Три цвета крови

Кристина Вернер, 2013

Могущественный вампир, Вильгельм Бреннер, одержимый идеей поработить человечество во благо вампиров, долгие годы наблюдает за тремя девушками, Эшли, Кэтрин и Лией, являющимися ключевыми фигурами в достижении его цели. Между тем обладающий свободолюбивым и независимым характером преемник Вильгельма, Рихард Штайнер, ищет средство, которое поможет ему избавиться от ненавистных кровных уз, связывающих его с хозяином, но взамен обретает новую зависимость.(Редактура 2023 год)

Часть 1. Тёмный рубин: Становление.

С любовью и благодарностью — Элине Соколовой (Ран), за наши долгие беседы и твою способность находить самые нужные слова; Наталье Л. и Екатерине Е.; участникам немецких групп “Blutengel” и “Eisbrecher” за их музыку, которая помогла мне пережить сложные этапы в жизни, а также вдохновила на творческие эксперименты.

Глава 1.

Эта история произошла в небольшом приморском городе, затерянном на просторах Нового Света.

Город не славился особыми достопримечательностями. Кроме старого парка, полуразрушенной часовни, построенной ещё в XVII веке и считавшейся историческим памятником, на реставрацию которого то ли не хватало средств, то ли желания городских властей, мрачного кладбища и нескольких массивных зданий, выполненных в готическом стиле, редким заезжим туристам здесь посмотреть было не на что.

Парк чаще всего был безлюден. За деревьями и кустарниками так давно никто не ухаживал, что те одичали и буйно разрослись. Городская легенда гласила, что во времена инквизиции здесь проводили шабаши.

В начале двухтысячных годов в парке появились зоны для отдыхающих, танцплощадка и детские аттракционы. Но всё как-то не ладилось. Танцы заканчивались плохо: драками, поножовщиной и изнасилованиями. Дети на аттракционах постоянно травмировались.

Местные пустили слухи, что в парке нечисто. Лет пять тому назад сбежавший из психбольницы пациент жестоко убил в парке нескольких человек. Считалось, что это были ритуальные убийства — у несчастных рассекли грудь и вырвали сердце. Стражи порядка застрелили психа и кто-то тогда заявил, что его душа осталась обитать в парке, ожидая случая завершить начатое. С тех пор суеверные жители парк обходили стороной, а танцплощадку и аттракционы закрыли.

По едва заметной, заросшей травой дорожке шла невысокая, хрупкая девушка, одетая в чёрную прямую юбку до колен и белую блузку. Её длинные волосы цвета светлой меди были заплетены в косы, ниспадавшие ниже плеч. В левой руке она сжимала букетик из двух белых лилий, правой поднесла к уху телефон.

— О’кей, мы тебя подождём… — убрав телефон в сумку, Кэтрин Элмерз бросила взгляд на полуразрушенные скульптуры и ротонды, на мраморный фонтан в виде головы льва, который давно не работал и на заболоченный пруд, где на поверхности мутной воды плавали сморщенные листья кувшинок.

Был разгар золотой осени и поры листопада. В воздухе стоял запах жухлой прошлогодней травы, примятой несколько часов назад прошедшим дождём. Редкая птица подавала голос, скрывшись в переплетающихся ветвях деревьев, и ветер почти не тревожил листву. Старый парк притих, словно в ожидании кого-то ещё.

Кэтрин охватило неприятное чувство, будто за ней кто-то наблюдает. Она сделала пару шагов в обратном направлении и заметила, как чья-то тень шмыгнула за безрукую скульптуру женщины в каменном плаще.

— Эшли! Вылезай, я так и поняла, что это ты. Напугала меня до чёртиков!

— Привет, Кэтрин! — из своего укрытия выскочила девушка, одетая в голубые джинсы, тёмную кожаную куртку и кроссовки.

Эшли Фаррелл была чуть повыше Кэтрин. У неё были немного недостающие до плеч чёрные волосы, приятные черты лица, светлая алебастровая кожа, серо-голубые глаза, а также энергичный и вспыльчивый характер, бывший виновником многих неприятностей, случившихся в её жизни. Если Кэтрин благодаря яркому цвету волос и коже нежного оттенка шампанского ассоциировалась с тёплой весной, то от вида Эшли зачастую прямо-таки веяло арктическим холодом.

— Я не хотела тебя напугать. Где Лия? — осведомилась она, нетерпеливым движением руки поправив спадавшую на глаза чёлку.

— Сказала, что подойдёт где-то через полчаса.

— И как ты только терпишь её непунктуальность? Не помню, чтобы она хоть раз пришла без опоздания!

— Я уже давно не воспринимаю её опоздания близко к сердцу… Давай пока сходим на кладбище, чтобы не терять времени. Сегодня двадцать вторая годовщина смерти моих родителей, — Кэтрин осмотрелась по сторонам. — Знаешь, у меня такое ощущение, будто за мной кто-то следит.

— Это была я. Я долго тебя высматривала, ждала, когда ты подойдёшь ближе.

— Не ты, кто-то чужой.

— Здесь никого нет. Думаешь, в кустах притаился маньяк? — ухмыльнулась Эшли. — Не с нашим счастьем, Кэтрин.

— Мой шеф хуже любого маньяка, — поморщилась Кэтрин. Она работала секретарём в агентстве по съёму недвижимости. Работа была несложная, но однообразная, да ещё диктатор-шеф часто портил настроение. Всё-то, по его мнению, было вечно сделано не так или не полностью.

— Что, пристаёт к тебе?

— Не пристаёт, а грузит всякими заданиями, не имеющими отношения к работе.

— Лучше бы приставал. Я на такой случай совет знаю — пни наглеца по яйцам и обвини в сексуальном домогательстве, хоть деньжат оттяпаешь, получится приятно и практично, — схватив подругу за руку, Эшли увлекла её за собой вглубь парка. — Я знаю короткий путь.

— Может, лучше пойдём как обычно? В отличие от тебя, я на шпильках, а не в кроссовках, — Кэтрин еле поспевала за ней.

— Не бухти, менять маршруты полезно, — приободрила её Эшли.

Они пошли через старый парк. Кэтрин снова показалось, что кто-то невидимый следует за ними по пятам. Кроны деревьев плотно сплетались над головами, образуя арку. Вдруг что-то тёмное метнулось в сторону, и она невольно вздрогнула.

— Ну вот, мы на месте, — Эшли остановилась возле металлической, местами заржавевшей ограды и смущённо добавила: — Тебе придётся пролезть между прутьями, но это же ничего, правда?

Кэтрин бросила на неё испепеляющий взгляд зеленовато-карих глаз. Эшли поспешила пролезть первой, чтобы не слышать возмущённой тирады подруги, которой та собиралась разразиться. Это было вполне в духе Эшли — преодолевать различные препятствия и преграды, исследуя дальние районы города, искать что-то новое и быть в гуще интересных событий.

Когда подруги перебрались по ту сторону ограды, то поняли, что до нужного им участка кладбища оказалось идти дальше, чем если бы они пошли обычной дорогой. Земля здесь была более рыхлой и влажной, и Кэтрин проваливалась в неё шпильками.

— Эшли, я тебя прибью, ты, жертва топографического кретинизма! С кем ты тут лазала?

— С Шоном, но это было давно. Извини, я правда что-то заблудилась… Хм, это не такой старый участок, страшно представить, что же творится там, — задумчиво сказала Эшли, посмотрев налево, туда, где виднелись заброшенные могилы — последнее пристанище солдат, убитых в давно забытой гражданской войне, разразившейся в начале XIX века. Покосившиеся, поросшие мхом могильные плиты напоминали гнилые зубы.

— Не хочу об этом думать, — отрезала Кэтрин, глянув в сторону заброшенных склепов и могил, и отвернулась. Неспокойно было у неё на душе. Она даже перестала ворчать на подругу, что, по её вине, им пришлось сделать такой круг.

Проходя мимо склепа, Эшли бросила взгляд на мемориальную табличку с полустёртой надписью “Склеп семьи Айхенвальд” и почувствовала, как неприятный холодок пробежал по её позвоночнику, что весьма удивило её.

“Зря мы сюда попёрлись, сегодня здесь как-то жутковато”, — мелькнула мысль в её голове.

В выходной на кладбище было довольно людно. Солнце скрылось за горизонтом и понемногу сгущались сумерки, накладывая на кладбище печать грусти и тоски, благоговейных воспоминаний о прошлом, проведённом с теми, кто никогда не вернётся сюда.

Кэтрин направилась к могиле родителей и долго смотрела на гранитную плиту.

Эшли оставила подругу наедине с её мыслями — той это было необходимо, — подошла к высокому клёну и прислонилась спиной к стволу, не заметив, как на ветку рядом с ней опустился ворон. Покосившись на неё круглым глазом, он сорвался с места, подлетел и уселся на могильную плиту, перед которой стояла Кэтрин и стал пристально смотреть на неё. От неожиданности Кэтрин отпрянула назад, едва не выронив букетик из двух белых лилий.

— Кыш! — Эшли подхватила с земли камушек, прицелилась и швырнула им в ворона.

Камушек попал птице прямо в грудь. От удара ворона едва не откинуло назад, но он каким-то чудом удержался на плите, возмущённо каркнул, будто выругался, расправил крылья и улетел.

Кэтрин с удивлением покосилась на подругу, не припоминая за ней раньше неприязни к меньшим братьям.

— Ты чего? Покалечила бедную птичку.

— Не люблю ворон, — заявила в оправдание Эшли, толком не понимая, зачем она это сделала.

— Давай вернёмся в парк, — бросив последний взгляд на могильную плиту, Кэтрин положила лилии.

Эмилия Ломан — подруги называли её Лия, — симпатичная девушка с вьющимися каштановыми волосами чуть ниже плеч, синими, с поволокой глазами, в которых временами вспыхивали задорные искорки, ждала их возле фонтана, скрестив на груди руки:

— Ещё говорите, что я постоянно опаздываю! Вы где так задержались-то? Я вас минут пятнадцать жду!

В голосе Лии звучали капризные нотки — совсем как у избалованной маленькой девочки. Ей в этом году исполнился двадцать один год. Кэтрин и Эшли было по двадцать семь. Для подруг Лия была словно младшая сестра. Иногда Кэтрин казалось, что Эшли тоже ведёт себя, как большой ребёнок, что отчасти объяснялось её вспыльчивым темпераментом.

— Мы были на кладбище, — Эшли чмокнула Лию в щеку.

— Всё в порядке? — от внимания Лии не укрылось взвинченное состояние Кэтрин.

— Да. Лия, пока ты тут стояла, тебе ничего странного не показалось?

— В смысле?

— Ну, что тут кто-то есть или что за тобой кто-то следит.

— Нет, я только что подошла, — невинно похлопала глазами Лия.

— И ты заикаешься нам об опоздании? — возмутилась Эшли. — Надеюсь, у тебя была веская причина, чтобы так задержаться.

— Я всё вам расскажу, когда мы придём в кафе! — пообещала Лия.

Пока они переговаривались, Кэтрин читала смс. Надоедливая реклама, ничего интересного. Она подняла глаза. Неподалёку стоял высокий молодой мужчина в чёрном деловом костюме и с любопытством смотрел на них. Кэтрин и не заметила, когда он подошёл.

— Добрый вечер, — произнёс незнакомец приятным баритоном, переводя взгляд с одной девушки на другую, и остановился на Лии. Занятые разговором подруги тут же умолкли.

— Что вам нужно? — враждебно поинтересовалась Эшли и переглянулась с Кэтрин. Обе вспомнили свой шуточный разговор о маньяке. Они давно никого не видели в старом парке, тем подозрительней было появление незнакомца.

— Не то, что ты думаешь, — улыбнулся он, демонстрируя ровные белые зубы. — Я не хотел вас напугать. Вы здешние?

— Допустим, — улыбнулась в ответ Лия, и Эшли всерьёз пожалела, что не может треснуть её по шее.

Лия обожала кокетничать с мужчинами любого возраста. Само присутствие рядом с ней объекта мужского пола приводило её в радостно-возбуждённое состояние. Сначала объекты для флирта живо реагировали на её заигрывания, но потом резко переставали замечать её. С теми, кто переходил на следующую стадию и звал её в кино или посидеть за чашечкой кофе, у неё, как правило, отношения не складывались. И дело было не в том, что большинству нужно было завлечь девушку, чтобы провести с ней ночь и наутро распрощаться навсегда. Они просто не могли долго находиться в её обществе. Ими овладевало чувство необъяснимого страха и паники. Не понимая, в чём дело, мужчины спешили увильнуть от неё под разными предлогами, чтобы больше никогда не видеть.

— Вы слышали, что за слухи ходят об этом районе? — спросил незнакомец.

— Какие слухи? — прикинулась удивлённой Лия и поправила волосы, украдкой наблюдая, обратит ли он на неё внимание, но он на неё уже не смотрел.

— Огромный заброшенный парк, старое кладбище, все эти истории с изнасилованиями и грабежами…

— И что?

— Вас не угнетает атмосфера, вам это нравится? — скорее констатируя факт, спросил незнакомец.

— А что здесь делаете вы? — в свою очередь, спросила Эшли. — Кажется, вас атмосфера тоже не угнетает.

— Я здесь проездом, хотел взглянуть на местные достопримечательности.

— В нашем маленьком скучном городе нет ничего особенного, езжайте лучше в столицу. Там вам точно понравится.

— Мне и тут неплохо, — незнакомец снова улыбнулся.

Его мягкая, словно извиняющаяся улыбка и доброжелательный взгляд красивых ореховых глаз произвели на Кэтрин и Лию должное впечатление. Он явно умел располагать к себе.

Мужчина показался им симпатичным: атлетического телосложения, с густыми тёмными волосами нормальной длины, не прилизанными, но и не растрёпанными. Он выглядел спокойным и уверенным в себе.

А вот Эшли его улыбка показалась циничной, а взгляд — надменным и никто на свете не убедил бы её в обратном. Отчего-то он вызывал у неё смутное и неуловимое чувство неприязни.

— Я не богатый бизнесмен, уставший от привычных развлечений и роскоши и приехавший в провинцию, чтобы сорить деньгами и производить впечатление на глупых девчонок. Я, скорее, исследователь, — заявил незнакомец, в упор посмотрев на Эшли.

Ей стало крайне неуютно, она как раз подумала, что он похож на зажравшегося наглого бизнесмена. Не найдя, что ответить, Эшли поторопила подруг:

— Девочки, нам пора.

— Почему вам так нравится здесь? Что влечёт в парк? — продолжил расспросы незнакомец. — Места необычной силы? Даже простые люди это чувствуют и держатся подальше отсюда, в отличие от вас.

— Исследователи все такие любопытные? — едко спросила Эшли и подумала, что следует поскорее отделаться от назойливого незнакомца.

— До тех пор, пока не добьются своего, — ей в тон ответил мужчина, опёршись о бортик фонтана, и погладил костяшками пальцев камень. — А я всегда получаю то, что хочу.

Он говорил уверенно, ничуть не сомневаясь в своих словах, и Кэтрин тоже возмутила его наглость.

Обстановку разрядила Лия:

— Вы угадали. Просто мы не такие, как остальные, как бы банально это ни звучало.

— Так думает каждый второй, если не первый, мол, я не такой, как все, — явно передразнивая кого-то, фыркнул незнакомец. — Но вы правда особенные, не как ведьмы из Беркетсвиля, например, но на кое-что способны.

— Благодарю за комплимент, — прощебетала Лия, хотя сама на него напросилась. Она не смогла удержаться, чтобы не подарить ему очередной обольстительный взгляд, однако незнакомец сделал вид, что этого не заметил. Девушка разочаровано вздохнула.

— Это больше похоже на оскорбление, а не на комплимент. Нахрен мы вообще с ним лясы точим?! Пойдёмте отсюда, — Эшли подошла к Лии, взяла за руку и потянула её за собой. — Мне слишком дорого моё время, чтобы тратить его на всяких полоумных исследователей.

— Эшли, зачем так грубо? — укорила её Кэтрин, ненавидевшая любые конфликты.

Но незнакомец не обиделся, а насмешливо попросил:

— Ничего страшного, Эшли, продолжай. Я люблю, когда говорят и думают обо мне.

— Ещё чего! Много чести думать о таких приставучих занудах!

— Ну да, согласен, твои мысли ведь и так заняты, причём не просто заняты, а забиты под завязку. Жаль только, что герой твоих мыслей, в отличие от меня, не обладает назойливостью по отношению к тебе и это тебя крайне огорчает.

— Я с вами на брудершафт не пила, не надо мне “тыкать”! — рассердилась Эшли. Случайно ли, но он попал в цель и её это неприятно поразило. Откуда он знает?!

— Но я прав, да?

— Мерзкий говнюк! — сквозь зубы проговорила Эшли. Если бы взглядом можно было убить, он давно бы скончался в муках.

— Эшли, не надо, пожалуйста, — Лия уцепилась за её ладонь. Она хорошо знала подругу и как она способна выйти из себя, а этот негодяй буквально нарывался на конфликт.

— Если тебя прислал Шон, передай ему, чтобы он шёл в задницу! — осенило Эшли.

— Я лично не знаком с Шоном, увы. Что-то ещё? — незнакомец не отводил от неё глаз, и казалось, забавлялся, наблюдая, как она пытается сохранить самообладание.

— Да пошёл ты!.. — Эшли быстрым шагом направилась к выходу из парка. Лия побежала за ней.

Кэтрин осталась на месте. Она была удивлена, как быстро вспыхнул и погас возможный конфликт. Да ещё этот разговор, при чём тут ведьмы и намёки на их какую-то “особенность”?!

— Подруги бросили вас, оставили наедине с маньяком, — презрительно хмыкнул незнакомец. — Вот тебе и женская дружба, каждая свою шкурку бережёт.

“Господи, что он несёт?” — подумала Кэтрин, а вслух осторожно сказала:

— Я не думаю, что вы маньяк. И вы не правы, подруги никогда меня не бросят.

— А если между вами встанет мужчина?

— Не на себя ли намекаете? — не выдержала Кэтрин.

— Вряд ли, ни одна из вас меня не заинтересовала. Я на мелкую рыбёшку не клюю, — он вытащил из внутреннего кармана пиджака пилку и, насвистывая мелодию, занялся своими ногтями.

Кэтрин в недоумении уставилась на него. Похоже, что длинные и острые, но аккуратные ногти были страстью этого “маньяка”. Она отвернулась. Вдалеке Эшли и Лия махали ей руками. Надо идти, догонять их.

— Что насчёт тебя, Кэтрин? — спросил незнакомец, прекратив своё увлекательное занятие, и вернул пилку в карман. — Скоро наступит время сбыться давнему предназначению. Сыграешь свою роль и будешь делать всё, что захочешь, может, тогда и любовь свою найдёшь. Если тебе позволят…

— О чём вы? — изумилась Кэтрин, почувствовав неприятный липкий холодок между лопатками, и против воли посмотрела на собеседника. Его взгляд, казалось, проникал в её мысли, в самую глубину сознания.

— Мы с тобой поняли друг друга, — подмигнул он ей. — Ты пока что единственная, кто в состоянии кое-что чувствовать и знаешь больше, чем ты думаешь. Твои подружки, э-э-э… туповаты, в отличие от тебя.

— Так расскажите мне всё! — потребовала Кэтрин. — Откуда вам известно, как меня зовут? Что это ещё за места силы? Кто вы такой, черт побери?! Что вам от нас нужно?

За спиной раздался рокот, похожий на шум водопада.

Кэтрин развернулась и увидела, что давно неработающий фонтан включился. Из пасти льва хлынула тёмная, мутная вода. Девушка хотела что-то сказать незнакомцу, но того уже и след простыл. Он исчез, словно растворился в воздухе. Тут же стихло журчание, и фонтан вновь застыл, будто из него только что не хлестала вода.

Сжав в руках сумочку, Кэтрин кинулась вслед за подругами. Ей стало жутко и не хотелось оставаться одной в парке. Встреча с таинственным незнакомцем испортила ей настроение, а день ведь начинался так хорошо.

— О чём ты так долго говорила с тем придурком? — Эшли запрыгнула в кучу разноцветных листьев, набрала целую охапку и кинула ими в Лию. Та негодующе взвизгнула и отряхнулась.

— Да так, ничего особенного, — у Кэтрин голова шла кругом. Ей нужно было осознать произошедшее, тогда она всё расскажет, у них ведь нет секретов друг от друга. — Он опять понёс всякую чушь о местах силы. Не исключено, что он что-то ощущает, но это наше место!

— Блин, будет плохо, если он зачастит там появляться, — вздохнула Лия. — Прикиньте, если он из передачи про экстрасенсов, ездит по разным городам и собирает информацию для новых выпусков?

— Да какой там экстрасенс, что ты выдумываешь? Все эти передачи чушь галимая! Наверняка, он родственник или дружок Шона, тогда это многое объясняет, — Эшли захватила жёлтый тополиный лист, помяла и растёрла его между пальцами.

— Думаешь, здесь каким-то боком замешан Шон? — спросила Кэтрин. Ей не нравилось, что Эшли обманывает себя. Шон никого бы не прислал к ней, ни по какому поводу. Но тогда от кого незнакомец узнал их имена и то, что они любят встречаться и гулять в парке?

— Больше некому, — уверенно заявила Эшли. — Кстати, вы видели, какие глаза у этого зануды? Как стекляшки льда, холодные такие, неприятные. Словно замораживает взглядом…

— Стекляшки льда? — перебила её Лия. — Разве у него голубые глаза?

— Ну да.

— Вроде карие, хотя, я не присматривалась. Цвет глаз это последнее, что меня интересует. Обычно я замечаю в мужчине другое.

— Например, что?

— Обувь и волосы, а у него с этим полный порядок… Кэтрин, кто из нас прав? — спросила подругу Лия. — Ты, как всякий подмечающий мельчайшие детали художник, наверняка обратила внимание?

— Я не помню, но мне кажется, глаза у него карие, — поддержала Кэтрин, а про себя подумала, что ни в чём не уверена. — Я больше под впечатлением от его ногтей осталась. Вот что стоит внимания, бр-р-р!..

— Вы сговорились, что ли? — досадливо хмыкнула Эшли. — Да ну вас!

— И он был не таким уж неприятным, болтал, правда, всякую ерунду и, в самом деле, как будто знал что-то о тебе и Шоне, — заметила Лия. Ей одной встреча с незнакомцем не испортила настроения, разве что чуть-чуть, потому что он не отреагировал на её заигрывания.

— Пусть так, — Эшли решила не спорить.

В маленькой, по-домашнему уютной кофейне сегодня было шумно и людно, и Кэтрин обрадовалась тому. После посещения парка ей хотелось затеряться в толпе. Ощущение, что за ними следят, исчезло. Она была уверена, что это всё из-за того незнакомца.

— Давно мы здесь не были, — Лия уселась за освободившийся столик у кондиционера. — Давайте я сделаю заказ? А то вы три часа в меню копаться будете!

— Хорошо, заказывай, положусь на твой вкус. Девочки, а вам не кажется, что в последнее время мы гораздо реже встречаемся? — спросила Эшли. — Я понимаю, работа и всё такое, но мне хочется чаще видеться с вами.

— Мне тоже, но… “Всё такое” теперь только у Лии? — спросила Кэтрин.

— Давай уж, Лия, рассказывай, — подбодрила её Эшли. — Вижу, как тебе не терпится поделиться. Мы с Кэтрин все обратимся в слух, станем такими большими ушами. Только много лапши не вешай, хорошо? Нам ещё домой идти, не забывай.

— Ой, девчонки! Две недели назад я познакомилась с таким классным парнем! Он первым подошёл ко мне, завязал разговор и мы обменялись номерами телефонов. Его зовут Джеймс, ему тридцать восемь лет и он владелец сети ресторанов! — на одном дыхании выпалила Лия. Её синие глаза радостно блестели, казалось, она сейчас запищит от неконтролируемого восторга. — Он богат, как шейх, и красив, как бог! Я с ним по телефону заболталась, поэтому опоздала на встречу с вами. Сегодня вечером я снова с ним встречаюсь! У него пентхаус есть, представляете!

Эшли скептически приподняла бровь, обменялась с Кэтрин многозначительным взглядом и достала из кармана смартфон, сделав вид, что новость не произвела на неё особого впечатления. Пускай первую скрипку в попытках вправить Лии мозг сыграет Кэтрин.

— Парнем? Скорее, мужчиной. Не слишком ли он взрослый для тебя? — строго спросила у Лии Кэтрин.

— Брось, тебе ведь тоже нравятся мужчины постарше. Он такой классный!..

— Ты говоришь об актёрах и певцах, которые мне в подростковости нравились? Это вовсе не одно и то же. Джеймс тебе в отцы годится.

— Не парься, Кэтрин, — вмешалась Эшли, отставив в сторону недопитую чашку кофе, оставшуюся на столике от прошлых посетителей. — И на этот раз всё будет так же, как всегда.

— Да, не везёт мне с парнями, но теперь всё изменится к лучшему! Поверьте, девочки! — затараторила Лия. — Он ведь не исчез после первой встречи и не избегает меня! Мы два раза обедали вместе, и созваниваемся мы с ним каждый день. Я уверена, что моя чёрная полоса закончилась! Ещё никто не проводил со мной столько времени!

— Если так, тогда это и впрямь необычно, — пожала плечами Эшли. — И ты совсем не строила ему глазки?

— Когда мы встретились впервые, я ничего такого не делала, я была безынициативной и это сработало. Потом я, конечно же, кокетничала с ним, но он не сбежал!

— Забавно, — протянула Эшли. — Тогда твоё “проклятие” и впрямь исчезло, наслаждайся успехом.

— Надеюсь на это. У нас всё серьёзно.

— Ну-ну…

— Не будь таким скептиком! Не надо из-за неудачи с одним ненавидеть теперь всех мужчин!

— Какая же ты ещё маленькая, — не удержалась от усмешки Эшли. — Наша наивная малышка Эмили…

— Кэтрин, скажи, чтобы она не называла меня маленькой! — рассердилась Лия.

— Лия, будь осторожна, — предупредила Кэтрин. — Раньше ведь всё было иначе. Ну, ты сама знаешь…

— Вы не верите в меня, а ещё подруги! — надулась та. — Порадоваться за меня не хотите!

— Да ладно! — наигранно всплеснула руками Кэтрин. — Вы успели влюбиться друг в друга за такое короткое время?!

— Джеймс мне нравится, а что будет дальше, увидим. Вдруг это правда любовь с первого взгляда… а может, и нет! Но я не хочу быть разочарованной во всех и такой недоверчивой, как Эшли.

— Угу, — беззлобно буркнула та, занятая отправкой сообщения и слушая её вполуха.

— И не хочу быть такой, как ты, Кэтрин, в твоём-то возрасте… — запальчиво продолжила Лия и тут же умолкла. Это была запретная тема, о чём она, увлёкшись, позабыла.

Оторвавшись от смартфона, Эшли осуждающе цокнула языком, и Лия тут же кинулась обнимать Кэтрин, повторяя:

— Ох, прости меня, пожалуйста, подружка! Это твоё личное дело.

— Всё в порядке, — Кэтрин давно не трогали подобные выпады. — И как тебя не называть маленькой? Сядь, пожалуйста, не прыгай возле меня.

— Ты точно не обижаешься? — виновато посматривая на неё, Лия вернулась на место.

— Я никогда не обижаюсь, ни на Эшли, ни на тебя. Кстати, сегодня день нашего знакомства с тобой, Лия, помнишь?

— Да, и ещё годовщина смерти твоих родителей, — сконфузилась Лия, позабыв об этом. — Прости…

— Ничего, всё в порядке, — повторила Кэтрин. — Не будем ссориться и говорить о грустном. Мы так редко видимся, давайте приятно проведём время, ведь неизвестно, когда мы встретимся в следующий раз.

— Я хочу, чтобы это случалось чаще, — повторила Эшли.

— Я тоже! — присоединилась к ней Лия.

Глава 2

Кэтрин вернулась в свою маленькую квартиру в тихом квартале. Привычный вечерний ритуал — покормить кота, перекусить самой, посмотреть фильм или почитать интересную книгу на этот раз был нарушен. Не хотелось ни читать, ни смотреть что-то. Она принялась было за уборку. Ей нравилось прибираться в квартире и приводить в порядок как вещи, так и ход своих мыслей, но сегодня всё как-то не клеилось.

Кэтрин положила в миску кота корм и, прихватив чашку с какао, с ногами залезла на диван и уставилась в одну точку.

“До чего же однообразно проходят дни, — думала она. — Каждый день словно калька с вчерашнего. Я закопалась в работу и забыла, когда с подругами хоть куда-то выбиралась. Эшли права, мы так редко видимся и никакой телефон не заменит живое общение. Неужели взрослая жизнь и рутина так влияют, что с годами отдаляешься от друзей? Предложу им куда-нибудь сходить на следующих выходных, нам не помешает развеяться. Эшли переживает не лучший период в жизни, Лия мечется в поисках пары… Только я одна, как всегда, но я же сама так хотела или нет?”.

Она бросила взгляд на фотографию в рамке, стоявшую на краю журнального столика. На фотографии была изображена молодая пара. Одной рукой темноволосый мужчина обнимал улыбающуюся женщину, второй держал маленькую Кэтрин.

Кэтрин потеряла родителей, когда ей было три с половиной года. Её отец Хьюберт отправился с женой Лидией на пару дней в гости к другу, жившему в пригороде. В то утро, когда они должны были вернуться, на город опустился густой непроглядный туман. Кэтрин помнила, как она гуляла по саду вместе с няней и боялась заблудиться и не найти дорогу к дому. Тогда девочка ещё не знала, что больше не увидит родителей живыми. Они исчезли.

Спустя неделю, к соседке, у которой временно находилась Кэтрин, пришёл полицейский и сообщил, что родители девочки нашлись. Из-за тумана машина потеряла управление и врезалась в дерево. Несчастные погибли на месте.

Был подозрителен тот факт, что их обнаружили там, где полиция раньше их уже искала. На шоссе это было одно из самых оживлённых мест. Состояние трупов соответствовало степени недельного разложения и неизвестно, где они находились всё время до того, как были обнаружили. В ходе расследования больше ничего странного не нашли, и дело закрыли за недостатком улик.

Кэтрин плохо помнила родителей. Интересно, как сложилась её жизнь, если бы они были живы? Иногда она ловила себя на жуткой мысли, что совсем не скучает по ним, но как можно скучать и любить тех, кого она почти не знала?

“Лия не права, я вовсе не так холодна, как она считает. Я могу полюбить, просто в моей жизни ещё не встретился достойный меня человек”, — размышляла Кэтрин.

Всё же нельзя было сказать, что её совсем не задели слова подруги. С личной жизнью у неё тоже не ладилось, просто она не придавала этому такого большого значения, как Лия. У Кэтрин были поклонники, но никто не интересовал её настолько, чтобы вступать в отношения.

Оживший телефон вывел её из задумчивости. Она взглянула на имя абонента — легка же Лия на помине.

— Алло?

— Кэтрин, дорогая, я приеду к тебе? Пожалуйста, прошу! — голос Лии срывался от волнения.

— Да, что случилось?!

— Потом объясню!

“Ходячая катастрофа, вечно с ней что-то приключается”, — вздохнула Кэтрин.

Через полчаса Лия была у подруги. Вбежав в квартиру так, будто за ней гналась стая бешеных собак, она захлопнула за собой дверь. Её трясло, тушь была размазана по щекам, в синих глазах застыл страх. Кофточка была небрежно запахнута, хотя Лия обычно тщательно следила за своим внешним видом.

— Что с тобой? — испугалась Кэтрин, но та мотнула головой из стороны в сторону.

Поняв, что сейчас не до расспросов, Кэтрин усадила подругу на диван и пошла на кухню за успокоительным. Затем села рядом и обняла Лию за плечи, дожидаясь, когда она примет таблетки и придёт в себя.

— Этот мерзавец тебя изнасиловал? — мрачно поинтересовалась Кэтрин.

— Он не успел, — еле слышно прошептала Лия.

— Но значит, он пытался! Вот подонок! — Кэтрин потянулась за смартфоном. — Надо обратиться в полицию.

— Нет! Никто не поверит в то, что произошло. Это знак, чтобы я ни с кем не встречалась, я приношу мужчинам одни несчастья!

— Ты бредишь?

— Это не бред, Кэтрин! Ты же знаешь, что бы я ни делала, всё всегда заканчивается одинаково, — плаксиво произнесла Лия. — Всё, что со мной происходит, это словно часть какого-то идиотского заговора. Почему у меня ни с кем не складывается?!

— Эшли была права, когда говорила, что ты зациклена на этой мысли.

— Эшли тоже не понять, у неё-то был парень!

— Лучше бы она его никогда не встречала, — сквозь зубы проговорила Кэтрин, протянув Лии салфетки. — Из-за него она так изменилась!.. Давай и ты ещё превратись в пришибленную плаксу! Да что у вас, свет клином на этих мужиках сошёлся?

Плотину прорвало, и Лия разревелась. Кэтрин молча слушала всхлипывания подруги и её бессвязные жалобы на всё подряд.

Наконец, Лия успокоилась, привела себя в порядок и устыдилась своего недавнего поведения. Ей было горько и обидно. Она ошиблась с выбором, снова сделала что-то не так. Да ещё и истерит тут перед лучшей подругой, втягивая её в свои проблемы.

— Прости меня, Кэтрин, — Лия виновато посмотрела на неё.

— Лучше расскажи, что произошло.

Тридцативосьмилетний Джеймс был типичным городским плейбоем — модным, обаятельным, зрелым и пользующимся успехом у женщин. С Эмилией он познакомился на улице, когда она шла куда-то по делам. Джеймсу нравились девушки такого типа — небольшого роста, с вьющимися волосами, с высокой и упругой грудью, с пухлыми, чувственными губами. Он не мог упустить такой экземпляр.

Лия любила одеваться в стиле пятидесятых: в приталенные яркие платья с пышными юбками и лёгкие босоножки. Глядя на неё сейчас, никто бы не подумал, что всего пару лет назад она увлекалась готическими нарядами. Она обожала экспериментировать с образами и по-прежнему выделялась из толпы, но уже не смотрела на мир сквозь призму величественной мрачности. Теперь Лия хотела раскрасить свою жизнь яркими красками, открыв счастью дорогу к себе.

Джеймс сразу ринулся в атаку, чтобы завоевать её расположение. Обычно ему требовалось не больше двух-трёх дней, чтобы очаровать и затащить в постель практически любую девушку. Бывало, ему попадались девственницы, все такие из себя неприступные и строгие, скромные, иногда притворно развязные, будто знающие всё на свете, и всё-таки он всегда добивался своего, а вот с Лией ему пришлось повозиться.

Её кокетство и некоторая легкомысленность забавляли Джеймса. Несмотря на богатый жизненный опыт, он ошибочно решил, что скоро она станет принадлежать ему. Но она каждый раз ускользала, тем самым разжигая в нём “охотничий инстинкт”.

Джеймс не чувствовал того, что ощущали другие мужчины при знакомстве с Лией. Она была для него очередным трофеем и никакого беспокойства и подсознательного страха он не испытывал.

В этот вечер он подготовил всё, чтобы добиться желаемого. Зажжённые свечи, заманчиво расстеленное чёрно-красное покрывало на кровати, шампанское в ведёрке со льдом — это для девушки, Джеймс предпочитал напитки покрепче, — аромат цветов, расставленных по всей комнате, тихая романтическая музыка — это окажет магическое воздействие на глупышку.

Сначала всё шло гладко. Невинные, нежные поцелуи и объятия переросли в страстные ласки. Вскоре он поглаживал её бедро под юбкой, как девушка вдруг вывернулась из его объятий и стала твердить, что её матери не понравится, если она вернётся поздно и что ей пора уходить.

Джеймс был недоволен.

— Послушай, милая, я ненавижу, когда меня обламывают. Не бойся, я буду нежным с тобой. И о защите побеспокоился, — он кивнул на пачку презервативов на кровати.

— Я не боюсь, просто я не готова, — ответила струсившая в последний момент Лия, решив, что всё же недостаточно его знает и что ещё не настолько влюблена в него. — Извини, Джеймс, мне лучше уйти.

— Ты не понимаешь, что упустишь, если уйдёшь. Я богат, готов взять тебя на содержание и исполнить твою мечту. Ты же хочешь переучиться на адвоката? Я оплачу твою учёбу. Ну же, решайся.

— Нет, спасибо, не то, чтобы я тебе не верила, дело не в этом… — замялась Лия.

— А что тогда? Противоречит твоей морали? — раздражённо спросил Джеймс и, не морщась, опрокинул в себя очередную рюмку виски. — Брось, детка, все так живут. Радуйся, что ты девушка и такой лакомый кусочек, которая добьётся многого в этой жизни лишь потому, что имеет смазливую мордашку и кое-что ещё. Ты должна уметь этим пользоваться и я тебя научу. Учти, удачные знакомства выпадают не часто и тебе очень повезло.

Он обнял её, привлекая к себе, но её напряжённая поза и сердитый взгляд чётко дали понять: рассчитывать на продолжение не следует. Тогда он применил подход с другой стороны:

— Хочешь, чтобы твоим первым мужчиной оказался неопытный сопляк?

— Дело не в возрасте. Главное, чтобы он любил меня, — прибавила Лия. — По-настоящему любил, а не вот так…

— Какая, к черту, любовь, а?

Джеймс опрокинул девушку на кровать, придавив её собой, закрыл ей рот ладонью и принялся расстёгивать её кофточку. Позднее он сам не мог объяснить, почему действовал таким образом. Его самолюбие было уязвлено, но раньше он никогда не добивался женщин силой. Его разум помутился, он не понимал, что происходит, будто это не он, а какой-то другой человек действовал вместо него.

Сопротивление девушки раззадоривало всё сильнее, удары её кулачков не причиняли особого вреда.

Из последних сил отбиваясь от Джеймса, Лия попыталась укусить его за палец, и он прижал ладонь к её лицу так, что ей почти нечем было дышать.

И тогда произошло нечто необъяснимое. Лампочки в люстрах и ночнике, мигнув, неожиданно лопнули.

Град осколков осыпал удивлённого Джеймса. Он решил, что произошёл скачок напряжения в электросети, однако музыкальный центр по-прежнему работал и неоновые огни панели освещали комнату.

Неведомая сила отшвырнула Джеймса от перепуганной Лии. Пролетев через всю комнату, он ударился о противоположную стену, опрокинув кресло и горшок с пальмой.

Округлив от ужаса глаза, Лия вскочила с кровати, оглядываясь. Куда же она положила сумочку?!

С трудом поднявшись, Джеймс дотронулся рукой до затылка, которым он крепко приложился к стенке и едва не упустил девушку, собравшуюся выбежать из комнаты. Он молнией метнулся к ней и загородил ей путь:

— Куда ты собралась, сучка?! Не знаю, что здесь творится, но я тебя не отпущу!

Взвизгнув, Лия отступила на пару шагов назад, Джеймс неумолимо надвигался на неё. От страха у девушки перехватило дыхание. Ей ничего не попадалось под руку, — вазочки, на худой конец, — чтобы кинуть в него. В полутьме она не увидела, как обо что-то споткнулась и упала на пол, приземлившись на пятую точку.

Джеймс подскочил к ней, как вдруг захрипел и схватился за горло. На глазах у изумлённой Лии он поднялся в воздух, оторвавшись от пола сантиметров на двадцать. Рядом с ним и девушкой повеяло могильным холодом. На шее Джеймса один за другим проступили чёткие отпечатки чьих-то сильных пальцев. Дёрнувшись в воздухе, он захрипел ещё громче в попытке схватить руками невидимого противника.

— Не надо, прекратите! — не помня себя, закричала Лия. — Хватит!

Её услышали. Кто-то вновь отшвырнул Джеймса к стенке. Грузно шлёпнувшись на пол, он больше не шевелился. Подхватив сумочку, Лия бросилась вон.

На улице она мчалась бегом несколько кварталов, не заботясь о том, что прохожие недоумённо смотрят ей вслед, свернула в закоулок и, отдышавшись, позвонила Кэтрин…

— Что, если Джеймс мёртв? — спросила Кэтрин.

— Он всего лишь потерял сознание, я уверена в этом на сто процентов… Ну, почти уверена.

Кэтрин задумчиво смотрела на неё. Говоря по правде, её не слишком-то удивило это происшествие. Вернее, не удивил паранормальный аспект. За свою жизнь ей не раз приходилось сталкиваться со странными и не поддающимися объяснению явлениями.

— Отпечатки пальцев на шее Джеймса были мужские, как ты считаешь? — спросила она.

— Явно не женские пальцы, сильные, но какая разница? Ты думаешь, что его призрак душил? Который жил до него в пентхаусе?! — затаила дыхание Лия.

— Понятия не имею, просто подумала, что призраки женщин, наверно, дружелюбней, — невесело усмехнулась Кэтрин.

— Если Джеймс взаправду мёртв и полицейские решат, что его убил мужчина, то как я тогда объясню, откуда он взялся? Кэтрин, я боюсь! Вдруг меня обвинят в убийстве?!

— Не паникуй! Нам с тобой придётся пойти и посмотреть, что с ним стало.

— Мне страшно, я не хочу туда возвращаться!

— Мне тоже не по себе, но надо всё прояснить. Собирайся.

Вопреки опасениям Лии, возле дома Джеймса не стояли полицейские машины. Подруги поднялись на площадку верхнего этажа, где находился пентхаус и с осторожностью подошли к полуоткрытой двери. Музыка больше не играла, стояла тишина. В комнате по-прежнему было темно, лишь тусклый свет фонарей с улицы пробивался сквозь полуоткрытое окно, вырисовывая на полу бледный прямоугольник. Следы разгрома на месте: сломанная пальма, разбросанная по полу земля и перевёрнутое кресло.

Кэтрин услышала похожие на всхлипывания звуки: это Джеймс, лёжа на кровати, громко хлюпал носом, его плечи нервно подрагивали. Увидев вошедших в комнату девушек, он скатился на пол и забился в угол, в защитном жесте выставив ладони вперёд. Его губы дрожали, глаза ввалились, он выглядел постаревшим, словно за какой-то час прожил два десятка лет.

— Не трогайте меня, убирайтесь отсюда!

— Джеймс, то, что произошло, — неловко начала Лия, в шоке глядя на лицо бывшего ухажёра, освещаемое сейчас светом уличных фонарей.

— Прости меня, Эмили! Я не должен был этого делать!

— Я не стану обвинять тебя в попытке изнасилования, но и ты обещай, что никому не расскажешь, что с тобой случилось, — потребовала Лия.

— Я никому ничего не скажу, клянусь! Уходите отсюда! — срывающимся голосом взмолился Джеймс. — Только не вызывай своих демонов!

— Демонов? Ты что-то видел, Джеймс? — Лия переглянулась с Кэтрин. Если здесь находился кто-то ещё, то теперь его точно нет.

— Я ничего не видел, но я чувствовал что-то ужасное… — Джеймс хлюпнул носом.

Девушки поспешили уйти.

Он ещё долго не мог успокоиться и, наконец, взял себя в руки. Обессиленный и заторможенный, Джеймс пошёл в ванную, где несколько минут умывался холодной водой и долго смотрел на себя в зеркало. Да уж, видок, как из психушки. Девчонка права, никому нельзя говорить о том, что случилось сегодня.

“Да пошли они в задницу, юные ломаки! Дадут, не дадут, определиться не могут! Лучше зрелых трахать, они хоть не выламываются, им лишь бы вставил кто… Блин, круто у меня башню сорвало… С чего бы? Неужто и впрямь из-за той бабы?”

Джеймс вспомнил утреннюю встречу с женщиной лет сорока. Лицо у неё было молодое, длинные прямые волосы белые, словно седые. Она прошла по улице мимо него, схватила за руку повыше локтя и, глядя на него своими выпуклыми, будто бесцветными глазами, прошептала что-то, чего он не расслышал. Ему показалось, что его сознание провалилось в омут сна и тут же вынырнуло. Очнулся и понял, что женщины уже нет рядом. У него до самого обеда болела голова и слегка мутило. А вечером пришла Эмили…

“Какая мерзость — взрослый мужик сопли по лицу размазывает! Фу, тянет же Лию на всяких подонков”, — вспомнив красную, зарёванную физиономию Джеймса, Кэтрин поморщилась и обратилась к подруге:

— Переночуешь у меня. Я позвоню твоей матери и предупрежу, чтобы она не ждала тебя сегодня.

— Спасибо, Кэтрин, что бы я без тебя делала? — благодарно улыбнулась Лия.

— Надеюсь, это послужит тебе уроком.

Предоставив в распоряжение Лии диван в зале, Кэтрин пошла в спальню и прилегла на кровать, но сон не шёл к ней. Она ворочалась с боку на бок, вспоминая, как познакомилась с Лией и Эшли.

После смерти родителей Кэтрин отправили в приют, родственников у неё не было. В приюте она жила до совершеннолетия, потом перебралась в квартиру, которую купила после того, как продала дом родителей, доставшийся ей в наследство.

За это время не нашлось желающих удочерить её. Кэтрин не расстроилась такому раскладу. Ей было безразлично, жить ли ей в приюте или с кем-нибудь из взрослых.

В приюте у неё проснулась страсть к рисованию. Она рисовала монстров и чудовищ, драконов, демонов и разных мифических созданий. С годами в её рисунках появилось ещё больше деталей и леденящих душу подробностей. Ужасные существа часто снились ей, и она испытывала сильную тягу выплеснуть на бумагу увиденные образы.

В школе, как и в приюте, Кэтрин ни с кем не дружила, но и врагов у неё сначала тоже не было. В младших классах она пыталась подружиться с одноклассницами, но они не принимали её. Кэтрин была слишком уж серьёзной, замкнутой и диковатой, она много читала, любила ретро-фильмы и обладала склонностью к изучению иностранных языков, дающихся ей очень легко. Она вела спокойный и отстранённый образ жизни, однако мечтала найти подруг, которые поняли бы её загадочную душу и разделили её увлечения.

Всё же настал день, когда её покой был нарушен. В старших классах кто-то из заводил обратил внимание, что она не принимает участия в вечеринках и, видать, зазнаётся, раз не желает ни с кем общаться. Её медные волосы и зеленовато-карие глаза, пристрастие к тёмным тонам в одежде и происшествия, случавшиеся, когда она всегда оказывалась поблизости, также послужили поводом к тому, что её стали обзывать “ведьмой” или “чернокнижницей”.

Когда Кэтрин проводила опыты на уроках химии, бывало, что в контакт друг с другом вступали элементы, которые по всем правилам и законам не могли дать никакой реакции.

Рядом с ней вечно что-то падало или ломалось.

Однажды на уроке музыки произошла и вовсе жуткая история. Кэтрин стояла у пианино в ожидании учителя, как клавиши инструмента вдруг издали сдавленный грустный звук. Кто-то невидимый взял несколько аккордов и сыграл начало разучиваемой ею мелодии. Учитель, как и весь класс, был ошарашен произошедшим. Кэтрин повела себя, как ни в чём ни бывало, села за пианино и доиграла мелодию.

После этого началась настоящая травля. Сначала одноклассники задевали Кэтрин дурацкими выкриками и дразнилками, на что она не реагировала, надеясь, что от неё скоро отстанут, но в итоге ещё больше настроила против себя “альфа-лидеров” класса. Они закрывали её в туалете, пачкали мелом сумку, воровали обед, “случайно” толкали, прятали ради шутки её тетради и книги, лепили на спину бумажки с оскорблениями. Подростки — жестокие существа и, если выбирают себе жертву, редко позволяют ей реабилитироваться.

Как-то раз, во время большой перемены, Кэтрин сидела, как обычно, одна за столом на школьном дворе и делала набросок существа, приснившегося ей накануне. Ей хотелось запечатлеть образ на бумаге, пока она не забыла его. В такие моменты она походила на одержимую, ничего не замечая вокруг и уйдя в себя.

Подкравшись, один из её обидчиков выхватил альбом и помчался с трофеем к своей компании. Пара ребят и несколько девчонок, критикуя содержимое альбома, стали выдирать из него листы, рвать их и комкать. На просьбы Кэтрин вернуть ей хотя бы часть рисунков они никак не отреагировали.

Неподалёку стояла ещё одна компания — двое рослых парней и темноволосая девушка, вроде бы безучастно наблюдавшие за происходящим.

Кэтрин навсегда запомнила момент, когда Эшли Фаррелл, сорвавшись с места, подошла к парню, державшему альбом, резким движением выхватила его у него из рук и сквозь зубы процедила:

— Ну вы и мрази! Такой сворой на одного? Гондоны!

Лицо парня скривилось от злобы. Он толкнул Эшли в грудь, но она не растерялась и с размаху пнула его в пах. Обидчик согнулся в три погибели.

Его товарищи, собравшиеся наброситься толпой на Эшли, с неохотой отступили, увидев, что к ней подошли молодые люди в кожаных куртках. Им можно было дать лет по двадцать пять. На школьном дворе их не должно было быть, но друзья Эшли плевали на запреты.

— Тебе помочь, Эшли? — вытащив руки из карманов куртки, с ленцой спросил один. На правой кисти металлом блеснул кастет.

Другой парень закурил, поглядывая куда-то в сторону. Все поняли, что он ожидает сигнала от Эшли, и, если получит, его показное спокойствие тут же улетучится.

— Думаю, нет, — Эшли покосилась на притихшую компанию подростков.

Они разошлись в разные стороны, только парень, которого пнула Эшли, что-то зло бросил ей вполголоса, и Кэтрин различила фразу “мерзкая шлюха со своими чёртовыми неформалами”.

Кэтрин с опаской взглянула на товарищей Эшли, но они, как ни в чём ни бывало, вернулись на место и продолжили прерванный разговор.

Эшли собрала разбросанные листы, сложила их в альбом и протянула ей:

— Держи. Жаль, что эти уроды всё изорвали.

— Спасибо, — тихо сказала Кэтрин. За неё сегодня впервые в жизни заступился кто-то помимо взрослых. Заступился совершенно чужой человек, просто так, без какой-то выгоды для себя.

— Я посмотрю?

Отказать своей заступнице Кэтрин было неудобно, и она позволила ей заглянуть в альбом.

— Круто! Ты любишь компьютерные игры? Я обожаю всяких монстров… У тебя здорово получается! — с неподдельным восхищением заявила Эшли, решив, что она перерисовывает чудищ из компьютерной игры. — Меня зовут Эшли Фаррелл, а тебя?

— Кэтрин Элмерз.

— Приятно познакомиться. Ты готесса?

— Н-нет, я… — потупилась Кэтрин, не желая вдаваться в объяснения.

— Ну, всё равно из “наших”. Почему к тебе пристают те придурки? Давай я тебя научу, как дать им отпор!

Вот так Кэтрин и Эшли подружились и вскоре стали “не разлей вода”, не смотря на различия в характере и темпераменте. Спокойствием и рассудительностью Кэтрин дополняла импульсивный характер Эшли, играя роль “заземлителя”, отводящий в сторону молнии, которые иногда метала её подруга, войдя в раж. Эшли обладала ярко выраженной потребностью покровительствовать кому-то, и Кэтрин была для этого отличной кандидатурой.

Кэтрин сначала отнеслась к Эшли с недоверием, слишком много о ней ходило тогда нелестных слухов из-за её умения находить общий язык с кем угодно. Особенно тесно Эшли общалась с парнями-неформалами. В то время они ходили за ней по пятам, подвозили в школу на мотоцикле, а по вечерам забирали на рок-тусовки. К удивлению Кэтрин, Эшли хорошо училась и была начитана. В ней словно уживались два человека — взрывная и буйная натура, склонная к кутежам и приключениям, а также вдумчивая и ранимая девушка, которая скрывала чувства и сердце за бронёй, оставаясь в жизни воительницей, покровительствующей слабым. Эшли училась в параллельном классе, что не мешало ей приходить подруге на помощь, когда той было это нужно.

Насколько Кэтрин знала, отношения с родителями у Эшли складывались напряжённо. Она ненавидела отца, который ушёл к любовнице, когда ей было шесть лет, и почти также ненавидела мать, слабую безвольную женщину, попавшую под влияние второго мужа и с годами пристрастившуюся к алкоголю.

Первого мужа Ханна не любила и вышла замуж “по залёту”, будучи беременной Эшли. Развод её не опечалил. Она быстро встретила нового “мужчину мечты”. От второго брака у неё родились дочери-двойняшки. К сожалению, за внешним лоском скрывался негодяй, и Ханна даже себе не признавалась, что совершила большую ошибку, вновь поспешив выйти замуж.

Отчим Эшли, Гарри, обожал родных детей, баловал их и при этом обходил вниманием падчерицу. Он не обижал её, скорее, был равнодушен и смотрел на неё, как на пустое место. Симпатичный, но ленивый и безамбициозный, Гарри предпочитал проводить вечера после работы и выходные за игрой на приставке. Ханне пришлось вкалывать за двоих, и муж без зазрения совести сел к ней на шею.

Поняв, что в семье до неё никому нет дела, Эшли взбунтовалась, как многие подростки в её возрасте. Она увлеклась разными субкультурами, стала поздно возвращаться по вечерам, грубила матери и отчиму и убегала из дома. Воспитательные и нудные речи лишь озлобляли её. С чувством выполненного долга, но всё же с явным безразличием, взрослые, прочитав ей очередную лекцию на тему хорошего поведения, возвращались к будничным делам — ссорились и орали друг на друга из-за бытовых мелочей. В семье не было лада.

Никто не пытался найти ключ к душе Эшли и спросить, почему она бунтует, только ли из-за невнимания к ней? Тогда она объяснила бы, что чувствует себя одинокой и скучает по отцу, который завёл новую семью и не даёт о себе знать.

В детстве Эшли думала, что отец ушёл, потому что она плохо себя вела и никто не разубеждал её в этом. Будучи активным ребёнком, она ни минуты не сидела на месте, и мать часто ругала и одёргивала её. Повзрослев, Эшли поняла, что её вины в уходе отца нет. Осталось глубокое чувство обиды, которую нельзя простить, когда тебя покинули без объяснений.

Когда Эшли исполнилось пятнадцать, отец позвонил ей и попытался объяснить, что не давал о себе знать из-за того, что он долгое время был в разъездах, связанных с работой, и занимался развитием бизнеса. Неловко упомянул, что ему несладко пришлось с её матерью и между ними не было взаимной любви. Он не просил прощения у дочери, хотя его тон был виноватым и смущённым.

Услышав “я ждал, когда ты подрастёшь, чтобы ты могла понять”, Эшли разозлилась и высказала всё, что она о нём думает. Если бы он захотел, то нашёл бы время и желание связаться с ней раньше. Теперь, когда она стала взрослой и научилась жить без отца, он ей был ни к чему. Попросив ей больше никогда не звонить, Эшли бросила трубку. На самом деле, она в тайне ожидала, что отец разобьёт лёд и приложит усилие завоевать её доверие, но он сделал вид, что понял её просьбу слишком буквально и больше не звонил.

Эшли помнила момент из далёкого детства в тот день, когда отец уходил. Помнила его последний отеческий поцелуй. Поцелуй взрослого, но безответственного и легкомысленного мужчины, нарушившего обещание вернуться за ней, и так и не ставшего для неё ни настоящим отцом, ни покровителем.

Она страдала от напряжённой атмосферы в доме. Ей было стыдно привести подруг в гости, а потом всё только ухудшилось. Наступил период, когда её сверстницы стали влюбляться и встречаться с мальчиками. Эшли не хотела влюбляться. Как можно привести своего парня домой, чтобы он увидел грубого неотёсанного отчима, сидящего по вечерам у телевизора и пьющего пиво; нервную, издёрганную и подчас пьяную мать?!

Когда сёстрам-двойняшкам Эшли исполнилось шестнадцать лет и они намекнули Гарри, что собираются познакомить его и мать со своими парнями, тот словно очнулся ото сна. Он заставил жену взять себя в руки и привести в порядок дом, да и сам лицом в грязь не ударил — по вечерам не засиживался перед телевизором с банкой пива в руках, а всерьёз занялся работой и обустройством дома. В семье на время воцарился долгожданный мир и покой. Радушно были приняты ухажёры младших сестёр Эшли. Семья девушек произвела на них приятное впечатление.

Тогда Эшли поразилась такому контрасту, но её уже не касалось то, что происходило в родном доме. Когда ей исполнился двадцать один год, она переехала к бабушке. Оставшись спустя какое-то время одна, она воспрянула духом и предприняла попытку построить отношения с парнем, которого любила со времён студенчества. Эта история окончилась печально.

С Лией Кэтрин познакомилась позже. Впервые она увидела её на кладбище, когда пришла на могилу к родителям. В ту пору Кэтрин было лет двадцать, а Лии пятнадцать.

Лия в чёрном длинном платье сидела на надгробии старой запущенной могилы. Она слегка покачивалась из стороны в сторону и, устремив взгляд как будто внутрь себя, к чему-то прислушивалась.

— Эй, ты в порядке? — с беспокойством спросила Кэтрин, решив, что девушке плохо.

Та перевела на неё взгляд ярко подведённых подводкой глаз:

— Всё хорошо. И я не под кайфом, ты ничего такого не думай!

— О’кей, — Кэтрин хотела уйти, но девушка спрыгнула на землю и, придерживая полы своего длинного платья, подошла к ней и спросила:

— Как думаешь, слышат ли тебя мёртвые?

— Не знаю, но вряд ли мёртвым нравится, что ты сидишь на их надгробии. Ты… слышишь голоса? — насторожилась Кэтрин и её мысли соскользнули к упомянутой теме — последствиям от приёма запрещённых веществ. Она всмотрелась в лицо девушки, ловя её взгляд, и успокоилась, когда не заметила явных признаков зависимости.

— Да, либо мне просто кажется… Я считаю, что надгробия — это как телефон, канал связи, по которому можно общаться с душами, но не до всех получается дозвониться, — стала объяснять девушка. — Бывает, что абонент на том конце провода уже снова пребывает среди нас в новой телесной оболочке, поэтому не отвечает. Связаться возможно лишь с теми, кто ещё находится на пункте распределения в ожидании, когда до него дойдёт очередь и вынесут приговор, куда ему отправляться дальше.

— Интересная теория, — улыбнулась Кэтрин. — А как же призраки, бродящие по кладбищу в ночной час?

— Это неприкаянные души. Их что-то держит на земле — сильное нереализованное желание, месть, любовь, невыполненные обещания, чьё-то проклятье, но таких душ не так уж и много… Вот ты сюда к кому пришла?

— Мои родители погибли в автокатастрофе, — Кэтрин перевела взгляд на могилу. — Я их почти не помню, я была слишком мала, когда это произошло.

— Хочешь, я попробую узнать, где они сейчас?

— Не думаю, что это хорошая идея, — нахмурилась Кэтрин.

Схватив её ладонь, девушка умоляюще посмотрела ей в глаза:

— Извини! Я не хотела как-то оскорбить память о твоих родителях… У тебя такие печальные и красивые глаза… Какой необычный цвет, они словно бирюзовое море.

— Спасибо. Как тебя зовут? — в этот миг Кэтрин поняла, что не в силах сердиться на эту девушку-подростка, несмотря на её несколько эксцентричное поведение. — Я Кэтрин Элмерз.

— Эмилия Ломан. Я всё-таки попробую, о'кей? — Лия прикоснулась к надгробию могилы родителей Кэтрин и несколько минут стояла так, закрыв глаза.

— Эмилия, хватит, — вздохнула Кэтрин. — Ерунда это всё.

Распахнув глаза, Лия потрясённо уставилась на собеседницу:

— Кэтрин, а ты знаешь, что твоих родителей заставили совершить аварию? Это не был несчастный случай!

— Глупости какие! Сбавь-ка обороты, Эмилия! — оборвала её Кэтрин.

— Но я не выдумываю, это правда, — обиделась та и вздохнула: — Я знала, что ты мне не поверишь…

— Скажи тогда, как выглядели мои родители? — потребовала Кэтрин.

— Я их не вижу, только слышу голоса. Твоей мамы давно уже нет на пункте распределения, её вновь отправили на землю, а папа должен ещё какое-то время побыть там, чтобы искупить вину перед кем-то. Я разговаривала с ним.

— Что ты несёшь?! — Кэтрин в сердцах отвернулась от своей новой знакомой.

— Фигуры в длинных, тёмных плащах, появившиеся из тумана, тебе о чём-нибудь говорят? — Эмили увидела, как вздрогнули плечи Кэтрин.

— Это сказал тебе мой отец?

— Да, но я больше не слышу его. У меня редко получается беседовать с духами и я не всё понимаю из разговора с ними. Значит, сегодня особенный день.

— Я видела тёмные фигуры во сне, — призналась Кэтрин. — Они окружали меня, это было так жутко и я сразу просыпалась.

— Теперь ты мне веришь?

— Возможно.

Они ушли с кладбища вдвоём, и Кэтрин спросила, кого хочет услышать сама Эмили, но та, замявшись, перевела разговор на другую тему. Кэтрин ещё не раз потом спрашивала, ради кого подруга приходит на кладбище, и она всегда уклончиво отвечала, что хочет узнать ответы на некоторые вопросы, но с ней пока никто об этом не говорит.

Лия тоже не слишком ладила со сверстниками. Она не была такой ярко выраженной бунтаркой, как Эшли, готовой влезть в любую потасовку, но всегда стояла на своём. Кэтрин познакомила её с Эшли, и те понравились друг другу. Обе были весьма своенравны, тянулись к неформальному образу жизни и неординарному выражению себя в обществе. Вот только с годами Лия устремилась к свету, а Эшли, наоборот, увязла во тьме и депрессии.

Лия была очень скрытной, когда дело касалось расспросов о её семье. Она жила вместе с матерью и была единственным ребёнком в семье. На вопросы об отце она отвечала: “Если не умер, то жив”, и подруги перестали спрашивать её об этом.

Мать Лии, Маргарет, оказалась доброй и милой женщиной. Она часто разрешала им собираться в доме, проводить девичники и"пижамные вечеринки". В её обществе девушки не чувствовали себя скованными и воспринимали её, как старшую подругу, но Маргарет всегда знала, когда следует оставить их одних и не злоупотребляла их доверием.

Эшли и Лия часто спорили с таким жаром, что казалось, убьют друг друга за несовпадение взглядов по какой-нибудь теме. Но их вражда была показной, и, спустя несколько минут после спора, они, как ни в чём ни бывало, уже договаривались, кто пойдёт в магазин за любимыми пирожными или обсуждали внешность увиденного в торговом центре парня.

Кэтрин всегда тянуло в старый парк. Она призналась в этом подругам, и те заявили, что испытывают то же самое. С тех пор они часто собирались там, чтобы побыть вдали от людей и иногда устраивали пикники, сидя возле фонтана.

Эшли утверждала, что парк притягивает её мрачной таинственностью. Её забавляли слухи о якобы поселившейся здесь неприкаянной душе психопата-убийцы и о шабашах ведьм. Она относилась с долей скептицизма ко всему и, пока не проверяла на своём опыте и не видела собственными глазами, её нельзя было в чём-то убедить. При этом она всё же верила, что есть какая-то сила, благодаря которой существует этот мир, полный интереснейших загадок, разгадать которые ещё пока не пришло время.

Кэтрин до сих пор не понимала, притворяется Лия или действительно слышит голоса на кладбище. Иногда Лия заявляла, что от фонтана исходит странная энергетика и прикасалась к каменному льву, словно хотела с его помощью с кем-то пообщаться, но делала это как-то наигранно и комично.

Сидя у фонтана, Кэтрин тоже ощущала нечто необъяснимое. Перед глазами являлись расплывчатые образы диковинных созданий, которые она раньше видела лишь во сне. На неё накатывал творческий подъём и ей срочно были нужны карандаш и альбом, чтобы запечатлеть очередного “компьютерного монстра”.

Эшли предлагала продать её эскизы в компанию по разработкам игр и всё обращалось в шутку.

Подруги были дороги Кэтрин. Они поддерживали друг друга, проводили вместе много времени, и их дружба лишь крепла с годами.

Маленький город не открывал для молодёжи блестящих перспектив и возможностей сделать головокружительную карьеру, поэтому многие стремились перебраться отсюда в столицу или в другой большой город. Кэтрин раньше часто об этом думала. Из трио подруг она была самой целеустремлённой в плане карьеры, но поняла, что не хочет покидать город, будто что-то крепко удерживало её здесь.

Эшли была скептически настроена насчёт того, чтобы сделать карьеру в столице. Она не разделяла мнения, что с умом можно везде добиться успеха, а говорила, что куда важнее полезные связи или модельная внешность. Как она считала, у неё не было ни того, ни другого, поэтому не стоило и рыпаться.

Лия же пока училась и ни о чём таком всерьёз не задумывалась.

За последние несколько лет подруги виделись не так часто, как раньше, и каждая встреча превращалась для них в праздник. Они повзрослели. Поблекло очарование старого парка, да и будничная рутина не располагала к прежнему весёлому времяпровождению. В жизни девушек хоть и мало что изменилось, на первый взгляд, но заложило невидимую основу для того, чтобы судьба сыграла с ними в дальнейшем в рискованную игру.

Глава 3

“Я часто думаю о тебе, Шон. Какой наивной я была, полагая, что у нас с тобой что-то получится. Ты ценишь житейские радости и во всём видишь гармонию и красоту. Наверно, ты хочешь быть идеалом, но его не существует. Интересно, что бы ты почувствовал, если бы лишился смысла жизни, а рядом не было никого, кто протянул бы тебе руку помощи? Остался бы ты этаким “солнечным мальчиком”, радующимся всякому пустяку?

С тех пор, как ты отказался от меня, я полюбила гулять по ночам в одиночестве. Брожу по аллеям заброшенного парка и прислушиваюсь к шёпоту листвы. Жду, когда зажгутся звёзды, из-за облаков выйдет луна и её обманчивый свет упадёт на крыши домов и выгоревшую за лето траву. Тишина поглотит звуки и шорохи, растворив их в себе без остатка. В этой тишине кажется, что ты соприкасаешься с вечностью. Я сажусь на лавку одной из дальних аллей и вспоминаю о тебе.

Наверно, это безумие — бродить там одной посреди ночи, но мне уже ничего не страшно. Ты вряд ли бы понял меня. Ты всегда говорил, что я чересчур эксцентрична и из твоих уст это звучало как насмешка.

Но я верю, что когда-нибудь меня покинут грустные воспоминания, ведь я на полпути к тому, чтобы похоронить своё прошлое и забыть обо всём, что терзает моё сердце. Скорей бы это случилось.

И я верю, что кто-то ждёт меня на краю моих тёмных ночей. Я не знаю, кто это, но чувствую, что скоро он придёт за мной, чтобы открыть секреты ночи и мрака. И тогда, возможно, мы ещё встретимся с тобой и я предоставлю тебе свободу выбора, чего ты был лишён, погрязнув в своих заблуждениях”.

Эшли отложила ручку. Она считала, что страницы дневника должны быть написаны вручную, ведь только так можно вложить в них частичку души и вела дневник “по старинке”, не прибегая к помощи компьютера. Написанное было правдой — несколько месяцев назад она рассталась с парнем, своей первой любовью, и пристрастилась к ночным прогулкам в том самом старом парке, находящемся недалеко от её дома.

Эшли нахмурилась, перечитав фразу “…скоро он придёт за мной, чтобы открыть секреты ночи и мрака”. Она не помнила, чтобы писала это осознано, да и вообще последний абзац был какой-то странный.

“Что за бред я накатала? Вот же понесло! — горько усмехнулась она, закрыла дневник и убрала его в ящик стола. — Правильно говорил Шон, что я обладаю богатой, то есть, по его мнению, больной фантазией. Мне следует научиться контролировать себя и свои мысли”.

Накинув куртку, Эшли вышла на улицу. Порыв ночного ветра ударил ей в лицо, донося запах пригорелого жира из соседнего кафетерия. Свернув за угол, она двинулась по направлению к парку. В целом, ей нравился её район — центр, где рукой подать до магазинов, кафетериев и молодёжных клубов. Неподалёку находился госпиталь, автостоянка, где вечно не хватало свободных мест и единственная на весь город гостиница. На улице почти всегда было оживлённо и шумно, особенно по вечерам, и много транспорта.

Подруги не знали о ночных вылазках Эшли, иначе наверняка сочли бы её сумасшедшей. Даже Лия, которая порой могла выкинуть неожиданный фортель, осудила бы её.

В парке ночью было жутковато. Тени старых вязов, дубов и каштанов в лунном свете, казалось, оживали, танцуя необычный танец. Слух о неупокоенной душе психопата-убийцы сделал хорошее дело — даже бездомные оборванцы с тех пор побаивались ходить в парк, чтобы переночевать на лавочках, и Эшли была уверена почти на сто процентов, что ей не придётся столкнуться с одним из них. Близость кладбища не пугала её, в “ходячих мертвецов” она не верила.

Эшли прошлась по аллее, где обычно любила гулять. Тусклый свет двух фонарей освещал занесённую опавшими листьями танцплощадку и полуразрушенные ротонды. В парке господствовала тишина и осенняя прохлада. Смахнув листья, девушка села на лавочку и посмотрела на усыпанное звёздами небо. Такие далёкие и прекрасные, звёзды останутся на своих местах ещё миллиарды лет, посылая холодное сияние на землю.

Эшли уже не увидит этого, вместо неё сюда придут другие мечтатели. Как же не хочется умирать и покидать такой удивительный мир!.. После её смерти солнце по-прежнему будет светить, и бродяга-ветер не перестанет насвистывать чарующие мелодии, рассказывающие о путешествиях по всему миру. Море, то спокойное и тихое, как громадное зеркало, то взволнованное и бурное, похожее на беснующуюся ревущую пустыню, по-прежнему будет омывать берег, на котором располагался маленький город, где родилась и выросла Эшли.

Но разве она не заслуживает наслаждаться этим великолепием вечно? Несправедливо, что мир не перевернётся после того, как ей придётся уйти туда, откуда ещё никто не возвращался. Она любила жизнь и не хотела умирать.

Так думала прежняя Эшли до того, как она рассталась с Шоном. Когда он был рядом, она мечтала о счастливой, долгой жизни. Теперь же мысли о смерти и разные предположения о загробной жизни манили её, словно бабочку, летящую на свет, но, вернее сказать, во тьму. Её депрессия затянулась и она не знала, что с этим делать. Как же сложно пережить сейчас эту, казалось бы, бесконечную боль от разбитого сердца!..

Её сломала банальность — несчастная любовь. То, что произошло в начале лета, оказалось последней каплей яда, переполнившей чашу её терпения и стойкости. Внешне она сохранила прежнюю манеру поведения и напускную беззаботность, но внутренне изменилась до неузнаваемости. В парк она приходила, потому что чувствовала, как ей становится легче, словно темнота забирала часть душевной боли. Здесь она могла выплакаться, и никто об этом не узнал бы.

Эшли и дома не позволяла себе расслабиться. Иногда она плакала в подушку, но ей сразу становилось стыдно, будто рядом присутствовал кто-то ещё, кто произнёс бы с укором: “Эшли, ты настолько слаба, что топишь горе жалкими слезами?”

Тут, в парке, никто не скажет ей чего-то подобного. Только ночной ветер, звёзды и деревья станут свидетелями её слез.

Сегодня Эшли не плакала, хотя на душе у неё скребли кошки. Мысли вернулись к встрече, случившейся несколько часов назад.

“Странный тип… Пожалуй, я погорячилась, решив, что его прислал Шон. Он следил за мной по просьбе его отца, этого жирного индюка Лукаса, чтобы тот убедился, что мы с Шоном не встречаемся! Наверняка он по-прежнему не доверяет ему после той истории с наркотиками и проверяет каждый его шаг”.

Эшли повернулась и увидела, что в глубине дебрей сияет синий огонёк. Его свет напоминал неоновые огни реклам. Ей стало как-то не по себе. В голову закралась мысль о блуждающих болотных огоньках, хотя поблизости не было болот, лишь покрытый ряской пруд. Огонёк разрастался, приближаясь, и Эшли показалось, что он сейчас заполнит всё пространство собой, завораживая её.

“Что это? Такое красивое, тёплое”… — зачарованно подумала Эшли и протянула к нему руку. Она не ощущала опасности, наоборот, почувствовала, что её боль сейчас утихнет. Утихнет навсегда и появится пустота, которая наполнит её всю.

Когда нечто уже приготовилось выбраться из дебрей и предстать перед ней, вдруг появившаяся из ниоткуда чёрная тень в стремительном скачке напала на огонёк и загасила его. Послышалось тихое шипение, словно кто-то залил водой языки костра.

Оцепенение прошло. Вскочив со скамейки, Эшли попятилась, не отводя глаз от места, где только что сиял огонёк. Она развернулась, чтобы убежать, но со всего размаха в кого-то врезалась и боком упала на землю.

— И снова здравствуй.

— Опять вы?!

Перед ней стоял незнакомец, которого она с подругами видела несколько часов назад. Окидывая Эшли тем же насмешливым взглядом, так взбесившим её, он широко улыбался, заложив за ремень большие пальцы рук. Эшли ненавидела, если мужчины так стояли перед ней. Это была поза вызова, уверенности в себе и превосходства, а превосходства над собой она не терпела.

— И как много вам заплатил жирный индюк, чтобы следить за мной?

— Чего? — судя по удивлённому лицу, подобного вопроса он не ожидал. Вытащив пальцы из-за ремня, он протянул правую руку Эшли. — Вставай.

Она колебалась пару секунд, но приняла помощь.

“Какие холодные пальцы, — подумала Эшли и постаралась поскорее вырвать от него руку, но чтобы это не выглядело так, будто ей неприятно его касание. — Вау, а маникюр-то какой безупречный, получше, чем у меня будет! Выпендрёжник”.

Мужчина смотрел на неё так, словно увидел впервые и засмеялся.

— Что смешного? — рассердилась Эшли, стряхнув с джинсов землю и несколько засохших травинок. Не мог же он подслушать, о чём она думает.

— Я не имею отношения к неизвестному мне Хиггинсу, я говорил тебе уже. Какого чёрта ты тут делаешь в полночь? Тебе всегда по ночам дома не сидится?

— Вам-то что? Раз следили за мной, то всё знаете! — отрезала Эшли. — И Хиггинсу своему передайте, что его ненаглядный сыночек мне не нужен!

Рывком схватив её за плечи, он встряхнул её так, что зубы забарабанили друг о друга.

— Ты глухая и с манией преследования? В десятый раз повторяю, я знать не знаю твоего господина Хиггинса и я не следил за тобой! Нужна ты мне, как же! Тупица!

— Отпусти меня, псих!

Распахнув серо-голубые глаза, Эшли с яростью уставилась на мужчину, упёршись кулаками ему в грудь. Он тоже не отводил от неё взгляда и вдруг на мгновение прижал её к себе, втягивая воздух и хищно раздувая ноздри. Эшли скорчила гримасу, недовольная такой близостью, и он отпустил её. Не стоит ему так долго к ней прикасаться. По крайней мере, пока не стоит.

— Ты что, правда маньяк? — она отступила от него на несколько шагов. — Чего ты меня… нюхаешь?!

— Так мы окончательно перешли на “ты”?

— После того, как ты меня облапал и обнюхал, было бы нелепо продолжать общаться на “вы”.

— Согласен. Я знал, что твоей вежливости не хватит надолго.

Эшли его не боялась, он раздражал её, но не более того. Угрозы она не чувствовала, но и доверять ему не собиралась. Зловещий огонёк вызывал у неё куда больше интереса.

— Ты видел синий огонёк в кустах? — полюбопытствовала она.

— Нет. Ты о чём?

— Да так, ничего, — Эшли исподлобья взглянула на него. Неудивительно, если он сочтёт её сумасшедшей, но, кажется, он тоже не совсем нормальный.

“Не хватало мне тут ещё всяких извращенцев”, — подумала она и направилась к выходу из парка.

— Подожди! — окликнул её мужчина. — Меня зовут Рихард Штайнер. А тебе разве неинтересно, что я тут делаю посреди ночи?

— Мне наплевать, как тебя зовут и что ты тут делаешь. Ты же говорил, что что-то там исследуешь. Я не интересуюсь этим, но желаю успехов в твоей несомненно важной миссии.

— Как скажешь, Эшли Фаррелл, — насмешливо произнёс он.

Она остановилась и спросила:

— Откуда ты знаешь мою фамилию? Раз ты не посланник от Хиггинса.

— Не твоё дело, просто запомни, что я скажу. Не гуляй по ночам, ни в парке, ни где-то ещё, если тебе дорога жизнь и твоя душа.

— А вот это тебя точно не касается, Рихард! — кинув на него презрительный взгляд, Эшли ушла.

Исчез и Рихард.

***

В гостиничном номере на прикроватной тумбочке тускло горел ночник и этого было достаточно. Вильгельм Бреннер вообще мог обойтись без света, в темноте он видел отлично, словно кошка, а когда хотел, то видел больше, чем обыкновенные вещи и предметы. Сейчас он смотрел прямо перед собой, точно зная, кто появится сию же секунду, и ожидание его не обмануло.

Рихард вышел из отбрасываемой полузакрытой дверью тени. Для него это был обыденный трюк, мастерство выполнения которого он оттачивал годами.

— Где ты пропадал? — строго спросил Вильгельм, светловолосый мужчина, на вид лет сорока, высокий, почти как сам Рихард. У Бреннера было узкое бледное лицо, глубоко посаженные глаза серо-стального оттенка, немного впалые щёки, тонкие, бледные губы, выдающие волевую, склонную к лидерству натуру. Чёрный деловой костюм был стоимостью гораздо дороже, чем костюм Рихарда. На запястье левой руки красовались часы “Ролекс”. Он стоял у окна, перебирая тонкими узловатыми пальцами чётки из слоновой кости. — Докладывай.

— Занимался работой корелларов, — не растерялся Рихард. Он привык, что Вильгельм контролирует каждый его шаг и знает о нём абсолютно всё.

Кроме одной вещи.

Вильгельм не догадывается, что Рихарду надоел этот контроль. В последнее время, пару десятилетий, он не следит за ним так уж бдительно. Рихард научился запирать от Сира на ключ отдел подсознания, где он прятал слишком смелые мысли. И виделся он с Сиром теперь реже, что позволяло хранить к нему тайную неприязнь. С недавних пор их встречи возобновились благодаря одному: Бреннера с головой захватили безумные планы и идеи и для их воплощения ему требовался сообщник в лице Штайнера.

— Сегодня одна из наших девочек чуть не натворила глупостей, — продолжил Рихард. — Я случайно оказался рядом, охотился в том районе. Пришлось вмешаться и проучить её ухажёра, иначе она лишилась бы своей ангельской невинности. Мужик оказался не из хлюпиков, на кого она обычно натыкается, намеревался довести дело до конца. Вильгельм, я уверен, что он был одержим.

— Одержим?

— Ну да. Овладевший им демон был слабенький, заурядный такой, но его воздействия хватило бы, чтобы этот мудак под его контролем изнасиловал девчонку. Не был бы он одержимым, сбежал бы от неё.

— Не верится, что кореллары допустили оплошность с этой Эмилией, — положив чётки в карман, Вильгельм отошёл от окна. — И всё едва не пошло наперекосяк.

— В их клане неурядицы, — напомнил Рихард. — Наверно, они не в состоянии за всем уследить.

— Но это не повод, чтобы облажаться! Неужели они собираются ещё несколько сотен лет ждать, когда снова так удачно лягут карты? Мне этого нахрен не надо!

— Странно слышать подобное от тебя, Вильгельм. Подумаешь, пара-тройка сотен лет ожидания для того, на чьей стороне вечность, — не дожидаясь приглашения, Рихард сел в кожаное кресло, сделав вид, что не заметил обращённого на него холодного взгляда Вильгельма.

— Я устал ждать, ты меня не поймёшь. Ты ещё слишком молод и не углубился в познание вечности. Я видел, как сменяются эпохи и был лишь безмолвным свидетелем тому. Теперь я хочу принять в этом участие, пора самому вершить историю.

Рихард благоразумно промолчал.

— Возможно, Эмилия стала не нужна им? Прекратили же кореллары слежку за той брюнеткой, Эшли Фаррелл, когда она связалась с парнем, — вслух размышлял Вильгельм.

— Но… — Рихард не договорил. Недавно в парке он убедился в обратном. За Эшли сегодня следили, правда, действовал не кто-то из корелларов, а всего лишь вельтар — некий энергетический объект, который реагировал на людей, обладающих скрытыми магическими способностями. Обычно вельтары передавали владельцам информацию и продолжали вести слежку, но этот вельтар вёл себя так, будто собирался уничтожить девушку. Рихард избавился от него без особого труда, тщательно заметя следы в надежде, что тот не успел ничего передать корелларам.

Он вспомнил, как прижал Эшли к себе. Зачем? Он не был голоден. Убить её означало совершить непоправимую ошибку, перечеркнув планы Бреннера и этих идиотов-корелларов, или же её смерть не значила бы ровным счётом ничего? Почему же тогда вельтар оказался запрограммированным уничтожить девчонку, хотя, как предположил Вильгельм, корелларам стало наплевать на неё? И жила бы Эшли себе дальше, ускользнув, к своему счастью, от перспективы стать марионеткой в руках полоумных недомагов.

Слишком много всяких вопросов и пока Рихард не будет знать всё наверняка, то ничего предпринимать не станет.

От кожи Эшли веяло молодостью и здоровьем, свежим морским ароматом духов. В общем-то, стандартный"набор". Гораздо притягательней оказался сладкий аромат её крови. Тёплый, отдающий привкусом железа, но всё же не такой, как у других. Присутствовала в нём загадочная нота, которую за столько лет Рихард никогда ещё не чувствовал у своих жертв и которую он ощутил в полной мере, когда крепко прижал Эшли к себе. Обычно он на расстоянии чувствовал палитру аромата человеческой крови.

Особенная нота была ускользающая, еле уловимая. Это взбудоражило его, и он чуть не впал в безумие, закончившееся трагедией для Эшли.

— Ты что-то хотел спросить, Рихард? — переспросил его Вильгельм.

— Расскажи мне об этой Эшли.

— Кореллары утверждают, что она уже не так важна, как её подруги. Если бы она не связалась с тем парнем, то стала бы одной из жриц…

— А разве им больше не нужны люди, обладающие паранормальными способностями?

— У них хватает чародеев, — Вильгельм произнёс “чародеев” с каким-то особенным сарказмом. — С недавних пор контроль в пополнении рядов стал жёстче. Им сейчас ни к чему вербовать новых преемников.

— Значит, Эшли совсем ни на что не годна?

— Разве что в качестве боевой единицы, чья ценность незначительна. Мне говорили, что она в глубокой депрессии, её душевное состояние нарушено и в таком виде она корелларам не нужна. Сделка с ней ни к чему не приведёт и никто не будет ждать, пока она реабилитируется… Ты видел Кэтрин?

— Да, я видел всех трёх девушек.

— Плевать на других, но с ней не должно ничего случиться.

— С ней всё в порядке. По крайней мере, с мужчинами она не якшается, в отличие от Эшли и Лии. И ещё, я, кажется, нашёл место силы, где будет происходить обряд. Это фонтан в старом парке. От него исходит мощная энергетика.

— Хорошо, — одобрительно кивнул Бреннер. — Кореллары пока справляются с главной задачей. Вариант воплощений из жизней Кэтрин сложился так, как нужно, не считая маленького недоразумения. Она слишком привязана к подругам, а человек, о котором говорилось в предсказании, должен обладать холодным сердцем, не знающем любви.

— У неё же были родители, которых она любила, — возразил Штайнер.

— Их устранили вовремя, она их почти не помнит. А вот подруг Кэтрин устранить было нельзя, у них неплохая защита от преждевременной смерти и поссорить их, увы, не получалось, хотя предпосылки к тому были, — Вильгельм внимательно смотрел на Рихарда, который прикрыл глаза, будто наяву грезил о чём-то. — Кто тебе сегодня попался, наркоман или алкоголик? Никак не вытравлю твои дурацкие пристрастия.

— Это был алкоголик, — улыбнулся Рихард, открыв глаза. — Алкоголик, бывший под кайфом… Вильгельм, остынь, ты прекрасно знаешь, что я почти не чувствую постороннего привкуса, будто давно засохший фантик от конфеты облизал.

— Сколько тебе лет, Рихард? — Бреннер смерил собеседника презрительным взглядом.

— Мне тридцать пять, ты забыл?

— Я говорю не о человеческом возрасте на момент твоего Становления. Когда мне разрешили обзавестись потомством в третий раз! мне было столько, сколько тебе сейчас, Рихард. Это особенное право и большая честь. Жаль, что в случае с тобой я совершил непоправимую ошибку, но я сам в этом виноват. Ты моё худшее творение, однако я прощаю твои выходки, потому что понимаю, двести лет — это вроде переходного возраста для нас и ты сейчас проходишь через эту стадию. Но учти, моё терпение скоро лопнет.

— Создавать последователей — весьма сомнительное удовольствие, тоже мне честь… Говоришь, жалеешь, что обратил меня, Вильгельм? — Рихард решил высказать то, что давно хотел. Поднявшись с кресла, он сложил руки на груди и в упор посмотрел на него. — Раз я надоел тебе, отпусти меня. Я знаю правила и стану им следовать, буду охотиться, не оставляя улик. Обещаю, я помогу тебе после того, как ты меня отпустишь, но при условии, чтобы ты забыл о моём существовании раз и навсегда.

— Ты всегда будешь под моим контролем, где бы ни находился, — оборвал его Вильгельм. — Невозможно оборвать связывающие нас узы.

— Твой авторитет недостаточно высок, чтобы взять в подчинение новую марионетку? Раз уж ты склонен плодить преемников, так обрати себе кого-то ещё, — буркнул Рихард и тут же пожалел о своём тоне.

— Мой авторитет достаточно высок, — прошипел Вильгельм. — А вот ты недостаточно воспитан. Ещё и условия вздумал мне ставить?!

Рихард ощутил, как внутри него разорвались кровеносные сосуды и с ужасающей скоростью стали наполнять кровью его лёгкие и не только их. Казалось, кровь сдавливает всё тело и органы изнутри. И хоть его лёгкие давно потеряли способность расправляться и наполняться воздухом, а сердце не билось, то, что сделал Вильгельм, оказало на него огромное давление.

Рихард согнулся, держась одной рукой за спинку кресла, второй схватился за грудь и бросил на Вильгельма взгляд, полный безотчётного страха. Его затошнило, выглядел он так, словно съел испорченный буррито. В глазах у него потемнело и он едва не упал в обморок, лишь огромным усилием воли овладев собой.

— Так, не надо кровью блевать, я номер продлил ещё на сутки, — брезгливо произнёс Бреннер, прекратив атаку. Он подошёл к Штайнеру, поднял его голову за подбородок и пристально взглянул ему в глаза.

Рихарду захотелось провалиться сквозь землю, сильный испуг парализовал его. И вдруг всё кончилось, словно ничего не было. Его отпустило.

— Умеешь так, Рихард? Ведь это просто иллюзия, которую я вдолбил в твою пустую башку, — посмеиваясь, заявил Бреннер. — Но я могу сделать так по-настоящему и в следующий раз, обещаю, ты захлебнёшься кровью. С тенями ты управляешься, тут ты виртуозен, не спорю, но тебе следует ещё многому научиться. И кто же будет учить тебя, кроме меня?

— Сомневаюсь, что здесь замешана лишь ответственность за моё воспитание и обучение, — заупрямился Рихард, преодолев страх перед хозяином. — Ты просто говнюк!

— Ты прав… Ты надоел мне, но всё равно нужен. После того, как мы закончим с нашими делами, я отпущу тебя. Может быть, — ядовито ухмыльнулся Вильгельм, вонзил длинные острые ногти ему в лицо и резко провёл вниз, оставляя глубокие царапины на скулах. — Но, скорее всего, нет. Я ненавижу уступать.

— Прекрати, Вильгельм, я не порадую тебя своими страданиями, — поморщился Рихард. — Зря только выделываешься.

Вильгельм пинком в живот отшвырнул его от себя в угол комнаты, подошёл к кожаному креслу и сел в него, скучающе поглядывая на Рихарда, чьи царапины затягивались прямо на глазах.

— Самолечение у тебя тоже неплохо получается, — заметил он. — Пошёл вон, я не хочу тебя видеть.

Рихард исчез, растворившись в ночных тенях.

Вильгельм взял лежащий на подлокотнике кресла путеводитель по Европе и задумчиво пролистал его. Ему предстояло длительное путешествие и он волновался за исход поездки, а также за Рихарда, в очередной раз укорив себя за поспешность при выборе партнёра. Но только он способен помочь ему в осуществлении плана, о котором знали они двое. Благодаря его таланту управлять тенями, и который, между прочим, Рихард унаследовал не от Вильгельма, а приобрёл сам, вдвоём у них был неплохой шанс достичь успеха.

Он знал, что на Совете старейшин его не одобрят и решил действовать в тайне. Когда у него всё получится, тогда эти консервативные снобы — члены Совета первыми рассыпятся перед ним в благодарностях.

Глава 4

Прошло два дня.

Стоя на причале, Рихард наблюдал за лениво перекатывающимися морскими волнами, ожидая, когда появится Айлин. Был он рассеян, его мысли то и дело возвращались к стычке с Сиром.

“Что он только не проделывал со мной за двести лет!.. — снова думал в гневе Рихард, касаясь пальцами скул. От царапин Вильгельма ещё в ту ночь не осталось и следа, а он всё не мог успокоиться. Чувство глубокого унижения и страха забыть было непросто. Он сосредоточился и мысленно вернулся к настоящему. — Где же носит эту Айлин?”

Рихард очень рисковал, призвав её сюда. Вильгельм настаивал, чтобы никто из его потомков не общался между собой. Они встречались в исключительных случаях и лишь в его присутствии. Рихард никогда не видел его первого преемника, по слухам, лет пятьдесят проживающего в Австралии, с Айлин же был знаком не понаслышке.

— Здравствуй, Рихард, — поприветствовала его высокая и стройная, длинноволосая блондинка в красном вечернем платье.

Он не видел, как она подошла и решил, что она возникла из ночной дымки тумана либо воспользовалась транспортом. Айлин была слишком элегантна и утончённа, чтобы поступать так, как обычно поступали другие вампиры. Ей не пришло бы в голову превратиться в летучую мышь или ворона, чтобы добраться до причала. Она была не из тех, кто практиковал анимализм¹ и власть над животными.

— Ты очаровательна, Айлин, — Рихард продемонстрировал “дежурную улыбку”, чтобы сразу расставить границы.

— Благодарю, я бы поверила, если б не знала, что тебе всё равно, — Айлин окинула его лукавым взглядом. Она была настоящей роковой женщиной, чей типаж так хорошо описан в литературе и фильмах. Её мелодичный, низкий и вкрадчивый голос завораживал любого и был одним из её самых сильных гипнотических и боевых оружий. Она выглядела лет на двадцать восемь-тридцать, но на самом деле ей было двести семьдесят три года.

— Зато так спокойнее, не приходится реагировать на красивых девушек вроде тебя и отвлекаться от дел.

— Жаль, что мы не встретились до того, как Вильгельм обратил тебя в вампира…

— Не будем об этом, — оборвал её Штайнер. — Я позвал тебя, чтобы кое-что спросить.

— Ты уверен, что Вильгельм не узнает? — в голосе Айлин послышалась нотка тревожности.

— Я никогда ни в чём не уверен. Он в отъезде и, хоть расстояние для него не помеха, сейчас ему не до того, чтобы всерьёз следить за мной. Ты старше меня, Айлин, — Рихард пригладил волосы, разметавшиеся от внезапного порыва ветра, и опёрся локтями на перила позади. — Много чего знаешь, многое повидала…

— Я старше тебя всего лишь на тридцать восемь лет. Что дальше?

Рихард продолжил не сразу. Нельзя доверять кому попало, но больше спросить ему было не у кого.

— Ты знаешь хоть один случай, когда вампир освободился от уз, связывающих его с хозяином?

— Кажется, во времена Древнейших кто-то пытался разорвать узы, но это так, городские байки, в них нет правды, — уклончиво ответила Айлин. — О чём ты думаешь?.. Зря я пришла сюда, если Вильгельм узнает, нам тогда обоим несдобровать! Он же нас на части разорвёт!

Нервно сцепив пальцы рук, она немигающим, холодным взглядом уставилась на него.

— Как же ты труслива, — хмыкнул Рихард. — Неужели ты никогда не задумывалась о том же, о чём и я? Нечего так смотреть на меня! Напряги лучше мозг в своей хорошенькой головке и помоги мне в решении моего вопроса.

— Рихард, тебе не место среди аристократов, у тебя ни манер, ни воспитания, ни лоска, — с раздражением начала Айлин. — Тебе следовало попасть к анархистам, раз ты так стремишься к свободе и независимости…

— Я рад за тебя, Айлин, ты-то уж точно обладаешь этими достоинствами. Да, я не терплю изысканность и утончённость, это ваше манерное расшаркивание друг перед другом, но я ненавижу и таких грязных панков, как анархисты. Им тоже приходится собираться вместе, что-то обсуждать, решать, принимать участие в Кровавой охоте и у них тоже есть узы, связывающие их с Сиром. В этом смысле они ничем не отличаются от нас. Я же хочу быть сам по себе, я хочу провести свою вечность один.

— Не забывай, любой из нас подвержен психозам и иногда это доводит до безумия. Вечное одиночество способен выдержать не каждый.

— Это мои проблемы. Не собираюсь я плясать под чью-то дудку.

— Послушай, Рихард, я не в восторге, что Вильгельм призывает меня в любой момент, когда удобно ему, — нахмурилась Айлин. — Неприятно, что он читает мои мысли и знает всё, что я делала или собираюсь сделать, но он призывает меня и для того, чтобы научить чему-то новому. Мне нравится разговаривать с ним, он делится знаниями и мудростью, приобретёнными за свою долгую жизнь.

— Вот как, — на губах Рихарда заиграла кривая ухмылка. — Ты женщина и приспосабливаешься к любым обстоятельствам, а я мужчина и меня задолбал его контроль!

— Да что с тобой не так? Вильгельм подарил нам бессмертие и могущество ночи. Этого достаточно, чтобы перетерпеть некоторые неудобства, ведь мы избранные и я горжусь своим предназначением.

— Это Вильгельм тебе сказал, что ты избранная?

Айлин кивнула. В глазах Рихарда что-то мелькнуло, но это выражение исчезло так же быстро, как появилось.

— Я не просил, чтобы меня обращали в вампира, — добавил он.

— Тебя так тяготит бессмертие? Дождись рассвета и выйди на солнце. Тебе нет трёхсот лет и твоя пока ещё неокрепшая кровь позволит тебе довольно быстро закончить дни таким способом.

— Я никогда не думал о самоубийстве, ни при жизни, ни сейчас. Как тебе такое только в голову пришло?

— Тогда сделай так, чтобы на тебя объявили Кровавую охоту. У тебя есть удобный случай, я рядом с тобой, — подмигнув ему, она положила ладони ему на плечи, и Рихард мягко, но решительно освободился. — Притворись, что напал на меня и пытался выпить мою кровь и душу. Соверши грех Диаблери² и тебе обеспечена окончательная смерть по приказу старейшин.

— Я не стану жрать ни тебя, ни кого-то из наших. Ты не понимаешь, я просто хочу стать свободным!

— Ладно, мне надоели твои глупости. Хочешь быть один — это твоё дело, — сложив на груди руки, Айлин прислонилась к железным перилам.

Внизу, до горизонта расстилалось до блеска отполированное лунным светом море.

— Меня интересует легенда о “детях тысячи рассветов”, — вдруг сказал Рихард. — Мне нужны подробности, поэтому я обратился к тебе, ведь ты хранительница книги легенд.

— Ты успел заглянуть в книгу? — с укором спросила Айлин.

— Да, но Вильгельм тогда быстро вернулся и я не успел дочитать.

— Там не так уж много написано. Легенда гласит, что якобы существуют люди, чья кровь настолько сильна и специфична, что освободит вампира от власти хозяина, однако ни один хозяин не потерпит, чтобы взбунтовалось его потомство… Ты вообще осознаёшь, что Вильгельм тебя тогда не просто прикончит?!

— Конечно, он меня за это по голове не погладит, — хмыкнул Рихард.

— Да он тебе кишки выпустит! Ты сумасшедший! — Айлин поражённо уставилась на собеседника. — Какой смысл освобождаться от уз?! Весь клан станет охотиться на тебя! Тебя в два счёта выследят и убьют, ты даже не успеешь насладиться свободой и одиночеством!

— Не хорони меня раньше времени, милая, — отмахнулся от неё Рихард. — Есть что-нибудь ещё, что я должен знать?

— Найти “дитя тысячи рассветов” нелегко, такие люди крайне редки и неизвестно, возникают ли побочные эффекты после того, как вампир выпьет их кровь.

— Ну, к примеру, умереть от болезни, передающейся через кровь, мне не грозит, — пожал плечами Рихард. — А что ещё?

— Их кровь вкусна и специфична и несравнима даже с кровью другого вампира, но есть одна загвоздка — вампир не имеет права повлиять на этого человека. “Дитя тысячи рассветов” должно по доброй воле отдать ему свою кровь.

— Всё?

— Да. Не забывай, это всего лишь древняя легенда и не стоит в неё верить.

— Спасибо, Айлин.

Они стояли рядом друг с другом, прислушиваясь к рокоту волн. Изогнутый полумесяц терялся среди ночных облаков, иногда выныривая и демонстрируя острые рожки. Рихард словно напрочь позабыл о притихшей Айлин. Он смотрел на небо и думал о чём-то.

— Тебе не пора? — будто очнувшись, спросил он.

— Гонишь меня? — приподняла брови Айлин.

— Тебе давно следовало бы уйти, Вильгельм же может заинтересоваться, почему мы с тобой встречались, — едко напомнил он.

— Давай обманем его, притворимся, что у нас психоз и мы вспомнили время, когда были смертными. Ты же понимаешь, о чём я, — Айлин небрежным жестом поправила роскошные светлые локоны. Серые глаза вспыхнули дьявольским огоньком. Блондинка была похожа на опасную и прекрасную хищницу, готовую играючи прикончить жертву. Её страсть была притягательна, но Рихард остался возмутительно равнодушен.

— Мне неприятно в этом признаваться, Айлин. Ты девушка, тебе легче разыграть психоз, но, если потребуется доказательство с моей стороны, я тебе не подыграю. Не потому, что не хочу.

— То есть?

— У меня ничего не получится, — он отвёл глаза в сторону. — Хоть я и сказал, что лучше не реагировать на красивых девушек, но это неправда. Когда я только стал вампиром, во мне ещё жили воспоминания и человеческие эмоции, но прошло время и всё изменилось. Странно осознавать, что ты мёртв и ничто тебя не возбуждает, что внутри тебя пустота и безразличие ко всему. Поверь, я бы многое отдал, чтобы вновь ощутить реакцию тела, когда занимаешься любовью с женщиной. В общем, извини, но у нас ничего не получится.

— Не знала, что так бывает, — расстроилась Айлин. — В книге легенд написано, что вампиры последних поколений, чья кровь ещё не приобрела силу и крепость способны заниматься сексом со смертными, и у женщин иногда рождаются от них дети. Испытывают ли вампиры удовлетворение от связей с другими вампирами, мне неизвестно и я хотела попробовать с тобой. Со смертными у меня не выходит. Они не в состоянии выдержать мою страсть и не удовлетворяют меня.

— Айлин, всё хуже, чем ты думаешь. Дело не в том, что я не хочу трахнуть какую-нибудь красотку, неважно, вампир она или обычная баба. Я очень даже хочу отодрать кого-то во все щели, — ухмыльнулся Рихард, заметив, как блондинка поморщилась от его слов, и с деланным трагизмом добавил: — Но я не могу, я пробовал, но… Ты же никому не скажешь?

— Нет! — поспешно покачала головой Айлин.

— Я импотент и при жизни у меня были с этим проблемы, так что ты разочаровалась бы во мне, милая, а я так не хотел бы тебя огорчать, — с сожалением произнёс Рихард.

— Прости, — пролепетала Айлин. Ей стало неловко, она отвернулась и уставилась на качающийся вдали на волнах красный буй.

— Короче, я не из тех вампиров, о ком ты читала, не супер-мачо и не секс-машина последнего поколения, — подытожил Рихард. — Но вот тебе ещё один аргумент в пользу того, чтобы освободиться от уз Вильгельма. Будучи свободной, ты нашла бы себе кого-нибудь для проверки своих предположений.

— Тебе нужен компаньон, Рихард? — робко спросила Айлин. — Мы не способны любить и привязываться к кому-то, но говорят, что между компаньонами образуется связь, заменяющая человеческие чувства.

— Мне хорошо одному, — отрезал Штайнер. — Ты что, думала, я позвал тебя, чтобы предложить стать моей компаньонкой? Дура, ты здесь только потому, что ты хранительница книги легенд. И я знаю, что нравлюсь тебе, поэтому ты не расскажешь Вильгельму о нашей встрече, так?

— Ты эгоистичная сволочь, Рихард! Ублюдок! — вспыхнула Айлин. — Да пошёл ты!..

— Полегче, милая, какая же из тебя аристократка? Ты так несдержанна в выражениях. Благодарю за помощь, но тебе пора, — помахав ей рукой, он отвернулся и с притворным ужасом снова повернул голову в её сторону: — Как? Ты до сих пор здесь?

— Больше никогда не зови меня! — психанув, Айлин растворилась в воздухе.

***

Со времени происшествий прошла неделя. Сегодня подруги планировали посидеть у Кэтрин и потом пойти в клуб.

Кэтрин предложила им чай и пирожные. Пока она возилась на кухне, Эшли и Лия рассматривали альбом с её набросками. Кэтрин не оставила любимое занятие, но рисовала теперь значительно реже.

— Она так классно рисует! — восторженно говорила Лия, переворачивая очередную страничку альбома. — Только плохо, что её рисунки такие мрачные. Если пейзаж, так всегда осенний или зимний, когда природа увядает и засыпает.

— Ага, и ещё вот это, — Эшли показала на шестилапого монстра.

— Ух, какое страшилище!

— Он бы потрясающе смотрелся, оживлённый в компьютерной игре, — повторила свою излюбленную рекомендацию Эшли.

В комнату вошла Кэтрин с подносом и поставила его на чайный столик.

— Угощайтесь.

— О, мои любимые! — обрадовалась Лия, прихватила с подноса круглое пирожное с кокосовой стружкой и подвинула к себе чашку чая.

Какое-то время они угощались лакомствами и смотрели клипы по телевизору.

— Не ешь столько сладкого, Лия, — Эшли неодобрительно посмотрела на неё. — Уже третье лопаешь! Прыщи вылезут.

— Ну и пусть!.. Куда мы сегодня пойдём, в “Шторм” или в “Тёмный орден”?

— Куда угодно, только не в “Плэй Хаус”! Не хочу напороться на Шона с какой-нибудь цыпочкой.

— Ты что, была там?

— Да, была как-то раз, — нахмурилась от горчившего как полынь воспоминания Эшли.

— Что-то я не представляю тебя среди размалёванных девчонок в коротких юбках, — улыбнулась Кэтрин.

— Меня туда и пускать сначала не хотели из-за тупого фейс-контроля. Жаль, вы Шона в тот момент не видели. У него едва челюсть не отвисла, когда он понял, что я пойду в его модный клуб в таком вот прикиде. Пришлось ему с охранником договариваться, чтобы нас пропустили. Тот посчитал, что я выгляжу агрессивно.

Эшли развела руками, предлагая оценить себя со стороны. Её брюки и короткая с отворотом куртка из натуральной чёрной кожи мало подходили для всяких"гламурных тусовок".

— Я скорее застрелюсь, чем стану дрыгаться под хип-хоп, транс или хаус, — пробурчала Лия, сегодня тоже выглядевшая неформально в своём чёрном, чуть выше колен, платье с корсетом и высоких сапогах.

— Общие музыкальные вкусы часто связывают людей на всю жизнь, — заметила Кэтрин, взглянув на Эшли. — Помнится, Шон не разделял твоих предпочтений.

— Ты права, но о вкусах не принято спорить, — улыбнулась в ответ Эшли.

Расправившись с последним кусочком пирожного, Лия вытерла испачканные пальцы:

— Я готова.

— Давайте прежде определимся, куда пойдём, — Эшли принялась листать в смартфоне ленту объявлений.

Кэтрин с улыбкой наблюдала за ними. Она была не прочь одеться в таком же неформальном стиле, как они, но в последнее время её потянуло на что-то романтичное и простое. Её вид сейчас несколько не вписывался в общий образ компании, но она не знала, когда ещё представится случай надеть тёмно-зелёное платье с элегантным декольте и золотой кулончик, подаренный подругами на её прошлый день рождения.

— Короче, идём в “Шторм”, — объявила Эшли. — Сегодня играет группа “Blut der schwarzen Rose³”.

— Неважно, куда бы мы пошли, главное, что мы идём туда все вместе, — подчеркнула Лия.

— Золотые слова, — одобрила Кэтрин, и подруги отправились в клуб.

От “Шторма” не приходилось ждать особенного комфорта или шика. Бар, танцпол, бесконечные лабиринты красных и чёрных коридоров, сцена, табачный дым, постоянно клубящийся в воздухе, — всё это представляло затрапезную атмосферу клуба. Контингент тут был разнообразным, но всех объединяла любовь к музыке таких жанров, как рок, готика, EBM⁴ и дарквэйв⁵.

Подруги сели у барной стойки. Сегодня выступала известная группа, пользующаяся популярностью у ценителей определённого жанра, и в клубе было людно. Молодёжь веселилась на танцполе. Самые смелые и напористые пролезли в первые ряды, поближе к сцене и музыкантам и во всё горло подпевали им. Влюблённые парочки стояли в стороне, ожидая, когда группа заиграет медленную балладу, а пока, чтобы не терять времени, предавались страстным объятиям, целуясь всякий раз, когда гас свет.

— Я хочу, чтобы меня кто-нибудь пригласил танцевать! — мечтательно произнесла Лия после того, как они выпили по коктейлю. Её взгляд в нетерпении скользнул по толпе. — Какой-нибудь красавчик, желательно темноглазый и с крепкими мышцами…

— Опять ты за своё? — укорила её Кэтрин. — Посидим ещё немного и сами пойдём.

— Так неинтересно, — надулась Лия. — Мне нужен партнёр хотя бы на один вечер, с кем я могла бы потанцевать.

— Кто сказал “партнёр на один вечер”? Могу предложить наши услуги.

Подруги обернулись и увидели трёх парней примерно их возраста, которые тотчас подсели за барную стойку рядом с ними. Обратившийся к Лии парень — голубоглазый шатен, обаятельный и улыбчивый. Второй парень был невысокого роста, коротко острижен, с подвижными глазами “цвета виски”, на его предплечье красовалась татуировка в виде дракона. Третий — смуглый брюнет, с подтянутой спортивной фигурой, его взгляд был спокоен и несколько отстранён от происходящего.

Девушки переглянулись между собой. Кэтрин вдруг ощутила беспокойство, колющее чувство внутри, но оно тут же исчезло, словно кто-то прогнал его. Она расслабилась, не успев удивиться тому, как быстро произошла смена её восприятия.

Лия с интересом окинула взглядом парней. По её мнению, все они были довольно ничего, хотя ни в одном из них не присутствовало “изюминки”, что зацепила бы её всерьёз. Но ей так хотелось позажигать на танцполе, что она решила не обращать внимания на такие мелочи.

— Я хорошо танцую, ты сможешь сама в этом убедиться, — заверил её начавший разговор парень. — Меня зовут Эрик, это Стивен и Дилан. Не против, если мы составим вам компанию?

Вскоре Эрик Закс и Стивен Риган непринуждённо болтали с Кэтрин и Лией, явно пытаясь произвести на них впечатление.

Эшли не разговаривала с Диланом. Тот не проявлял к ней интереса, даже пары слов не сказал, а был увлечён выпивкой и тупо пялился на танцующих девушек. Эшли украдкой изучала его. Движения Дилана были заторможены, словно в замедленной съёмке. Вроде не похож на наркомана или пьяного, но ведёт себя странно, слишком угрюм и нелюдим.

Эрик и Стивен пригласили Кэтрин и Эмили на танцпол.

Проводив взглядом проходящую мимо официантку-брюнетку в белом, плотно облегающим грудь топике, Дилан будто что-то вспомнил, повернулся к Эшли и спросил:

— Потанцуем?

— Чего? — в недоумении переспросила она. То, что он произнёс, было похоже на “птцуем”, словно он с усилием выплюнул из себя это слово. Не став утруждаться повтором приглашения, Дилан кивнул в сторону танцпола, но Эшли колебалась. Он не внушал ей ни доверия, ни симпатии. Дилан растянул губы в подобии улыбки, и его лицо напомнило ей древнюю маску из коллекции городского музея. Ей стало противно смотреть на него. — Нет!

Эшли с тоской отвернулась. На танцполе она увидела парня, похожего на Шона фигурой и манерой двигаться. У того был внушительный опыт по части танцев, который он приобрёл, ошиваясь по элитным столичным клубам. Сама Эшли танцевала не очень-то хорошо. Обычно она сидела за столиком и наблюдала, как Шон танцует с какой-нибудь девушкой. Она тогда очень ревновала и, когда он возвращался к ней, обещала, что приложит все усилия, чтобы научиться классно танцевать. Шон отмахивался, говоря, что лишь бы ей самой тут не было скучно, а он себе всегда найдёт развлечение… Блин! Зачем она опять о нём вспомнила?!

— Привет! — раздался голос прямо над её ухом.

Эшли от неожиданности едва не подпрыгнула на стуле. Обернувшись, она увидела Рихарда Штайнера и сухо поинтересовалась:

— И что ты здесь забыл? Неужто любишь ходить по рок-клубам?

— Обожаю, меня от этого прёт! — ответил Рихард, стараясь перекричать музыку, глянул на Дилана и перевёл взгляд на Эшли. — Да уж, тебя, милая, занесли в чёрный список, подсунув такой “выдающийся” экземпляр, но я пока без понятия, с какой целью всё это проделано.

— Какой ещё чёрный список? — не поняла Эшли.

— Неважно.

В ультрафиолетовом свете огней глаза Рихарда казались пронзительно синими. На нём был неизменный чёрный костюм, мало вписывающийся в живую атмосферу дискотеки. В клубе сегодня он оказался случайно, но вообще посещал его довольно часто, чтобы после концертов поужинать не слишком спешащим домой представителем какой-нибудь субкультуры.

— Вали-ка ты отсюда со своими загадками! — вспылила Эшли. — Ты, по-видимому, нормально разговаривать совсем не умеешь, всё у тебя какие-то недомолвки!

Дилан проигнорировал их короткую словесную перебранку. Отпив глоток коктейля из бокала, он уставился на официантку в белом топике, снова проходившую мимо.

— Я не уйду, пока кое-что не сделаю, — наклонившись к уху Эшли, интригующе сообщил Рихард. Появилось жгучее желание вцепиться ей в шею и он отшатнулся, словно ошпаренный.

— Что же ты хочешь сделать? Заняться исследованиями?

— Я хочу потанцевать с тобой, — выпалил Рихард первое, что пришло ему на ум.

— А чё, такие ботаны-исследователи, как ты, разве умеют танцевать? — не удержавшись, прыснула со смеху Эшли. Ей доставляло необъяснимое удовольствие злить его.

— Ты невыносима! Танцуй тогда с этим экземпляром, — Рихард кивнул на Дилана, утратившего последний интерес к происходящему: сложив руки на барной стойке, он уронил на них голову и как будто бы уснул. — Начало вечера и он уже вдребезги… пьян. Лично я пью гораздо позже. Ну что? Я не приглашаю дважды.

— Ладно, сообразим один танец. По правде говоря, я не люблю танцевать.

— Я тоже не люблю, но мне нравится дарквэйв и я прихожу сюда, чтобы послушать музыку, — признался Рихард и тут же укорил себя за откровенность. Ему надо очаровать её, а не препираться с ней до бесконечности.

— Давай тогда не будем мучиться, делая вид, как нам нравится топтаться на одном месте, — скучающе протянула Эшли.

— Да пошли уже! — потеряв терпение, Рихард схватил её за руку и потянул за собой.

“Неужели придётся ухаживать за ней, подарки дарить, купить айфон или ещё какую-нибудь хрень? Бегать за ней, как мальчишка? — с тоской подумал он. — Только не это…”

Они вышли на танцпол. Гремела зажигательная музыка, задавая энергичный темп, и у Рихарда не было возможности приблизиться к Эшли. Они танцевали в отдалении друг от друга.

— Неплохо танцуешь для ботана, — заметила Эшли. — Правда, из-за твоего мрачного вида я решила, что ты недавно вернулся с похорон и тебе уж точно не до веселья.

— Ты тоже во всём чёрном, — огрызнулся Рихард, поборов искушение приблизиться к ней вплотную.

Аромат её крови сводил вампира с ума. Он чувствовал его на расстоянии и сейчас ничего на свете не желал так страстно, как попробовать его на вкус. Удачно же он зашёл сюда.

— Это настоящая кожа, а не дешёвый пиджачок! — Эшли окинула его с ног до головы насмешливым взглядом и подумала, что ошиблась, приняв его в первый раз за успешного бизнесмена. Также вряд ли у обычного бизнесмена был бы пирсинг хряща уха, который бросился ей в глаза только сейчас. — Не напрягайся, я пошутила. Я тоже не дочь Рокфеллера.

— Значит, я тебе в пиджаке не нравлюсь? — глаза Рихарда сузились от негодования. Глупая девчонка не подозревает, с кем имеет дело.

— Наоборот, ты в нём ничего так смотришься.

— Хочешь узнать, как я смотрюсь без него? — ехидно ухмыльнулся он. — И без всего остального?

— Вряд ли, ты не в моём вкусе.

— Да откуда ты знаешь, коль не пробовала?

— Прибереги свой неуклюжий флирт для какой-нибудь малолетки, — отрезала Эшли.

Рихард не отводил от неё взгляда, наблюдая, как она танцует в лучах света и неосознанно протянул к ней руку, пытаясь ухватить за рукав мягкой кожаной куртки, но она ускользнула от него:

— Не трогай меня, я не с тобой танцую, а сама по себе!

Однако песня быстро закончилась.

— Давай продолжим, было-то всего полтанца, — он улыбнулся. — Я только начал разогреваться.

Эшли бросила на него откровенно скучающий взгляд, и Рихард мысленно чертыхнулся. Вряд ли она влюбится в него так скоро, как ему хотелось бы, чтобы в будущем пожертвовать свою кровь. Проблема в том, что без применения его вампирских умений, девушка могла и вовсе не заинтересоваться им по прошествии “цветочно-конфетного” периода. Рихард не хотел ждать долго и особенно результата, в котором изначально нет шанса на успех. Он без труда внушил бы ей симпатию к себе и даже страсть, готовность пойти ради него на всё, но вынужден играть по правилам этой долбаной книги легенд. Проклятье!..

— Уговорил, я сегодня добрая, подарю тебе ровно полтанца из следующей песни, — пошла на компромисс Эшли. — Засекай время.

Группа заиграла популярный “медляк” на радость влюблённым парочкам.

— То, что надо, — наиграно обрадовался Рихард.

— Блин, знала бы, что они сейчас будут играть, ни за что не вышла бы, — разочарованно протянула Эшли.

Зато для Рихарда всё складывалось отлично. Он подошёл ближе и довольно посмотрел на неё.

— Не бойся, я не стану тебя лапать и обнюхивать. Лишь самую малость, как того требует танец, о'кей?

— С чего мне бояться такого ботана? — фыркнула Эшли, позволив ему обнять себя за талию, сама же робко положила руки ему на плечи, и они медленно закружились в танце.

Рихард был выше её на голову. Рядом с ним девушка вдруг показалась самой себе какой-то маленькой, жалкой и невзрачной, растеряв свою показную браваду и желание прикалываться над ним. Она давно утратила веру в себя, разочаровавшись чуть ли не во всех и во всём на свете. Непонятное чувство вины, появившееся вскоре после расставания с Шоном мешало ей порой адекватно воспринимать реальность и занижало её и без того низкую самооценку. Короче говоря, её накрыла апатия, что случалось в последнее время всё чаще.

Эшли научилась прятать слабость за показной агрессией или холодностью, в зависимости от ситуации, но сейчас, в почти интимной близости к Рихарду, ей почему-то не хотелось притворяться. Ощущение его рук на её талии было приятным. Её давно так не обнимали.

“Всё же у него голубые глаза, — думала она. — Надо сказать Кэтрин и Эмили, что они ошибались. Он и впрямь симпатичный, но от красивых мужчин следует держаться подальше. Не любят никого, кроме себя, заносчивые мерзавцы!.. И чего этот Рихард ко мне прицепился? Я совсем не похожа на легкодоступную красотку, их же только такие интересуют”.

— Ты когда-нибудь перестанешь думать и делать выводы за других? Что за идиотская привычка? — ледяным тоном спросил Рихард. — Глаза у меня голубые, но твоим подругам нравятся кареглазые мужчины, пришлось тогда сменить цвет специально для их восприятия, чтобы вызвать у них симпатию. Они только и видели эту иллюзию. Больше я так не сделаю, слишком много возни.

Эшли с изумлением моргнула.

— Извини, я машинально, — произнёс Штайнер без особого раскаяния. Он не настраивался на то, чтобы прочесть её мысли, но они, словно волны, прорвавшиеся в эфир другой радиостанции, были им услышаны.

— Рихард, кто ты такой? Что тебе от меня нужно? — Эшли стало не по себе.

— Ты не поверишь, почти ничего, — как можно убедительней ответил Рихард, привлекая её к себе ещё ближе, и прошептал ей на ухо: — Ничего, кроме пустяка.

— Какого? — спросила Эшли, не в силах противиться гипнозу его глаз, которые, как ей казалось, горели красным огнём.

С Рихардом творилось что-то невообразимое. Он понял, что вот-вот потеряет контроль и укусит её прямо здесь, на танцполе, на глазах у всех присутствующих, подписав себе смертный приговор. С усилием взяв себя в руки, он сделал то, что планировал накануне — прикоснулся губами ко лбу Эшли, оставив на ней метку, чтобы другие вампиры, если они попадутся на её пути, не посмели бы её тронуть.

Эшли была поражена его поступком.

— Убери руки! — потребовала она.

Он отпустил её. Глаза девушки заблестели. Сам того не зная, Рихард задел чувствительную струну её души. Этот отеческий поцелуй, который толком-то и поцелуем назвать было нельзя, разбудил в Эшли целый шквал эмоций.

— Зачем ты это сделал?

— Захотелось, — ответил Рихард и отошёл от неё. — Скоро увидимся.

— Я не хочу тебя видеть!

— Придётся. Ты от меня теперь никуда не денешься, я везде отыщу тебя.

Его коварная улыбка разозлила Эшли.

— Иди ты в задницу! — она пошла к барной стойке и обратилась к бармену: — Ещё коктейль, пожалуйста.

Настроение Эшли было испорчено. Она рассказала бы всё Кэтрин и Лии, но рядом с ними крутились Стивен и Эрик, посматривающие на саму Эшли как-то подозрительно, и она решила выждать момент поудачней. Её подруги вскоре вновь вышли на танцпол и погрузились в ритм музыки. Их партнёры вправду оказались прекрасными танцорами. Они звали Эшли, но у неё напрочь пропало желание веселиться.

Рихард как в воду канул, а Дилан “очнулся”, уставился на Эшли мутными глазами и пробурчал что-то невнятное.

— Ты идиот или как?! — в сердцах спросила она, и тут на весь клуб взвыла пожарная сирена.

Люди не сразу восприняли сигнал об опасности. С минуту ещё играла музыка, слышался смех и весёлые голоса. Звуки сирены вызвали недоумение. Некоторые даже решили, что это неудачная шутка, как вдруг белый густой дым повалил в помещение, закрывая всё вокруг плотной завесой. Поднялся визг, раздались крики и перепуганная толпа рванула к выходам из клуба.

В суматохе Лия и Кэтрин потеряли Эшли из виду. Им повезло, что рядом оказались Эрик и Стивен. Грубо растолкав всех в разные стороны, они потащили перепуганных девушек за собой. Многие кашляли и кто-то испустил громкий вопль, чем ещё больше всех напугал. Кэтрин и Лией овладело чувство отчаяния и близкого присутствия смерти.

Погас свет. Обезумевшая толпа рвалась к выходу, люди падали и оказывались затоптаны теми, кто раньше был позади. В минуты отчаяния ими двигал лишь инстинкт самосохранения. Это была неуправляемая толпа эгоистичных существ, которых заботила лишь сохранность собственной жизни.

Почти рядом с выходом на них едва не упала горящая балка. Лия завизжала от ужаса, но Эрик, подхватив её на руки, легко перепрыгнул вместе с ней через балку. Они добрались до двери, ведущей на воздух. По глазам ударил свет включённых автомобильных фар и уличных фонарей.

Перед испуганной Кэтрин и её спутником взвился столб пламени, чудом не опалив их и загородив спасительный выход. В голове девушки удивительно спокойно промелькнула мысль: “Ну вот и всё”.

Стивен же, которого как будто никоим образом не касалось происходящее, взмахнул правой рукой, начертил в воздухе знак и что-то прошептал.

Воздух заискрился, и в жарком пламени открылся проход. Он был расплывчат и нечёток, словно эфемерен. Кэтрин не поверила глазам. Стивен первым вошёл туда, в иллюзию, не обращая внимания на мечущихся во все стороны вопящих людей, протянул ей руку и скомандовал:

— Кэтрин, пошли, быстро!

Словно во сне, она схватила его за руку, и он втащил её в проход. Вмиг пламя сомкнулось за их спинами, оставив позади обречённых на смерть десятки людей.

Кэтрин смутно помнила, что было дальше. Стивен вывел её на улицу, где их дожидались Эрик, Лия и другие спасшиеся счастливчики. Она и Лия успели глотнуть дыма и долго откашливались. Ужасно болела голова, в ушах шумело. Парни выглядели, наоборот, бодро. Вскоре приехали пожарники, полиция и “скорая помощь”.

Кэтрин первая пришла в себя от шока и воскликнула:

— Эшли! Она осталась там!!!

— Мне жаль… — начал Эрик, но тут к подруге присоединилась Лия:

— Надо за ней вернуться! Помогите ей!

— Ты в своём уме? — оборвал её Стивен. — Слишком поздно, пожар охватил всё здание.

— Да, я в своём уме и видела, каким образом ты вышел вместе с Кэтрин!

— И что же ты видела?

— Я видела, как вы выскочили из портала несколько минут назад! Раз ты умеешь так делать, сделай это ещё раз и помоги Эшли! — потребовала Лия.

— Нам правда жаль, но здесь уже ничем нельзя помочь. Если Дилан не вывел её, значит, всё кончено, — с сожалением произнёс Стивен. — Мы проводим вас домой после того, как вы дадите показания полиции. Помните, вы спаслись по счастливой случайности.

— Всё равно вам никто не поверит, если скажете, что Стивен прошёл сквозь пламя, оставшись невредимым, как и Кэтрин, — добавил Эрик, одарив Лию предостерегающим взглядом. — Поняла меня, Эмилия?

— Поняла, но как же Эшли? — всхлипнув, жалобно спросила она.

— Значит, так было нужно.

— Кому было нужно, чтобы сгорел клуб, а Эшли погибла?!

— Хотел бы и я знать. Стив, в рок-клубы ходит много праведников? — вдруг спросил Эрик.

— Что за стереотип? Думаешь, в рок-клубах обычно тусуются только длинноволосые вонючие байкеры вместе со своими шлюхами? Посмотри на наших девушек, Эрик, — Стивен кивнул в сторону притихших Эмили и Кэтрин, прислушивающихся к непонятной беседе. — По-твоему, они похожи на шлюх? Особенно госпожа Кэтрин.

Кэтрин растерялась, не зная, как вести себя с этими парнями. Она вообще с трудом верила в то, что сейчас происходило.

Лия же разрыдалась, размазывая по щекам тушь и копоть.

— Нет, непохожи, — Эрик задержал взгляд на Лии. Может, Кэтрин показалось, но она увидела в его глазах насмешку. — Приведите себя в порядок, девочки, успокойтесь. К нам идёт полицейский.

Клуб был объят пламенем пожара.

***

Эшли с трудом открыла глаза. Высоко в ночном небе над ней сияли яркие звёзды. Это совсем не походило на тёмный потолок в дымовой завесе, последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание. Порыв ветра обдул её лицо, в носу свербило от запаха гари, глаза слезились.

Приподнявшись на локтях, Эшли осмотрелась. Она находилась на крыше какого-то здания. Вдали, в прохладном осеннем воздухе раздавался вой сирен “скорой помощи” и рокот пожарных машин. Эшли подумала, что их вой скорее похож на жалобный стон, чем на голос помощи. Голова раскалывалась, и она поморщилась, пытаясь осознать, что же произошло.

— Очнулась? Наконец-то! Я не могу всю ночь сидеть тут с тобой, — Рихард склонился над ней. Надо же, он снова рядом. — Встать сможешь?

Она кивнула. Рихард взял её за предплечья и поднял. Ноги Эшли подкосились, и она чуть не упала, ощутив сильное, неприятное головокружение и стук в висках. Ему пришлось поддерживать её.

— До рассвета всего полтора часа, больше не отключайся, о'кей? — нетерпеливо попросил он, будто куда-то спешил.

— Что со мной было? — спросила Эшли, подавив приступ тошноты.

— Почему ты не убежала вместо того, чтобы тащить за собой ходячий полутруп? До запасного выхода рукой было подать, нет же, наша супер Эшли решила поиграть в героя!

— Ты о Дилане? — Эшли вспомнила, что, когда начался пожар, он так и сидел за барной стойкой. Она растолкала его и они вместе направились к запасному выходу, как вдруг Дилан упал и больше не шелохнулся. Толпой её оттеснило от него и от запасного выхода. Она не смогла прорваться сквозь толпу и вскоре потеряла сознание, надышавшись дымом. — Почему он полутруп?

— Тебе об этом знать не следует, его давно черви жрут.

— Опять твои дурацкие недомолвки…

Рихард промолчал.

— Как долго я была без сознания? — спросила Эшли.

— Примерно с полчаса.

— Спасибо, — Эшли не знала, каким образом он спас её, но факт, что он рисковал жизнью ради неё, человека, которого он едва знает, наполнил её душу теплом и чувством огромной признательности. Не находя слов, чтобы отблагодарить его, Эшли посмотрела на Рихарда и их глаза встретились.

Он вдруг отпустил её, и девушка, лишённая поддержки, едва не упала, успев опереться о колено. Она вскинула голову, удивлённая тем, что он сделал, и непонимающе уставилась на своего спасителя.

— Это невыносимо! — отвернувшись, простонал Рихард.

Эшли после пережитого ужаса не пугала его манера так себя вести. По сравнению с тем, что она едва не погибла при пожаре, нелепые выходки её нового знакомого были пустяками. Рихард и вправду был словно не от мира сего. Бесивший её поначалу “исследователь”, нарочно или случайно оказывающийся рядом с ней уже в который раз, со своими дурацкими разговорами и непонятными поступками — может, он не так уж плох, как она о нём думает?

— Что с тобой, Рихард? Что невыносимо?

Его плечи дёрнулись, когда Эшли назвала его по имени. Не поворачиваясь к ней, он ответил:

— Невыносимо было находиться с тобой всё это время! Позвони родителям или ещё кому-то, пускай заберут тебя, а мне надо срочно уйти, иначе я сорвусь…

— Я не общаюсь с родителями. Отец живёт с новой женой в другом городе, а что стало с матерью и отчимом, я не знаю, мы редко созваниваемся. Сестёр я тоже не хочу беспокоить своими проблемами… Нахрена я тебе вообще рассказываю об этом? Прости, меня занесло, — она потёрла пальцами виски, пытаясь унять головную боль.

— Ага, я заметил, что тебя заносит, — ухмыльнулся он.

— Кэтрин и Эмили… О боже, они погибли?! — вспомнив о подругах, с ужасом воскликнула Эшли.

— С ними всё в порядке, просто поверь мне.

— Правда?!

— Я же сказал, — с раздражением повторил он.

— Хорошо, я рада, что они спаслись… Рихард, уходи, я сама дальше справлюсь. Ты и так сделал слишком много, но если бы и не сделал, я не расстроилась бы. Я догадываюсь, что у тебя есть какая-то тайна и ты не обязан ничего мне рассказывать. Не понимаю только, почему ты меня преследуешь? Зачем спас меня? И что ты имел ввиду, говоря, что сорвёшься? Ты наркоман, что ли?

Эшли расслышала, как он скрипнул зубами и развернулся к ней. Черты его лица заострились, кожа приобрела землисто-серый оттенок, чётко очерченные твёрдые губы неестественно побледнели. Но хуже всего были его глаза, горящие безумным огнём.

Она не успела испугаться, как в ту же секунду он, телепортировав, оказался рядом с ней. Длинные изящные пальцы сомкнулись на её запястьях, и Рихард рывком притянул её к себе. Она почувствовала, как холодны его пальцы, словно лёд. Рихард лизнул её шею за ухом, задев зубами нежную кожу, и опустился к горлу, против воли завораживая своими движениями, как вдруг отодвинулся от неё со словами:

— Что ж ты молчишь? Скажи что-нибудь.

Очнувшись от наваждения, Эшли вскрикнула, дёрнувшись в его руках:

— Не трогай меня! Пусти!

Как по команде, Рихард сразу отпустил её, и она бросилась в угол, к краю крыши, откуда только взялись у неё силы.

— Теперь ты знаешь, кто я, — его лицо изменилось, он стал прежним.

— Это невозможно! — Эшли не желала верить в происходящее. Каждая клеточка её тела отозвалась нервной дрожью. Наверно, она так надышалась дымом, что её преследуют галлюцинации и это всё ей только кажется!

— Возможно, как видишь. Я вампир, но не из тех слащавых мальчиков, что гуляют днём и пьют замороженную плазму из ближайшей станции по переливанию крови. На этой дряни долго не продержаться, рано или поздно всё равно сорвёшься.

— Что же ты не сделал со мной того, что должен сделать? — дрогнувшим голосом спросила Эшли.

— Тогда я не достигну нужного мне результата. Ты не просто жертва, Эшли. Ты ведь не разрешишь мне укусить тебя по доброй воле? Хотя, втайне я так надеялся, что ты воспылаешь ко мне неземными чувствами после того, как я спас тебя…

— С чего бы? Ты принудил бы меня силой или какими-нибудь уловками. Разве нет?

— Если б мог, ты бы об этом и не узнала. Хм, а ты не такая уж тупая, как я думал, соображаешь.

— Пошёл ты!.. — с бессильной злобой прошептала Эшли.

— Я не оставлю тебя в покое, Эшли. Я стану приходить к тебе каждую ночь, буду сводить с ума и мучить тебя, и когда-нибудь ты согласишься на моё предложение, а я окажусь в тот момент рядом, — губы Рихарда расплылись в хищной улыбке. — Я подожду столько, сколько потребуется, я очень хочу обрести свободу. На моей стороне вечность, так что соглашайся умереть сейчас, пока ты молода. Я не хочу в будущем пить кровь впавшей в маразм старушки.

— Ты ничего не дождёшься, скотина! — выпалила Эшли, её трясло.

— Твоя жизнь принадлежит мне и, кстати, я спас тебя только потому, что я нуждаюсь в твоей крови. Мне плевать на людей, вы тупой скот, годящийся лишь на убой. До встречи.

Рихард растворился в сумраке ночи, оставив Эшли наедине с новоприобретёнными кошмарами. Она была в таком шоке от услышанного, что какое-то время сидела неподвижно в углу, обхватив руками колени.

Чувство обречённости вернулось и ей уже не совладать с ним, никто не убережёт её от кошмаров…

Эшли встретилась с подругами неподалёку от клуба минут через десять после того, как ей удалось созвониться с Кэтрин. Радость от воссоединения подруг не знала предела. Они бы засыпали друг друга вопросами и счастливыми возгласами, но к ним вернулись Эрик и Стивен, в свою очередь, давшие свидетельские показания полицейским. Увидев Эшли, парни обменялись многозначительными взглядами, и Эрик что-то шепнул Стивену на ухо.

— Как ты спаслась? — спросил Стивен у Эшли, но она промолчала, не успев придумать, что говорить посторонним.

— Мы вас проводим, — не терпящим возражения тоном сказал Эрик. — Обойдёмся без такси. Нам всем следует прогуляться и подышать свежим воздухом.

Дорога до дома Кэтрин прошла в угрюмом молчании. Эшли, не зная, что произошло с подружками, строила всякие предположения. Впрочем, какая разница? Главное, что они живы!

Возле подъезда они остановились.

— Эмили, Кэтрин, созвонимся на днях, — Эрик взял Лию за руку и слегка сжал. — Вам пора узнать нечто важное.

— О чём пойдёт разговор?

— О том, что недавно стряслось и ещё много о чём.

Лия нервно выдохнула, чувствуя слабость во всём теле. Ей хотелось принять горячую ванну и съесть спагетти с фаршем, она знала, что сегодня Кэтрин готовила их на ужин. И ещё ей очень хотелось съесть пару пирожных. И по фигу на прыщи.

Кэтрин робко спросила:

— Разговор касается только меня и Лии? Эшли разве не нужно тоже всё знать?

— Она меченая, ей недолго осталось, так что не имеет смысла, — холодно ответил Стивен, и сердце Эшли оборвалось. Необъяснимым внутренним чутьём она вдруг поняла — он прав. В растерянности подняв руку, Эшли тыльной стороной ладони потёрла лоб, куда поцеловал её Рихард.

— Что это значит? — спросила Лия. — Как это меченая?

— Ну, её пометили, как свою собственность, нам с Эриком видно метку, — пояснил Стивен, как нечто само собой разумеющееся. — Бывает такое.

Эшли передёрнуло от отвращения. Ей стало противно.

— Следи своими за словами! — обняв её за плечи, Кэтрин с гневом уставилась на Стивена. — Кто её пометил?

— Не надо, девочки, — выдавила из себя Эшли. — Я вам потом всё расскажу…

— Что значит потом?! Давайте разъясним всё прямо сейчас, — потребовала Кэтрин. Она была не из тех, кто откладывает дела в долгий ящик.

Парни переглянулись.

— Эшли выбрал в жертву вампир и скоро она умрёт. Протянет день, два, неделю, кто знает, вряд ли больше… Ненавижу этих тварей! Они словно наркоманы в вечной ломке и кровь их наркотик. Клеймо жертвы свести можно, но это крайне сложно сделать и потребуется много времени. Обычно жертва раньше концы отдаёт, вампиры не затягивают охоту надолго, — без особого желания пояснил Стивен и, несмотря на то, как фантастично это прозвучало, подруги ему поверили, ведь порой правда бывает невероятнее лжи. — Он найдёт тебя по клейму, Эшли, где бы ты ни находилась. Если даже ты успеешь свести его, нет никакой гарантии, что он не отыщет тебя снова.

— Помогите мне, пожалуйста! — взмолилась Эшли после того, как её ступор от услышанного прошёл. — Я не хочу превращаться в вампира!

— Думаешь, любой укушенный становится вампиром? Будь это правдой, их развелось бы слишком много. Они хищники, не терпящие на своей территории конкурентов, им ни к чему увеличивать численность, ведь тогда придётся делиться едой. Мне жаль, Эшли, но твоя карта бита. Лучше сдайся вампиру сразу, меньше придётся мучиться и, как бы отвратительно это ни звучало, подбери симпатичный гроб и доведи до конца важные дела.

Безразличный тон Стивена возмутил Кэтрин до глубины души.

— Я не знаю, кто такие вы с Эриком, вдруг вы и сами какие-нибудь монстры похуже вампиров, но если вы знаете, как помочь моей подруге, вы обязаны это сделать! Иначе мы с Лией не станем слушать вас! Так что хорошенько подумайте, прежде чем отказать в помощи Эшли.

— Мы подумаем, что можно сделать. Спокойной ночи! — сквозь зубы процедил Стивен, и они с Эриком ушли.

Подруги остались ночевать у Кэтрин и до утра не сомкнули глаз, обсуждая всё с ними случившееся сегодня.

Отойдя подальше от дома, Стивен вытащил телефон и кому-то позвонил.

— С Кэтрин всё в порядке. Цела и невредима… Остальные? Тоже ничего… Хорошо, я тебя понял, — закончив разговор, он обратился к Эрику: — Приготовь амулет против вампиров, но особенно не старайся. Эшли и так труп, вся эта возня только ради Кэтрин.

— Боишься, что она не захочет с нами общаться? — не удержался от усмешки Эрик. — Это верно, что она твёрдый орешек, но для тебя или мастера разве стояла когда-нибудь проблема расколоть такие?

— Эрик, у нас и так многое пошло вразрез с первоначальным планом. Я не хочу ещё больше проблем, — Стивен строго посмотрел на товарища. — Эшли спутала все карты. Угораздило её с тем парнем снюхаться наперекор всем прогнозам Анны-Марии и превратиться в то, что мы имеем сейчас — депрессивную размазню, к которой ни с какой стороны не подступишься и не промотивируешь. И она сама в этом виновата.

— Разве нельзя было воздействовать на того парня и заставить его ответить на её чувства, чтобы Эшли не стала депрессивной размазней?

— Анна-Мария сказала нельзя. Это всё сложно, не заморачивайся.

— Наша Анна-Мария много чего говорит и всё чаще ошибается, — заметил Эрик.

— Предсказывать будущее не так легко, как ты думаешь, тем более воздействовать на настоящее, чтобы в итоге прийти к нужному результату. Ведь человек в любой момент способен изменить свою судьбу. Предсказание — это так, туманная завеса, один из множества вариантов того, что может произойти. Вспомни, ещё совсем недавно Анна-Мария твердила, как важна Эшли, но кривая её судьбы повернула куда-то не туда и, вуаля! Теперь Эшли должна умереть.

— И что-то никак не умрёт. Вельтар тогда не вернулся, и в клубе она не погибла…

— Нам повезло, что какой-то кровосос выбрал её в качестве жертвы. Уж он-то не отступится, а мы не станем мешать, — прищурился Стивен.

— Странно, что он её сразу не прикончил.

— Ты первый год в клане, что ли? Рассуждаешь, словно вчерашний"зелёный"! Играет он с ней, как кошка с мышью, развлекается от скуки. Рано или поздно по-любому прикончит.

— Но почему Эшли должна умереть? — не унимался Эрик. — Такая размазня, и помешала бы нашим планам?

— Я спрашивал на этот счёт у Анны-Марии.

— И что?

— Говорит, к нашему делу она отношения больше не имеет.

— Тогда зачем ей умирать?

— Да откуда я знаю?! Мне вообще похрен, раз это нас не касается. Это Анна-Мария твердит, что должна и всё тут! И будет лучше, если так и случится.

— О'кей, должна так должна. Будет нужно, только намекни и я разделаюсь с Эшли скорее, чем тот вурдалак, — губы Эрика тронула зловещая ухмылка.

Глава 5

На следующую ночь Рихард не пришёл. Он не появился ни через день, ни через два.

Всё это время Эшли жила в напряжении. Ей было так страшно, что она перестала выходить на улицу и заперлась у себя в квартире. Дома она чувствовала себя в безопасности, хотя и вздрагивала от каждого шороха. Она мало ела и двое суток почти не спала. Чёрная полоса в её жизни слишком затянулась, мозг занимала одна мысль — неужели её дни сочтены?! Но ко всему можно привыкнуть, как свыкается с болезнью неизлечимо больной, всё же лелея в глубине души призрачную надежду на выздоровление, и Эшли, в конце концов, успокоилась.

Подруги приезжали по очереди и проводили с ней всё свободное время. Они поддерживали её, как могли, с нетерпением дожидаясь вестей от тех парней, Эрика и Стивена. Но Эшли была уверена, что ничего у них не получится. По сравнению с Рихардом, эти пацаны ему и в подмётки не годились. Они производили на неё впечатление самоуверенных “шестёрок”, за чьими спинами явно стоял кто-то сильнее, но пока не вмешивался в события.

Кэтрин позвонила в мебельный магазин, где работала Эшли, и, представившись её сестрой, сказала директору, что та больна и неизвестно, когда вернётся к своим обязанностям. На первое время такого объяснения было достаточно.

На третий день её затворничества, наконец, явились Эрик и Стивен.

— Держи, — Эрик протянул Эшли маленький свёрток. — Значит, вампир не даёт о себе знать?

— Может, это оттого, что его не приглашали сюда зайти? — предположила Лия. Она когда-то увлекалась байками о вампирах и полагала, что многое знает о связанных с ними суевериях.

— Если нужно, он всё равно зайдёт, несмотря на то, что вы тут натворили, — сморщил нос Стивен. Во всех комнатах висели источавшие мерзкий запах гирлянды из чеснока. — Вы тут сами скорее задохнётесь. Крестов тоже наставили?

— Нет, я забыла! Ой, я такая рассеянная! — всплеснула руками Лия. — Святую воду-то я принесла и везде её разбрызгала, а о крестах позабыла, как хорошо, что ты напомнил. Я сейчас!

— Бесполезно, не суетись.

— Почему?

— Это помогает тем, кто по-настоящему верит и то не всегда.

— Но после встречи с вами можно поверить во всякие мистические штучки.

— Это не просто “мистические штучки”, — передразнил её Стивен. — Это выше твоего понимания, Эмилия, но ничего, со временем ты начнёшь постигать истину.

— Да я вообще атеистка, — надулась Лия.

Парни засмеялись.

— И собиралась наставить тут крестов, — укорил её Эрик.

— Так я же не для себя, я хочу помочь Эшли!

— Хватит, Лия! Бог или кто-то ещё мне вряд ли поможет, — Эшли развязала свёрток. Там лежал амулет из слоновой кости, похожий на букву “Y”.

— Попробуем отогнать от тебя этого вампира, — сказал Эрик. — Ты выиграешь время, но это не даёт гарантий…

— Да поняла я, поняла, заладил, как попугай! — у Эшли вдруг сдали нервы. — Может, этот вампир убьёт меня, едва вы только выйдете за порог?!

Ей надоело быть в напряжении и не нравилось подозрительное поведение Эрика и Стивена, как и вся эта история. Схватив амулет, она до боли стиснула его в ладони.

— Если бы Кэтрин не попросила, вы бы и пальцем не шевельнули, чтобы помочь мне! Но я вас не осуждаю, в этом мире каждый преследует свои интересы. Будь я частью вашей сраной головоломки, как Кэтрин и Лия, тогда вы сделали бы всё, чтобы меня спасти, ведь так?

— Ты права, — согласился с её доводами Эрик.

— Ну так вот, мне не нужна ваша снисходительность и я не верю, что для меня всё кончено!

— Эшли, успокойся, прошу, — мягко начала Кэтрин, зная, что если её не остановить, то она в запальчивости наговорит лишнего и тогда совсем испортит ситуацию.

— Уходите, я не нуждаюсь в ваших услугах! — воскликнула Эшли, и в тот же миг амулет в её ладони с хрустом треснул и рассыпался на части. Она смолкла, уставившись на обломки, и стряхнула их на пол. Её бросило в пот. — Блин…

— Ого, как так получилось? — округлила глаза Лия и в испуге переглянулась с Кэтрин. Та молчала.

“Когда я сказал, чтобы ты не особенно старался, я не имел ввиду, чтобы ты не старался совсем”, — Стивен с осуждением глянул на Эрика.

“Я же не знал, что к Эшли прицепился настолько сильный вампир, — так же телепатически ответил Эрик. — Уж очень он её сожрать хочет, раз вложил столько энергетики в метку, что она так быстро нейтрализовала амулет”.

— Сожалею, что ты не можешь быть с нами, Эшли, — обратился к ней Стивен. — У тебя большой потенциал, но стало слишком поздно. Я бы всё свалил на то, что это было подстроено по чьему-то коварному замыслу или по воле случая, но ты сама всегда действовала наперекор обстоятельствам.

— Я не понимаю, о чём вы говорите! Ваши недомолвки у меня уже в печёнках сидят! Оставьте меня в покое! — рявкнула Эшли и указала им на дверь. — Вон!

Парни без лишних слов направились к выходу, бросив напоследок: “Кэтрин, Эмили, мы ждём вас снаружи”.

— А мы должны их слушаться? — Лия вновь растерянно посмотрела на Кэтрин.

— Они сдержали слово, принесли Эшли амулет, непонятно только, почему он не сработал… Я хочу всё знать, Лия, — прибавила Кэтрин. — Вопросов у меня немало, поэтому давай выйдем и поговорим с ними.

— Эшли, мы обязательно что-нибудь придумаем, — Лия повернулась к ней. — Не падай духом!

— Девочки, спасибо, но если чему-то суждено случиться… — начала Эшли.

— Давай без негатива, — оборвала её Кэтрин. — Твоя судьба в твоих руках, ты не должна сдаваться.

— Конечно, не должна, ведь мы рядом с тобой, — Лия обняла Эшли, но та лишь горько улыбнулась.

Вечером Эшли вышла из дома. Стены давили на неё, она не находила себе места. Подруги не звонили ей с тех пор, как ушли вместе с парнями. Наверно, Кэтрин придёт к ней позже, но Эшли не хотела, чтобы она пострадала из-за неё. Вдруг Рихард решит нагрянуть сегодня.

Прогулка успокоила и освежила её. В расцвете осени город был прекрасен. Под ногами шуршал ковёр из разноцветных листьев, воздух был кристально чист. Блики умирающих солнечных лучей на крышах домов и стёклах витрин напомнили Эшли о другой осени, когда она и Шон прогуливались по набережной и строили планы о том, куда они поедут летом. Стаи птиц, кружа над городом, издавали громкие, жалобные крики, прощаясь до весны.

Опустились осенние сумерки, и ветер принёс с востока серые и толстые, как ватное одеяло, тучи. Редкие капли упали на листву деревьев, и через пару минут хлынул целый ливень.

У Эшли не было с собой ни зонта, ни тёплой куртки. О чём она думала, выйдя на улицу осенью? До дома идти было далеко и она укрылась под козырьком магазина, с грустью наблюдая, как дождевые капли лентой стелятся по мостовой и как мимо проходят счастливчики с зонтами.

Сумерки почти перешли в ночь, ливень всё не прекращался. Уныло наблюдая за мостовой, Эшли услышала знакомый голос, принадлежавший тому, кто заставлял её сердце биться в несколько раз быстрее. Она обернулась. Это был он, её бывший парень, как всегда одетый модно и стильно: неброский дорогой пуловер тёмно-бежевого цвета, замшевая куртка, хорошо сидящие джинсы. Его каштановые волосы были гладко зачёсаны назад. Эшли вспомнила, какими мягкими они были на ощупь и как пахли ароматом зелёного чая.

— Да, я понял, приду… Пока! — убрав смартфон в карман, Шон Хиггинс повернулся к Эшли. Он давно её заметил и не хотел, чтобы она его увидела.

Шон находился в магазине, когда начался дождь. У него тоже не было с собой зонта и вымокнуть до нитки ему не хотелось. Сначала он собирался переждать внутри, но всё же вышел на улицу, когда зазвонил телефон. Чертыхнувшись себе под нос, он подошёл ближе и неловко поздоровался с Эшли:

— Привет.

— Привет. Как жизнь? — нейтральным тоном поинтересовалась она, но взгляд её серо-голубых глаз выдавал истинные чувства. Она по-прежнему смотрела на него, как безумно влюблённая девушка.

— Отлично, как ты сама?

— Лучше всех, — с преувеличенной бодростью ответила Эшли, однако лёгкая тень омрачила её лицо.

Шон не отличался чуткостью к той, к кому и так никогда не испытывал серьёзных чувств. Разговор не клеился, обоим было как-то неловко. Они увиделись впервые с тех пор, как расстались четыре месяца назад.

— Ты, наверно, скоро уедешь в столицу? — спросила Эшли.

— Да, я уеду через неделю. Я нашёл там работу.

— Ты самостоятельно нашёл работу? Вау, надо же…

— Да! — в голосе Шона зазвучал металл. — А тебе так трудно поверить в это?

— Я-то думала, что тебе, как всегда, твои распрекрасные друзья помогли, — не удержалась от сарказма Эшли.

— Эшли, давай не будем, — попросил Шон. Обсуждение этой темы не доставляло ему удовольствия.

— Ты прав, извини, я иногда болтаю лишнее, ты же знаешь, — с горькой самоиронией произнесла Эшли и спросила: — Как поживает твоя новая девушка?

— Лазаешь по моей страничке в соцсети? — вопросом на вопрос ответил Шон.

— Не без того.

— Что с тобой? — Шон проявил участие, но не ради неё, а чтобы увести от опасной темы. Эшли действительно выглядела неважно из-за бессонных ночей и переживаний. — Ты заболела?

— Тебе правда интересно или ты лишь из вежливости спрашиваешь?

— Так что с тобой? — в нетерпении повторил Шон.

— За мной охотится вампир. Я знаю, как дико это звучит и ты мне всё равно не поверишь.

— Ты уже совсем “того”? — присвистнув, он крутанул указательным пальцем у виска. — Или это опять твой дурацкий чёрный юмор? Когда же ты успокоишься?

— Когда кое-кто научится отвечать за свои поступки и иметь собственные желания, а не навязанные кем-то другим! — огрызнулась она.

— Пора повзрослеть, Эшли. Хоть между нами всё кончено, я хотел бы остаться с тобой в дружеских отношениях, но вижу, что это никак не получается.

— Зачем тебе моя дружба? Ты же ничего с этого не поимеешь, я не богата и у меня нет влиятельных знакомых, которые помогли бы тебе подняться по карьерной лестнице.

— Мне неприятно с тобой разговаривать. Умение остаться друзьями после того, как поутих пожар страстей — это признак зрелости.

— Надо же, как ты запел! Какой ты, оказывается, взрослый, мне до тебя точно далеко! А зачем нам оставаться друзьями? Чтобы посылать друг другу дежурные открытки на Рождество? Или воспользоваться связью на случай, если друг станет важной шишкой и тогда напомнить о себе? Вдруг и тебе поможет, по старой дружбе-то.

— Ты как-то искажённо воспринимаешь реальность, — вздохнул Шон. — Что творится у тебя в голове, Эшли?

— Я разве не права? Твоя дружба с теми людьми, разве она строилась не на этом?.. Кстати, а как поживает господин Хиггинс? — ехидно спросила Эшли. — Он ещё толкает свои великолепные речи? Оратор недоделанный!

— Не смей говорить о моём отце в таком тоне! Тебе никогда не понять, что такое семья и традиции! — оборвал её Шон и подумал, что зря он подошёл к ней. Что ж, сам виноват, будто он не в курсе, как агрессивно иногда ведут себя бывшие.

— Куда уж мне! Мне никто и не пытался это объяснить. Только твоя мама хорошо обращалась со мной, зато все остальные твои родственнички с самого начала меня презирали.

— Мне пора, — Шон вышел из-под козырька на улицу, несмотря на то, что ещё шёл дождь. — Прощай.

Эшли кинулась за ним. Догнав, она схватила его за плечо:

— Шон, подожди! Прости, я не хотела обидеть тебя.

Он повернулся к ней и смерил её холодным взглядом:

— Я всё понимаю, но ты перегибаешь палку.

— Ответь мне, наконец, почему ты оставил меня? — потребовала Эшли. — Почему не захотел откровенно поговорить со мной? Что я сделала не так? Ты же бросил меня без всяких объяснений! Это из-за того, что случилось на ужине? Я хочу извиниться.

— Ты слишком эмоциональна… Не хочу об этом вспоминать.

— Почему ты раньше не сказал, какой ты хочешь меня видеть? Я всё сделаю ради тебя! Я бы изменилась! Я люблю тебя, как ты не понимаешь?!

— Кого ты пытаешься обмануть, Эшли? Ты не из тех, кто изменился бы, ведь тогда ты была бы уже не ты, а человека любят со всеми его достоинствами и недостатками. Ты не мой типаж, Эшли, — Шон запнулся, раздумывая, говорить ли дальше и решительно продолжил: — Я не люблю тебя. И не говори, что ты об этом не догадывалась.

— Я верила, что ты… — она взглянула на него глазами полными слёз, и обида наполнила её сердце. Сегодня он сказал то, о чём всегда молчал. Это молчание долго питало её иллюзорной надеждой, что он когда-нибудь вернётся и всё наладится, пойдёт, как было раньше. Сейчас же всё стало предельно ясно. — Значит, я не твой типаж? Но ведь с годами люди, живущие вместе, меняются или перенимают привычки друг друга. Если бы наша любовь была взаимна, мы бы справились со всеми трудностями, но ты бежишь от них, прогибаясь под…

— Да не думай ты, что я прогибаюсь! — перебил он её. — Ты знаешь, почему я тянулся к тебе. Ты удивительная, но мне надо кого-то… попроще, не с такими загонами, как у тебя.

— А новая девушка соответствует всем твоим требованиям? — Эшли сжала руки в кулаки.

— Вот, опять! Видела бы ты себя со стороны! Ещё секунду назад ты твердила о любви и доброте, а сейчас готова мне глаза выцарапать. Я не привык к твоим молниеносным перевоплощениям, с тобой как на вулкане, неизвестно, чего ожидать!

— Что ж, будь тогда счастлив со своей покорной дурочкой!

— Не говори о ней так! — вскипел Шон, его голубые глаза гневно сощурились. Наконец-то ледяная броня дала трещину. — Ты её не знаешь!

— Как ты рассердился! За меня ты никогда так не заступался! Вспомни вашу долбанную семейную вечеринку! Твой отец постоянно пытался меня уколоть, а ты молчал, как будто я тебе никто!

— Ты и сама всегда могла за себя постоять!

— Признавайся, ты же выбрал девушку, полностью противоположную мне? Значит, она такая, как я говорю. И она-то с ходу получила одобрение твоих предков, так? Ты завёл себе покорную фрау-идеал, которой командуешь и заодно самоутверждаешься, уж я-то тебя знаю, Шон! — упрямства Эшли было не занимать.

— Заткнись! — рявкнул на неё Шон. — Моя жизнь тебя больше не касается! Если мы ещё когда-нибудь вдруг увидимся, давай на этот случай сразу договоримся, что мы молча разойдёмся в разные стороны. Вот только я больше не хочу тебя видеть, Эшли. Это жестоко, но я повторю. Я никогда тебя не любил и ты никогда не была мне нужна как девушка. Ты что, не понимаешь, как нелепо ты смотришься рядом со мной? Не видишь, что ты мне совсем не подходишь? Не для меня ты, вся такая дикая, взбалмошная, неформальная!.. Я жалею, что не сказал тебе этого раньше. И ещё жалею, что поддавался похоти и трахал тебя, а ты навоображала, что я тебя люблю. Зато мне урок на будущее — не совать член куда попало, как бы не хотелось. Это того не стоило.

Он направился к автобусной остановке. Ошеломлённая обидными словами Эшли с минуту смотрела ему вслед, сорвалась с места и бросилась бежать в противоположную сторону.

Будучи на взводе после неприятной встречи, Шон толком не видел, куда идёт и столкнулся плечом с высоким молодым мужчиной. Пробормотав что-то вроде извинения, он продолжил путь и вдруг услышал:

— Так вот ты какой, Шон Хиггинс, бывший наркоман и прожигатель жизни, раскаявшийся во всех грехах и вставший на путь исправления. Как это трогательно!

Шон остановился. Мужчина явно издевался, говоря в таком насмешливом тоне.

— Что нужно? — рассердился Хиггинс, подумав, что сегодня ему впридачу ещё только не хватало всяких назойливых мудаков. — Я тебя не знаю.

— Ничего, просто хотел посмотреть на тебя. Я думал, что ты такой же, как она, а оказалось, что ты пустышка, кроткая овечка, заблудившаяся в тёмном лесу, бла-бла-бла, — ухмыльнулся мужчина, засунул руки в карманы чёрного пиджака и надменно взглянул на собеседника. — И вернулся на путь добра ты не по своей воле, да, Шон?

— Да кто ты такой?! — оторопел Шон, не веря своим ушам.

— Признайся, тебе же хотелось и дальше ловить кайф, бултыхаясь в дерьме, а не это вот всё?

— Ты… любовник или друг Эшли? Говоришь её словами, уж больно складно, — Шон прикинул про себя, справится ли он с ним в случае возникновения серьёзного конфликта. Мужчина был повыше его, но Шон был покрепче и пошире того в плечах, так что у него был хороший шанс дать ему отпор.

Рихард подошёл вплотную, и Шон невольно попятился, почувствовав исходящую от него угрозу. Прохожих вокруг не было, он остался один на один с этим человеком. Рихард привалил его к стене остановки и резко втянул воздух рядом с ним.

— Эй, отвали, придурок! — возмутился Шон. Рихард уставился в его глаза, и ему показалось, что его мозг за долю секунды прозондировали. В голове появилась тяжесть, кровь ударила в виски. — О господи! Отпусти!

— Пустышка, — отшвырнув его от себя, разочарованно протянул Штайнер. — И кровь стандартная, не хочу о тебя мараться, я не слишком голоден.

Шон брякнулся на мокрый асфальт, вскочил на ноги и, замахнувшись для удара, кинулся на противника. Вампир перехватил его руку и сжал до хруста кисть, раздавив костяшки словно тисками. Шон заорал от боли и попытался вырваться, но Рихард не отпускал его.

“А я-то полагал, что бывший парень Эшли окажется мне полезным. И что она в нём нашла? — с досадой подумал Рихард. Он как будто позабыл о Шоне, который, согнувшись, рухнул перед ним на колени, продолжая вопить. — Разве что и мне вести себя как слюнтяй, чтобы ей понравиться? Слишком уж тогда велика цена моей свободы”.

Он бросил взгляд на корчившегося от боли Хиггинса, на щеках которого заиграл болезненный румянец, и ещё сильнее сжал пальцы:

— Ты там обделался что ли? Воняешь так, словно наложил уже.

— Отпусти-и-и-и! — Шон чуть ли не выл. Кисть правой руки жгло, как огнём, он не сомневался, что Рихард сломал её. На ум пришло предположение: — Ты… ревнуешь Эшли ко мне?! Так я же давно порвал с ней! Мы встретились сегодня случайно, клянусь! Мне она не нужна, забирай её!

— Мне твоё разрешение точно не потребуется, — отпустив его, Рихард пнул его в грудь.

Шон кубарем откатился назад и упал спиной на лужайку неподалёку от асфальта. Прижимая к груди искалеченную кисть, он поднялся и, всхлипывая, в панике огляделся по сторонам. Рихарда нигде не было.

Эшли бежала до тех пор, пока не оказалась в старом парке. Дождь почти закончился, моросило. В парке было сыро и холодно, от земли поднимался обволакивающий туман. Сердце Эшли быстро колотилось в груди, она с трудом восстановила дыхание. Обратив взгляд на тёмные аллеи и резко очерченные во мраке ночи кроны деревьев, она в отчаянии прокричала:

— Если ты слышишь меня, приходи! Я так больше не могу!

Из её глаз градом покатились слезы. Не в силах сдерживать напряжение, она упала ничком и лежала, уткнувшись лицом в траву. Её слезы смешались с дождевыми каплями, она рыдала, жадно втягивая ртом влажный воздух. Эшли не чувствовала холода, хотя вымокла насквозь, одежда и волосы прилипали к коже. Она перевернулась на спину и посмотрела на ночное небо, твердя:

— Я хочу забыть всё, я больше не хочу любить его! Эта любовь приносит одни страдания, как и вся моя жизнь! Рихард, ты меня слышишь? Я готова уступить тебе, только избавь меня от страданий и кошмаров, подари мне забвение!

Она ещё долго плакала, а когда слёз не осталось, закрыла глаза. Бессонница и нервный срыв истощили её, она сама не заметила, как забылась в крепком и коротком сне.

— Эшли!

Ей не хотелось просыпаться и возвращаться в этот мир, но голос настойчиво звал её, пробиваясь сквозь пелену расплывчатых неясных сновидений. Эшли открыла глаза, едва ли понимая, где она и что с ней.

Она лежала на лавочке, рядом с ней сидел Рихард и что-то в его образе было не так. На нём была белая рубашка, чёрный жилет и брюки. Куда же делся его любимый пиджак? Эшли скосила глаза — она была им накрыта.

— Почему твой пиджак сухой, ты разве не попал под дождь? — неожиданно для себя спросила она.

— Я должен выглядеть безукоризненно, — сверкнул глазами Рихард. — Вампир, дитя ночи, секс-символ и прочая муть, людям ведь это так нравится. Всегда крутой, всегда красивый… Не спрашивай. Знание того, как я его высушил, для тебя бесполезно, главное факт.

Убрав со лба прядь мокрых волос, Эшли села и спустила ноги вниз, сняла с плеч пиджак и протянула его Рихарду.

— Брось ты свои выкрутасы! — он не взял пиджак. — У тебя чересчур жалкий вид, причём жалкий настолько, что я проникся состраданием и, поверь мне, это бывает крайне редко, лет эдак в пятьдесят-шестьдесят. Заболеешь ещё.

— Какая разница, Рихард? — слабо улыбнулась Эшли и от её взгляда, принявшего неземную отрешённость, ему вдруг стало как-то неловко. — Уже ведь неважно, заболею я или нет…

— Есть такое понятие, как здесь и сейчас! — отрезал он. — Чего ты носишься по городу? Я не устал, однако ж задолбался за тобой гоняться! То я считываю сигнал в районе площади, рядом с остановкой, то в парке…

— Какой сигнал? — спросила она, надев на себя пиджак, всё-таки ей было жутко холодно.

— Из-за метки. Благодаря ей, я без усилий читаю твои мысли и могу путешествовать по воспоминаниям, чем я и занимался две ночи подряд… Да, я каждую ночь был рядом, видел тебя, Кэтрин и ваши дурацкие гирлянды из чеснока, — Рихард поднялся с лавки и встал перед ней, сложив руки на груди. — Я даже хотел разбудить вас и посмеяться над тем, что вы сделали. Кстати, Кэтрин такая верная и хорошая подруга, она почти не покидала тебя, это достойно уважения…

— Подожди, ты что же, всё обо мне теперь знаешь?! — щёки Эшли вспыхнули от негодования. Какой наглец! Она-то полагала, что будет неприятно, если кто-то прочтёт её дневник, что показалось бы теперь ребячьей забавой, по сравнению с проникновением в её мысли и воспоминания. — Это моральное изнасилование! Как ты посмел?!

— Какое, нахрен, изнасилование?! Я тебя к чему-то во сне принуждал? — возмутился Штайнер.

— Нет, но я ощущаю себя перед тобой… морально обнажённой, — выдохнула Эшли.

— Честно, я пропускал воспоминания, связанные с тем, как ты мастурбируешь или трахаешься! Подобные вещи меня давно не прикалывают, есть темы поинтересней.

— Заткнись! — Эшли стало так стыдно, что захотелось провалиться сквозь землю. — О боже…

— Ну покопался я в твоём сознании, посмотрел на жизнь современной девушки, подумаешь, — фыркнул Рихард. — Мне было интересно, я как будто побывал в кино. Не смеши меня, Эшли, ты считаешь, что в тебе есть нечто особенное, о чём никто не должен знать? Или ты чем-то отличаешься от остальных людей с их жалкими бытовыми проблемами, глупыми мыслишками, безответной любовью и прочей фигнёй? Ты такая же, как все, не лучше, но и не хуже других.

— Ничего я не думаю! Возьми теперь все эти знания и засунь их себе куда подальше! — рассердилась Эшли и тут же потупилась, не зная, что ещё сказать.

— Мне льстит, что ты прибежала в парк меня разыскивать, но я не здесь живу. Возможно, когда-нибудь я покажу тебе своё уютное гнёздышко в подземелье старинного замка или в загородном доме, в горах, где почти не бывает солнца. Покажу гроб, обитый красным бархатом, и горящие свечи в канделябрах, библиотеку, где полно всяких книг и старый клавесин, на котором я играю по ночам. Как говорится, продемонстрирую антураж, как в этих ваших современных фильмах о вампирах. Следует заметить, раньше снимали куда лучше, как-то правдоподобней, что ли, хотя и без таких классных эффектов, как сейчас. Образ носферату почти соответствовал оригиналу. Подозреваю, что режиссёр того фильма сталкивался с кем-то из наших и наверняка потом стал таким же милашкой.

— Ты издеваешься?

— Хотел развлечь тебя перед тем, как мы займёмся решением нашего вопроса. То, что ты недавно кричала, это серьёзно? Разрешишь мне укусить тебя?

— Да, я разрешу тебе всё, — еле слышно прошептала она, и Рихард оказался сидящим рядом с ней на лавке. Эшли уже не удивлялась его таким быстрым перемещениям. — Рихард, я устала от жизни, но я никогда не решусь на самоубийство. Сделай всё сам, ты ведь столько раз убивал. Ты говоришь, что теперь всё знаешь обо мне, значит, знаешь, что у меня никого нет, ни семьи, ни любимого человека, ни карьеры, ни богатства… У меня даже цели никакой нет, я ничего не хочу! И не надо мне втирать, что ещё не поздно всё исправить. Я столько раз начинала с нуля, опять и опять, снова и снова… Я задолбалась!"Я лузер, малыш, так почему бы тебе не прикончить меня”⁶?

— Бывает гораздо хуже, — перебил её Штайнер, но, заметив, что на глазах девушки навернулись слезы, поспешил добавить: — Я понимаю, ты сломалась, это ведь не могло продолжаться бесконечно. На тебя навалилась большая такая куча дерьма — бросил парень, предки те ещё мудаки, как я понял из твоих воспоминаний, устроиться на перспективную работу у тебя не получается… Все эти поиски себя, пути в жизни, самокопание и самобичевание, твоя низкая самооценка… Ты потеряла терпение, ожидая, когда за тёмной полосой наконец появится белая, но она сильно запоздала. Тут ещё я появился со своим преследованием… Мне не нравится твоя депрессия, Эшли. Всё поправимо и решаемо, пока ты жива. Но, буду честен, мне выгодно состояние, в котором ты пребываешь.

— Да, я бы не позволила тебе укусить меня при иных обстоятельствах, так что пользуйся моментом. И не умничай, пожалуйста! Я понимаю, что за свою долгую вампирскую жизнь ты наверняка почерпнул много житейской мудрости, но я не нуждаюсь в твоих советах! — огрызнулась она.

— Как скажешь, — не стал спорить Рихард.

— Когда ты сказал, что будешь приходить каждую ночь, но так и не пришёл, я долго обо всём думала. Сначала я паниковала, а потом решила, что ты такой же, как все, кто всегда бросал меня, — Эшли сдержала слёзы, но её голос дрожал. Рихард кивнул, зная, кого она имеет ввиду, поняв её с полуслова. Её отец и Шон нанесли ей самые болезненные и глубокие душевные раны. — Я подумала, что я настолько бесполезна, что даже вампир мной побрезговал. Ведь ты не гоняешься за мной без веской причины?

— У меня есть веская причина, — подтвердил Рихард.

— Что ж, хотя бы кому-то я стану по-настоящему нужной, пусть и ненадолго…

— Хочешь узнать, почему мне нужна именно ты?

— Ты упоминал, что хочешь обрести свободу, наверно, моя кровь тебе в этом поможет. Не гоняешься же ты за мной из-за того, что влюбился в меня? — криво усмехнулась она. — Всё построено на сухом расчёте. Ты получишь своё, а я — то самое забвение, в котором так нуждаюсь.

— Верно, всё так и есть, умничка.

Всё очень удачно складывается, ему и не придётся напрягаться. Никаких ухаживаний и прочего геморроя, связанного с выстраиванием отношений. Если бы он знал раньше, что ему так быстро повезёт, то не стал бы искать Шона и не выяснял бы, какой типаж мужчины нравится Эшли, чтобы взять с него пример и завоевать её сердце. Хотя, поделом этому слюнтяю, Рихард не жалел, что сломал ему кисть.

— Я тебе завидую, ты больше не знаешь боли, Рихард, — прошептала Эшли.

— Но радости я тоже не знаю, — он приобнял её за плечи и от его прикосновений она внутренне подобралась, словно готовясь к схватке. — Расслабься, это не так страшно. Для начала ты поклянёшься, что отдаёшь мне свою кровь добровольно.

— Как? Я ведь сказала, что уступаю тебе.

Рихард вытащил из кармана пиджака лезвие и взял Эшли за левую руку.

— Земля в парке, как и на кладбище, проклята, это место особенной силы. Давший здесь клятву и не исполнивший её, будет проклят, за ним придут.

— Кто? — в страхе спросила Эшли, едва не вырвав руку из цепких пальцев Рихарда.

— Неважно… Ну что, не раздумаешь?

— Нет, — без колебаний ответила Эшли, и Рихард полоснул лезвием по её запястью.

Девушка вскрикнула от боли, наблюдая, как капли тёмно-рубиновой крови капают на землю. Вампир выжидательно смотрел на неё, и она, глубоко вздохнув, произнесла:

— Клянусь, я по доброй воле отдаю свою кровь Рихарду.

Рана на её запястье тотчас затянулась, оставив белёсый шрам.

— Земля приняла твою клятву, теперь дело за малым, — сказал Рихард. — Сними пиджак, я не хочу забрызгать его кровью.

Проведя подушечками пальцев по её шее, Рихард спустился на её ключицу, прижав Эшли к себе. Если всё сработает как надо, скоро он будет свободен!

Эшли зажмурилась в ожидании неизвестности.

— Я должен кое в чём признаться, — светло-голубые глаза Рихарда налились жаждой крови. Радужка в обрамлении тёмно-серого канта слилась с белком, горя мистическим светом. — Я не смогу сделать это за один раз, мне понадобятся три ночи, ты, эм, у меня первая, с кем я пробую такое… Ты такая необычная, я не знаю, какой эффект окажет на меня твоя кровь. Вдруг у меня крышу снесёт или ещё что… На третью ночь всё завершится, потерпишь? Всего три дня тебе будет некомфортно, поболеешь немного…

“Да когда же он заткнётся?! Зачем мне эта информация?” — в отчаянии подумала Эшли, слушая его. При других обстоятельствах она бы посмеялась над фразой, что она первая, с кем он пробует такое, сейчас же её нервы были как натянутые струны.

— Не объясняй ничего, Рихард, делай то, что должен! — взмолилась она, не открывая глаз, и услышала, как из его груди вырвался тихий рык. Острые клыки вонзились в основание её шеи, и Эшли стало страшно. На короткий миг она пожалела о том, что сделала, но у неё уже не было сил вырваться из крепких объятий вампира. Её тело пронзила дрожь, она застонала, почувствовав, как клыки Рихарда глубже входят в кожу. Медленно, смакуя каждый глоток, он стал вытягивать её кровь, лишая её жизненных сил и опустошая душу.

Эшли распахнула глаза. Ей показалось, что ночь смотрит на них из дебрей старого парка, молчаливо одобряя происходящее, и звёзды танцуют высоко в небе в мерцающем хороводе. У неё сильно закружилась голова. Поняв это, Рихард уложил её на лавочку и, навалившись сверху, продолжил пить кровь. Мрачные тени за его спиной появились словно из ниоткуда, загородив собою диск луны. Они протянули к ним руки, обступая со всех сторон, будто разглядывали эту пару.

“Я словно пьяная… Хотя, нет, галлюцинаций от алкоголя у меня ещё не было”, — подумала Эшли, подавляя готовый сорваться с губ стон. Ей стало ещё больнее от укуса вампира.

Это продолжалось недолго. Рихард оторвался от Эшли и она, бросив на него случайный взгляд, поспешно отвернулась. Выглядел он жутко: глаза горели, словно у волка, радужка приобрела ярко-алый цвет, нижняя часть лица, шея и ворот белой рубашки были залиты её кровью.

— Эшли! — прорычал он, и она в испуге отодвинулась от него. — Это великолепно!..

— Ты можешь разговаривать нормальным голосом? — робко попросила Эшли. Рихард заключил её в объятия, прикоснулся к двум ещё кровоточащим ранкам и облизал кровь с пальцев. — Перестань! Стань каким был раньше, пожалуйста! Мне страшно смотреть на тебя!

— Ты права, если меня застукают в таком виде, мне крышка, — вампир нехотя отпустил её. — Такое поразительное ощущение… Будто разом вернулись мои самые светлые и чистые воспоминания, которые я испытал до того, как я стал вампиром… Как же мало у меня было таких моментов!

И умолк, сверля её безумным взглядом.

— Сходи к фонтану, смой кровь и отправляйся домой, — приказал он. — Постарайся дойти поскорее, прими ванну и выпей чего-то горячего. Не хочу, чтобы ты померла от воспаления лёгких раньше, чем я с тобой закончу. Я приду за тобой завтра. Ну? Иди!

Его строгий тон так контрастировал с прежним, заискивающим и насмешливым, что она взбунтовалась.

— Не смей мне приказывать, козёл! Поимей хоть каплю уважения! Я уступила тебе, ты добился своего, а мне осталось жить всего два дня! — в истерике прокричала Эшли и вскочила с места, не обращая внимания на слабость и головокружение. Она ненавидела его в эту минуту почти так же, как Шона. Он такой же холодный, равнодушный, эгоистичный!..

— Да, точно, тебе осталась всего пара дней, сделай за это время как можно больше из того, что ты хотела бы успеть, — ответил Рихард и чуть мягче добавил: — Я обязательно приду за тобой, в отличие от тех, других.

— На тебя мне наплевать, в отличие от тех других! Ты явно лишний в моей жизни! — огрызнулась Эшли и ушла не прощаясь.

Рихард долго смотрел ей вслед. Как же ему повезло, что Вильгельма нет в городе и что он не пытается с ним связаться. Иначе он понял бы всё в ту же секунду, увидев своё Дитя, своё дьявольское творение, которое практически обрело желанную свободу от вечных, так тяготивших его уз.

Глава 6

Этот вечер был не такой, как вчера, дождя не ожидалось и стояла хорошая погода. Лёгкой походкой идя по тротуару, Кэтрин думала, что надо уговорить Эшли прогуляться, если той полегчало. Накануне Эшли позвонила, сказала, что ей нездоровится и попросила её не приходить. Она собиралась рано лечь спать.

Кэтрин волновалась за подругу, однако после беседы со Стивеном и Эриком ей стало спокойнее. На этот раз они помогут Эшли, но согласится ли она сделать так, как они говорят? Дождавшись следующего вечера, Кэтрин решила навестить её.

— Эшли, привет! У меня есть хорошие новости, — начала Кэтрин, зайдя в квартиру, и тут же осеклась, увидев подругу. — Что с тобой?

— Проходи, Кэтрин, — вяло поприветствовала её Эшли. Она была бледна как полотно, глаза ввалились, под ними были серые круги. Тёмные волосы всклокочены, будто она только что встала с постели. И взгляд был какой-то отрешённый. Если бы Эшли и правда решила заняться приведением в порядок своих дел, ей вряд ли бы это удалось. Чувствовала она себя после вчерашнего хреново. Будто её грузовик переехал. — Всё нормально, просто я не выспалась и, кажется, у меня начался грипп. Будешь кофе?

— Да. Вампир не объявился?

— Нет, — Эшли повесила на вешалку осеннее пальто Кэтрин, и они прошли на кухню.

— Странно, что он так и не даёт о себе знать… Ты не представляешь, кто такие Стивен с Эриком и чем они занимаются! Предупреждаю сразу — это будет звучать как полный бред, сама бы я в такое ни за что не поверила! Я тебе сейчас всё расскажу, а пока угадай, кого я сегодня видела?

— Не знаю, — лениво, словно через силу, Эшли включила электрический чайник, поставила на стол две чашки и рухнула на ближайший стул. Её знобило, но не от простуды или гриппа. Рассеянно прикоснувшись к вороту рубашки, она опустила руку, стараясь не возбудить подозрений со стороны излишне проницательной подруги. Однако сегодня Кэтрин, наоборот, ничего не замечала. Всё, что её занимало — была новость, которой она с таким нетерпением хотела поделиться с Эшли.

— Утром я видела Шона… Так ему и надо! — злорадно воскликнула Кэтрин, присаживаясь за стол.

В глазах Эшли мелькнул огонёк интереса:

— Что с ним?

— Кто-то сломал ему руку, вернее, кисть.

— Серьёзно? — Эшли подумала, что это произошло после того, как она с ним встретилась.

— Я видела, как он выходил из клиники. Он заметил меня и быстро ушёл, ну и трус! Да я бы и не стала спрашивать, что с ним стряслось.

— Наверно, несчастный случай на тренировке или ещё где-то…

— Вряд ли. Я думаю, он полез на рожон, я это прям чувствую! Нельзя радоваться чужому несчастью, но я считаю, что он получил по заслугам. Я готова лично поблагодарить того, кто так его отделал!

— Лучшие подруги рады неудачам твоего бывшего больше тебя самой, — ухмыльнулась Эшли.

— Я всегда говорила, что этот тупой мальчишка не пара тебе, — отпив кофе, Кэтрин внимательно посмотрела на Эшли, но та не призналась ей, что вчера выходила на улицу и виделась с Шоном.

Эшли поглядывала в окно, где на город опускались сумерки. Она ждала, когда наступит ночь и зажгутся огни, утихнет дневная суета и можно будет забыть обо всём на свете.

Забыть навсегда.

Всю свою жизнь она старалась не поддаваться унынию и не теряла надежду, что когда-нибудь ей улыбнётся удача. Но когда же она ей улыбнётся? Ей ни в чём не везло с самого начала. Отец не любил её, мать не понимала и не пыталась понять. Из-за Шона она утратила связи с друзьями ранней юности. Он подарил ей разочарование и горечь от несбывшихся надежд. Она узнала вкус обмана и предательства, в очередной раз поразившись проявлению мужской трусости и безответственности. Устав бороться с апатией и депрессией, она приблизилась к точке невозврата так близко, как ещё никогда.

— Эшли, ты ещё любишь его? — вдруг спросила Кэтрин.

— Не знаю, что ответить тебе, Кэтрин, — Эшли спрятала глаза. — Наверно, я буду любить его до конца жизни.

— Долго же ты собралась его любить! Он этого не заслуживает.

Эшли едва не заикнулась, что её жизнь скоро оборвётся, поэтому любовь будет недолгой, вовремя удержавшись от такого высказывания.

— Что рассказали вчера те парни? — она украдкой вытерла глаза. — Вы с Эмили уговорили их помочь мне?

— Прежде всего, ты должна переселиться туда, куда они скажут, у них есть нечто вроде убежища, — начала Кэтрин. — Только там они смогут защитить тебя от Рихарда. По их словам, никаким вампирам, как физически, так и ментально, невозможно проникнуть туда.

— Исключено, я из своей квартиры ни ногой, — оборвала её Эшли. — Во-первых, я уже насмотрелась на их неуклюжие попытки что-то сделать. Дрянные амулеты этих недоучек-волшебников мне не нужны, я уверена, что они мне не помогут. Во-вторых, Рихарду я не нужна, не переживайте.

— Почему? — оторопела Кэтрин. — Ты же только что говорила, что он не появлялся, значит, ты с ним не виделась! Ты лгала мне?!

— Прости… Рихард был у меня вчера и мы с ним пообщались… Я хотела узнать, что придумали ваши с Эмили чокнутые дружки. В общем, мне теперь без надобности их услуги.

— Они не наши дружки, — нахмурилась Кэтрин, заподозрив неладное. — Эшли, я бы и так тебе всё рассказала. Так что с этим вампиром?

— Рихард выбрал себе другую жертву.

— Ты ему веришь?

— И что мне остаётся? Он заскочил мимоходом, сказал, чтобы я расслабилась и дальше жила своей жалкой никчёмной жизнью. Было так любезно с его стороны предупредить меня, — едко произнесла Эшли, словно устремив взгляд куда-то внутрь себя, и сцепила пальцы в замок. — Будь я ему нужна, он бы давно сделал всё, что хотел, значит, его планы изменились. Не стоит искать смысл там, где его нет.

Воцарилось неловкое молчание. Внутренний голос подсказывал Кэтрин, что подруга чего-то не договаривает и оставалось лишь верить ей на слово. Эшли больна, не стоит на неё давить и лезть в душу.

— Спасибо за кофе, — Кэтрин сделала последний глоток. Сама Эшли не притронулась ни к кофе, ни к конфетам. — Тебе следовало бы…

— Прости, у меня болит голова, мне сложно сосредоточиться, — оборвала её на полуслове Эшли. Её глаза стали пустыми, как у куклы: она почувствовала его. Он звал её, он в самом деле пришёл за ней! — Мне нездоровится.

— Померяй температуру.

— Я так и сделаю. Тебе лучше не оставаться на ночь у меня, вдруг заразишься…

— Может, вызовем врача?

— Нет, не нужно. Кэтрин, спасибо за всё, что ты для меня делаешь и Лии это тоже скажи. Передавай ей привет, хорошо? Девочки, я вас так люблю… — неожиданно добавила она.

— Взаимно, дорогая, конечно, я всё передам Лии, — Кэтрин подумала, что на Эшли это совсем непохоже, ведь она не любила выражать свои чувства. — Она обещала завтра заскочить к тебе и ты сама ей скажешь. Сегодня она допоздна на парах.

— За мной не надо присматривать, — сказала Эшли гораздо бодрее, чем раньше. — Со мной всё будет хорошо. Увидимся завтра.

Кэтрин засобиралась восвояси. Уходя, она запоздало заметила, что Эшли то и дело поправляет воротник рубашки, прикрывая шею. Её пронзила страшная догадка, но подруга уже захлопнула дверь, запершись изнутри.

— Открой, Эшли! — закричала Кэтрин и постучалась в дверь. — Я знаю, как помочь тебе, всё ещё можно исправить! Не поддавайся ему!

— Я сама этого хочу, Кэтрин. Он поставит точку и моя боль уйдёт навсегда, — ответила из-за закрытой двери Эшли и устало опустилась на корточки, прислонившись спиной к стене.

— Ты так просто сдашься?! Эшли, милая, не надо! Ты не одна, мы с Лией тебя обязательно поддержим!

— Спасибо, я ценю это, но я не хочу вмешивать вас в свои проблемы.

Эшли увидела перед собой Рихарда. Он широко улыбался, протягивая ей руку. Кэтрин расслышала удаляющиеся шаги и застучала в дверь сильнее…

Когда приехали спасатели, открыли дверь и попали в квартиру, они увидели распахнутое окно и колышущиеся на ветру занавески.

Эшли нигде не было.

***

— Почему здесь?

— Мне нравится это место.

Рихард и его спутница находились на причале, возле которого стояли, покачиваясь на лёгких волнах, суда. Был поздний час, здесь им никто не помешает.

— Приступай! — потребовала Эшли. — Не затягивай эту идиотскую мелодраму!

— Мне тоже не терпится закончить. Я нашёл место, где ты проведёшь завтрашний день. Я даже дам тебе возможность увидеть солнце в последний раз, — объявил Рихард, насмешливо поглядывая на неё.

— Какое великодушие, но я уж как-нибудь обойдусь без твоей подачки! Ну, чего ждёшь?.. Кстати, что будет с моим телом? Куда ты его денешь?

— Я же не просто так привёл тебя на причал. Рыбам скормлю.

Развернув её спиной к себе, он прижался к ней так тесно, что Эшли пришлось ухватиться за перила, чтобы не свалиться в воду. Рихард не спешил вонзить клыки ей в шею, а собирался поиграть и поиздеваться над её беспомощностью. Крепко обхватив её за талию, он помедлил и опустил ладони ей на ягодицы. Эшли дёрнулась, и он провёл языком по ранкам на её шее, одной рукой удерживая её, чтобы она не вырвалась, а другую засунул ей под рубашку и сжал через бюстгальтер её грудь.

— Перестань меня лапать, сволочь! — взорвалась от негодования Эшли, почувствовав прикосновение его холодных пальцев. — А ну пусти!

Она вспомнила Шона, которому не было никакого дела до того, кто обнимает его бывшую девушку. Волновало ли его хоть когда-нибудь, что её целует кто-то другой? Ему всегда было безразлично, куда и с кем она уходит. Мысль об этом болью отозвалась в её сердце и ей захотелось всплакнуть, но огромным усилием воли Эшли взяла себя в руки. О чём она думает, находясь в нескольких шагах от смерти?!

Словно услышав её мысли, Рихард снова прижался к ней.

Эшли с ненавистью пихнула его локтём в живот, как ей показалось, довольно ощутимо, однако ему это не причинило неудобства.

— Кретин! Ты собрался напоследок трахнуть меня?! Ну уж будь уверен, живой я тебе не дамся, разве что в некрофилы заделаешься! У тебя же всё равно не встанет! — издевательски заявила Эшли и с удовлетворением заметила, как полыхнули пламенем его глаза. — Что, я в точку попала, да? Импотент хренов!

В ту же минуту Рихард укусил её в шею. На этот раз было больнее. Сегодня он как будто пытался опустошить её полностью, слишком жадно и поспешно вытягивая из неё силы. У Эшли почти сразу же закружилась голова и подкосились ноги. Если бы Рихард не удерживал её, она свалилась бы через перила в воду.

Эшли было так плохо, как ещё никогда в жизни. Ей казалось, что она умирает, проваливаясь в тёмную бездну. Сознание сфокусировалось, мерцая в одной точке, словно на экране только что выключенного телевизора, передавая таинственную информацию азбукой Морзе.

Вскоре она почувствовала облегчение, затуманенное сознание вернулось к ней. Падать в обморок Эшли вроде бы не собиралась, балансируя на границе между реальностью и провалом в страну вечных грёз.

— Хочешь, я покажу тебе ночной мир таким, каким я его вижу? — прошептал Рихард, оторвавшись от неё.

— Да…

Её душа отделилась от тела и воспарила в тёмное небо. Эшли не поняла, как это произошло. Она чувствовала, что Рихард рядом с ней, одновременно близко и на некотором расстоянии. То ли его душа, то ли тёмная сущность вампира, кем он стал много лет назад, вела её туда, где она ещё никогда не была.

Он — её проводник, путеводная звезда в мир ночи, раскрывшийся перед ними в ярких красках. Удивительная лёгкость и свобода от проблем и печалей прежней жизни — всё, что сейчас так нужно Эшли.

На большой скорости они пронеслись над морем. Солёный ветер дул навстречу, и ей казалось, что они несутся по лунной дорожке, отражающейся от поверхности моря. Катились волны с едва слышным рокотом, гладкие, будто отполированные, и серебристый свет луны пронзал их, растворяясь в глубине тёмных вод. Тысячи огоньков плясали на поверхности, сходясь и разбегаясь, точно в испуге от нежелательной встречи. Эшли залюбовалась зрелищем и протянула руку, чтобы на лету зачерпнуть лунные монетки, но ощутить прикосновение не смогла.

Рихард направился с ней вверх. Далеко внизу остался причал и покачивающиеся на волнах корабли.

Они поднимались всё выше на крыльях северного ветра. Город с высоты птичьего полёта показался Эшли неинтересным. Он был жалок или же она так опьянела от восторга в чарующем полете, что ей и море стало бы по колено.

Ночные, словно посеребрённые и подсвеченные изнутри облака Эшли впервые видела так близко. Где-то далеко, за горизонтом, солнце касалось светом краешка неба, поэтому облака были такого удивительного оттенка. Они расстилались полосами, блистая чистыми лучами с лёгким голубоватым отливом, иногда напоминали покрытую рябью песчаную отмель и были настолько прозрачны, что сквозь них виднелись луна и звезды. Тёмно-синяя цепь гор опоясывала горизонт и так хотелось узнать, что находится дальше.

“Какая красота! Давай полетим туда, за горизонт, в погоню за солнцем!” — в восторге подумала Эшли, но Рихард возразил ей:

“Я не побегу за своей смертью. Сейчас спустимся вниз, там тоже есть, на что поглядеть”.

Они пошли на снижение, упав с облаков на землю, и город принял их в объятия, окунув в мрачную пелену грехов. Присутствие Рихарда ощущалось ещё острее, его душа словно слилась с душой Эшли, чтобы они видели и воспринимали одно и то же.

“У нас с тобой одно дыханье на двоих, пока рассвет не скажет нам “Остановитесь!””, — вспомнила Эшли строчку из популярной песни и тут же услышала в голове насмешливый голос Рихарда:

“Милая, не обольщайся. Не забывай, я слышу всё, о чём ты думаешь”.

“А ты не лезь в мои мысли, тебе там не место”!

“Как скажешь… Ну что, продолжим твоё знакомство с миром ночи”?

"Я же только за! И что это будет?"

"Увидишь, вернее, ощутишь".

Они перемещались с места на место, словно их нёс ровный и сильный ветер, от дома к дому, проникали внутрь, подсматривали и наблюдали за тем, что происходит за стенами.

Эшли знала о теневой стороне людской жизни, но оказалась не готова к тому, чтобы испытать воочию такую богатую гамму эмоций. Перед ней мелькнуло множество образов, и она за короткое время восприняла самую суть.

За долю секунды прочувствовала состояние человека, только что совершившего убийство: он зарезал в переулке двоюродного брата из-за пустякового конфликта. Ощутила отчаяние проигравшего в пух и прах игрока, залезшего в долговую петлю и теперь не знавшего, что ему делать. Наблюдала за юношей, в наркотическом дурмане перерезавшим себе вены, лёжа в ванной. Видела животный ужас в его глазах, в момент, когда его душа расставалась с телом, понимая, что из-за совершённого греха ей придётся на неопределённое время застрять в середине неизвестности, так и не перейдя в новое возрождение. Увидела, как мужчина, увлёкшись своеобразной сексуальной практикой, придушил галстуком свою возлюбленную или девушку по вызову (Эшли не поняла, кем она для него была) и, не заметив этого, спокойно заснул рядом с ней, забывшись в глубоком сне до наступления рассвета.

Безумие и одержимость, похоть и алчность, жестокость и злоба, зависть и ненависть — это с одной стороны. С другой, страх, горечь, отчаяние, разбитые надежды и мечты, разочарование… Эшли сполна ощутила эмоциональное состояние как жертвы, так и палача.

“Зачем ты показываешь мне всё это, Рихард? — спросила она, неприятно поражённая. — Ты видишь и ощущаешь по ночам только боль, страдания и всю эту грязь?!”

“Это самые сильные эмоции, Эшли, уже давно я ощущаю только их и с каждым разом всё слабее. Они напоминают, что когда-то я был простым человеком. Не знаю, почему я не воспринимаю что-то доброе и хорошее. Хоть и говорят, что добро сильнее зла, но в нём явно нет “перчинки”, — ухмыльнулся он. — В дыхании ночи есть также нечто прекрасное, но я позабыл, что это такое. Я являюсь вампиром двести лет и мне приходится заполнять внутреннюю пустоту хотя бы такими эмоциями, я не хочу совсем уж окаменеть”.

“Ты что, был при жизни убийцей, насильником или кем-то ещё?!”

"Скажу тебе так, насильником я никогда не был. Сейчас же я убийца против воли, потому что не могу, да и не хочу совладать с природой Зверя… Я покажу тебе кое-что ещё, надеюсь, это понравится тебе больше”.

Тёмным занавесом перед ними расстилался густой лес, приглашая совершить прогулку по дебрям. На Эшли обрушилось многообразие звуков животного мира. Где-то кричал, хлопая сильными крыльями, филин. Фыркали потревоженные ото сна олени, почуявшие присутствие вампира. Шумел ручей среди камней и высоких трав, ещё не примятых осенним дождём, и ветер играл листвой. В норе, глубоко под землёй, копошились и потявкивали спаривающиеся лисицы. Протяжный волчий вой сообщил, что недавняя охота была удачной.

Животные обеспокоились их появлением, но вскоре, как ни в чём ни бывало, вернулись к своим делам.

И здесь Эшли поняла, что видит глазами как хищника, так и жертвы, каждой клеточкой тела ощущая себя одновременно как тем, так и другим. Острые зубки лисицы впивались в загривок кролика. Эшли чувствовала возбуждение и удовольствие рыжей охотницы, так же, как боль и страх несчастного маленького зверька, попавшего ей в лапы.

Мир животных оказался ей ближе и понятней, разбудив инстинкты. Когда человек был сродни животным, он не творил столько осознанного зла, всё было проще. Ты хищник и убиваешь для того, чтобы выжить, добиться права на продолжение рода или защитить себя и своё потомство. Животные не причиняют вред из зависти, злобы или мести.

“Я знал, что тебе понравится”, — провещал Рихард.

“Почему ты был так уверен?”

“Девушкам обычно нравятся всякие зверюшки”, — пояснил он, и Эшли не нашла, что на это ответить.

Её спутник поднялся с ней на высоту птичьего полёта, и её вновь охватил восторг от потрясающе красивой картины ночного неба и моря. Эшли было хорошо, как никогда раньше, пусть даже и не все подстегнувшие к душевной лёгкости видения были добрыми и светлыми. Она по-настоящему ощутила свою связь с окружающим миром, став его частью так же, как и он стал неотъемлемой частью её души.

Такой жестокий и прекрасный, порочный и лживый, таинственный и невероятно эмоциональный, пробуждающий в ней странные ощущения; ночной мир показался ей куда лучше того мира, что освещало солнце. Свет помогал видеть вещи в истинном обличье, днём тоже совершались преступления и творилась несправедливость, но, по мнению Эшли, это было буднично и лишено таинственной недосказанности.

Ночь скрывает тени, придаёт смелости и проявляет другой оттенок свободы…

Картина ночного мира поблекла. Померкла также яркость эмоций, и сознание Эшли на время отключилось, в блаженном беспамятстве прокладывая дорогу назад, в её тело.

Она пришла в себя и не поняла, почему сидит на перилах, крепко обхватив коленями бёдра Рихарда, и обнимет его за плечи, а он удерживает её за спину, чтобы она не упала и уже не впивается клыками ей в шею.

Мысли путались. Эшли испытывала ощущение, похожее на приближение оргазма. Её чувствительность обострилась в несколько раз, но не получалось достичь долгожданной разрядки. Не отдавая себе отчёта, она прильнула к Рихарду, ища жаркими губами его губы. Он резко отвернулся, не позволив ей соприкоснуться со своими окровавленными губами. Его глаза были закрыты.

— Рихард, — прошептала она. — Посмотри на меня…

Послушно открыв глаза, он вдруг подался вперёд, заставив её крепче обхватить коленями его бёдра и сладко застонать. Запустив пальцы в его тёмные волосы, Эшли взлохматила их. С игривой нежностью прикоснулась к скулам и провела пальцами по чётко очерченным губам, пачкая их в остывшей крови.

В горящих глазах Рихарда мелькнуло удивление и спряталось за недоверчивым прищуром. Он проник в ход её мыслей и изучил их. Тщетная борьба с проснувшейся страстью, всё, как всегда…

— По законам жанра, я обязан отыметь тебя, как минимум, в двух позах, — насмешливо протянул он, и Эшли заворожённо кивнула. Её глаза затуманила пелена желания. — Позы выберешь сама или выслушаешь мои предложения?

— Да, возьми меня, Рихард, прошу! — умоляюще простонала она и прижалась к нему, стараясь передать ему своё лихорадочное возбуждение. — Как захочешь, в любых позах! Трахни меня, пожалуйста!

— Ты же сама недавно сказала, что у меня не встанет. Ничем не могу помочь, хотя…

Не сводя с неё глаз, он засунул ладонь под ремень её джинсов, но тут воспротивилась сама Эшли. Очнувшись, она оттолкнула от себя Рихарда.

— Не надо, прекрати, — хмуро произнесла она, слезая с перил.

Опьянение ночи прошло и на неё обрушилось горькое похмелье. Ей стало противно.

— Извини, что разочаровал, — усмехнулся Рихард, посматривая на неё.

— Ничего… Прости меня, Рихард, я не должна была так себя вести! — щёки Эшли запылали огнём от стыда. — Я не контролировала себя, со мной никогда такого не было! Я же тебя совсем не знаю, а набрасываюсь на тебя, словно блудливая кошка! Мне ужасно стыдно! Ты мне веришь?

— Успокойся, я тебя загипнотизировал, чтобы тебе было не так больно, пока я вытягиваю кровь. Твоё возбуждение — это последствие гипноза.

— Да, наверно… точно… и ещё из-за того, что ты показал мне недавно… Я никогда не забуду наш ночной полет! — и тут Эшли вспомнила, что ей осталось не так долго жить. Грусть омрачила её лицо, но ей уже не было страшно. — Путешествие за границу реальности было таким чудесным… — добавила она.

— Я решил, что следует чем-то развлечь тебя напоследок.

Эшли отвернулась, не замечая, что он не сводит с неё изучающего взгляда, будто ожидая чего-то ещё. Перед её глазами всё плыло и двоилось. Страшная слабость накрыла её душным покрывалом. Эшли взглянула на Рихарда, и ей показалось, что он смотрит на неё с осуждением.

— Прости меня, Рихард, мне так стыдно… — еле слышно повторила она, опустив глаза.

— Кончай ты извиняться уже, подумай лучше о чём-нибудь другом. Испытывать чувство стыда перед скорой смертью — это ужасно, лучше уж умереть на пике удовольствия!

У Эшли закружилась голова, сердце встрепенулось в груди и замедлило ход. Едва не упав, она успела ухватиться за перила. Её зрачки расширились до предела. Она судорожно глотнула воздух, почувствовав прикосновение руки смерти.

Рихард подошёл к ней. В его красивых светло-голубых глазах не было ни малейшего намёка на сострадание.

— Скоро рассвет, пойдём, я отведу тебя туда, откуда ты в последний раз увидишь солнце.

Глава 7

Шон Хиггинс ушёл из клиники сразу после того, как врачи, сделав ему рентген, выправили, насколько было возможно, кисть правой руки и наложили гипс. Он панически боялся оставаться в чужом месте, его, как никогда раньше, потянуло домой. Родители ожидаемо пришли в ужас, узнав, что с ним случилось. Но ещё больше их возмутило, что сын наотрез отказался рассказать, кто и при каких обстоятельствах сломал ему руку.

Шон заперся в своей комнате и никуда не выходил несколько дней.

Эшли… Шон полагал, что начал забывать её. Её образ померк из-за Илоны, его новой девушки, но всё же не совсем покинул его.

Илона Аргайл была идеалом, по меркам семьи Хиггинсов, и отлично вписывалась в неё. Красивая, стройная шатенка двадцати лет, обожавшая Шона и готовая хоть сейчас стать его женой и матерью его детей. Она замечательно готовила, была мила и приветлива, всегда пребывала в хорошем настроении и не срывалась по пустякам, в отличие от Эшли. Её семья была богата и интеллигентна. Друзья и родители Шона все как один одобрили его выбор и ждали, когда он предложит Илоне руку и сердце. Родители девушки также приветствовали их отношения, но Шон пока не торопился делать ей предложение.

Будущее представлялось ему ясным и понятным. Престижная работа, подъём по карьерной лестнице, свадьба, переезд с молодой женой в отдельный от родителей дом. Пара или тройка симпатичных детишек — два сына, чтобы было, кому продолжить род, и дочка, копия матери. Уикенды за городом или у моря, поездки к родителям, встречи с друзьями по пятницам, корпоративы, барбекю на заднем дворе. Рождество в кругу семьи, в атмосфере праздника и любви, пусть даже притворной и основанной лишь на соблюдении традиций и приличий. Никуда не деться от кровных уз и от того, что далеко не все родственники являлись образцами воспитанности и добродетельности, но поддерживать с ними связь необходимо, ведь так принято в нормальном обществе. Дети пойдут в школу и придётся копить деньги на их обучение в колледже. Потом они обзаведутся спутниками жизни и круг замкнётся.

Всё это казалось простым и заманчивым. Будущее среднестатистического парня, будущее неплохое, но без “изюминки”. Шон не рвался в знаменитости и не хотел стать публичным человеком. Он не обладал талантами, которые помогли бы ему выделиться из толпы, но всё же хотел, чтобы его жизнь отличалась от жизни остальных.

В жизни он многое попробовал и были моменты, о которых он сильно жалел и вряд ли повторил бы снова. Шон тоже был своего рода бунтарём, однако ему недоставало настойчивости и твёрдости в достижении цели. Огромное влияние на него оказывали родители, особенно отец, который воспитывался в строгих католических традициях. Господин Лукас Хиггинс был консерватором и стоял за принципы и традиции насмерть, даже если понимал, что они давно не актуальны.

Пожалуй, это давление и сыграло с Шоном мрачную шутку.

Девять лет назад, когда ему было восемнадцать, Шону до чёртиков опротивел родительский контроль и опека. И тогда он познакомился с Эшли. Коварная судьба знает, когда свести людей, чтобы они оставили в жизни друг друга либо незабываемый след, либо неисчезающие шрамы.

Они учились в одном колледже, на разных потоках, и встречались на общей для их групп паре. В те годы Эшли выглядела то ли как готесса, то ли как рокерша: короткие чёрные волосы, пирсинг, тёмный макияж и чёрная одежда. Когда преподаватель обращался к студентам с вопросами и его выбор падал на Эшли, она всегда отвечала невпопад, словно её выдернули из параллельного измерения. Её ответы не были лишены оригинальности, но не имели никакого отношения к предмету. На экзаменах Эшли как будто подменяли, она сосредотачивалась и сдавала всё с первой попытки, пусть и не на высший балл.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Анимализм — способность вызывать магические живые существа, которые вредят противнику на расстоянии.

2

Диаблери — (из книги “Vampire: The Masquerade, Revised Ed. (1999)) термин для того, когда один вампир убивает своим укусом другого. Но вампир выпивает при этом не только его кровь, а также и его силу, и его могущество.

3

“Blut der schwarzen Rose” — пер. с нем. “Кровь чёрной розы”. Вымышленная группа.

4

EBM (от англ. Electronic Body Music — электронная музыка тела) — направление в музыке, ответвление индастриала.

5

Дарквэйв (дарквэйв) (англ. darkwave — «тёмная волна») — музыкальный стиль, одно из направлений на готической сцене, сочетание электронной, индастриально–экспериментальной и неоклассической музыки.

6

Строчка из песни “Loser” группы Beck: “I'm a loser baby, so why don't you kill me?”