшуюся с обеда посуду подогретой на плите водой с душистым песком. — А может, еще не поздно? Если я уйду, то наша связь с Эраном оборвется, — отмахиваясь от вспыхнувшей в сердце боли, рассуждала она. — И Орандо… жил же он без меня. А Кир? А что Кир?.. Ловкач его ни за что не бросит. Эх, так и не нашлось у меня возможности съездить с ним в отцовское поместье да братца проучить. Ладно, хватит! Не время теперь об этом думать… вот одна останусь, тогда…» — усилием воли прогоняя печаль, Эллия встряхнулась…

К вечеру дрова были переколоты да сложены аккуратной поленницей, забор подправлен, банька, притулившаяся рядом с домом, жарко натоплена, а на прикрытом скатертью столе ждал сытный да вкусный ужин.

— Хозяйка, принимай работу, — окликнул Арсинью Орандо, появляясь на кухне.

Вытерев руки расшитым петухами полотенцем, хозяйка вышла вслед за мужчиной во двор, где Киран с Герником докладывали последние полешки в дровяник, и радостно всплеснула руками:

— Ай да молодцы, на славу поработали! Ну, давайте, давайте в дом, мы вас уже заждались.

— Нам бы сначала в баньку, — поморщился Эран.

— Твоя правда, — улыбнулась старушка. — Сейчас я девочку вашу с полотенцами отправлю, — она поспешила обратно в дом, а через несколько минут на крыльцо, прихрамывая, вышла Эля с толстой стопкой банных полотенец в руках.

— Вот, держите, — она протянула их Эрану, непроизвольно задержав взгляд на обнаженной мускулистой груди мужчины, сверкающей прозрачными капельками пота.

Все то время, что девушка занималась приготовлением ужина, взгляд ее то и дело устремлялся в распахнутое кухонное окно, останавливаясь на высокой фигуре эльфа, давно уже скинувшего рубашку и подставившего крепкую спину с белесыми ниточками шрамов ласковым лучам солнца. Арсинья беззлобно посмеивалась, замечая быстрые взгляды Эли, брошенные на улицу, и порозовевшие то ли от жара плиты, то ли от смущения скулы.

И теперь щеки Эллии снова вспыхнули отчаянным румянцем, заставляя ее забыть и о ноющем от долгой нагрузки на ногу бедре, и о вызвавших столько мучений словах Арсиньи, и о поглядывающем в их сторону Орандо и любопытных мальчишках.

Руки девушки дрогнули в нервном ознобе, когда Эйраниэль, принимая полотенца, случайно — а может быть, и намеренно — коснулся ее ладоней и мучительно долго… на длинный, бесконечный удар сердца… задержал на них свои пальцы.

— Болит? — сочувственный голос Эрана вырвал Элю из вихря затянувших ее ощущений, и она непонимающе посмотрела в золотистые глаза. — Рана, — пояснил эльф, видя ее растерянность.

— А… да, немного, — она смущенно опустила взгляд в надежде скрыть от него захватившие ее ощущения.

— Ты слишком долго была на ногах, — Эран нахмурился, — не нужно было так напрягаться.

— Ничего страшного, пройдет, — преодолевая неловкость, она вновь посмотрела на него и светло улыбнулась.

Скрывшись в доме, Эля прижалась спиной к стене и приложила к горящим щекам прохладные ладони:

«Неужели он переживает то же самое? Я так не хочу делать ему больно… всем им… но иначе не могу…» — глубоко вдохнув, чтобы в горле исчез мешающий дышать комочек, а глаза перестало щипать от непролитых слез, девушка взяла себя в руки и вернулась на кухню.

— Ну что, отнесла полотенца? — хитро прищурилась Арсинья, когда она появилась на пороге.

— Зачем тебе это? Зачем ты заставила взглянуть меня в лицо своим чувствам?

— Потому что иначе ты наделаешь глупостей, а я надеюсь, у тебя хватит ума их избежать и сделать правильный выбор.

— А какой выбор правильный? Что мне делать?!

— А это только тебе решать, но помни, что твои чувства — всего лишь отражение его собственных. Да знаю я, знаю, природу вашей связи, — махнула она рукой на вопросительный взгляд Эллии, — только узы ваши — ниточка путеводная, сами чувства в душе изначально заложены.

— А разве они не из-за этих уз возникают? — нахмурилась девушка.

— Разве тебе твой эльф ничего не объяснил?

— Объяснил, но мне все равно казалось, что не будь у эльфов такого дара, то и чувств бы между нами не было.

— Были бы, милая, связь вам возможность показывает, а остальное ваши сердца делают. Как бы далеко ты ни убежала, любовь, зародившись, никуда не исчезнет. Со временем перестанет боль причинять, но уйти — не уйдет.

— А если нет выбора? — Эля с отчаяньем посмотрела в мудрые глаза Арсиньи.

— Выбор всегда есть. Каждый шаг — это выбор. А уж в какую сторону идти, каждый сам для себя решает. Все-все, хватит, а то вон уже и мужчины возвращаются, негоже им бабские разговоры слушать, — глянув в окно, покачала головой хозяюшка.

Оставив вернувшихся друзей и Герника в обществе старушки, Эля взяла у нее толстое полотенце и, прихватив чистое полотно да заживляющую мазь Ора, направилась в баню.

Спустя полчаса девушка вернулась, переодетая в чистую одежду, прихваченную из седельной сумки, с блестящими серебром волосами и упрямой решимостью в глазах, которую, впрочем, она постаралась спрятать за наигранно-веселой улыбкой, обращенной к уставшим спутникам.

— А вот и красавица наша подоспела, — засуетилась Арсинья, — теперь и ужинать можно. Герник, ну-ка помоги бабушке!

Через несколько минут перед устроившимися за столом друзьями оказались глубокие тарелки с горячим, густым грибным супом, большое блюдо с золотистым картофелем, посыпанным мелкой зеленью, зажаренный до коричневой корочки гусь, истекающий капельками ароматного жирка, да деревянная миска с салатом из первых свежих овощей. Высокие кувшины, вытащенные из холодного погребка, с тягучим молоком и терпким домашним квасом сверкали мелкими бисеринками влаги, выступившей на глиняных боках. Все вместе выглядело так аппетитно и так манило к себе чудесными запахами, что друзья не заставили себя долго упрашивать, с аппетитом накидываясь на приготовленную Эллией и Арсиньей еду.

После сытного ужина, оставив отмахнувшуюся от помощи уставшей девушки старушку убирать на кухне, Эллия поднялась в свою комнату. Друзей разместили по соседству, выделив по отдельной спальне, и они, как она сама, вымотанные дорогой и насыщенным заботами днем, отправились спать.

Земля с огромной скоростью мелькала под копытами Скоэл, сливаясь в сплошную пеструю полосу. Встречный ветер, срывая с ресниц Эллии едкие слезинки, с силой трепал распущенные волосы, изредка бросая их ей в лицо упругими плетями.

Впервые за долгое время Эля не сдерживала рвущиеся наружу рыдания, выплескивая мучительную боль, выворачивающую наизнанку душу.

Она сбежала… крадучись, тайком… едва дождавшись, когда уставшие спутники крепко заснут, и каждую минуту боясь, что ее вот-вот остановят… Нельзя допустить, чтобы те, кто ей так дорог, разделили ее судьбу!

Эля все сильнее пришпоривала Скоэл, стремясь до рассвета уехать как можно дальше от друзей, а главное… главное, от Эрана, пока их узы не окрепли настолько, чтобы причинить ему боль…

Едва на горизонте забрезжил рассвет, окрашивая невысокие холмы в розоватые оттенки, девушка придержала выбившуюся из сил лошадь и, пустив медленным шагом, повернула ее к видневшейся неподалеку роще. Покрытые потом бока Скоэл тяжело вздымались, и Эля, виновато потрепав ее по шелковистой гриве, отпустила повод, давая ей остыть по пути к поросшему лесочком пригорку. Мелкий ручей, спрятавшийся в высокой траве у его подножия, утолил их жажду, и только сейчас Эллия поняла, что, торопясь покинуть дом Арсиньи, не захватила с собой еды. Обыскав седельные сумки, девушка нашла чудом сохранившуюся краюху черствого хлеба с засохшим куском сыра и, размочив корочку в воде, немного приглушила мучивший ее голод. Слезы и усталость взяли свое, и, свернувшись калачиком под ветвистым деревом, обессилевшая Эля крепко уснула.

Следующие три дня девушка, избегая дорог и поселений, пробиралась к дальней окраине провинции Мирд-Рион, на границу эльфийских земель, откуда собиралась начать поиски вдовы и отчима. В груди прочно поселился тугой комок боли, заглушая холодное давление созданного магами амулета и причиняя куда большую боль… боль одиночества, которое теперь казалось Эле невыносимым. Она отчаянно скучала по спокойной уверенности Орандо, живому любопытству Кирана… и по Эрану. Даже от самой себя она гнала мысли о том, что по несносному эльфу с его трогательной заботой и порой раздражающими попытками решать все за нее она скучает больше всего. Арсинья оказалась права… вопреки логике, чем больше становилось между ними расстояние, тем мучительней ныло сердце Эллии.

Несколько раз девушка готова была повернуть обратно, но мысль о том, что друзья пострадают по ее вине, останавливала ее и заставляла упрямо двигаться вперед.

Наконец, уставшая и ослабевшая от голода, Эллия приехала в маленький приграничный городок, впервые позволив себе появиться на людях. Она надеялась, что друзья, обиженные предательством, не стали преследовать ее и теперь ей не грозит натолкнуться на них в этом отдаленном уголке.

«Возможно, Орандо сумеет помочь Эрану вернуть эльфийское сокровище и он вернется к своим?» — Эля уцепилась за эту мысль, как за хрупкую соломинку, позволявшую думать, что ее побег не причинил эльфу такую же боль, какую чувствовала она.

Стряхнув уныние, девушка отыскала небольшой постоялый двор и, сняв комнату, впервые за три дня поела, заказав у хмурого хозяина чашку мясного бульона с кусочками овощей.

Сидя в пустом обеденном зале, Эллия хмуро разглядывала двоих посетителей, кроме нее, единственных, кто посетил это захудалое заведение. Выбрав того, кто на ее взгляд выглядел вконец обедневшим, а значит, больше нуждался в вознаграждении, которое она готова была дать за нужные ей сведенья, девушка поднялась из-за стола и, сделав знак хозяину принести кувшин эля, подсела к его столу.

— Девка, тебе чего, места не хватает? — исподлобья глянул на Эллию мужик, с неудовольствием оглядев пыльную, но богатую одежду.

— Места достаточно, а вот сведений мало. Расскажешь то, что мне нужно, получишь награду, — подтолкнув к нему кувшин с принесенным напитком, посулила она.

— Это, что ль, награда? — иронично приподнял бровь собеседник.

— Это для беседы, горло смочить, а то, смотрю, всухомятку мясо жестковато.

— Твоя правда, — щедро налив в кружку густой, пахнущий медом эль, мужичок сделал полный глоток. — Так что тебе от меня надо-то?

— Я ищу человека. Женщину по фамилии Бельнариус. Говорят, она вдова, к тому же достаточно богата.

— Сколько заплатишь, если скажу, где искать?

— А сколько хочешь?

Глаза собеседника жадно заблестели. Боясь прогадать, он некоторое время раздумывал, разглядывая девушку, а потом на одном дыхании выпалил:

— Два золотых, и адрес твой! — он замер в ожидании ответа.

Усмехнувшись, Эллия достала из кармана жилета приготовленные деньги и бросила на замызганный стол два желтых кругляша:

— Держи, — заметив досаду во взгляде мужика, решившего, что можно было просить и больше, Эля оскалилась: — Но если ты меня обманул… — под столом тихо лязгнул выдвинутый из ножен кинжал.

Побледнев, ее собеседник как-то сник и, с сожалением косясь на манящие к себе монеты, тоскливо произнес:

— Да я… в общем… это… такое дело… Вдова та жила в нашем городке, говорят, нашла себе пришлого, вот с ним и уехала. А куда, не ведаю. Разве что кума моя знает, она с ней дружбу водила.

Подтолкнув награду ближе к мужику, Эля добавила еще один золотой:

— Если принесешь мне сведенья от кумы, куда уехала Бельнариус, получишь еще два. Да не вздумай пытаться обмануть или дружков на меня навести. Головы не унесешь и других подставишь, — глаза девушки грозно сузились, подчеркивая предупреждение.

— Да что ты! И в мыслях не было! — заискивающе улыбнулся мужичонка, скрывая испуг.

— Было-было! Я твою породу знаю. Да только со мной тебе ничего не светит. Если шкуру попортить не желаешь, то и глупостей не наделаешь. Жду тебя к полуночи.

— Доесть-то хоть можно? — с обидой глянул на нее мужик.

— Кто ж тебе не дает? Я уже ухожу, — поднявшись с лавки, Эля демонстративно поправила кинжал и пошла к лестнице, ведущей к комнатам постояльцев.

До полуночи еще оставалось достаточно времени, чтобы немного отдохнуть и приготовиться к скорой встрече. Полагаться на совесть и мимолетный испуг своего информатора Эллия не собиралась, понимая, что тот с радостью воспользуется возможностью ограбить одинокую путницу. А в том, что она не справится, если на нее накинется толпа жаждущих наживы мужиков, девушка не сомневалась.

Поэтому, вздремнув пару часов, Эля перетряхнула принесенные с собой сумки, достав все имеющееся в ее распоряжении оружие, и, натянув поверх светлой рубашки темную куртку и наглухо застегнув ворот, тщательно приготовилась к визиту. Смазав и зарядив арбалет, закрепив на бедрах метательные ножи и проверив, насколько легко вынимается из ножен кинжал, девушка выскользнула в окно, спустилась по стене, изобилующей щербинами, в темный двор и направилась к дырявому сараю.

Света фонаря, горящего над крыльцом, едва хватало, чтобы разглядеть пространство в радиусе трех метров, но именно привычная Эле темнота сейчас была как нельзя кстати, скрывая хрупкую фигурку девушки, устроившейся на крыше ветхой постройки.

Незадолго до назначенного времени привыкшие к ночному мраку глаза Эллии различили три мужские фигуры, осторожно приближающиеся к темному окну ее комнаты. Видимо, хозяин, которому посулили часть добычи, легко поделился нужными сведеньями со своим посетителем и теперь потирал руки в ожидании солидной прибавки к скудной прибыли. Но, даже отказавшись от части своего «я», Эля не утратила навыков Анде.

Беззвучно усмехнувшись, девушка подождала, когда самый смелый — или самый жадный — из пришедших по ее душу заберется на плечи подельников, чтобы подтянуться поближе к окну ее комнаты, и выстрелила. Арбалетный болт с оглушительно громким стуком вонзился в стену рядом с ухом незадачливого грабителя, и он, с громким воплем взмахнув руками, кубарем полетел на землю, невольно увлекая следом своих дружков.

— Следующим выстрелом я продырявлю шкуру первому, кто дернется, — привычно добавив в голос кошачьи нотки, насмешливо прошипела Эля. — Я же тебя предупредила. Зря ты посчитал меня легкой добычей.

— Ты все не так поняла, — торопливо проговорил давешний собеседник, не торопясь, впрочем, сделать хоть одно движение.

— Мне плевать на твои оправдания, — шипение превратилось в рассерженное рычание.

— Если отпустишь, я скажу тебе, где вдова, — мелко трясясь от страха, проныл мужичок.

— Говори.

— Это в дне пути отсюда, в деревне под названием Маруна. Там ее дом точно любой укажет. Отпусти нас…

— Проваливайте! — по-прежнему держа их на прицеле, рыкнула Эля.

Медленно пятясь, приятели отошли от скрытой темнотой девушки на приличное расстояние и, развернувшись, стремглав бросились прочь. Презрительно скривившись, Эллия, не таясь, вернулась в гостиницу через главную дверь и на глазах у изумленного хозяина поднялась в свою комнату. Через несколько минут она спустилась обратно, неся на плече сумки, и, брезгливо бросив на стойку хозяина самую мелкую медяшку, процедила:

— Сдачу можешь оставить себе.

Более не обращая внимания на ошарашенного мошенника, девушка, изо всех сил стараясь не хромать, поспешила на конюшню и, оседлав недовольно фыркнувшую Скоэл, оставила «гостеприимный» постоялый двор позади. Отыскав на противоположном краю городка небольшую, но чистенькую и уютную гостиницу, которую держала солидная супружеская чета, Эллия наконец-то позволила себе отдохнуть.